- Комманданте, Мефодий, вся эта братия.
- При чем тут церберы?
- Ни при чем, согласен, - нетерпеливо согласился Иван. -
Но они все видели...
- Не перестаю вам удивляться, - буднично сообщил Руперт.
- Зачем вам вообще бежать с "Надежды"?
- Ну, знаете ли! - задохнулся Иван. - Я вам уже говорил.
- Повторите, если не трудно.
- Не трудно! - Ивана трясло. - Не хочу быть подопытной
крысой!
- И все?
- У меня там друзья4
- Друг, - уточнил Руперт.
- Ну друг. Может быть, я еще смогу ему помочь.
- Вот! - Руперт подошел вплотную, уставился Ивану в лицо
скучающими глазами. - Это я понять могу. Четко и ясно. Вы
выполняли программу, я вам помешал. Стремление вернуться и
довести программу до конца, - естественно и закономерно.
Иван вытаращился на собеседника. В голове не было ни еди-
ной мысли.
- А то - "куда попал?", "зачем держат?", "подопытная кры-
са!.." Теологические дебаты с отцом Мефодием. Языковые эк-
зерсисы с Миклошем. Ущемленное самолюбие. Амбиции. Угрозы.
Пирушка в ресторане...
Руперт вздохнул и опять отвернулся к иллюминатору.
- Непостижимые вы существа, люди. Хаотическое нагроможде-
ние парадоксов и алогизмов. Кому понадобилось закладывать в
вас столько взаимоисключающих программ? Зачем вам пятнадцать
миллиардов мозговых клеток, если задействована только деся-
тая их часть? - Он покачал головой и неумело забарабанил
пальцами по стеклу. - Океан информации пришлось пропустить
через себя, чтобы хоть в общих чертах понять логику вашего
поведения. Логику! - Руперт опять вздохнул. - Полнейший ало-
гизм!..
Иван сочувственно покивал.
- Вы непостижимы, - повторил Руперт.
- Я лично? - уточнил Иван.
- Все человечество.
- Ну-ну! - только и нашелся сказать Иван.
- Не согласны?
- Отчего же? Согласен. Кто-то из великих сказал: познать
человека - значит познать Вселенную.
- Смеетесь? - Руперт сел в кресло и снизу вверх недовер-
чиво уставился на Ивана. - Кто именно?
- Декарт, по-моему.
- Мудрецов вам не занимать. - Руперт снова забарабанил
пальцами, на этот раз по столику. - Каждый свое гнет. И каж-
дый по-своему прав, заметьте. А в результате что? Басню про
лебедя, рака и щуку помните?
- Конечно. - Дрожь прошла. Иван переступил с ноги на ногу
и прокашлялся. - Конечно, помню.
- Вместо стройной системы вакханалия и неразбериха. И что
поразительно, - все равно прогресс налицо!
- Прогресс, говорите? - Иван сел в кресло, подвинул к се-
бе пепельницу. - В глобальном масштабе? Чепуха!
- Любопытно, - ворчливо буркнул Руперт.
- У нас в стране, согласен, прогресс. А вокруг? Ну хотя
бы Германию взять. Фашизм целую нацию в средневековье отбро-
сил. Всю Европу под ружье: иди воюй. Это прогресс, по-ваше-
му?
- Вы упрощаете, Иван.
- Нисколько. Нам бы сейчас строить да строить, а мы сра-
жаемся! И пока не сломаем хребет этому вашему упрощению, не
будет на земле мира. И прогресса тоже.
"Вашему упрощению" прозвучало, пожалуй, слишком резко.
Иван это почувствовал.
- Обиделись?
- Нет. - Бесстрастное лицо Руперта не выражало никаких
эмоций. - Ваши рассуждения не лишены логики.
- И на том спасибо.
- Ну вот опять амбиции. Поймите вы, наконец: нерациональ-
но это.
- Можно подумать, у вас все рационально.
- Разумеется. У каждого своя программа. От и до. И ника-
ких эмоций.
- По-вашему, это лучше?
- Не знаю. - Руперт задумался. - До недавних пор был уве-
рен, что лучше.
- А теперь? - быстро спросил Иван.
- Теперь нет, - он взял со столика книгу, не глядя, пере-
вернул несколько страниц. Опустил на колени. - Я довольно
долго жил среди людей. Так было нужно. И я стал одним из
вас. Снимал квартиру, ездил на работу, посещал театры, кино,
ходил на стадион. Только друзьями не обзавелся. Не смог.
Раздражало меня все, понимаете? Злило, вызывало протест. Ед-
ва выдержал. Думал, с ума сойду. А вернулся на экспресс и
вдруг понял, не могу быть прежним. И никогда не смогу.
Что-то переменилось во мне. По-другому на вещи смотреть
стал. Прежде Программа была для меня всем. Целью и смыслом
жизни. А тут... Теперь вы понимаете, почему я решил вам по-
мочь?
Зарудный молчал. Зарудному было жаль Руперта. Хотелось
верить каждому его слову. Он сознавал, что верить нельзя, и
все равно верил. Достал папиросу, закурил, ломая спички.
Руперт скользнул по нему взглядом и, запрокинув голову,
уставился в потолок.
- Дилемма - верить, не верить?
- Да.
- Не ломайте себе голову.
- Почему.
- Не обижайтесь. - Руперт говорил, продолжая глядеть в
потолок, - вам этого все равно не понять. И не надо амбиций.
Вы человек, я - биоробот. С вашей колокольни - механизм, ма-
шина, железка. Так?
- Не совсем.
- Совсем не так. - Руперт вздохнул. - Весь персонал "На-
дежды" составляют биороботы разного целевого назначения. А
чем они отличаются от пассажиров экспресса?
- Согласен. - Иван затянулся и стряхнул пепел. - Они -
ничем.
- Понимаю, - кивнул Руперт. - Хотите сказать, я отлича-
юсь.
- Да.
- Тут особый случай. Они рассчитаны для работы в экспрес-
се и только. Они - его часть.
- А вы нет?
- А я нет. Я автономен. Могу работать в экспрессе и вне
экспресса. Могу вообще обойтись без него. Думаете, более
тонкая наладка и все? Нет. Принципиально иной подход. Ком-
манданте, отец Мефодий и все остальные постоянно подключены
к электронному мозгу "Надежды". Я же могу рассчитывать толь-
ко на себя. Говоря языком ваших кибернетиков, - автономная,
самопрограммирующаяся, постоянно совершенствующаяся система.
Если проще, то меня наделили способностью до всего доходить
своим умом и постоянно себя перестраивать.
"А ведь он и в самом деле изменился", - подумал Иван.
- Рад, что вы это заметили. - Руперт принял наконец нор-
мальное положение и повернулся к Ивану лицом. - Пусть темпы
вас не смущают. Во-первых, у меня больше возможностей. А
во-вторых, время в экспрессе "Надежда" - понятие условное. И
вы это уже уразумели. Иначе зачем рваться обратно в свою ре-
альность?
- Значит, это возможно?
- По земным понятиям - нет. Что прошло, то уже история. А
историю вспять не воротишь. Другое дело экспресс "Надежда".
Здесь все возможно. Дайте-ка и мне папиросу.
- Курите? - удивился Иван.
- Балуюсь. По старой памяти. - Он как заправский куриль-
щик помял папиросу, прикурил от зажженной Иваном спички. -
Ну так вот, дорогой мой. Экспресс никуда не движется. Мы
стоим на месте и просто-напросто прокручиваем вашу историю.
Как видеокассету. В любом направлении. А то, что вы наблюда-
ете там, - Руперт качнул головой в сторону окна, - вообще
ничего общего с реальностью не имеет.
Он затянулся и пустил к потолку гирлянду колечек.
- Возможно, что вам и удастся удрать с экспресса. Человек
вы изобретательный и упорства вам не занимать. Но... - Ру-
перт сделал паузу, наблюдая за расплывающимися колечками. -
Ничего путного из этого не получится. Экспресс неподвижен.
Но история-то движется. Вот и занесет вас куда-нибудь в ме-
зозой, к тираннозаврам. Или в тридцатый век.
- В тридцатый не надо, - сказал Иван. - И у тираннозавров
делать нечего. Мне в год одна тысяча девятьсот сорок четвер-
тый надо. Не пойму, что вы за человек, Руперт.
Фраза сорвалась с языка непроизвольно, сама собой. Иван
понял ее абсурдность, когда было уже поздно. На лице Руперта
промелькнуло подобие улыбки.
- Ладно вам, не смущайтесь. Все правильно. От своих ушел,
к вам не пришел. И никогда прийти не смогу.
- Скажите, Руперт, - Иван увел разговор в сторону. - Я
один замышляю побег?
Руперт медленно загасил папиросу.
- Миклош Радноти спит и видит то же самое. Знаете, откуда
я его выцарапал?
- Догадываюсь.
- Из могилы. За пять секунд до расстрела. - Руперт помол-
чал. - А он рвется обратно. Зачем? На верную гибель?
- А нельзя... - Иван глотнул, - вернуть его домой, когда
война уже кончится?
- Нет. - Руперт покачал головой. - Мы не можем ничего ме-
нять в вашей истории. Единственное, что в моих силах, это
доставить гибнущего человека сюда, на "Надежду". Или... - Он
помолчал. - ...Не вмешиваться ни во что.
Иван расстегнул пуговицу на воротнике гимнастерки.
- Ты поможешь ему, Руперт? - он и сам не заметил, как пе-
решел на ты.
- А как бы вы поступили на моем месте? - Их взгляды
встретились, и Иван вдруг ощутил острую гложущую боль под
левой лопаткой. На миг перехватило дыхание.
- Думаете, легко возвращать человека на верную гибель? -
продолжал Руперт. - Такого, как Радноти?
Боль достигла апогея. От нее темнело в глазах и кружилась
голова. Руперт продолжал бубнить.
- ...Шел в колонне таких же обреченных, как и он сам, ша-
тался от голода и слабости и шепотом повторял стихи. Чтобы
не забыть. Попытайся он их записать, его бы пристрелили на
месте.
- Чьи стихи? - хрипло спросил Иван.
- Свои. "Подневольное шествие". Он записал их уже здесь,
в экспрессе.
Руперт закрыл глаза.
- Я пытаюсь понять их и не могу. Я стараюсь забыть их и
тоже не могу... - Он помолчал. Произнес глухо, чуть нарас-
пев: "Безумен, кто, упав, встает и вновь шагает..." Просто и
ясно. И вдруг: "Товарищ, обругай. Вели мне встать! Я вста-
ну!"
Руперт совсем по-человечески скрипнул зубами.
- Зачем вставать, если впереди все равно гибель? Испыта-
ние на выносливость? Кому оно нужно? А теперь, когда все уже
позади, стремиться обратно в ад, мученья, ужас?
- Вам этого, действительно, не понять, Руперт. - Иван
опять перешел на вы. - Разве мы с Миклошем похожи на самоис-
тязателей?
- Нисколько, - Руперт мотнул головой и раскрыл глаза. -
Ни вы, ни Джордано.
- Как, и он?... Скажите, Руперт, это в самом деле великий
Ноланец?
- А вы до сих пор не поняли?
- Как вам сказать... - Боль утихла, и он интуитивно ста-
рался уйти подальше от разговора о Миклоше. - Уж очень
он...Спокоен, что ли. Ничему не удивляется, все принимает
как должное.
- Тут вы, пожалуй, правы, - согласился Руперт. - Он и
там, на площади Цветов в Риме не удивился, когда я выдал ему
дурацкое "хотите спастись?" Представляете? На костре, когда
кругом пламя бушует! Но это мне еще понятно.
- Что вам понятно?
Вместо ответа Руперт слегка наклонил голову и плотно сжал
зубы. "Чего это он?" - удивился Иван. Но тут в каюте зазву-
чал голос. Не Руперта. Голос принадлежал итальянцу:
- Подобно тому, как в этом равном по величине миру прост-
ранстве, которое платоники называют материей, существует
этот мир, то и другой мир может быть в другом пространстве и
в бесчисленных других пространствах, равных этому и находя-
щихся по ту сторону его.
- Хотите сказать, он знал о вашем существовании? - не вы-
держал Зарудный, Руперт кивнул.
- Он философ, не говоря уже о том, что гораздо старше вас
и мудрее.
Иван достал из пачки очередную папиросу.
- Он тоже хочет вернуться?
- Да.
- Зная, что его ждет?
- Да.
Руперт встал, подошел к двери.
- Теперь вы знаете все, Иван. Подумайте. У вас есть вы-
бор.
- Хорошо. - Он тоже встал с кресла. - Я подумаю. Но
сколько бы я ни думал, это все равно ничего не изменит. Я
должен вернуться. Понимаете? Должен.
Несколько секунд Руперт пристально смотрел ему в глаза.
Чуть заметно кивнул.
- Ждите.
И медленно прикрыл за собой дверь.
Ночь он провел почти без сна. Ворочался с боку на бок,
курил. Пытался читать. С недоумением обнаружил загнутые
страницы: такой привычки за ним не водилось. Пробежал глаза-
ми отчеркнутые карандашом строчки. "Бык на лугу - это здоро-
вый парень. Бык на арене - неврастеник".
"Не иначе как Руперт постарался, - решил Иван. - Больше
некому. Любопытно". Открыл следующую загнутую страницу.
Здесь был отчеркнут целый абзац. "Мир ломает каждого, и
многие потом только крепче на изломе". Иван задумался, глядя
поверх книги, потом хмыкнул и стал читать дальше. "Но тех,
кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых
и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг