величайшее, неслыханное наслаждение всю ночь. А ночь Харашну длится сто восемь
лет.
Пришедший в некоторое замешательство Кин попытался вообразить эту картину,
и она представилась ему не лишенной комизма.
- Два в квадрате на три в кубе, - прозаически пробормотал он себе под нос.
- Что вы сказали? - переспросила женщина.
- Я имел в виду, что если умножить дважды два на три в третьей степени,
получится именно сто восемь. Гармония магического числа, так сказать.
- Правильно, - подтвердила Стасия. - Двойка - мужское число, а тройка -
женское. Число сто восемь знаменует их слияние.
- Простите мое невежество, а что такое поза фаштий? - поинтересовался Кин.
- Наиболее естественная для соития, - не моргнув глазом объяснила женщина.
- Ее также называю соприродной.
С дразнящей лукавой улыбкой она повернулась на живот и уперлась грудями в
ложе, приподняв зад, отчего узорчатая ткань туго натянулась на ее ягодицах. -
Вот так, - пояснила она, глядя на Кина через плечо и не спеша менять позу.
Охваченный тихим ознобом вожделения, Кин чуть помедлил, потом встал с
кресла и потянулся к стоящей на четвереньках женщине. Та перевернулась на спину
и порывисто обняла его. Последовал головокружительно долгий поцелуй, Кин ласкал
кончиками пальцев шею Стасии и самозабвенно сосал суматошный кончик ее языка.
Немного погодя его ладонь скользнула в треугольный вырез просторного халата и
нашарила упругую грудь с торчащим соском. Содрогнувшись и запрокинув голову,
Стасия коротко, со всхлипом, вздохнула и снова подставила Кину жадный рот.
Легонько покусывая ее губы, Кин гладил нагое тело под плотной, расшитой цветами
тканью, добравшись до пояска, развязал его на ощупь и распахнул длинные полы
халата. Стасия прервала поцелуй и, приподнявшись, выпростала руки из рукавов,
потом простерлась навзничь, прикрыв глаза и закинув руки за голову. Кин
поднялся с тахты, чтобы раздеться, и замер, похолодев от восторга, глядя на
распростертое перед ним тело, в котором стройность высокой талии удивительно
сочеталась с пышностью бедер и грудей.
Пока Кин торопливо стаскивал костюм, женщина лежала неподвижно, словно в
забытьи, но стоило ему раздеться и склониться над ней, как она вскинула руки и
рывком привлекла его к себе. К тягучему аромату воскурений и духов примешался
одуряющий легкий запах ее пота и возбужденного лона. Осыпая ее груди быстрыми
поцелуями, Кин ощущал себя раскаленным и иссохшим, жаждущим окунуться в
блаженную шелковистую влагу.
Среди сумбурных ласк Стасия жарко прошептала ему в ухо:
- Подожди... я выключу... при нем нельзя...
Нашарив пульт, она отключила униплейер, и голографическое изображение
Джандара в изножье тахты исчезло.
Изнывающий от нетерпения Кин был не в состоянии продолжать прелюдию, он
сгреб Стасию в охапку попытался просунуть колено между ее вытянутых ног, но
вдруг она жестко уперлась ладонями ему в грудь и оцепенела.
- Не надо так... - умоляюще шепнула женщина, плотно сжав бедра.
- Почему?
- Не надо... Я не могу... не могу так... Я посвящена Харашну...
Да она же попросту помешана, с тихой оторопью подумал Кин. Однако дикое
возбуждение захлестывало его необоримо, и, продолжая расточать нежные ласки, он
вытянулся рядом с ней на боку. Рука Стасии скользнула вдоль его живота, и
горячие пальцы крепко сжали изнывающий набрякший член.
- Я зацелую его, - просительно прошептала она. - Хорошо?
- Нет, - с неожиданно прихлынувшей яростью буркнул Кин.
На мгновение в памяти вспыхнул тот злосчастный файл прослушивания.
Угораздило же на него наткнуться. Получить те же в точности любовные дары, что
и его неизвестный позавчерашний предшественник, почему-то казалось ему
нестерпимым унижением.
Вкрадчивыми, но упорными поглаживаниями он заставил ее чуть развести
бедра. Потом накрыл ладонью влажный мех лобка, крепко прижавшись к
разгоряченному затрепетавшему телу, помедлил и сдвинул руку ниже, перебирая
пальцами скользкие лепестки меж вздрагивающих, слегка раздвинутых ног.
- Ты ведь хочешь этого, - настаивал он. - Хочешь сама.
- Да. Да, я хочу. Но это запрещено.
- Но ты же хочешь.
- Нет... - выдохнула истекающая любовным соком Стасия. - Не надо, прошу
тебя...
- Хочешь, - повелительно шепнул Кин, и его палец медленно заскользил
вовнутрь.
- Да. Да. О, какое безумие... - горячечно бормотала она, то крепко
стискивая бедрами его руку, то разводя их в стороны.
Согнув палец, Кин принялся плотно массировать самую чувствительную точку
влагалища сразу за входом, наверху, и тут же Стасия коротко ахнула, напрягшись
всем телом. Грубо навалившись на нее, Кин силой развел ее колени, пристроился
меж полусогнутых ног, уткнувшись в раскрытую мокрую промежность. Началась
страстная возня, распростертая Стасия вздрагивала, неуверенно и безуспешно
пытаясь отстранить лежащего на ней Кина. Эта красавица со стрижкой подростка
вела себя точь-в-точь как обуреваемая желанием и страхом девственница. Шалеющий
от свирепого вожделения Кин придавил ее всем своим весом и крепко стиснул
гладкую тугую ягодицу, другой рукой направляя член.
- Нет-нет-нет-нет... - залепетала женщина плачущим голосом, когда
почувствовала упершийся головкой в преддверие твердый ствол, однако уже не
пыталась сопротивляться.
Невольно затаивший дыхание Кин медленно проникал все глубже, орошаемый
сладостной маслянистой влагой, и наконец замер, войдя до упора, поддев мясистый
бутон в самой глубине. Стасия тихо простонала, вздрогнула и безвольно обмякла.
Приподнявшись на руках, Кин начал с медленного ритма, ускоряя понемногу
движения, и вскоре вошел в бешеный раж, глядя, как сотрясается великолепное
женское тело в такт его ударам.
Безучастная Стасия раскинулась под ним, повернув к стене осунувшееся лицо
с застывшими невидящими глазами, которые теперь казались черными из-за того,
что предельно расширившиеся зрачки свели радужку на нет.
- Что ты делаешь, о, что ты делаешь со мной... - вдруг жалобно запричитала
она, однако теперь уже Кин не ощутил ни малейшего сопротивления, двигаясь в ее
лоне размашистыми толчками.
- Ты изумительная, - шепнул он и, прижавшись к пышному телу, принялся
теребить губами набрякший сосок.
Томительно заныла готовая хлынуть наружу струя семени, и Кин успел
замереть за секунду до того, как сперма вырвалась на волю. Он не желал
разрядиться в одиночку, надеясь, что Стасия выйдет из шокового оцепенения. И
когда он, немного успокоившись, возобновил движения, его старания оказались
вознаграждены. Внезапно женщина, словно очнувшись от сна, вцепилась в его
плечи, жарко задышала и крепко обхватила Кина ногами.
- Ты сделал это... - потрясенно пролепетала она. - Ты взял меня так.
Теперь ты бог. Какое кощунство...
Теперь она отзывалась ему, порывисто и страстно, слившись в одном ритме с
ним.
- Да, да, вот так, да, еще сильнее... - безостановочно умоляла она. -
Крепче, да, вот так...
Не выходя из нее, Кин слегка отстранился, ухватил ее ноги и сложил гибкое
тело женщины коленями к грудям, снова припал к ней и яростно заработал членом.
Больше оттягивать финал он не мог, раскаленное пульсирующее марево подхватило
его и понесло неудержимо. Стасия раздвинула и опустила ноги, упершись пятками в
ложе, вытянувшись струной и вибрируя на весу. Накатил шквал сладостной боли,
Кин зарычал, извергаясь, вбивая жидкую молнию в скользкое от испарины,
выгнувшееся дугой тело женщины. Она содрогнулась, коротко вскрикнула, царапая
ногтями его плечи. Потом сдавленно замычала, вскидываясь навстречу его
неистовым ударам, разомлевшая и раскрытая целиком, встречая горячую струю
семени упругими волнами жадного лона. Опорожненный и задыхающийся, он рухнул на
Стасию и замер, прижавшись щекой к ее плечу. После короткого затишья он
почувствовал, как женщина взяла его руку, поднесла к губам и стала тихо
целовать, один за другим, кончики его пальцев.
- Ты могуч, ты мой Харашну, - горячечно прошептала она. - Твой ствол
вознес меня до девятого слоя небес
Обливающийся липким потом Кин погладил ее по щеке и перекатился на спину.
13. Давайте воздержимся от скороспелых решений
Он никак не ожидал проснуться настолько свежим и бодрым после того, как
провалился в сон незадолго до рассвета. Ночь напролет они со Стасией занимались
любовью, жадно, взахлеб, и никак не могли насытиться друг другом. Во время
очередной передышки, когда они обнялись и тихо замерли, неожиданно зазвонил
интерком. Приподнявшись, Кин скосил глаза на светящееся табло будильника в
изголовье, оно показывало двадцать семь минут четвертого. Вольготно
раскинувшаяся на подушках рядом с Кином нагая Стасия даже не шевельнулась.
- Кто это звонит? - спросил он.
- Отвечать не надо, - равнодушно проговорила она, потянула его к себе и
подставила губы.
Наверняка звонил тот, кто велел ей залучить Кина в постель, то есть либо
сам Нариман, либо кто-то из его людей. Не стоило труда вообразить, как бесится
этот человек, вынужденный за полночь сидеть в наушниках и прослушивать комнату,
где объект и косвенная сотрудница как ни в чем не бывало предаются любовным
утехам. В конце концов, рассвирепевший и обескураженный, тот решил позвонить по
интеркому и намекнуть, что пора бы переходить к... Непонятно, к чему именно -
расспросам, ссоре, воплям о помощи, якобы случайному появлению ревнивого
сожителя? Кин терялся в догадках, какие инструкции ей дали касательно него,
одно лишь оставалось предельно ясным: Стасия решила не исполнять порученное. Он
просто шкурой чувствовал, что рискует, придя к ней в гости. Смутно витавшая в
воздухе опасность только раззадорила его, но теперь ситуация разрядилась, и
вряд ли ему суждено узнать, в чем заключался риск.
Настырные трели интеркома смолкли. Кин снова погрузился в нежное бешенство
соития, а вынырнув из него, задыхающийся и опустошенный, ощутил сильный голод.
- Знаешь, очень хочется есть, - признался он. - У тебя найдется что-нибудь
перекусить?
- Только мясного у меня нет, - предупредила она. - Я не ем мяса. Это
ничего?
- Мне бы хоть черствую корку, хоть что-нибудь, - взмолился Кин.
С улыбкой потрепав его по щеке, накинувшая халат Стасия скрылась за
бисерной занавеской. Вскоре там, словно ненароком обиженный зверек, пискнул
таймер микроволновой печи, и женщина вернулась в комнату с блюдом, на котором
горкой лежали разогретые овощные консервы.
- Все, что нашлось, - сказала она, поставив еду на столик и занявшись
поисками вилки.
- А ты не составишь мне компанию?
- Нет, я не голодна. Ешь, не стесняйся. Ах, вот они где, - и она вынула из
тумбочки пакет с пластмассовыми вилками.
Долго упрашивать его не пришлось. Придвинув столик ближе к тахте, Кин стал
уплетать нехитрую снедь, и она показалась ему самым потрясающим кушаньем,
которое он когда-либо пробовал.
Стасия сидела в кресле и задумчиво смотрела на него, подперев щеку рукой.
Удивительное дело, в браке с Ринтой он никогда не ощущал себя настолько тепло и
уютно, по-домашнему, по-семейному. Так, словно они были давно женаты и
умудрились при этом не разлюбить друг друга. Он вдруг почувствовал
поразительную полноту и радость жизни в ее необычайно простой основе: вот ночь,
вот мужчина и женщина наедине, он с удовольствием ест приготовленное ею, а она
с не меньшим удовольствием смотрит на это. И ровным счетом никакого значения не
имела подоплека происходящего, неважно, кого она принимала здесь позавчера, кто
и зачем пытался дозвониться до нее среди ночи по интеркому, абсолютно неважно
все происходящее в огромном мире за пределами этой комнатки, все, что уже
произошло и еще произойдет. Его суматошная жизнь внезапно прояснилась и
сгустилась до неописуемо блаженного покоя здесь и сейчас.
Очухайся, придурок, здешние подонки подложили тебе блядь, ты ее трахнул и
раскис, как последний сопляк, ехидно сказал он сам себе, орудуя вилкой. Это же
все неспроста, нельзя расслабляться, надо быть начеку... Но циничная тирада
ничем не отозвалась в его душе, она канула бесследно, пройдя сквозь ощущение
всеобъемлющей, ничем не омраченной радости, как харкотина сквозь голограмму.
Никогда в жизни у него еще не было такой безрассудно счастливой ночи. И он
знал, что всегда будет благодарен за нее судьбе.
- Добавки хочешь? - спросила Стасия, когда Кин съел овощи подчистую.
- Спасибо, я сыт, - поблагодарил он, отодвигая пустое блюдо. - Было
необычайно вкусно.
- Ты шутишь?
- Ничуть.
Она ласково взъерошила его мокрые от пота волосы, сбросила халат и
вытянулась рядом с ним.
- Ты устал?
- Немножко. Но это ничего, сейчас отдохну. - Рука сама собой потянулась
гладить ее великолепные груди.
- Неужели тебе мало? - с притворным ужасом спросила она.
- Конечно.
- Ты ненасытное чудовище.
- Но это же мой единственный недостаток.
- Зато у меня их целая куча.
- Пока не заметил ни одного.
- Я сумасшедшая, - прошептала она, страстно выгибаясь под его рукой.
- Очень кстати, я тоже сумасшедший.
- Нет, в самом деле. Я действительно сумасшедшая.
- О да. А еще некрасивая и тощая, - продолжая вкрадчивые ласки, усмехнулся
он.
- Ты просто ничего не знаешь.
- Я знаю, что мы живем в абсолютно сумасшедшем мире.
- Это правда. Я боюсь его. Я боюсь всего. Я боюсь всех.
- Меня тоже?
- Сначала боялась. Теперь нет, - со вздохом призналась она, положив голову
ему на грудь.
- Что ж, спасибо.
- Ты хороший. Ты удивительно хороший. Ты не обидишься, если я скажу?..
- Нет. Говори.
- Тебя изломали. Я могу тебе это сказать потому, что меня изломали тоже.
Знаешь, чего бы я хотела?
- Понятия не имею.
- Попасть с тобой на необитаемую планету, - щекотно прошептала она. -
Только ты и я, больше никого. Понимаешь?
- Да.
Отроческий синдром бегства, отметил недреманный циник, притаившийся в
каком-то закоулке сознания.
- Ты бы хотел этого? - Ее губы принялись играть его соском.
- Боюсь, это невозможно.
- Я знаю. Всегда хочется невозможного, - вздохнула Стасия и в сердцах
добавила: - А, шли бы они к черту!
- Кто именно?
От пронзительно острых поцелуев в грудь нарастал новый прилив желания.
- Они. Ох, до чего нескладно и глупо получается! Пропади оно все пропадом,
я хочу тебя.
Кин ничего не ответил.
- Почему ты молчишь?
Их разговор потайным электрическим ручейком вытекал из комнаты, шелестел в
наушниках слухача, и оседал на засекреченном сервере отдела контрразведки.
- Думаю.
Очередной пассажирский модуль придет послезавтра, точнее говоря, уже
завтра. Надо уносить отсюда ноги, покуда цел.
- О чем?
Цепочка ее влажных поцелуев медленно тянулась все ниже вдоль его живота.
- О том, что все нескладно и глупо.
- Не слушай меня. Я сумасшедшая дура. Все чудесно.
Язык Стасии принялся хозяйничать в его паху. Вздрагивая от наслаждения, он
ерошил мягкий ежик ее волос. Двое сумасшедших в безумном диком мире, небывалый
райский сад, ощетинившийся потайными микрофонами. Шли бы они все к черту,
прозвучали мысленным эхом ее слова.
Ненадолго забывшись сном под утро, Кин проснулся легкий и звенящий, словно
в жилах вместо крови текла газировка. Рядом свернулась клубочком Стасия. Глядя
на ее совершенно безмятежное спящее лицо, он вдруг усомнился, насколько
обоснованны его подозрения. Может быть, из-за обилия передряг в последние дни
его обуяла чрезмерная мнительность и теперь неприятельские козни стали
мерещиться на каждом шагу.
Но все-таки, вспомнилось ему, среди ночи кто-то пытался связаться с ней по
интеркому, а она не стала отвечать на звонок. Это выглядело крошечным бунтом
против ее здешних хозяев, но с тем же успехом могло быть и заранее условленным
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг