Сергей не поленился сам обтереть масло. Затем с помощью Валентина
поднял приспособление на вышку, установил его, проверил. Стальные локти
двигались плавно, завинчивая и отвинчивая гайки; снятый комплект откатывался
в сторону. Получалось легко, надежно, безопасно и раза в три быстрее.
Рабочие хвалили, Сергей краснел от удовольствия, как будто он был
изобретателем. А вся его заслуга заключалась в том, что он внимательно
прочел инструкцию и исправил упущение самоуверенного Данилушкина.
- Однако дотошный ты парень, Новиков, - сказал Вася-монтажник на этот
раз с оттенком уважения.
4
Казалось бы, пустяк, мелочь, этот случай с приспособлением, но все
изменилось в работе Сергея.
Рабочие не косились больше, когда он стоял у них "над душой", охотно
обращались за помощью. Сергей рылся в книжках и записях и нередко находил
выход из затруднений. Он перестал быть экскурсантом, сторонним наблюдателем,
занял свое рабочее место... и в значительной степени место Данилушкина.
Только Зина не обращалась к Сергею ни разу. А сам он не подходил к
ней - стеснялся. Как же так, без всякой причины затеять разговор? О чем? О
чем попало! Зина сразу же догадается, что у Сергея что-то таится на душе.
Подойти Сергей стеснялся, но он всегда знал, где Зина, чем она занята.
У него появилось какое-то шестое чувство - ощущение Зины. Не видя девушки,
он чувствовал, когда она приближается, вздрагивал, как будто коснулся тока.
Зина нравилась ему чрезвычайно - такая жизнерадостная, такая энергичная.
Зубы сверкают, глаза блестят, волосы, как флажок, вразлет по ветру. Вся
праздничная - воплощенная радость. Сергей знал все оттенки выражения ее
лица, морщинки вокруг коротенького носа, серую мушку перед левым ухом.
Вообще он знал о Зине все. Знал, что она родилась на Херсонщине, что батько
у нее умер, а мать жива и к 27 августа, ко дню рождения матери, готовится
посылка - шелковая косынка и сукно на юбку. Знал, что Зина год училась в
балетной школе, но бросила, потому что танцы - "это не дело". Знал, что Зина
живет в общежитии со сварливой бетонщицей Галей и что. о Зине вздыхает
Вася-монтажник, но Зина его отвергла, потому что у парня была любовь с
Галей; и Зина сказала: "Ты, Вася, шатун, кто твоим словам поверит? "
Сергей знал еще, что Зина не любит конфет, предпочитает соленые огурцы,
что хозяйничать она не умеет и, по мнению Данилушкина, такую "куховарку" и
замуж никто не возьмет. Все знал Сергей, ни о чем не спрашивая, потому что
слух его обострялся, как только произносилось имя "Зина" и все сказанное
Зиной или о ней сак бы гравировалось в памяти.
А друг другу они говорили только "здрасте." По утрам, завидев Зину
издалека, Сергей начинал лихорадочно соображать, пора кивать головой или
пока рановато, лучше сделать еще пять шагов. И обычно Зина здоровалась
первой. Сергей получал сверкающую улыбку и отходил, согретый радостью. Он
знал, что такие же улыбки достаются Валентину, монтажникам, бетонщикам, даже
Данилушкину, но это не смущало его. По вечерам, лежа в постели с закрытыми
глазами, он вспоминал Зинину улыбку и мечтал о завтрашней, такой же
солнечной.
5
Однажды, собираясь на работу, Сергей застал друга за странным занятием:
тот пересчитывал листки в отрывном календаре.
- Двадцать два осталось!-сказал Валентин со вздохом.
В самом деле, срок практики истекает. Чем глубже вникал в дело Сергей,
тем быстрее мелькали дни, до отказа заполненные заботами. Контора, склад,
башня, ремонтные мастерские, опять башня, снова контора, вечер за книжками,
и в девять часов веки слипаются неудержимо, подушка притягивает голову, как
магнит. Вот и практика кончается, через двадцать два дня в Москву...
- А ты очень хочешь уехать?-спросил Сергей.
- Конечно, хочу. Каждую ночь вижу во сне метро, телевизор и ванну
с.газовой колонкой. Хочу пойти в театр, в Большой и в Художественный, хочу в
Лужники, на стадион, и в шашлычную тоже.
- Силен в тебе Белопесоцкий, - заметил Сергей. Фамилия эта стала для
них нарицательным словом, почти ругательством. И Валентин обиделся.
- А что плохого? Все, что нужно, мы осмотрели, в работу втянулись,
справляемся. И вообще, - примитив эти ветростанции. В энергетике есть
гораздо более масштабные проблемы. Может быть, я вообще изменю тему диплома.
- Ах вот как, ветростанции примитив? Значит с ветроэлектрическими
заборами покончено? А ну-ка выкладывай, кто тебя громил в воскресенье?
- Все громили, - признался Валентин.- Сначала я понес проект к Илье
Петровичу. Он посмотрел и говорит: стрельба из пушек по воробьям. Климат я
изменить не сумею. Только в приземном слое ветер будет потише, как за лесной
полосой. Но деревья сажать легче, чем строить ветростанции. Ну, я не
согласился, поехал разыскивать "дядю Ветра". Представь -
узнал меня, вспомнил озеро Великое. И идею похвалил. "Но заниматься
ею, - говорит, - рано. Вот мы сооружаем сейчас самую первую ветростанцию, а
для электрозаборов нужны тысячи и тысячи. Никак нельзя поднимать такую
фантастическую проблему сейчас. Мы можем дискредитировать великое дело
использования ветра. Сегодня наша задача - выстроить первоклассную
ветростанцию. А об управлении климатом стоит написать роман, если есть
способности к тому". Понимаешь - романы писать! Мне!!!
- Неправильный ты человек, Валька, - сказал Сергей. - Ну, конечно же
наша задача строить первоклассную ветростанцию, следить, чтобы бетон был по
стандарту, швы надежнее,.. Одним словом, делать дело.
- Разве я не делаю? Не хуже тебя. Но скучное - скучно, и притворяться я
не хочу.
- А если бы ты... - начал Сергей.
Но тут друзья взглянули на часы, и спор пришлось прекратить. Валентин
поспешил на базу принимать железобетонные блоки, а Сергей - на перекресток:
ловить попутную машину, чтобы не плестись в гору пешком.
6
Плестись все же пришлось. Медленно шагая по пыльным камням, Сергей
глубоко дышал (шаг-вдох, шаг -выдох) и мысленно продолжал прерванный спор.
- Я делаю дело не хуже тебя. Но скучное - скучно, и притворяться я не
хочу, - сказал Валентин.
- А я притворяюсь?
Сергей придирчиво допросил себя и честно
признался: да, и он не прочь уехать. Театр и шашлыки его не волнуют, но
он с удовольствием полежал бы на диване у себя в комнате, почитал бы, только
не о кранах-манипуляторах. Краны ему немножко наскучили.
"Как-то неверно у нас головы настроены,- со вздохом подумал Сергей. -
Не только у нас, у писателей тоже. Пишут все о великих полководцах,
изобретателях, артистах, как будто нет на свете солдат, слесарей и домашних
хозяек. Вот и здесь: строится электропередача в чужую страну - несколько сот
вышек, несколько тысяч опор. Автор идеи один - дядя Миша - остальным нужно
копать, бетонировать и сваривать. Дворцы рисовать заманчиво, но кто-то
должен класть кирпичи. Не научились мы с Валькой любить кирпичи, вот в чем
наша беда".
Шаг - вдох, шаг - выдох. Пыль скрипит на зубах. Жара. По лбу струится
пот, разъедает глаза. Далеко еще. Отдохнуть? Нет, рановато, мало прошел.
Шагай вперед, Сергей, шагай, хотя бы до поворота.
Шаг - вдох, шаг - выдох. А мысли плетутся своим чередом: "Валентин
мечтает о дворцах и не любит кирпичи. Так нельзя, он молодой инженер, его
назначение - делать малые дела. В малых делах своя прелесть. Помнишь,
Валька, будучи пионерами, мы проводили электричество в колхозе? Копали ямы,
столбы ставили - не дворцы! А потом девушка в желтом платке обняла меня и
сказала: "Спасибо за свет!" Сколько лет прошло - до сих пор помню. Это
"спасибо" для меня, как медаль".
Вот и поворот. Но Сергей забыл об отдыхе. Новые мысли захватили его:
"На озере Великом я слышал "спасибо" своими ушами. Там работа была
мелкая, и заказчик рядом. Здесь мы трудимся для чужой далекой страны. Но
ведь они существуют - те люди, которым мы доставим электричество. Чернокожие
школьники обрадуются, когда в хижинах зажгутся лампочки. Тысячи уст скажут
"спасибо" на чужом языке. Мы-то с Валькой не услышим, но спасибо будет
сказано".
И взволнованный Сергей, забыв об усталости и жаре, ускорил шаг. Ему не
терпелось заполнять наряды... не просто заполнять - писать для того, чтобы
дать свет чужеземным школьникам, не просто класть кирпичи -класть кирпичи,
чтобы вырос дворец!
7
Своя собственная мысль убедительнее тысячи вычитанных. Ничего нового не
открыл Сергей, старшие и учителя много раз говорили ему то же самое. Но
сейчас он выстрадал формулу, дошел своим умом. И всю дорогу он представлял
себе, как вечером скажет Валентину:
- Знаешь, Валька, мы дураки с тобой оба. Ты забыл, что дворцы строятся
из кирпичей, а я забыл, что из кирпичей строятся, дворцы.
Но Валентина не было рядом, а мысль не выходила из головы, и неожиданно
для себя Сергей рассказал все рабочим.
Сначала-то речь шла о другом. Сергей заметил, что из подпорной стенки
выкрошился бетон, надо ее укреплять заново. Но бригадир бетонщиков был
приятелем Данилушкина, акт о приемке работ они подписали в столовой, не
осматривая подпорную стену. Сейчас бетон выкрошился, против очевидности не
поспоришь. Но каяться Данилушкину не хотелось, и он ударился в демагогию:
- Ты стройки по книжкам знаешь, а мы горбом и мозолями свое дело
превзошли, понимаем, где следует дотошно и по форме, а где не следует. Тоже
и о трудящем человеке надо подумать, не изводить его придирками. Люди
строить приехали, не бумажками шелестеть.
- Я-то знаю, зачем мы все приехали...- возразил Сергей.
Тут и пошел разговор о кирпичах, дворцах и девушке-рыбачке, которая
благодарила за свет.
Данилушкина рассказ Сергея не пронял:
- Подумаешь, поцеловала! Если бы она отрез подарила или деньгами тысячу
рублей. А поцелуи у девок дешевы. И вовсе даром их раздают.
Он причмокнул и подмигнул, ожидая сочувственных усмешек. Но даже Вася -
известный сердцеед - сказал брезгливо:
- Пустяки у тебя на уме. А еще старик!
- Нет, правда, ребята... - горячо вступила Зина. - Мы же у самой
границы, чужая страна рядом. Можно написать письмо тамошней молодежи... и
даже организовать культпоход в выходной, встретиться на заставе. Куда
интереснее работать, если знаешь на кого.
- Может, ты не знаешь на кого, а я. везде бывал, насмотрелся - важно
заявил Данилушкин и, чтобы оставить за собой последнее слово, прикрикнул: -
Ладно хватит языком хлопать! Приступать пора. Давай, Новиков, расставляй
людей. А я в контору, там дела поважнее.
Поле боя осталось за Сергеем. "Вот что значит полезное дело, - подумал
он. - Не то, что Валькина фантазия - никому не нужный горный уголь!"
Можно было подумать, что горный уголь подслушал и обиделся. Во всяком
случае, он тут же продемонстрировал свою мощь.
Началось с легкого толчка: Сергей почувствовал дрожь в ногах, только и
всего Он даже оглянулся, не подъезжает ли тяжелый грузовик. Но машин
поблизости не было. Удивленный взгляд Сергея встретил такие же удивленные
взгляды рабочих. Никто и не подумал, что это землетрясение. .Впрочем, дрожь
уже прекратилась.
И вдруг с соседней горы сорвалась лавина. Над склоном вскипели снежные
клубы, казалось, за гребнем мчится невидимый паровоз. Закувыркались
вырванные с корнем ели. Как морская волна слизывает кучки песка, так лавина
срезала скалистые выступы. Камешки, булыжники, плиты и скалы, выброшенные из
снежной массы, защелкали, зацокали, загрохотали по строительной площадке.
- Ложись! - крикнул кто-то не своим голосом.
Сергей укрылся за наклонной плитой вовремя. В ту же секунду на нее
брякнулся тяжеловесный осколок серого гранита. Даже гул пошел от удара. Если
бы Сергей замешкался... нет, подумать страшно, что было бы тогда.
А Зина где?
Сергей высунулся из-за прикрытия. Мелькнули рыжие волосы - клочок
негаснущего пламени. "Сюда, скорей сюда, Зина! Как можно так рисковать?"
Сергей метнулся к девушке, потянул за собой. Удар! Держась за руки, они
упали за выступом скалы. Щелк, щелк! Камешки резво перепрыгивали через них.
Бумм! Такого удара еще не было. Обвалившаяся скала с размаху ахнула по
подпорной стенке. Брызгами разлетелись камни... Бетон треснул - и громадная
вышка начала медленно наклоняться над откосом.
Сергей невольно зажмурил глаза. Вот-вот вывернутся бетонные башмаки, и
стометровая башня рухнет, мгновенно превратится в лавину обломков...
Вот-вот...
- Кончилось, кажется, - сказала Зина, и осторожно высвободила руку.
Сергеи поднял лицо и встретил серьезный взгляд серо-зеленых глаз. Ему
показалось - укоризненный взгляд. Он густо покраснел. "Что она подумала обо
мне? Что я воспользовался суматохой, чтобы приставать..."
- Здорово покосилась! - сказала Зина.
Вышка устояла, но накренилась, как Пизанская башня. А кран повис над
пропастью, словно примеривался, нельзя ли спрыгнуть в долину.
Сергей поднялся на ноги.
- Эй, эй, выходи! Все живые? Раненых нет?
От волнения он никак не мог сообразить, кого не хватает. Пересчитал
пальцем - девятнадцать. А должно быть двадцать один. Ах, да, нет Валентина и
Данилушкина!..
- А не упадет она, Новиков, а? - спросила Зина.
Сергей оглянулся на вышку. Не упадет ли? Сейчас - нет. Но от первого
подземного толчка, от упавшей глыбы рухнет обязательно. И даже ливень может
обрушить ее - вымоет несколько камней, и конец. Неустойчивое равновесие, как
на весах. Маленькая прибавка перетянет большой груз. И тогда прахом пойдут
многомесячные труды. Груда лома покатится в долину. Хорошо еще, если жертв
не будет.
- Слышь-ка, Новиков! - Зина дергала Сергея за рукав. - Слышь-ка,
лебедки у нас на горе. Надо канатами прихватить мачту. Ты распорядись,
кому - куда.
Сергей мигом оценил ее предложение. Да, поблизости стояли четыре
лебедки, врытые в землю. Можно четырьмя тросами закрепить вышку. Тросы не
слишком толстые, падающую вышку они не удержали бы. Но сейчас - неустойчивое
равновесие. Лебедки надо закрепись получше, концы тросов положить на люльку,
в люльке поднимется один человек, он привяжет тросы к каркасу вышки.
Значит, должны рискнуть двое - человек в люльке и крановщик. Надо
послать их на покосившуюся башню. А если она рухнет в это время? Можно ли
рисковать людьми? Но иначе вышка упадет в долину, на дорогу, на крышу
общежития, на контору. И посоветоваться не с кем.
- Так я побегу, Новиков, - теребила Зина.
Куда побежит? Да, верно, Зина - крановщик, именно она должна рискнуть.
Заменить ее некем. Но тогда Сергей поднимется в люльке. Погибнут - так
вместе.
- А в люльку ты посади человека проворного, чтобы мороки не было, -
добавила Зина безжалостно. - Сам не вздумай, твое дело командовать.
Васю-монтажника пошли. Он быстрее всех справится.
И она нырнула в кабину подъемника.
Минуты через три ее проворная фигурка показалась на лестнице крана. На
фоне безмятежного неба, как огонек, трепетали рыжие кудри. Кран зажурчал,
поворачиваясь... Вышка заметно дрогнула.
Сергей зажмурил глаза.
Нет, устояла... Пронесло...
На люльку, стоящую на земле, рабочие уложили четыре стальных змеи.
Вася-монтажник молодцевато прыгнул через перила.
- Вира! - крикнул Сергей, что есть силы.
Люлька отозвалась от площадки, закачалась в, воздухе. Она поднималась
все выше и выше Деревянная платформа превратилась в дощечку, щепочку... И на
ней мелькала черная бусинка - голова Васи-монтажника.
Люлька качалась а Сергею все казалось дрожит башня. Сердце обрывалось.
Падают!
Конец! Трудно солдату на фронте под пулями; не труднее ли его матери,
ожидающей рокового письма? Сергей тысячу раз проклинал себя.
Почему он не научился управлять краном? Какая жалость, что он не мог
сказать: "Сиди на земле, девушка, обойдется без тебя!"
Люлька, словно теленок, тыкалась носом в башню; все никак не могла
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг