такое?.. Галерея закрыта, как всегда по пятницам, но у особ-
няка Пфюлей стоят два роскошных американских автомобиля, ок-
руженные толпой зевак. Я тоже не удержался: проходя рассмот-
рел один из них. Это "кадиллак", огромный, желто-золотистый,
с массой каких-то никелированных полос, сверкающих выступов
и ручек. Все сиянье улицы отражается на его блестящих гнутых
поверхностях... Как разно живут люди! Я не только никогда не
садился в такую машину, но даже и никогда не был ближе, чем
в двух метрах от нее.
Я выхожу на маленькую площадь Ратуши и сажусь в скверике
на скамью. Старые дома молча смотрят на площадь. Они стоят
тесно. Сами они узки - порой пять этажей шириной только в
одно окно, правда, большое. И каждый дом имеет особенную фи-
зиономию-архитекторы прошлых веков таким строительством как
бы воздвигали себе памятники. У того дома, что напротив ме-
ня, все оква украшены богатыми наличниками, а над дверью на
портике стоит замшелая каменная фигура, символизирующая, ве-
роятно, христианскую церковь. Это женщина с короной, одетая
в длинный глухой балахон. Лицо у нее некрасивое, длинноно-
сое, и вообще фигура выполнена довольно грубо. Но в этой бе-
зыскусной длинноносости есть и своя прелесть. Скульптор так
представлял себе красоту и так сделал, не считаясь ни е ка-
кими античными образцами.
Рядом с этим домом - другой, более поздней постройки. У
иего такая особенность, что его черная дворовая лестница со-
общается на каждом этаже с парадной. Тут можно скрыться во
дворе и через минуту появиться на улице.
С этим домом для меня связан случай, который я часто
вспоминаю.
Это произошло летом 35-го. Через два года после того, как
фашисты пришли к власти.
С Гарденбергштрассе на площадь выбежал человек, за кото-
рым гнались и который пытался скрыться в этом дворе. Но
здесь его поймали.
Было так.
Около четырех дня я, мальчишка тогда, сидел тут на
скамье. Вдруг невдалеке раздался один выстрел, другой... По-
раженный, я встал. Минуты две было тихо. Затем вблизи послы-
шался стук неровных шагов, из-за угла показался удивительный
человек. У него были спутанные волосы, тоненькая прядка ко-
торых падала на бледный лоб, очень светлые, остекленевшие
чуть безумные глаза на изможденном лице. Из рукавов коротко-
го пиджака далеко торчали руки, бессильные и странно тонкие
в запястьях.
Он страшно торопился. Появившись из-за угла, он бросил на
меня быстрый взгляд и, припадая на правую ногу и вихляясь
всем телом, полупошел-полупобежал к тому двору, где черная
лестница соединяется с парадной. И исчез.
А на асфальте за мужчиной остался след темных капелек.
Сначала я подумал, что это вода, и только потом понял и ис-
пугался еще больше.
На миг сделалось тихо.
Затем раздались, приближаясь, другие, уже многократные
топоты тяжелых сапог, на перекресток вымахнула группа штур-
мовиков - все в коричневых куртках с портупеями, толстые,
крепкие, широкоплечие, со злобными лицами. Впереди был один
особенно толстый и широкоплечий, с усиками-щеточкой на верх-
ней губе. Он размахивал револьвером.
Через миг вся окрестность резко переменилась. Новые груп-
пы штурмовиков показались на улочках, ведущих на площадь.
Взвизгнув тормозами, остановилась открытая черная машина,
полная полицейских. Уже бежали какие-то добровольцы, на ходу
объясняя штурмовикам: "Я шел вот так по Кайзеровской, а он
пробежал мимо... Я сам видел, как он хромал..." Все двери
пооткрывались, все окна распахнулись, повсюду выросли фигу-
ры, что-то крича и куда-то указывая. И площадь вмиг оказа-
лась запруженной народом...
Потом меня часто преследовала жуткая несоизмеримость то-
ненькой прядки на лбу беглеца с тем, что ополчилось против
нее: с силами полиции, штурмовых отрядов и государства. И
то, что штурмовики бешенствовали тогда, что на их лицах была
злоба, казалось даже ненужным против такой слабости избыт-
ком.
Толпа любопытных заполнила сквер, вытаптывая клумбы. Из
уст в уста скользило злорадное: "Не уйдет... Никуда не де-
нется... Бежал из тюрьмы. Нет, из концлагеря... Но теперь
ему крышка".
Я взобрался на дерево и оттуда увидел, как в самом центре
толпы у ворот дома, где распоряжался штурмовик с револьве-
ром, на миг мелькнуло белое запрокинутое лицо, когда пойман-
ного мужчину тащили по асфальту в машину.
Еще один примерно такой же случай я видел в 42-м году в
Париже. Это было на Севастопольском, кажется, бульваре. Бе-
жала девушка. И снова улица остановилась, прекратила свой
обычный быт, чтобы помочь преследователям. За девушкой гна-
лись французские же полицейские, а все прохожие останови-
лись, автомобили замерли затем, чтобы особенно отчетливо на
фоне этой неподвижности рисовался бег девушки и было легче
ее поймать. И опять выла сирена, и тонкая слабая рука волок-
лась по земле...
Да, как трагично устроен этот мир. И как страшно, я про-
жил в нем.
Я прожил в стране, где не было протеста. Не было... Или,
может быть, я не видел его? Не сумел увидеть. Так жутко эта
мысль время от времени стесняет мне сердце.
Может быть, это только я...
У меня в комнате в столе лежит сохранившаяся большая фо-
тография военных времен. Эта фотография действительно есть.
Она не мысленная, а существующая. Иногда я вынимаю ее и
рассматриваю.
Фотография 41-го года. Наша дивизия проходит по Киеву. Не
могу вспомнить, что это за улица. Разрушенные здания, горы
мусора, но там и здесь еще возвышаются нетронутые пяти-шес-
тиэтажные дома. Наспех сбитая трибуна. На ней - командующий
6-ой армией Рейхенау, бригаденфюрер СС Герберт Гилле, доктор
Эммануэль Прейскер, который был тогда "комиссаром по арииза-
ции экономики", и еще разные военные чины.
Они принимают парад.
А вся улица, как рекой, залита солдатскими шлемами. По
двадцать четыре в ряд идет дивизия. На фотографии можно хо-
рошо разобрать лица передних, а дальше все сливается в мас-
су.
Я хорошо помню парад и помню, что когда мы проходили мимо
трибуны, я совсем близко увидел лица тех, кто стоял на ней.
Эти люди были опьянены победой. Они казались себе всемогущи-
ми. Гилле сжал зубы и расширил ноздри, глядя нас нас, прохо-
дивших под ним. Он думал, что посылает нас к новым подвигам,
к завоеванию всего мира. И такое же выражение было у Рейхе-
нау, Прейскера и всех других.
Наша рота оказалась в тот миг ближе всех к фотографу.
Рассматривая снимок, я узнаю почти всех солдат, унтеров и
офицеров. Лотар Биллер из Шварцвальда, Генрих Глогер из Эс-
сена, Хассо Брунс, Вейс - все молодые, крепкие, двадцатилет-
ние. На всех каски все ровными рядами идут из фотографии на
зрителя! И все погибли.
Оказалось, что это был парад смерти.
Все они погибли, и никто не протестовал.
А сейчас?.. И не только в нашей стране...
В 47-м году, когда у нас еще печатались материалы Нюрн-
бергского процесса, я прочел показания бывших узников под-
земного завода "Бухенвальд-Дора", где гитлеровцы строили
"оружие возмездия" - снаряды "фау". Научным руководителем
производства был профессор Вернер фон Браун. Он часто наве-
щал "Дору", и по дороге ему нужно было проходить мимо поме-
щения амбулатории, возле которого изо дня в день громозди-
лась постоянно обновлявшаяся куча трупов. То были заключен-
ные, замученные до смерти непосильным трудом, голодом и пыт-
ками. Профессор проходил мимо трупов так близко, что едва не
касался их. И этот Браун продолжал руководить строительством
"фау" как ни в чем не бывало.
Показания бывших узников я прочел в 47-м году, а не так
давно в Городской библиотеке мне попался номер американского
журнала "US News and World Reports", где я увидел статью
Брауна о полетах на Луну. Статья Брауна!.. Это животное про-
питано кровью до глубины костей, и тем не менее с ним обра-
щаются, как с человеком, и даже печатают его статьи! Значит,
он приходит в редакцию, с ним разговаривают, ему, может
быть, даже жмут руку. Что это такое? Как?..
Я не понимаю этого мира. Я не могу понять его. Браун ви-
дел горы трупов, безмолвствовал и продолжал свои научные
консультации. А его признают человеком.
Я не могу понять этого мира.
Я прав, что я чужой для них - для Дурнбахера, Крейцера,
для всех самоуверенных.
Я не умею жить с ними...
Я сижу в скверике на старой площади Ратуши. Вчерашняя
ночь была теплая. Таяло. С утра было пасмурно, туманно. Но
сейчас к середине дня тучи разошлись по краям высокого го-
родского горизонта, наверху открылось голубое небо.
Я отдыхаю сегодня, отдохну еще завтра. Пойду к Валантену,
побуду со своим другом, посоветуюсь с ним и послезавтра нач-
ну вторую часть с пятнами.
И это будет последнее, на что я способен, мое завершающее
усилие. После этого моя жизнь кончится. "И сказал архангел:
"Времени больше не будет". Кажется, это из какого-то апокри-
фа. "Времени больше не будет". Как это странно и заманчиво.
Не будет для меня минут, часов и дней. Они растворятся в
Вечности, и я стану рядом с Валантеном там, на Олимпе насто-
ящих людей, куда не достигают грязные лапы этого мира.
Так мы будем вдвоем с Валантеном, и кончится постоянная
мука непризнанья и чужести.
Еще месяц напряженных трудов, а после отдых...
- Кленк! Георг!..
Я обернулся.
В плотном ворсистом пальто, новеньком с иголочки, ко мне
шел Крейцер.
- Я тебя везде ищу.
Это прозвучало даже упреком.
- Я заходил к тебе домой.
Крейцер огляделся, убедился, что поблизости никого нет, и
сел на скамью.
- Ты ничего не узнал?
- О чем?
- О том, что я просил. О Руперте или о каком-нибудь дру-
гом физике.
- Нет.
Он задумался, побарабанил пальцами одной руки о другую.
Что-то его угнетало, но ему не хотелось делиться этим со
мной. Потом он решился.
- Послушай, но строго между нами. Очень строго.
Я кивнул.
- Есть сведения - не важно от кого они исходят - о ка-
ком-то новом оружии. Будто бы в нашем городе кто-то его
изобрел. Ты не слышал?
Я покачал головой.
- Ничего.
Крейцер кивнул, но больше своим мыслям, чем моему ответу.
Его холеная физиономия была озабочена.
- Тебе нигде не встречался маленького роста человек?
Бледный. С большими глазами.
Чуть было я не ответил, что встречался, но вовремя прику-
сил язык. Зачем? У Крейцера своя игра, а у меня свое дело.
Конечно, речь шла о том самом человеке, которого я видел у
леса.
- Нет.
Он опять кивнул.
- Я хочу попросить тебя об одном. Ты ведь много бродишь
по городу. Если услышишь от кого-нибудь о новом оружии или
если тебе попадется человек небольшого роста, бледный, с
особенным лицом, скажи мне. Просто сразу разыщи меня. Позво-
ни в институт или домой, не теряя ни секунды. Ладно? Это
очень важно. Возможно, что тут замешана иностранная развед-
ка.
- Хорошо.
- А когда тебе опять нужны будут деньги, приходи в инсти-
тут. Я тебе что-нибудь устрою. Шефу понравилось, как ты сде-
лал последний расчет.
Он ушел, а я остался на скамье. Было о чем подумать. Они
ищут человека, создавшего новое оружие. Две группы ищут его.
Крейцер и, возможно, тот маленький с испуганным взглядом.
Крейцер действует, естественно, не от себя. С кем-то он свя-
зан. Но с кем?
Странно, но после шестнадцати лет знакомства я почти ни-
чего не знал о Крейцере. Не знал даже, где он служил во вре-
мя войны и вообще служил ли. Не знал, кто его родители, от-
куда он приехал в наш город. Все университетские годы мы за-
нимались вместе, но он никогда не рассказывал о себе. Это
новая порода людей - такие, как он. Недавно выросшая и сфор-
мировавшаяся порода, тихие, скромные и хорошо знающие, чего
они хотят. Моральные проблемы их не трогают. Такого тихоню
сначала никто не замечает, а потом вдруг оказывается, что он
уже стал большим человеком. Конечно, Крейцер в Университете
готов был подурачиться в студенческие годы. Если другие ду-
рачились. Конечно, он поддерживал разговор о зверствах гит-
леровцев, если другие такой разговор начинали. Но до извест-
ных пределов и никогда по своей инициативе.
Кто же он - мой Крейцер?
Я никогда впрямую не расспрашивал его о политических
взглядах - подразумевалось, что поскольку мы дружим, он не
из тех, кто маршировал под свастикой в первых рядах. Но ведь
это могло подразумеваться только мною.
И кого они ищут?..
Я прошелся по аллейке. Тьфу! - опять меня отвлекло ку-
да-то в сторону. Я же хотел отдыхать.
Я решил сделать далекую-далекую прогулку. Через весь го-
род. К вокзалу, потом к бойням и тогда уже домой.
V
Проклятье!..
То самое произошло, чего я так страшился.
Хозяйка устроила у меня обыск.
Несколько часов я не мог опомниться от стыда и гнева.
Когда вечером я подошел к дому, то у ворот увидел жену
дворника. Она странно и с торжеством посмотрела на меня. Я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг