металлический холод наручников - его правая рука была пристёгнута к спинке
кровати. "Это ещё что такое? Зачем наручники? Может, я сопротивлялся, а сам
ничего не помню? А может, вообще что-нибудь психотропное на мне опробовали?
Ведь были же здесь минчане. Не зря были, как видно. Да и пролежал я совсем
немного - щетина на щеках маленькая", - подумал Гусев, проведя ладонью по
своему подбородку.
Приподнявшись, Вячеслав сел и осмотрелся. Он был в своём же костюме.
Правую руку пристегнули к спинке кровати, часов на ней не было. Камера была
хорошо знакомой Гусеву одиночкой - как раз та самая, где ёще недавно сидел
Барловский. "Странно, однако, устроена жизнь - вполне возможно, что ещё
вчера я допрашивал здесь в изоляторе Барловского, а уже сегодня будут
допрашивать меня", - грустно улыбнулся Вячеслав и принялся более внимательно
изучать устройство своего пленения. Оказалось, что он пристёгнут не обычными
наручниками, а переделанными - они были соединены между собой не короткой,
как обычно, цепью, а длинной - не менее трёх метров. Цепь была скручена в
один большой комок, поэтому Гусеву и показалось вначале, что он пристёгнут
за руку к спинке кровати намертво.
Размотав цепь, Гусев осторожно приподнялся, спустил ноги на пол и тут
же нащупал свои ботинки. Просунув в них ноги, Вячеслав, не завязывая
шнурков, прошёлся по камере - длины цепи хватало как раз для того, чтобы
достать до унитаза параши в углу камеры.
- Надо же - какая предупредительность! - раздражённо произнёс вслух
Гусев.
Подойдя к окну, Вячеслав увидел сквозь решётку лишь клочок серого неба,
казавшегося на редкость зовущим и манящим. Из окна дуло - несмотря на зиму,
оно было без стекла.
Видимо, за ним всё время наблюдали - хлопнул дверной запор, и в камеру
вошли Мухин, Вишневецкий и контролёр.
- Вы свободны! - сухо сказал Мухин контролёру, и тот вышел, прикрыв за
собой дверь.
Дверь захлопнулась с громким и неприятным скрипом. Мухин недовольно
передёрнулся и быстро заметил Вишневецкому:
- Надо смазать.
Вишневецкий молча кивнул. Гусев, гремя цепью, сделал несколько шагов
навстречу. Мухин смерил его внимательным взглядом и протянул руку:
- Здравствуй, Вячеслав!
- Здравствуйте, Алексей Иванович, - Гусев пожал руку Мухина.
Цепь вновь зазвенела.
- Прямо декабрист в кандалах в Петропавловском каземате! - проворчал
Мухин и взглянул на Вишневецкого.
Тот лишь пожал плечами:
- Так хоть какие-то гарантии есть. Здравствуй!
- Здравствуйте! - Вячеслав пожал протянутую руку Вишневецкого.
Гусев ничего не понимал: с одной стороны он сидел в одиночке изолятора
и к тому же был прикован к койке цепью, с другой же и Мухин, и Вишневецкий
здоровались с ним за руку, словно ничего не произошло. Вячеслав ждал, не без
оснований рассчитывая, что вскоре всё проясниться.
- Садись, - то ли предложил, то ли приказал Мухин.
Вячеслав сел на койку. Мухин присел рядом, а Вишневецкому указал на
привинченный к полу табурет.
- Да, не слишком здесь уютно, а?! - то ли утвердительно, то ли
вопросительно произнёс Мухин, осматривая одиночку.
- Пожалуй... Хотя я только что пришёл в себя, поэтому ещё не успел
освоиться, - заметил Гусев.
- Тебя это не удивляет? То, что ты здесь и что прикован цепью к
койке? - Мухин пристально посмотрел Гусеву в глаза, словно хотел и в самом
деле прочесть его мысли.
- Я думаю, что любой этому удивился бы, - кивнул Вячеслав. - Надеюсь,
вы мне объясните, почему я здесь и что случилось?
- Мне кажется, ты сам это понимаешь. Брось, Слава - ты ведь сам
работник органов и прекрасно знаешь, что без серьёзных оснований ты бы не
оказался здесь в одиночке, да ещё и в наручниках, - Вмешался в разговор
Вишневецкий. - Я уверен, что ты догадываешься о первопричинах.
- Возможно, из-за инсульта Барловского после моего допроса... Хотя за
это цепью к койке не приковывают.
- Уже теплее, Вячеслав, - кивнул Мухин. - Я думаю, ты в курсе, что мы
никого цепью не приковываем. Фиксируют только психбольных в больнице.
Значит, у нас были серьёзные основания так поступить. И ты, я уверен,
знаешь, почему мы так сделали.
"Неужели бояться, что я убегу?! Может, они догадались о том, что я могу
менять время? Но как? Зачем тогда наручники?", - лихорадочно размышлял
Гусев, стараясь внешне выглядеть абсолютно невозмутимо.
- Будет лучше, если ты расскажешь обо всём сам, - добавил Вишневецкий.
- О чём я должен рассказать?
- Обо всём. О том, почему ты сидишь на цепи в одиночке, - уточнил
Мухин.
- Вам это виднее, Алексей Иванович, - возразил Гусев. - Но я
постараюсь.
- Постарайся, Слава, постарайся - нам всё это очень интересно, - подал
голос Вишневецкий. - Начни с того, что известно тебе и что неизвестно нам.
- Хорошо. Я ещё раз расскажу о допросе Барловского... Можно узнать, как
его самочувствие?
- Мы тебя слушаем, Вячеслав - начинай рассказ, - перебил Мухин. -
Вопросы будешь задавать потом, а я со своей стороны обещаю, что почти на все
отвечу, если смогу.
- Хорошо, - кивнул Гусев. - Мы торопились - нам был нужен результат.
Никто не собирался ни избивать, ни, тем более, пытать Барловского... По
сути, произошёл несчастный случай. Хуже всего то, что, когда Барловскому
стало плохо, мы с ним были в кабинете наедине и теперь никто не сможет
подтвердить мою версию. Я уже написал вкратце обо всём в рапорте, но,
наверное, стоит рассказать более подробно...
Гусев, вернувшись к недавним событиям, подробно рассказал о допросе,
добавив немало деталей, не вошедших в рапорт. Мухин и Вишневецкий слушали
внимательно, но ничего не записывали. Мухин задал несколько уточняющих
вопросов. Гусев был уверен, что весь разговор записывается на плёнку.
- Ты уверен, что ничего не забыл и не пропустил? - спросил Мухин, когда
Вячеслав закончил свой рассказ.
- Не знаю. По-моему я всё рассказал... Всё, как было, - пожал плечами
Гусев. - Теперь можно узнать о Барловском?
- Можно, - кивнул Мухин. - Что тебя интересует?
- Как его состояние?
- Если в смысле денег, то неплохо - мы обнаружили не меньше сорока
тысяч долларов, а если в смысле здоровья, то хуже некуда - ночью Барловский
умер. И, между прочим, умер после того, как ты его допросил.
- Умер? - растерялся Гусев.
- Именно так. Но и из-за этого мы бы тебя к койке не приковывали. Разве
не так?
- Пожалуй, - кивнул Гусев.
- Так ты ничего больше не хочешь нам рассказать?
- Я всё рассказал...
- Думаю, что далеко не всё. Артём Фёдорович, помогите Гусеву, а то он
что-то стал страдать амнезией.
- Хорошо - мы тебе кое-что расскажем, Вячеслав. Кое-каких деталей нам
не достаёт, но ты в этом поможешь. Если ты, конечно, захочешь это сделать, -
откликнулся Вишневецкий и, подойдя к койке Гусева, разложил перед Вячеславом
несколько фотоотпечатков, выполненных на цветном лазерном принтере. - Как ты
думаешь - что это такое? Мне этот человек почему-то кажется очень знакомым.
А ты его узнаёшь?
Гусев взглянул на отпечатки и едва сдержался, чтобы не выдать своего
волнения: на трёх снимках можно было различить нечёткое, размытое, но всё же
легко узнаваемое его собственное изображение. На фотографиях был он сам. На
первых двух снимках на фоне входных дверей в валютный отдел "Беларусбанка",
а на третьем - возле входной двери в управление УКГБ.
- Ну, как - узнал? - спросил Мухин, внимательно наблюдавший за реакцией
Вячеслава.
- Даже не знаю - по-моему, это похоже на мою собственную фотографию, -
неуверенно предположил Гусев.
- Похоже? Это не просто похоже - это ты и есть!
- Тогда почему, Алексей Иванович, силуэты зданий, машины и, самое
главное, лица остальных людей чёткие, а моё - размытое? Здесь не может быть
монтажа? - спросил Гусев.
- Исключено! - сразу же возразил Мухин. - Фотографии сделаны при помощи
оперативной съёмки. Только съёмка не совсем обычная - цифровая видеокамера
вместо двадцати пяти кадров в секунду слышала пятьсот. Но и это ещё не всё -
первый снимок сделали во время странного и загадочного ограбления банка,
второй - вчера вечером возле управления...
- ...а последний, - продолжал Мухин, - сделан днём возле банка как раз
в то самое время, когда у инкассатора пропала валюта из сумки. Как ты
думаешь - что из этого следует?
- Не знаю... Уж не то ли, что я ограбил банк и инкассатора?! -
постарался изобразить возмущение Гусев.
- Именно это и следует - ты очень точен в своих предположениях, -
кивнул Мухин. - Точнее, не обязательно ты лично, но твоё присутствие
обозначилось ясно. И это ещё не всё - на ручке входных дверей банка остались
отпечатки твоих пальцев - мы специально пропитали твои руки и перчатки
заранее особым составом. А на ручку двери нанесли порошок-проявитель. В
ультрафиолетофом диапазоне чётко просматривается рисунок твоих перчаток. И
последнее - в управлении обнаружена крупная сумма валюты, примерно
совпадающая с количеством украденной наличности в валютном филиале
"Беларусбанка" на Ленина. Как только мы получили снимки, тут же устроили
обыск в управлении и не ошиблись, как видишь, в своих предположениях. А
после того, как нашли деньги, отправились к тебе. Ты не открывал дверь, а
твоя соседка, выглянувшая на шум, сообщила, что ты приехал накануне пьяный.
Пришлось сломать дверь. Ты лежал на полу в коридоре. В кармане твоего пальто
была обнаружена сотенная купюра. Её номер совпадает с номером одной из
купюр, которые вёз инкассатор - номера всех сотенных купюр последнюю неделю
записывались по моему приказу. Мы проверили тебя на алкоголь - ты был
трезвым. Согласись, что даже половины этих улик достаточно, чтобы понять,
что ты напрямую связан с ограблениями. А тут ещё и смерть Барловского. В
общем, Вячеслав, положение твоё хуже некуда! А теперь я хочу задать тебе
несколько вопросов, если ты не возражаешь?! - Мухин смотрел на Гусева,
словно удав на кролика, ожидая, что тот вот-вот поддастся чужой воле.
На этот раз Вячеслав даже и не пытался скрывать своего смятения -
больше всего его поразили новости о порошке и новых цифровых камерах. Гусев
понимал, что его тайна почти раскрыта, но и Мухин чувствовал себя
неуверенно, иначе он никогда бы не пошёл ва-банк и не рассказал бы Гусеву и
половины того, что только что произнёс.
- Так ты ответишь на наши вопросы? - более настойчиво повторил Мухин.
- Да, конечно. Хотя то, что я сейчас услышал... Мягко говоря, просто
дико, - пожал плечами Гусев.
- Тогда начнём. Ты был вчера возле валютного отдела "Беларусбанка"?
- Да.
- Во время ограбления?
- Когда случилось ограбление?
- В половине седьмого.
- Нет, я там был в районе шести. Я действительно дёрнул ручку двери, но
не стал входить.
- Что тебе было нужно в банке?
- Я хотел посмотреть курс доллара.
- Почему не вошёл?
- Передумал. Я здорово переживал по поводу Барловского - мне было
настолько плохо, что я пошёл в управление.
- Ты был вчера в управлении?
- Нет. На полпути я зашёл в "Шайбу" "Авроры" и там здорово выпил. Затем
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг