удавалось обеспечить потребителей.
Что случилось? Неужели русские догадались? И что же они предприняли?
Уменьшили подачу тока? Поставили станцию-перехватчик? Но тогда и
Джанджаристан получает меньше тока. Это значит - Сайкл победил, его
соперники сдались, ликвидировали электропередачу на юг. Жаль все-таки, что
их спугнули. Может, лучше было бы воровать скромнее - брать не три цента в
секунду, а только два или один цент.
Но как отказать заводам, ведь они потребуют неустойку? И что сказать
представителям, которые прибудут сегодня? Прощай, электрический трест!
Владельцы гидростанций не покорятся Сайклу, у Вильсона не будет надежных
акций. Мечте конец, конец властителю мира, президенту Генри Вильсону. Завтра
Сайкл выгонит его на улицу за ненадобностью. Нет пути назад, все поставлено
на карту. Не надо трусить! Едва ли русские сократили подачу тока, вероятнее,
появились какие-нибудь помехи.
- Ва-банк! - сказал себе Вильсон и взялся за рубильник последнего,
восьмого аппарата.
Это было 23 сентября в шесть часов вечера по времени Лагнэга и в
одиннадцать утра по московскому.
4
Самолет прибыл на Северострой в 6. 20 утра.
Спускаясь по трапу, Сергей увидел среди встречающих Зину. В груди у
него потеплело. "Какая славная девушка. Не поленилась встать так рано". Он
долго тряс ее руки, все собирался поцеловать, но так и не решился, хотя еще
в Москве думал, что при встрече это приличнее всего сделать. Однако момент
был упущен, а потом было уже неудобно.
Над стройкой занималось позднее утро. Ели были темно-синими, а снег -
голубым. Снежинки кружились в воздухе, пуховым ковром устилали мостовую.
Изящные звездчатые кристаллы таяли на рдеющих щеках Зины, на ее длинных
ресницах. Сергею захотелось взять девушку под руку и идти с ней куда глаза
глядят, вперед и вперед, глотая холодный, как ключевая вода, воздух, ловя
губами тающие снежники. Но дело прежде всего.
- Мне придется поехать на электростанцию, Зинуша. Ты не сможешь
проводить меня?
Зина согласилась, подавив в душе недовольство. Она выпросила среди
недели выходной, чтобы побыть с Сергеем, а он приехал и сразу - за дела. Не
догадался отложить хотя бы на полдня. Не следует ли обидеться, сказать, что
она торопится на работу? Нет, слишком дороги их редкие свидания, чтобы
тратить часы на кокетливую игру.
- До вышки сорок минут езды, и мы все. время будем вместе, - сказал
Сергей, усаживая Зину в автомашину.
- А обратно вы скоро поедете?
- Почти сразу. Только не называй меня на "вы".
- Я тоже хочу, только не получается.
Сергей захлопнул дверь и сел рядом с Зиной. "Целых сорок минут рядом с
ней! " - подумал он улыбаясь. И все-таки счастье было неполным. Сергея
мучила совесть. "Ты блаженствуешь, сидя рядом с этой чудесной девушкой, -
твердила совесть, - а больной друг тоже любит ее. Выходит, ты блаженствуешь
за его счет".
- Ты навещаешь Валентина? -спросил Сергей. В его голосе совсем не
осталось теплоты.
- Валентин Николаевич поправляется, - ответила Зина. - Он уже встает,
даже гуляет. Доктор Кудинова говорит, что его скоро можно будет везти в
Москву. А сама я не видела его уже месяц с лишним, - добросовестно созналась
девушка.
- Почему так давно? Много работала?
- Нет, я приходила в больницу, но Мария Васильевна не пускала меня. Ей
не нравится, что я часто навещаю Валентина Николаевича.
- Его нельзя беспокоить?
- Отчего же, беспокоить можно. Но, по-моему, она ревнует.
- Да, она властная дама.
- Конечно, властная. Но, кроме того, она любит его.
- Как любит? Кто тебе сказал?
Зина снисходительно улыбнулась.
- Я женщина, Сережа. Женщину нельзя обмануть.
- Но это превосходно. Он просто счастливчик!
- Он обязательно полюбит ее. Она такая красавица, - вздохнула Зина.
В душе Зина совсем не считала Кудинову красавицей. И Клава сказала, что
у московской докторши нездоровая бледность, а брови неестественно черные,
вероятно, накрашенные. Но Зина, как и Сергей, готова была покривить душой,
потому что любовь Валентина тяготила ее. Но если Валентин полюбит другую...
И здесь Сергей поцеловал ее. Это вышло нечаянно. Машину встряхнуло на
ухабе, они стукнулись лбом и... поцеловались. И еще... и еще раз, хотя
дальше дорога была гладкая.
Несколько минут спустя Зина сказала, без труда переходя на "ты":
- Сережа, строительство почти закончено. Вообще зимой легко дают
отпуск. Ты не можешь задержаться на несколько дней?
- Я придумал еще лучше. Возьми отпуск через две недели, приезжай в
Москву, и мы там поженимся,
- Прямо сразу?
- А зачем откладывать?
- Нет, я не согласна так скоро. Я хочу побыть невестой немножечко.
Наверное, это очень приятно.
- К чему тянуть? Мы могли бы пожениться и поехать на юг в свадебное
путешествие.
- Успеется в путешествие. Мне надо сначала поговорить спокойно. Ведь я
почти ничего не знаю о тебе. Ты должен рассказать все-все.
- Я обязательно расскажу. Всю биографию с самого детства. Буду говорить
две недели подряд.
- Давай начнем сейчас.
- Ну, слушай: я родился в Москве...
- Хотела бы я посмотреть, каким ты был маленьким.
- У матери есть фотография. Да, нужно еще рассказать про родителей.
Родословной у меня нет. Мой дед погиб в 1920 году, под Перекопом. Отец вырос
в деревне, от Москвы сто двадцать километров.
- А наша деревня на Днепре, пониже Запорожья.
- Дед был столяром-краснодеревцем. Отец тоже стал столяром, потом
модельщиком... Тебе неинтересно, наверное.
- Нет, интересно. Но про отца ты расскажешь потом. А сейчас я хочу
знать, как ты полюбил девушку Зину.
- Это было летом, на практике. Я встретил ее в кузове грузовика и
полюбил с первого взгляда.
- А за что?
- За то, что она самая необыкновенная.
- Неправда, самая обыкновенная...
- Нет, необыкновенная. Погляди в зеркало, увидишь сама.
- Обязательно погляжу и девочек спрошу тоже...
5
Сергею пришлось побывать на электростанции, на плотине и за плотиной,
там, где возле разрушенной вышки уже стояла новая. Ожидая его, Зина
терпеливо сидела в машине. Сидела в одиночестве, но не скучала, вспоминала
олова Сергея, его взгляды и тихонько улыбалась, удивляясь своему счастью.
Часов в десять Сергей заехал в больницу. Зина не пошла с ним. "Не могу, -
сказала она. - Вдруг Валентин Николаевич заговорит о прошлом, а я сегодня
безжалостная".
Из вестибюля Сергей позвонил Кудиновой. Когда она спустилась в
приемную, темноглазая, чернобровая, в белоснежном халате, который
подчеркивал яркие краски ее лица, Сергей вновь, как при первом знакомстве,
удивился ее красоте, но теперь без неудовольствия.
"Хорошая пара для Валентина", - подумал он.
- Больной Новиков очень ждет вас, - сказала Кудинова Сергею. - Он хочет
что-то сказать вам по секрету, не знаю, что именно. Почему-то мне он не
может объяснить, в чем дело.
Она подчеркнула слово "мне", Сергей заметил это, хотя обычно не обращал
никакого внимания на интонацию. Но сегодня он придирчиво искал намеки на
любовь. Ему так хотелось, чтобы догадка Зины подтвердилась.
"Вот как! -подумал он. -Докторша забыла, что мы и друзья детства, и
товарищи по работе. Ей кажется, что у Валентина не может быть секретов от
нее, даже служебных".
- Постарайтесь успокоить больного, - продолжала Кудинова. - Сердце
работает у него хорошо, но нервы еще не срослись, как следует, даже при
небольшом волнении могут быть обмороки. Не спорьте с ним, говорите
размеренно, не повышая голоса. Если он будет возбужден, успокойте его.
Сергей был растроган.
- Спасибо, доктор, - сказал он. - Не знаю, как благодарить вас за все,
что вы сделали для Валентина.
- А почему же вы должны благодарить меня? -обидчиво спросила Кудинова
и, не прощаясь, вышла из комнаты. И снова Сергей подумал, что, пожалуй, Зина
права. Если друг больного благодарит врача - это понятно и естественно. Но
если друг благодарит любящую, женщину- это действительно обидно.
Валентин сильно изменился за время болезни, пополнел, лицо стало у него
рыхлым и бледным, как у людей, не бывающих на свежем воздухе. Исчезла
порывистость и живость, появилась скованность в движениях. Видимо, Валентин
приучился беречь силы и обдумывать каждый жест - стоит ли двинуть рукой или
можно обойтись?
- Я давно жду тебя. Есть очень важный разговор, - сказал он Сергею.
- Прежде всего, как твое здоровье?
Но Валентин не дал вовлечь себя в беседу о процедурах и лекарствах,
такую заманчивую для каждого больного.
- О здоровье не буду говорить. Надоело. Поправляюсь. Хочу работать.
Мария Васильевна считает, что к праздникам можно будет приехать в Москву.
- Я вижу, Мария Васильевна очень заботится о тебе... больше, чем о
других больных.
- В ее практике я исключительный случай, живая диссертация. Понятно,
что она уделяет мне много внимания. А кроме того, она в самом деле
замечательный врач и прекрасный человек- заботливый, мягкий, очень добрый...
- И красавица, кроме того. Она нравится тебе?
- Как она может не нравиться?
- А ты заметил, что она любит тебя?
- Какие глупости! Кто тебе сказал?
- Но это заметно с первого взгляда. Она страшно ревнует тебя. Зину не
пускает в палату, обиделась, что у нас с тобой секреты.
Валентин криво усмехнулся:
- Ладно, брось разыгрывать. Как же, полюбит такая женщина калеку. Все
понимаю: вы с Зиной решили, что меня надо утешать. А я не нуждаюсь. Обойдусь
без сватов. И вообще, - ты мне зубы не заговаривай, Сережка. Я звал тебя,
чтобы поговорить по делу. Вопрос очень серьезный. Посмотри, хорошо ли
закрыта дверь?
Лицо у Валентина стало озабоченным, на лбу появились морщины.
- Слушай, Сережа. Мне тут делать нечего, я лежу и читаю с утра до ночи.
И вот недавно в одном иностранном журнале, притом отметь в популярном
журнале, не в специальном, я наткнулся на широковещательную статью под
заголовком "Громовержец нашего века". И если отбросить треск,
восклицательные знаки и рекламные выкрики, из статьи все-таки можно понять,
что за границей есть опытная установка, извлекающая электричество из
ионосферы.
Сергей молча кивнул головой.
- По-моему, это очень важно, Сережа. А самое главное вот что: в том же
номере - портрет изобретателя. Открой тумбочку, возьми журнал на нижней,
полке. Прикрой пальцем усики и прическу. Узнаешь? Это же Лузгин, собственной
персоной! Мерзавец, украл нашу идею и выдает себя за изобретателя. А если он
построит вышку, что получится? Ведь в ионосфере нет границ. Когда он
подключится, часть нашего тока потечет к нему. Я не хотел писать об этом в
письме, но ты немедленно обратись в Министерство. Вероятно, можно
действовать дипломатическим путем. Ведь он же-вор и убийца! Кажется, есть
какие-то соглашения о выдаче уголовных преступников.
Сергей покачал головой.
- Дипломатическим путем ничего не выйдет, найдут отговорки.
- Но надо же принимать какие-нибудь меры.
И тогда Сергей сказал после минутного колебания:
- Думаю, что ты имеешь право знать, Валя. Это все не новость для нас.
Действительно, шпион сумел сбежать за границу и около месяца тому назад
соорудил в Лагнэге вышку специально для того, чтобы воровать электричество.
И так как Лагнэг ближе к Камчатке, чем наши потребители, ток течет туда.
- Тут ничего не поделаешь, это закон Ома.
- Нет, кое-что можно поделать. Ведь между Камчаткой и Лагнэгом лежат
советские земли- в том числе цепь Курильских островов. Если мы поставим там,
на. самой границе, вышки мы закоротим ионосферную цепь. Ток примут наши
пограничные станции, он не дойдет до Лагнэга.
- Нет, Сережа, все-таки некоторая часть будет обтекать стороной.
- Небольшая часть, процентов пять-десять, вероятно. А у жуликов сидят
на проводе потребители. И вдруг сила тока падает раз в десять. Ведь это же
банкротство!
- Они могут увеличить ионизацию в столбе. Тогда сопротивление в их цепи
упадет, их доля увеличится.
- Но ионизацию можно увеличивать только до известного предела. Иначе
ионосфера разрядится сама. Шпион знает это. Ведь он подстроил такой же
разряд в Мезени.
- Верно, Сережа, он будет опасаться. На этом его не поймаешь.
- А если мы увеличим напряжение в ионосфере, Валя?
- То есть включим станцию с повышенным напряжением?
- Да, несколько станций с повышенным напряжением.
Валентин в волнении присел на кровати.
- Это надо сделать, не откладывая. И тогда электрическая лавина рухнет
на голову мерзавцу.
- Все подготовлено, - сказал Сергей торжественно. - Вышки на Курильских
островах уже работают. Камчатская энергия почти отрезана. Шпиону пришлось
увеличить ионизацию. Он снизил сопротивление до опасной границы. Мы следим
за ним, измеряя силу тока на границе. Теперь остается включить высокое
напряжение. Это будет сделано...
- Когда? - Спросил Валентин, задыхаясь.
Сергей посмотрел на часы:
- Через четыре минуты, -сказал он отчетливо.
6
Шесть станций повышенного напряжения включились одновременно. Один
миг - тридцатая доля секунды понадобилась для того, чтобы напряжение
возросло над Лагнэгом.
Генри Вильсон находился в это время на вышке с посетителями. Гости
оказались не в меру любопытны, даже назойливы. Вильсон побаивался, что по
приборам можно догадаться, как неровно поступает ток, как велики затраты на
ионизацию столба и ничтожен выход полезной мощности. И загораживая спиной
циферблаты, он скалил зубы в предупредительной улыбке, расхваливая свое
воровское предприятие:
- Мы открыли практически неисчерпаемый источник тока, - уверял он. -
Затраты ничтожны - только на сооружение и оборудование приемника. Цену
за ток можно назначить сколь угодно низкую. Нам важно объединить усилия, со
временем мы подчиним все электростанции страны, потом Азии, Южной Америки,
всего мира. Электричество - это сила, это жизнь, движение! Мы создадим
Всемирный Электрический трест. Планета будет в наших руках...
Гости слушали, радостно улыбаясь. Власть и золото манили их. Подчиним
электростанции всего мира - какая чудная музыка!
- Планета будет в наших ру... - произнес Вильсон.
Он не договорил, последнего слова. Вообще, он не сказал в жизни больше
ничего. Волна высокого напряжения дошла до Лагнэга... Ионосфера разрядилась,
электрическая дуга высотой в сто километров встала над вышкой. И Вильсон
сгорел, испарился в одно мгновение. Исчез с лица земли будущий миллионер.
Горстка золы, облачко угарного газа-вот все, что осталось от него.
... Впрочем день или два Вильсон служил еще пищей для искателей
сенсаций. Один из них приехал вместе с промышленниками, час или полтора
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг