Главное-режим. Вставать в шесть утра; стакан молока натощак; кросс или
перчатки. Ничто не поднимает так настроения, как хороший удар в челюсть.
Когда ты ударишь, конечно, а не тебя ударят. Раз-раз-раз! Жалко, что этот
Дасья не рискнет выйти на ринг. Он получил бы хороший хук левой...
Пословицы наши гласят: "В чужой монастырь со своим уставом не суйся", и
еще "С волками жить, по-волчьи выть". Сайкл оставался Сайклом во всех
странах. Всюду он возил свой сайкловский мирок: ботинки с шипами, перчатки,
тренера и даже корову. Корова, впрочем, не вынесла путешествий в самолете,
перестала давать молоко. Тренер оказался выносливее: он не отказывался
драться на Аляске зимой и в Джанджаристане в разгаре лета. Это был призовой
боксер, сошедший с ринга на склоне лет. Держась за выгодное место, он умело
разыгрывал пантомимы - падал от мнимого нокаута, чтобы потешить самолюбие
хозяина. Но делал это не слишком часто: три раза поддавался, два раза бил в
полную силу. Так что "победы" доставались Сайклу не даром, и, потирая шишки,
он говорил тренеру:
- Бокс - это нелегкий бизнес. Но если мне не повезет на бирже, я
составлю себе состояние перчатками, не правда ли?
По четным числам - бокс, по нечетным - кросс. Согнув руки в локтях,
Сайкл пробегал свои полмили в Лондоне, Джанджаристане и Лагнэге. За ним
бежали розовощекие английские дети в башмаках, черноспинные джанги босиком,
смуглые лагнэжские мальчишки в сандалиях из акульей кожи. Кричали,
передразнивали, издеваясь над чудаком по-английски, по-джангийски или
по-лагнэжски. Не замечая или не понимая насмешек, Сайкл бежал по стриженным
английским лужайкам, мимо древних кирпичных стен Джарской крепости, заросших
змееподобными лианами, по коралловым пляжам и кокосовым рощам Лагнэга,
бежал, дыша размеренно через нос, чтобы набраться сил и твердости для своей
работы. Работа эта заключалась, как известно, в том, чтобы перекладывать в
свой карман местные деньги - фунты, джаны и лаги, а потом превращать их в
доллары.
Сайкл полагал, что волки обязаны выть по-английски, и для всех
монастырей хорош один устав - биржевой.
2
Лето кончалось, небо было по-осеннему прозрачное, акварельно-зеленого
цвета. При солнечном свете такими сирыми и грустными казались голые горы
Лагнэга, крошечные поля, с трудом отвоеванные у скал, одноцветные синие
халаты крестьян.
По-видимому, в тот августовский день было четное число. Сайкл не бегал,
а занимался боксом. И к раннему посетителю он вышел, придерживая у
распухшего носа платок, запятнанный еще не побуревшей кровью.
"Тронутый этот богач, - подумал посетитель насмешливо. - Платит деньги,
чтобы его били по носу. Я бы выбрал другое, более приятное развлечение".
Вслух он ничего не сказал, конечно. Наоборот, поклонился с подчеркнутой
почтительностью.
Это был светловолосый человек с длинном носом и тусклыми глазами. Лицо
его выражало беспросветное уныние. Пожалуй, Сергей Новиков узнал бы этого
человека. Полгода назад он называл себя Геннадием Васильевичем Лузгиным. В
день мезенской катастрофы он исчез, и вместе с ним - самолет Новиковых -
премия за первый полет в ионосферу. Но Сергею говорили, что самолет был
сбит, загорелся и упал на лед... Как же спасся Лузгин? Впрочем, здесь его,
вероятно, называют иначе.
- Алло, Вильсон! - приветствовал посетителя Сайкл, рассматривая
окровавленный платок. - Подождите меня. Сейчас я приму душ и позавтракаю.
Хотите стакан холодного молока? Не пьете? Напрасно! Мой дед пил только
молоко, он прожил девяносто лет и нажил девяносто миллионов. Я доживу до ста
лет и буду стоить в сто раз больше. Режим! Рано ложиться, рано вставать...
Утром кросс или перчатки. Вам нужен режим, Вильсон, у вас мешки под глазами.
Слушая эту болтовню, Вильсон прикидывал про себя, как ему держаться.
Что он знает об этом долговязом в клетчатой рубахе? Это босс, деньги, сила.
Силе покоряются, деньгам кланяются, перед боссом стоят навытяжку- получают
приказы, отвечают "есть". Стоит навытяжку он - барон с тысячелетней
родословной, потомок рыцарей, отнявших у славян земли за Одером, бывший
гитлеровский офицер, опытный разведчик и лазутчик, знаток русского,
джангийского, джарийского и других языков. Стоит и слушает терпеливо
какие-то глупости о молоке и боксе. Что такое этот Сайкл? Сила или мешок с
деньгами? Простак он или прикидывается простаком?
Деньги-то он не сам нажил - получил от деда. Тот был действительно
фигурой - биржевая акула, горилла. Из его загребущих лап никто не выходил
живым. Говорили, что он промышлял контрабандой, держал игорные дома, дружил
с гангстерами, ворующими детей у миллионеров. Говорили, но доказать не
доказали, а деньги не пахнут. Девяносто миллионов ничем не пахнущих долларов
старый Грант Сайкл оставил Сайклу - сыну, а тот передал нынешнему Сайклу уже
сто девяносто. А внук - вот он - носит рубашку без галстука, позволяет
какому-то нищему бить себя перчаткой по носу, пьет молоко и уверяет, что из
молока делает миллионы. Миллионы-то он делает, это верно. Да еще столько,
что старому Сайклу и не снилось. Нет не простак он, только прикидывается.
Это Тутсхолд познакомил барона с Сайклом. Тутсхолд - старая лиса. Он
двадцать лет выжимал соки из Джанджаристана, знал все приводные ремни и
ниточки в этой стране. Произошла революция, Джанджаристан объявил
независимость, но Тутсхолд остался, пил соки, как и прежде. После казни
убийцы Унгры выяснилось, что в преступлении замешан банк Чарии. Чарию
изгнали из правительства, чуть не отдали под суд. А Тутсхолд все равно
остался. И новый президент принимал его, возобновляя контракт на поставки
угля.
Когда Тутсхолд взял Сайкла в компаньоны, все сказали: "Это овечка.
Старик острижет ее и выбросит вон". Тутсхолд сосал Джанджаристан, Сайкл
присосался рядом. Доходы шли обоим, но почему-то вышло, что у Сайкла
оказалась четверть акций, потом треть, потом половина, потом пятьдесят один
процент. И Сайкл стал распорядителем, а Тутсхолд-компаньоном, хотя у него
вся душа была в Джанджаристане, а Сайкл владел еще шахтами в Пенсильвании,
плантациями в Таиланде и бойнями в Аргентине, железными дорогами в Конго.
Пастухи арканили быков, шахтеры глотали пыль в забоях, крестьяне дергали
рис, стоя по колено в воде, - и все это для того, чтобы золотым ручейком
бежали монеты в сейфы Сайкла. Нет, это опасный человек.
С ним надо держать ухо востро.
- Так вот, в беге самое главное-дыхание - рассуждал между тем опасный
человек. - Вы дышите носом, но должны наполнить легкие кислородом. Начинать
надо с дыхательных упражнений. Основное - растянуть легкие. Я пришлю вам
книжку, где все это описано.
- Я прочту ее обязательно, сэр, - сдержанно кивнул Вильсон, как бы
приглашая перейти к делу.
- В самом деле, о беге мы поговорим еще. Слушайте, Вильсон, я не
доволен вами. Что это за глупые шутки насчет молний в кулаке? Теперь
секретности конец. Весь мир знает, чем мы занимаемся здесь.
Вильсон поморщился. Ох, уж этот газетчик! Говорилось же ему, чтобы не
писал ничего конкретного... Что-то вынюхал, что-то подслушал... Отвечай
теперь за болтуна. Как вывернуться?
И в голове ловкого шпиона мгновенно возник план защиты. Надо
представить так, как будто все делалось в интересах и даже по прямым
указаниям миллионера.
- Сэр, - начал он. - Вы мне дали приказ сорвать электропередачу любыми
средствами. Пусть русские знают, что мы держим их за горло, - говорили вы
(на самом деле Сайкл этого не говорил), - тогда мы продиктуем свои
условия... Пускай передают ток в своей стране. Но Джанджаристан - наша сфера
влияния, и мы имеем возможность не допускать туда посторонних... Весь мир
должен чувствовать нашу силу, - так вы сказали мне.
- Я сказал так? Не припомню. Но стиль мой - толково и ясно: "Весь мир
должен чувствовать нашу силу! ". Именно так. Но время еще не пришло,
Вильсон. Кто вам разрешил самовольно выступать в печати?
"Смягчился, но хорохорится, - подумал шпион. - Надо поступиться частью
денег".
- Сэр, следовало действовать энергично, - сказал он. - Перехватив
русский ток, мы направили его в море... Но вода разлагается, залив кипит,
выделяется водород и кислород, происходят взрывы гремучего газа... Левая
печать подняла шум, взывала к полиции и санитарной инспекции. Я хотел
построить газгольдеры. Но газа неимоверно много... хранить его незачем, а
продавать некому, нет такого большого спроса на кислород и водород... И
тогда подвернулось предложение поставлять электричество местным заводам.
Однако владельцы хотели знать, откуда мы берем ток. Пришлось позвать
корреспондентов и рассказать им популярно: тут Земля, тут ионосфера, разница
потенциалов миллион вольт. Соединяем, идет ток. А что он идет главным
образом с Камчатки - это уже деталь. И заводчики пошли на контракт. В
настоящий момент, сэр, вы зарабатываете больше тридцати тысяч долларов в
сутки, продавая русский ток. Почти миллион долларов в месяц, двенадцать
миллионов в год.
Сайкл отставил стакан с молоком.
- О! - сказал он. - Вы, оказывается, делец, Вильсон. Ну, а если русские
разоблачат нас?
- Да нет, русские не станут разоблачать. Перед конференцией они ни за
что не признаются, что у них пропадает ток. Предпочтут молчать и снабжать
нас.
- И делец и дипломат. Молодец, Вильсон!
Шпион горделиво приосанился. И тогда миллионер произнес сокрушительное:
- А сколько зарабатываете вы?
"Надо прибедняться", - подумал Вильсон.
- О, сэр, совсем немного. Я полагал, что мне достаточно сорока
процентов.
- Шесть!
- Сорок шесть, сэр?
- Не прикидывайтесь дурачком, Вильсон. Просто шесть. Шесть процентов от
чистой прибыли.
Помилуйте, сэр, я дал идею, я организовал, я директор, я конструктор..!
- Вы конструктор? Скажите еще, что вы изобретатель?
- А кто же изобретатель? -спросил Вильсон нагло.
- Насколько я знаю, какой-то русский с фамилией, оканчивающейся на
"ов". А вы, уважаемый, просто стащили идею, как вытаскивают кошелек из
кармана.
- Нет, это было не так просто, я заработал кровью и потом мои сорок
процентов, - возразил шпион. - Идея досталась мне тяжелее, чем двум
Новиковым вместе взятым. Я жил в России почти три года, три года ходил по
лезвию ножа. Я научился думать на русском языке. Один, без всякой помощи, я
подстроил катастрофу. Валентин Новиков чуть не разоблачил меня, но я его
подстрелил. Я обезглавил лабораторию, я вывел из строя главного зачинателя.
Без него они будут топтаться на месте, ничего не придумают нового. Я увел
самолет, пограничные истребители гнались за мной, подожгли мотор. В темноте
я спрыгнул с парашютом на лед. У меня не было ничего съестного. Я восемь
дней грыз кожаные рукавицы и шлем. Вот как досталось мне изобретение. И вы
говорите, что я не имею права на несчастные тридцать процентов.
- Вы растрогали меня до слез, Вильсон, - с насмешкой сказал
миллионер. - Запишите свою историю, в Голливуде ее купят для кинобоевика. Но
я не покупаю тем. Меня интересует другое: договор на поставку топлива в
Джанджаристан. У меня был конкурент, сбивавший цену, и некий Вильсон взялся
за солидную плату устранить конкурента. Я не скупился, оплачивал все
расходы, но некий Вильсон задачи не выполнил, он только задержал моих
соперников на две недели. По существу, надо было выставить за дверь
неудачника Вильсона, но он обещал поправить дело, предложил новый план,
требующий новых расходов... передал мне в возмещение кое-какие
производственные секреты... А теперь тот же Вильсон хочет продать те же
секреты вторично? Не выйдет! Шесть процентов, и скажите спасибо!
- Сэр, это нищенская оплата. Двадцать процентов, или я отказываюсь
работать.
- Отказываетесь? Не получите ничего.
- Пятнадцать процентов. А не то я разоблачу вас.
- Валяйте! Русские должны знать, что это я держу их за горло. Иначе они
не отступятся от Джанджаристана. Я-то получу поставки на уголь, а вы что?
Шесть процентов...
И Вильсон ушел, сжимая кулаки. Шесть процентов, только шесть процентов
за собачью работу шпиона, за риск, изворотливость и предприимчивость. А все
остальное - этому любителю молока и бокса. За что? За то, что у него много
денег. Много денег - вот и весь его ум. Много денег, и условия диктует он.
3
Станция, ворующая ток, станция-паразит была в точности скопирована с
мезенской. Здесь была такая же вышка и такой же заливчик с соленой водой для
заземления. Только на вышке стояло восемь аппаратов для ионизации воздушного
промежутка, а не один, как в Мезени, потому что в Америке не производили
таких мощных ускорителей.
Вильсон проводил на станции дни и ночи, хотя делать ему было почти
нечего. Он просто сидел в кресле и следил за секундной стрелкой. Ток шел,
деньги поступали. Его шесть процентов составляли три тысячи долларов в
сутки, около ста двадцати долларов в час, примерно три цента в секунду.
Электрический поток, текущий с неба, был для Вильсона золотым дождем.
Тикающие часы отбивали его прибыли: три цента, три цента и три цента. Каждую
секунду- три цента. Прошла минута-он пообедал, прошел час - купил костюм,
еще час - радиоприемник, прошли сутки - купил автомобиль. Но в
действительности Вильсон ничего не покупал, ел кое-как, не отлучался в
ресторан развлечься. Он сидел перед часами и с упоением следил, как деньги
бегут к нему в кошелек, каждую секунду три цента.
Вильсон очень гордился своей хитростью. Он не изобретатель, даже не
инженер, что он стоит по сравнению с Новиковыми? Но все-таки он заставил
работать на себя талантливого Валентина, упорного Сергея и сотни и тысячи
этих ненавистных ему советских рабочих. Он перехитрил всех. Они думают, что
работают на себя, а на самом деле катят монеты ему. Три цента, три цента,
три цента!
Сто двадцать долларов в час, в день -три тысячи. Через месяц он будет
обеспеченным человеком, через год - миллионером. Тогда он оставит волшебную
кубышку, в ней уже не будет необходимости... Деньги идут к деньгам - таков
закон всемирно-денежного притяжения. К миллиону текут миллионы - именно в
этом секрет Сайкла. Если у человека миллион - он богатеет без хлопот и живет
в свое удовольствие. А Вильсон не стар еще, может путешествовать или
жениться, или купить поместье, восстановить блеск родового имени. Впрочем,
нет... он уже убедился, что не родовое имя ценится в нынешнем мире. Лучше он
останется в стране, где доллары притягивают доллары. Миллионеров охотно
выдвигают в сенаторы. Кто знает, может быть, он станет еще и президентом!
Был уже в истории президент Вудро Вильсон, будет еще один Вильсон- Генри.
Вудро был болтуном и притворщиком: произносил речи против войны и объявил
войну кайзеру. Генри Вильсон не станет зря болтать. Он завладеет всем миром.
Сделает то, что не удалось Гитлеру - поставит на колени планету. Построит на
Таити дворец в километр высотой, наверху прохлада, внизу тропики. В
вестибюле, изнывая от жары, ждут его приказов наместники Англии, Италии,
Бразилии, Китая и России. Да-да, и России тоже!. Пусть поклонится ему эта
непокорная страна, которая обещает осчастливить всех своих граждан - не
богачей, не чистокровных, не власть имущих, а рабочих и крестьян.
Первые дни Вильсон воровал энергию с опаской, но как будто все сходило
с рук. Он приободрился и обнаглел. И Сайкл, возлагая большие надежды на
ворованное электричество, затеял крупную спекуляцию: продавал энергию по
дешевке, за четверть цены, надеясь разорить конкурентов и захватить в свои
руки все электростанции острова. Тепловые станции, работающие на угле, стали
закрываться одна за другой.
Гидростанций еще держались, но дела их были шатки. Владельцы вступили,
в переговоры с Сайклом, предложили организовать трест. Шла торговля, сколько
акций достанется Сайклу - сорок девять или пятьдесят один процент.
Будущие совладельцы треста должны были посетить, вышку 23 сентября
вечером. Надо было показать товар лицом, убедить предпринимателей, что
вышка - золотое дно. Сайкл велел Вильсону стараться вовсю, даже обещал акции
будущего треста - надежный, верный капитал, не зависящий от жульничества.
Но как раз в этот день с утра начались неполадки. Обычно поток энергии
нарастал к полудню, потому что солнечные лучи увеличивали проводимость
ионосферы. Но в этот день сила тока не поднималась с утра, а к двенадцати
часам начала падать.
У Вильсона в руках было только одно средство: он мог расширить
ионизированный столб и уменьшить таким образом сопротивление. Поколебавшись,
Вильсон применил это средство. Помогло лишь на полчаса. И опять поступление
тока уменьшилось. Вильсон еще раз расширил столб, и еще раз... Ему с трудом
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг