поймал такси и поехал домой. Что было дальше - не помню. Очнулся здесь,
прикованный цепью к кровати.
- Откуда изображение в камере?
- Может, наслоилось более раннее?
- Нет - всё снято как раз во время ограбления.
- Не знаю. Тем более - разве я мог одновременно быть в момент
ограбления и в банке, и в управлении? Там ведь тоже моё изображение.
- Откуда тогда эти изображения?
- Я не знаю, Алексей Иванович! Я этого не знаю! Может, какая ошибка, а,
может...
- Что "может"? - Мухин внимательно посмотрел на Вячеслава.
- Может и провокация.
- Провокация?
- Во всяком случае, я сижу в одиночке, прикованный наручниками к спинке
койки.
- И кто же, по-твоему, автор этой провокации? - Мухин встал с койки и
принялся вышагивать взад-вперёд по камере.
- Не знаю. Пока я этого не знаю. У меня в последнее время всё время
было ощущение, что что-то не так. Что-то изменилось в моей жизни.
- Что же именно? - вновь подключился к разговору Вишневецкий.
- Я даже не знаю... Это трудно выразить словами, - пожал плечами Гусев.
- А ты попытайся - это в наших общих интересах. Или ты думаешь, что
смерть Барловского и кражи сотен тысяч долларов в городе просто так, за
красивые глаза сойдут нам с рук?! - нервно спросил Мухин, продолжая шагать
по камере.
"Это неплохой знак. Мухин никогда не даёт воли своим чувствам, если
перед ним противник или враг. Значит, в глубине души он до конца не уверен в
моей виновности, и это обязательно надо использовать", - решил Гусев.
- Я постараюсь, - согласился Вячеслав. - Это началось в середине
декабря. В одну из ночей я увидел сон - по небу быстро движется луна, а я
стою у окна и смотрю на неё. И это был как бы не совсем сон - я знал, что
лежу в своей постели и одновременно ... стою у окна. Произошло как бы
раздвоение. На следующее утро ощущение раздвоения повторилось - мне
показалось, что я сижу за своим столом в кабинете вместе с Романенко и
одновременно брожу по городу, причём по городу необычному, как бы замершему
и остановившемуся, словно время застыло, а моя душа, покинув телесную
оболочку, бродит по улицам. Я, наверное, кажусь вам сумасшедшим?
- Продолжай, Вячеслав - мы тебя внимательно слушаем, - попросил Мухин,
пропустив вопрос Гусева мимо ушей.
- Потом словно что-то начало тащить меня назад, в телесную оболочку - я
вновь очутился в кабинете и тут же раздался взрыв, - продолжал пояснять
Гусев, выбрав старую, хорошо известную и проверенную тактику, когда за
основу берутся реальные события, которые дополняются выдуманными и
одновременно кое-что из произошедшего, а небольшие, но значимые детали
скрываются, что полностью меняет картину случившегося, сохраняя полное
правдоподобие рассказа.
Так было гораздо легче не попасться на главном, а небольшие и
неминуемые нестыковки частностей всегда можно было списать на неизбежные
изъяны памяти.
- Потом такое случалось ещё несколько раз. Например, во время аварии на
улице Шмырёва. Я сидел в машине и одновременно другой я вытаскивал всех из
кабин. Время для первого я шло обычно, а для второго как бы остановилось.
Это очень сложное ощущение. А потом первое я просто исчезло, и я пришёл в
себя в стороне от аварии, где до этого находилось второе моё я. Мир тут же
ожил и задвигался. То же и с валютным отделом - я одновременно шёл по улице
Ленина, перед тем, как напиться в "Шайбе" и вместе с тем как бы оказался
возле валютного отдела.
Вишневецкий вопросительно посмотрел на Мухина. Мухин перестал ходить по
камере и вновь подсел к Гусеву на край койки:
- А раньше почему об этом никому не рассказывал?
- Меня бы сочли сумасшедшим или больным - в любом случае списали бы из
органов. А жить как и на что?! Вот я и надеялся, что всё постепенно придёт в
порядок.
- Этой ночью были какие-то видения?
- Нет, Алексей Иванович - спал, как мёртвый и пришёл в себя только в
камере.
- Именно - как мёртвый. Ну да ладно - нам пора, - Мухин поднялся,
собираясь уходить.
- А я? - спросил Гусев, указывая на цепь: - Я так и буду сидеть здесь,
как собака на привязи?! Я же человек! С убийцами и то так не обращаются!
Мухин тут же возразил:
- По-разному обращаются, по-разному... Допустим, ты сказал правду и
действительно ты не имеешь отношения к краже валюты или сделал это
неосознанно, а смерть Барловского случайна, но... Твои слова к делу не
подошьёшь, так что пока тебе придётся посидеть здесь.
- Тогда почему на цепи? Почему нельзя просто так запереть в камере? Я
что, по-вашему - сквозь стены прохожу?! В таком случае и через цепь пройду!
Ничего не ответив, Мухин пошёл к выходу, где его уже поджидал
Вишневецкий. Перед тем, как выйти, Мухин обвёл взглядом камеру, зачем-то
постучал костяшками пальцев по стене и на прощание обронил гораздо более
мягким тоном:
- Мы будем думать, как поступить. А пока, чтобы наручники не резали,
сделаем на руку повязку.
- И на том спасибо, - ответил Гусев и, едва входная дверь захлопнулась,
зло выругался.
"Во всяком случае, даже если они мне и не поверили, то засомневались
наверняка. Да, вляпался я с этими новыми камерами и порошком, если только
они не блефуют. Впрочем, похоже, что не блефуют - снимки по виду настоящие.
Но даже эта злополучная сотня долларов, найденные деньги в управлении, мои
фотографии и следы перчаток на дверях в валютном отделе не являются прямыми
доказательствами моей вины. Всё это, как минимум, противоречит обыденному
здравому смыслу, а революцию в науке из-за одного моего случая делать никто
не решиться. И Мухин, и Вишневецкий, и даже те, кто в Минске, хорошо это
понимают. Тогда что? Процесса в обычном понимании этого слова не будет -
меня станут изучать и, как личность и человек я просто-напросто исчезну. О
Гале тоже можно будет позабыть. Обмануть их тоже вряд ли удастся. Да и
наручники они одели на меня не просто так - бояться, наверное, чтобы я не
убежал, замедлив время, когда по какой-либо причине откроется дверь. Хотя с
таким же успехом они могут действовать по шлюзовой системе и отпирать дверь
в камере только после того, как плотно закроют дверь, ведущую в мой
отсек", - растянувшись на койке, Гусев внимательно изучал взглядом и без
того уже хорошо знакомую ему камеру.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
ПОБЕГ
- Таким образом, вы считаете замедление времени вполне возможным? -
спросил Мухин у Фролова, специалиста-ядерщика, в последнее время
занимающегося проблемами паранормальных явлений, который накануне специально
приехал из Минска вместе с Глашкиным.
- Это не я так считаю, это Эйнштейн так считает. Такой вывод напрямую
вытекает, как следствие общей и специальной теорий относительности. Я думаю,
вы слышали о парадоксе космических близнецов?
Мухин что-то слышал в этом роде, но на всякий случай переспросил:
- Если можно, напомните вкратце суть.
- Суть в том, что если один из близнецов отправился в космический
полёт, значительную часть пути проходящий со скоростью, близкой к скорости
света, а второй остался на Земле, то по возвращении путешественник окажется
гораздо младше своего брата-близнеца, остававшегося дома. Движение с большой
скоростью, как это ни парадоксально звучит, замедляет течение жизни. Более
того - братья могут и не встретиться: путешественник всё ещё будет летать, а
землянин давно умрёт от старости. Если бы землянин вдруг смог мгновенно
увидеть внутренности корабля, в котором летит его брат-путешественник, то, к
своему удивлению, обнаружил бы, что там всё как бы застыло и замерло.
Наоборот, если бы брат-путешественник увидел Землю, для него всё двигалось
бы с огромной скоростью, а его брат, оставшийся дома, прожил бы всю свою
жизнь за каких-нибудь полчаса жизни на корабле...
- Занятно, однако... И ведь всё это, как уверяют физики, не
какие-нибудь сказки, а реальные законы природы, - вмешался в разговор
Глашкин. - Я ведь не только у Сергея Анатольевича консультировался. Два
академика из Минска и Петровский из Москвы всё это подтвердили.
- Допустим, это я понял. Но меня сейчас интересует не Эйнштейн, а нечто
более прозаическое, - перебил Мухин. - Меня интересует, мог ли всё-таки
Гусев жить в режиме своего собственного времени и мог ли он украсть деньги
из банка, пользуясь своими способностями? Если нет, а если у меня пока
нормально с головой - то, очевидно, что не мог! Тогда свидетелем чего
являются снимки новых камер и что всё это означает?
- Мы уже говорили с вами вчера на эту тему. Я учёный, а не следователь
и кто что крал, я сказать не могу. Более того - ещё неделю назад, пока
полковник Глашкин не ознакомил меня с имеющимися материалами, я бы твёрдо и
однозначно сказал, что такое невозможно. Теперь же, изучив предоставленные
мне материалы, я теряюсь в догадках.
"Он теряется в догадках! Я и сам теряюсь в догадках!", - недовольно
подумал Мухин и попросил с плохо скрываемым раздражением:
- Нельзя ли конкретизировать, что именно вы обо всём этом думаете? Я
понимаю, что дело, мягко говоря, неординарное, но всё же хотелось бы...
иметь хотя бы приблизительные ориентиры.
- Я вас понимаю, - с улыбкой кивнул Фролов и виновато заметил: - Очень
трудно говорить о случившемся так, чтобы мы понимали друг друга. Я не могу
ничего утверждать наверняка - я лишь делаю предположения. Мог ли Гусев
одновременно идти по улице и похищать деньги у инкассатора? Не знаю, но
думаю, что нет, так как нет ни единой возможности хоть как-то объяснить это
с помощью теории. Тогда поставим вопрос иначе - мог ли Гусев в течение одной
минуты добраться до банка, ограбить инкассатора и вернуться на место? Весь
опыт нашей с вами жизни говорит, что нет - не мог. Но есть один маленький
момент...
- Мы вас очень внимательно слушаем, Сергей Анатольевич - продолжайте, -
кивнул Глашкин, встретившийся с физиком взглядом.
- Я уже говорил о зависимости времени от скорости движения. Вы
что-нибудь слышали о торсионных полях?
- В самых общих чертах, - кивнул Мухин и не стал уточнять, что всё, что
он слышал - это всего лишь само словосочетание "торсионные поля".
- Всё в природе на уровне микромира, да и на уровне макромира, за
небольшим исключением, имеет собственный момент вращения. У электрона такой
собственный момент вращения называется спином. У атома гелия вокруг ядра
обращаются два электрона, имеющие противоположные спины. Такие же моменты
вращения имеют и другие элементарные частицы. Эти моменты вращения могут
изменяться - возрастать и замедляться. Вращение в вакууме порождает
торсионные поля, наличие которых, во многом, обуславливает волновую природу
частиц. Частица в торсионном поле не имеет чётких очертаний, она становится
подобной волнам, расходящимся по водной глади после того, как в озеро
бросили камешек. Именно благодаря наличию торсионных полей вокруг
элементарных частиц в вакууме возникают другие виртуальные частицы, иногда
обретающие реальность...
- Всё это очень интересно, но хотелось бы понять, как всё это может
быть связано с нашим сотрудником Гусевым и кражами из валютного отдела, -
перебил Мухин, не выдержавший долгой лекции.
- Да, простите - я немного увлёкся экскурсом в физику микромира, -
смутился Фролов. - Я постараюсь исправиться и говорить более предметно. Я не
зря указывал на то, что согласно общей и специальной теориям относительности
время напрямую связано со скоростью движения. Но ваш Гусев не летал в космос
со скоростью, близкой к скорости света. Его вообще не ускорял никакой
внешний двигатель - пока на Земле таких двигателей просто нет. И всё же,
если допустить, что он почти в одно и то же время был в одном месте и тут же
оказался в другом, ограбив банк, мы должны предположить, что это возможно
лишь в случае очень быстрых перемещений, незаметных для простого глаза и
обычной техники, но достаточно медленных для того, чтобы отдельные фрагменты
этого движения были зафиксированы новейшими цифровыми камерами внешнего
наблюдения. Тогда какова природа такого движения? Я ещё раз оговорюсь - у
меня есть только догадки. Ещё месяц назад я сам счёл бы такое предположение
безумием, но сегодня я... вновь возвращаюсь к торсионным полям. Быстро,
почти мгновенно Гусев мог бы перемещаться по городу лишь в том случае, если
бы внутреннее вращение составляющих его элементарных частиц вдруг
чрезвычайно замедлилось, ведь мы помним, что в системе, обладающей меньшей
скоростью, время течёт быстрее. Как ни странно, но ослабление торсионных
полей, которое неизбежно происходит при уменьшении момента вращения
элементарных частиц, ускоряет время. То есть Гусев, если считать, что в его
организме резко уменьшается вращение элементарных частиц, превращается в
изолированную систему. Чисто теоретически такая система может жить гораздо
быстрее окружающего мира, пока её торсионные поля слабее - время как бы
вырывается на свободу из торсионных тисков. Если представить, что у Гусева
всё так и случилось, что, повторяю - на уровне даже не научной, а популярной
фантастики, он мог ограбить банк и мог быть замешан во всех тех странных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг