был выведен крупными буквами заголовок: "Энциклика и булла
его святейшества папы римского. О богомерзких хулах и
измышлениях негодного еретика аббата Крюшона на святое учение
Господа Нашего Иисуса Христа". В глазах аббата потемнело, он
мешком осел на пол и тут, прежде чем потерять сознание, не
утерпел вторично: горячая жидкость безо всякого участия воли
аббата неодолимо вырвалась на свободу из его телесных недр
и весело зажурчала по мраморному полу...
Тем временем, пока наш аббат проводил время в
теологическом диспуте с просветленными Шамбалы,- а побывал он
именно там, ведь Шангри-Ла и Шамбала - это одно и то же, и кто
не знает этого, тот негодный бездельник, козел и гондурас, но
это нам сейчас обосновывать ни к чему, так как речь пошла о
графе Артуа, а он не гондурас и не козел, но благородный
гасконец с любвеобильным и отважным сердцем,- так вот, с ним
произошло тоже нечто весьма замечательное.
Сначала граф ходил взад-вперед, помышляя, как бы ему
убраться из дворца да и вообще из этой скверной страны, и не
чаял уже ничего хорошего из своего - так думал граф -
бесславно погубленного путешествия. Краем уха он ловил обрывки
разных разговоров, и иные из них заинтересовали бы его в
другое время. Так, прислонившись к одной из колонн, граф
услышал, как два сановника вполголоса обсуждали ляпсус с
сочинением принца:
- А ты заметил, как император-то задергался, когда при
нем это пакостное сочинение прочитали?
- Да? А что такое?
- Как что - так весь и перекосился, так и побагровел...
- Да? Но он же сказал - его романтика принца растрогала?
- Да какая к свиньям романтика - императору в рот при
всех нагадили, а он и притворился, чтобы сраму меньше было!
- Ай-ай! А мы ему верим...
- То-то - верь да оглядывайся - вон, у него уже и граф
шпионит, да не туда смотришь, вон он - за колонной спрятался.
Граф отошел от колонны, не вступая в спор с
подозрительными придворными. Он только постарался получше
запомнить их лица, чтобы при случае узнать имена, а там...
видно будет. Граф бросил взгляд в сторону престола и увидел,
что его соседка по столу, Зузу, взошла к трону и что-то
оживленно рассказывает императрице, хихикая и поглядывая на
графа. Государыня, внимая рассказу своей фрейлины, тоже
бросала в сторону графа пылкие взоры. "Хм,- приободрился граф
Артуа,- это что-то значит!" Чутье опытного сердцееда не
подвело графа - к нему пробрался слуга и негромко пригласил:
- Граф, государыня умоляет вас оказать ей честь личным
знакомством и беседой тет-а-тет... Прошу вас - следуйте за
мной.
Он повел графа прочь из зала и немедля за своей спиной
граф Артуа услыхал голоса досужих завистников:
- Ну, что я говорил! Уже к императрице побежал, кобель!
- Само собой, а зря что ли он лягушачью-то икру горстями
ел!
- А я сразу сказал - он только вошел, я уж вижу - жиголо
это! Вишь, французы - самого породистого прислали: злой, нос
крючком, ляжки во, от сопель так и лопается - жеребец лучшего
завода!
- Это они против англичан интригуют, фаворит чтоб свой
был.
- Э,- возразил кто-то на это,- какой хошь фаворит, а
Ахмеда ему все равно не переплюнуть!
- Ну, Ахмеда куда переплюнуть! - согласились все хором. -
Это конечно, но для новинки-то, на переменку с Ахмедом!.. Ты,
смотри, как побежал!..
Графу страсть как захотелось повернуться и отразить эти
измышления в стиле аббата Крюшона: вот вы говорите, что мне не
переплюнуть Ахмеда, а мне его запросто переплюнуть! Но
благородный граф счел ниже своего рыцарского достоинства
вообще пререкаться с этими ничтожествами - и то сказать, их-то
не звали в будуар императрицы для частной беседы.
А графа ввели именно туда. Императрица сделала слуге знак
удалиться и ласково позвала графа к себе:
- Ну же, граф, придвиньте ваш табурет ближе... Еще ближе,
еще... вот так, да... Я хочу побеседовать с вами как с другом
- запросто.
Их колени уже почти соприкасались.
- Моя Зузу,- поведала императрица,- рассказала мне о
вашей галантности за столом - вы ведь не будете сердиться на
эту кокетку, ведь правда? Мы, женщины, бываем так откровенны
между собой...
- Мадам,- отвечал граф как истинный рыцарь,- мое правило
- никогда не сердиться на даму, что бы она ни сделала...
- О,- с восхищением протянула императрица, - как это
благородно! Ах, граф, нам так недоставало человека, подобного
вам! Вы представить себе не можете - я так одинока...
Государыня коснулась руки графа Артуа безотчетным
движением человека, ищущего участия. От этого прикосновения
графа обожгло как гальваническим разрядом. В один миг все
исчезло, все рассеялось - и нелепые дорожные происшествия, и
выходки аббата, и оплошность с обсморканным стулом - что могла
значить вся эта суета сует и всяческая суета, когда на графа
смотрела Она, и Она была в двух шагах, Она нуждалась в его
помощи, Она взывала к нему!.. - а больше ничего и никого не
существовало в этой прекрасной вселенной, пылающей светом
Любви во всех звездах своего прекрасного неба.
- О, мадам,- мужественным голосом отвечал граф,- вы не
одиноки более - мое путешествие привело меня сюда, чтобы
здесь, подле ваших ног...
- Чтобы что? - слегка улыбнувшись, спросила императрица,
жадно внимавшая словам своего собеседника.
- Чтобы служить вам любым способом, каким вы пожелаете,
прекраснейшая из прекрасных,- отвечал граф и встал на одно
колено.
Глаза государыни сияли как звезды. Ее грудь трепетно
вздымалась, выдавая обуревающие ее чувства. Она взяла ладонь
графа в свои ладони и нежно сжала ее.
- Вы так взволновали меня, граф...
Она прижала его руку к своей груди:
- Вы слышите, как бьется сердце? - она медленно опускала
ладонь графа все ниже и оставила ее на своей коленке. Граф,
как бы в рассеянности, подвинул ее несколько глубже вдоль
прекрасной ноги. Императрица сдвинула ноги, крепко сдавив руку
графа на полпути к дикой розе, и прошептала срывающимся
голосом:
- Мне так не хватает понимания, сочувствия, ласки...
- Вы найдете это в моем сердце, ваше величество,- пылко
отвечал граф, пытаясь продвинуть свою руку еще глубже к
заветной цели, но, однако, безуспешно.
- Ах, граф, вы так горячны! - пролепетала императрица,
почти уже не владея собой. - Пожалуй, вам не стоило есть
столько лягушачьей икры!
Граф не успел ответить, ибо в эту самую минуту скрипнула
дверь, и в будуар внезапно вошел государь со свитой. Он нес в
руках какую-то бутыль с желто-зеленой жидкостью.
- Дорогая! Поздравь меня... - начал император с порога и
замолк с открытым ртом, узрев пикантную сцену.
Безотчетным движением граф попытался вырвать свою руку,
заключенную между сжатых ног своей дамы, чтобы придать
происходящему вид мало-мальской благопристойности. Но,
очевидно, под влиянием неожиданности, ноги императрицы свела
судорога - рука графа была словно зажата в стальных тисках, и
он едва не вскрикнул от боли из-за своего безуспешного рывка.
"Как, однако, сильны бедра императрицы!" - вторично поразился
граф. Он был вынужден так и оставаться - с рукой между ног
чужой жены на виду у ее мужа и всех прочих.
Весь в красных пятнах, император жалко улыбнулся и
попытался съязвить:
- Вы бы хоть форточку открыли, а то так и воняет потом!
Бледная как мел государыня вся задрожала от едва
сдерживаемого гнева.
- Карды-барды! - тихо, но злобно процедила она сквозь
зубы.
Императрица глядела на своего супруга исподлобья, как
затравленный зверек. Смешавшийся было император попятился на
шаг, но тут же овладел собой и гордо провозгласил:
- Народу необходима уринотерапия, я иду проповедовать
уринотерапию!
- О, да, ваше величество! - поддержал хор придворных. -
Да! Шветамбары уже во дворе, ваше величество!
И вслед за тем император высоко вскинул голову,
развернулся и покинул покои императрицы вместе со свитой.
"Н-да, положеньице!" - подумал бледный граф. Он снова
попытался пошевелить своей рукой - и не смог.
- Государыня! - взмолился граф. - Да отпустите же,
наконец, мою ладонь!
- А я и не держу ее,- отвечала императрица неожиданно
спокойно.
Она раздвинула ноги, перекинула правую через руку
коленопреклоненного графа, встала с кресла и отошла к окну.
Граф с изумлением увидел, что его рука действительно была в
стальном кольце - из дна кресла выставлялись два стальных
полуокружья, и между ними-то и оказалась его запястье! Он
попытался разжать эти кандалы - и не мог.
Императрица меж тем курила у окна спиной к графу. Граф
хотел снова окликнуть ее и вдруг ощутил больный укус сзади. Он
обернулся - это были проделки принца: пакостный мальчишка
издали тыкал в зад графа неким подобием кусачек, приделанных к
двум длинным прутам.
- Прекратите, принц! - гневно воскликнул граф. - Что вы
себе позволяете?!.
- Ты зачем к моей мамке под подол лазишь, гнида? -
отвечал на это "золотой аргонавт".
Граф отпихивал эти удлиненные челюсти то свободной рукой,
то ногами, но его маневры были затруднены из-за прикованной
руки. Наконец он воззвал:
- Ваше величество! Помогите же - я не могу высвободить
руку.
Императрица отвечала не оборачиваясь:
- В левом подлокотнике защелка, нажмите ее.
Граф, кое-как уворачиваясь от щипков, ухитрился отыскать
рычажок и нажать его. Наручники сдвинулись, и граф вытащил
руку.
- Ну, я тебе покажу, паршивец! - в сердцах произнес он и
хотел схватить негодного принца.
Но тот сделал графу нос и нырнул куда-то за занавеску.
- Граф, подойдите ко мне! - позвала меж тем государыня.
Потирая пораненное запястье и почесывая слегка укушенный
зад, граф приблизился к ней.
- Взгляните-ка в окно! - предложила императрица.
- Наверняка вам в своем Париже не доводилось видеть такого.
Что верно, то верно - толпу, подобной той, что гудела под
окнами дворца, во Франции встретить было мудрено. Численно это
скопище не было таким уж огромным - пожалуй, Бастилию брало
еще большее количество головорезов. Но даже среди них не было
столько полностью обнаженных - собственно, в некитайской толпе
таких было большинство. Они о чем-то громко кричали, вздымали
руки, чего-то, казалось, требовали, потрясали факелами и
плакатами - и все это красиво освещалось яркими фонарями и
светом из окон дворца, равно как и немыслимо крупными звездами
некитайского неба. Божественное зрелище! - залюбовались все
придворные, надзирающие из окон.
- Кто эти голые мужчины, сударыня? - сухо спросил граф -
он дулся, что императрица приковала его руку.
- Это дигамбары, к которым примкнули отдельные
шветамбары,- отвечала императрица, задумчиво глядя вниз.
- А кто они? Что им нужно здесь? - удивлялся граф.
- По всему, они хотят видеть нашего всесовершеннейшего
правителя, божественный светоч Некитая,- моего царственного
супруга,- молвила в ответ государыня. - Сейчас мы все увидим.
Женское чутье не обмануло императрицу - скоро показалась
процессия, возглавляемая императором - и между прочим, граф с
удивлением заметил, что между всех трется и аббат Крюшон с
каким-то свитком в руке.
- Хм,- протянул граф,- а что же Крюшон-то здесь делает?
А аббат Крюшон был просто-напросто в полной прострации,
узнав о том, как в Ватикане расценили его деятельность
миссионера. Столько трудов, невзгод, лишений, пламенных
проповедей, честолюбивых надежд - и вот!.. Кровью обливалось
сердце аббата, как пеобанный слонялся он по двору с папской
энцикликой под мышкой. То он хотел сбросить с себя сутану и
свой сан и примкнуть к дигамбарам, забыть все, слиться с этой
веселой шумящей толпой, обрести недоступную европейцам
мудрость Востока, стать сияющим вестником Шамбалы... То аббат
страстно алкал искупить свою вину перед святым престолом и
пострадать за истинную веру - например, неделю есть лягушачью
икру... То он попросту торчал от всего происходящего, не
понимая толком, что происходит вокруг, где он, кто он...
А меж тем, дигамбары завидев императора несколько
поубавили гомон и выстроились перед ним в более или менее
ровную линию. Император высоко поднял бутыль с жидкостью
зелено-желтого цвета и встряхнул ее.
- 45 -
- Молодцы дигамбары и примкнувшие к вам отдельные
шветамбары! - возгласил он. - А также торчащий от всего этого
аббат Крюшон!
- Го-о-о!.. - отозвалась толпа.
- Хорошо ли вы меня слышите?
- Любо, батько! - заволновалась толпа. - Любо! Гуторь
дальше!
- А видите ли вы эту бутыль?
- Видим, батько!
- А что там, хлопцы? Знаете?
- Не знаем, батько... чи пиво доброе, чи самогон!
- Ну-ка, подайте мне стакан,- повелел император.
Тотчас протянулась услужливая рука со стаканом.
- Ну-ка, кто тут у вас поматерей,- произнес император. -
- Вот ты, да, ты - выйди-ка сюда,- приказал он седоусому
дигамбару с бритой головой.
- А чего я? Чуть что - сразу я,- заартачился было
дигамбар, но несколько дюжих рук вытолкнуло его и подвинуло к
императору.
По знаку императора в стакан щедро плеснули из бутыли.
Владыка принял стакан и, молодецки подбоченясь, протянул его
седоусому старшине.
- Ну, пей, хлопец! - отечески напутствовал император.
Дигамбар было глотнул, но тут же выплеснул все на землю и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг