- Деньги!
Трассен порылся в карманах и выложил на окошко пять пфен-
нигов.
- Это не наши деньги, - медленно сказал чиновник, прис-
тально глядя на Трассена.
- Как так не наши деньги?
Но тут чиновник, высунувшись из окошка, неожиданно вце-
пился в монету.
- Фальшивая! - заорал он.
- Отдай, скотина! - Трассен схватил руку чиновника.
Пальцы разжались, и на окошке осталась лежать алюминиевая
монета Третьего рейха с вытисненной свастикой.
- Какие тебе еще нужны деньги, почтовая крыса?
- Вот сейчас позову начальника! - чиновник вскочил.
Но Трассен уже быстро спускался по лестнице. По дороге он
успел все же прочесть табличку: "Наш почтовый адрес - город
Гаммельн".
Так вот как назывался город, в котором происходят такие
странные физические явления! Город со старинным немецким
названием, по улицам которого носятся искаженные автомобили,
девушки, двигаясь, изменяют внешность, а часы замедляют свой
ход в зависимости от скорости движения. Можно ли поверить
родившемуся предположению, будто в этом загадочном мирке
скорость света так мала, что все обычные передвижения проис-
ходят с околосветовыми скоростями, обнаруживая при этом эф-
фекты; предсказанные теорией относительности? А если это
так, что же происходят в этом замедленном мире, где ни одна
скорость не может быть больше скорости света, равной, навер-
но, пятнадцати-двадцати километрам в час?
ДОЧЬ ГАММЕЛЬНСКОГО ФИЗИКА
Девушка, с которой происходили удивительные превращения
на глазах у Трассена, была бывшей студенткой Гаммельнского
физического училища, где преподавал ее отец, профессор Ай-
кельсон. Собственно говоря, она бросила науку только вчера.
А сегодня утром состоялся ее разговор с отцом, которому она
высказала все, что думала о бесполезности физики. С сегод-
няшнего дня она свободный человек. Правда, если говорить
честно, не надо было бы просить у отца машину. Он пользуется
машиной Железнодорожного управления именно за то, что рабо-
тает там физиком-консультантом. Впрочем, машину эту скоро у
них отберут. Профессору уже не раз намекали, что железной
дороге физики больше не нужны. Расчет расписания давно про-
верен и действует безотказно. Скорости поездов установлены
раз и навсегда, и возрастание их массы при ускорении точно
подсчитано и известно всем машинистам. Остается только рас-
чет топлива, пожираемого экспрессами. Но ради решения этой
задачи нет смысла держать физика-консультанта. Железнодорож-
ные экспрессы больше не выходят из Гаммельна, потому что
наступил тяжелый топливный кризис. За бензин Анна-Мари зап-
латила только что такую неслыханную цену, что теперь ей при-
дется отказаться от туфель, которые она присмотрела в уни-
вермаге "Десять лет в вагоне". Туфли бронзового цвета, на
каблуке, загнутом вперед крючком. Ходить в них неудобно, за-
то последний крик моды. У Анны-Мари еще никогда не было мод-
ных туфель. Она сама не знает, имеет ли она право одеваться,
как взрослая девица, потому что, если считать ее возраст по
отсчету поездов, в которых она часто ездила с отцом, когда
он работал при Железной дороге, то ей еще нет шестнадцати, а
если полагаться на календари ее тетушек, живших безвыездно в
Гаммельне, то Анне-Мари все двадцать, и она может позволить
себе не только туфли с загнутым каблуком, но и модное
платье, которое висит в витрине того же универмага.
Анна-Мари выехала на главную улицу и постаралась выжать
из старой машины все, что возможно. Но вскоре она увидела,
что бензин катастрофически тает: значит, не удастся даже вы-
ехать за город. Пешеходы на тротуарах, плоские, как бумажные
силуэты, двигались мимо нее, на ходу меняя окраску волос и
платьев. То же самое, конечно, могли видеть и они, если об-
ращали внимание на девушку, катающуюся по городу в старень-
ком автомобиле. В их глазах она тоже должна была сужаться и
изменять свою внешность в зависимости от изменения скорости
машины. Анна-Мари поехала медленнее, чтобы растянуть удо-
вольствие. Она подсчитала в уме возрастание массы своей ма-
шины даже при небольшом ускорении. Но если ехать на постоян-
ной скорости, то можно, пожалуй, добраться даже до пригоро-
да, бензина хватит. С физикой покончено, и теперь она сможет
целыми днями рисовать.
Отец Анны-Мари был потомственным профессором города Гам-
мельна. Еще дед его читал когда-то блистательные лекции по
физике - с ним советовались самые уважаемые люди в городе.
Это было еще в те времена, когда в Гаммельне физика счита-
лась полезной наукой. В самом деле, как обойтись без физики,
если, например, масса поезда возрастает с увеличением ско-
рости? Подсчитать запас топлива, оказывается, не так-то
просто. К тому же само время в вагоне зависит от скорости. У
пассажиров свое время, а на вокзале свое. Одновременности в
Гаммельне не существует. Как поступить, например, вызванному
в суд свидетелю, который узнал о поджоге по вспышке пламени,
а свет распространялся так медленно, что он заметил вспышку
только тогда, когда здание сгорело?.. В этом случае на суде
непременно присутствовал физик. Он тут же делал подсчет вре-
мени распространения света от пожарища до свидетеля, и судьи
это учитывали при рассмотрении дела. Время в Гаммельне цени-
лось дороже золота. Его продавали и покупали. Время можно
было сэкономить, путешествуя в поездах с замедленным време-
нем: поездка в экспрессе со скоростью, близкой к гаммельнс-
кой скорости света, давала пассажиру выигрыш во времени по
сравнению с жителями, оставшимися в Гаммельне. И тут был не-
обходим точнейший подсчет. Пассажир желал ежечасно знать
разницу между его "собственным" временем в поездке и посто-
янным временем города. Железнодорожное управление нуждалось
в опытных физиках. Династию профессоров Айкельсонов высоко
ценили, а деду Анны-Мари даже предлагали стать бургомистром.
Однако с тех давних пор жизнь гаммельнского общества зна-
чительно изменилась. Таблицы пересчета времени были напеча-
таны, расписание поездов проверено и утверждено, а топливо
таяло с такой неимоверной быстротой, что подсчитывать его
запасы было практически невозможно. Нынешний профессор Ай-
кельсон только из уважения к его прежним заслугам числился
служащим в Железнодорожном управлении.
Между тем жажда продления жизни с помощью путешествий на
скоростях, близких к скорости света, порой сотрясала город,
как страшная лихорадка. Стоимость железнодорожного билета
стала такой высокой, что человеку, одержимому манией "прод-
ления жизни", часто приходилось выбирать между путешествием
в поезде с замедленным временем и полуголодным существовани-
ем в течение остатка своей продленной жизни в городе Гам-
мельне.
Сам город Гаммельн с окружающими его пригородами был изо-
лирован от остальных миров непреодолимым барьером, о котором
никто ничего не знал по той простой причине, что масса дви-
жущихся тел так сильно возрастала от скорости, что никаких
запасов топлива не хватило бы на то, чтобы уехать на сколь-
ко-нибудь далекое расстояние. "Околосветовые экспрессы" кру-
жились по железной дороге, не отъезжая от гаммельнских при-
городов, и люди путешествовали фактически не в пространстве,
а во времени. Мир Гаммельна был очень мал. Но над этим никто
особенно не задумывался. Слишком много было других забот у
деловитых гаммельнцев. Жажда практической деятельности была
их отличительной чертой. Самую тяжелую работу приходилось
выполнять так называемым пригородным жителям, которые неус-
танно трудятся, чтобы добывать топливо, потребляемое желез-
нодорожными экспрессами. Так или иначе гаммельнцы потеряли
интерес к науке. Ученые стали нежелательными умниками, и в
обществе отлично обходились без них.
Сам Айкельсон беззаботно относился к превратностям своей
судьбы. Он уже давно отдавал все свое свободное время архео-
логии и постоянно рылся в каких-то загадочных черепках и по-
желтевших рукописях. Никто не знал, где Айкельсон производит
свои раскопки. Он часто исчезал на несколько недель, забирая
при этом с собой и физические приборы. Но это никого не ин-
тересовало.
РАУЛЬ КЛЕМПЕРТ ЗНАКОМИТСЯ
С ПРОФЕССОРОМ АЙКЕЛЬСОНОМ
В ту ночь, когда Трассен исчез из Берлина, Клемперт,
мчавшийся по шоссе к чехословацкой границе, попал в сплошной
ливень. Мотоцикл то и дело заносило на мокром асфальте. По-
том дождь стал затихать, а Рауль подивился тому, как грузно
падают тяжелые дождевые капли. А затем кончился бенвин.
Клемперт, посмотрев на часы, решил идти пешком. По его рас-
четам, граница была недалеко. Слева тянулся лес. Начинало
светать. Оглянувшись, Клемперт увидел, что шоссе отливает
зеленым светом. Шоссе светилось! Рауль удивился, но ему
нельзя было терять ни минуты, и он быстро вошел в лес. Навс-
тречу ему медленно вставало солнечное утро. Розовели сосны.
Удивительное чувство покоя охватило Рауля в кротком утреннем
лесу, заглушая настороженность, заставляя забывать про опас-
ность. А между тем где-то по проводам идут сообщения о его
побеге, где-то отвязаны овчарки, мчатся по шоссе мотоциклы.
Кто-то записывает короткие телефонограммы. Дежурные поли-
цейские проверяют на дорогах номера автомашин. Напечатаны
уличные объявления с его приметами. "Рост метр восемьдесят
пять... Глаза серые. Ноги длиннее нормы. Слегка сутулится.
Стрижка - короткая, "под бобрик"..."
- ...Ауль! Pay! - послышался тихий окрик.
Рауль окаменел, прислонился к дереву. Легкий, напевный
зов повторился:
- Ауль! Pay!
В этом зове Раулю почудилась какая-то забытая и необычай-
но знакомая интонация. А девически ломкий голос, робко зати-
хая перед каждой паузой, снова и снова доверчиво повторял
откуда-то сверху свой тихий и нежный призыв.
Рауль задрал голову. В углублении низкого раздвоенного
сука старого дерева пряталась маленькая птичка с сине-черным
оперением. "Не может быть! Неужели это девятисловная сини-
ца?.." Рауль пристально вгляделся в тонкие переходы неяркой
окраски. Темя голубое, в пере много черни; крылья отливают
рыжеватым отливом, какой бывает у ремеза, гаечки, самой кро-
хотной из всех видов синиц.
И снова знакомый зов. Рауль подошел к дереву.
- Pay! - жалобно вскрикнула птица и перелетела на другой
сук.
Рауль тихо засвистел, пытаясь повторить странное птичье
пение.
- Випрачитти! - произнес чей-то голос.
Рауль заставил себя медленно и лениво оглянуться. Перед
ним стоял невысокий худощавый человек в серой рубашке с отк-
рытым воротом.
- Випрачитти, - произнес он опять, уже шепотом. - Ее надо
непременно зарисовать. Может быть, она никогда уже здесь не
появится.
Старик лихорадочно рылся в карманах. Птица смотрела на
него маленькими бисеринами-глазами и молчала. Вынув, нако-
нец, книжку в кожаном коричневом переплете, старик похлопал
себя по карманам, нащупывая карандаш.
- Дайте же, наконец, карандаш! Что вы стоите? - прошипел
он. - Перед вами древнейшая порода птиц!
Рауль вынул огрызок угольного карандаша из нагрудного
кармана. Тот самый огрызок, который он спасал при каждом
обыске в бараке, запрятывая его то в кусок хлеба, то в щель,
то под обмотку. Потерять возможность рисовать казалось Раулю
самым страшным.
Старик выхватил из его пальцев угольный карандаш и начал
резко и неумело набрасывать контуры птички.
- Позвольте.
Взяв записную книжку у старика, Рауль мягко провел углем
первые линии. Випрачитти возникала легко и просто, как детс-
кий рисунок.
- Прелесть! - сказал старик.
- Pay! - крикнула випрачитти и взлетела.
- Ну, что ж! Портрет ее в наших руках, - сказал старик,
принимая свой блокнот. - Остается записать имя свидетеля.
Это важно.
- Зачем?
- Как доказательство, что випрачитти действительно побы-
вала в наших краях. Итак, ваше имя?
Рауль молчал.
- Моя фамилия Айкельсон, - чопорно представился старик. -
Вы, наверное, догадались, что я занимаюсь здесь раскопками.
- Нет.
- Ах, вы из пригорода?
Рауль молчал.
- Вы, наверное, вернулись из долгого отсутствия?..
Рауль молчал.
- Сколько же вам удалось сэкономить времени? - продолжал
старик с неожиданным недоброжелательством.
На Рауля смотрели ясные серые глаза.
Нет! Старик не сумасшедший.
- Я вас... не понимаю.
- Зато я вас отлично понимаю, молодой человек! Отлично
рисуете, сын состоятельных родителей. Отчего бы не сбежать в
иное время, пока сверстники живут трудовой жизнью?
Рауль ничего не понимал. Старик сунул записную книжку в
карман и вернул Раулю карандаш.
- Если не найдете в городе работы - так бывает с беглеца-
ми от собственного времени, - приходите ко мне. Вы отлично
рисуете, а мне нужен копировщик старинных рукописей. Мой ад-
рес: "Гаммельн, Кирхенштрассе, 8". - Старик повернул налево,
туда, где редели сосны и в широком просвете виднелись небо и
море...
"Не может быть! Может быть! Все может быть!"
Рауль долго бродил вдоль прибрежного леска, то выходя к
дюнам, то возвращаясь обратно, не решаясь идти дальше. Но
ничто не нарушало покоя утра. Он остановился у поворота тро-
пинки, ведущей к морю. Рыбак нес полное ведро рыбы. Пахло
водорослями.
- Почем рыба?
- Пять пфеннигов штука. Сегодня море бурное, лодка сильно
тяжелеет... - рыбак поставил ведро.
- Лодка тяжелеет?
- Еще как! Берите! Дешевле не отдам.
"У меня кончились деньги, - вспомнил Рауль. - Не думать о
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг