конце концов у одного из заклятых друзей возникло искушение расправиться с
соперником - бессознательный, чисто биологический импульс, который на
сознательном уровне может объясняться политикой, государственной
необходимостью, просто жаждой власти... да чем угодно...
И что мне теперь делать?
Пожалуй, спокойней всего будет отсидеться в деревне - не очень-то я
обожал Валькину маму, да и она меня тоже, поскольку считала выскочкой и
чистоплюем, но в конце концов притерпимся... Если Себастиану и впрямь
удалось передать американцам ту пленку, Аскольду придется слегка
притормозить, продемонстрировать свою благонамеренность и либерализм, а там,
возможно, наберут силу те подспудные течения, которые всегда формировали
политику в мажорской элите, вынося на поверхность лишь сухие сводки
официальных бюллетеней и безликую информацию в теле- и радионовостях.
Что-то в Верхнем городе было не так и прошло несколько минут, прежде,
чем я сообразил, что транспорт не ходит. Сновали лишь машины с номерными
знаками Опекунского совета.
Потому я добрался домой, когда совсем стемнело. И, уже подходя к дому,
понял, что в квартире кто-то есть; окно, выходящее на улицу, светилось.
Господи, подумал я, Валька! До нее, видно, дошли какие-то слухи, и она,
вместо того, чтобы дождаться меня, рванула в город.
Я бегом пронесся по лестнице и несколько секунд тыкал ключом в замочную
скважину, потому что никак не мог попасть. Освещена была только гостинная -
в кресле у телевизора кто-то сидел.
- Черт бы тебя побрал, Себастиан, - устало сказал я.
Он виновато захлопал глазами.
- Я тебя напугал, Лесь? Извини.
- Ты где взял ключ?
- Мне вахтер открыл. Я его попросил, и он открыл.
- Ах да, конечно...
Не такой дурак наш вахтер, чтобы отказать мажору - да еще в нынешнее
смутное время.
- Тебе звонил какой-то Ким.
- Ясно, - сказал я устало. Нужно будет перезвонить ему, подумал я, хотя
бы намекнуть, что происходит. Лучше бы он так и остался в своем
Новосибирске - пока волна докатится до провинции... Хотя, опять же,
Китайская граница под боком...
- Я передал пленку. - Он оживленно пошевелился в кресле. - это было не
так-то легко... Меня и не подпустили к посольству, представляешь? Но я
вспомнил, что один мой однокурсник сейчас стажируется в "Известиях", а там
при них американец из "СиЭнЭн" - он телетайп обслуживает. Ну, я и...
- Корреспондент?
- Ага.
- Это хорошо. Что ж, поглядим. Может, и выгорит.
Я прошел мимо него к шкафу, вытащил рюкзак, и, разложив его на полу,
стал сваливать туда все самое необходимое.
- Ты что же? - удивленно спросил Себастиан, - уезжаешь?
- А чего ты хочешь? Чтобы я дожидался, пока меня в вагон затолкают, как
скотину бессловесную? Почем я знаю, может они с Верхнего Города начнут?
Он так и подпрыгнул в кресле.
- Да кто начнет-то?
Тут только я сообразил - он же ничего не знает!
- Я гляжу, на улицах что-то странное творится, - недоуменно сказал
он, - ничего не понимаю. Включил тут у тебя телевизор, а там только первый
канал... Говорят, сохраняйте спокойствие...
- Аскольд твой... Борец за равноправие. - Я вздохнул. - Фактически, это
государственный переворот, Себастиан. Только... легализованный. Для людей
настают тяжелые времена.
Он вскочил, вытаращился на меня.
- Эта пленка!
- Там были доказательства. Записи переговоров Аскольда с
террористами...
- Я тебе не верю. Да откуда такая техника у обезъянок? - выпалил он.
Я с удовольствием сказал:
- Идиот!
- Прости, Лесь, но...
Я отступил на два шага, заложил руки за спину и насмешливо оглядел его
с головы до ног.
- Ах ты, бедняжка! Святая простота! Ты, выходит, и впрямь думал, что
все эти новые технологии разработаны мажорами! Думаешь, почему Аскольд в
штаны наложил? Почему ваша оппозиция - если она у вас есть, - предпочла ему
поверить? Да потому, что еще немного - и люди сами возьмут все, что им
причитается. Вот вы и всполошились, захлопали крылышками...
- Но если так, то... нужно предупредить хлопцев...
И вправду, бедняга....
- Каких хлопцев, Себастиан? Кого ты хочешь предупреждать? Бучко
арестован. За укрывательство раненой женщины - единственного человека,
который мог бы свидетельствовать против Аскольда. Кстати, по доносу Шевчука.
Так что, полагаю, Шевчук вполне может позаботиться о себе сам... Зря ты, как
видишь, волновался, он оказался вполне благонамеренным гражданином.
- Бучко арестован? - выдохнул он.
- Я же тебе говорю. Галерея опечатана.
- Что же делать, Лесь? - он в отчаянье посмотрел на меня. - Что же
делать?
- Я пытался уговорить Георгия - знаешь такого? - чтобы он занялся этим
делом...тогда у нас еще был бы хоть какой-то шанс. Привел его к Бучко. Но
Шевчук меня опередил.
- А теперь?
- Надежда только на твою кассету. Ты и правда ее передал?
- Я никогда не вру, - возмутился он.
Я сухо сказал:
- Что ж, отлично...
Уложил вещи в рюкзак и затянул веревки. Он продолжал следить за каждым
моим движением с таким безнадежным видом, что я сжалился.
- Там, на кухне, стоит приемник. Давай, поймай-ка "Голос Америки",
послушаем, что делается...
Он покорно побрел на кухню. Я приглушил звук телевизора - все равно
следующая сводка новостей будет через полчаса... Пока что сводный оркестр
яростно исполнял "Патетическую ораторию"...
Себастиан осторожно поставил приемник на журнальный столик.
- Что-то я тут... - сказал он, подкручивая колесико.
- Погоди, - я отобрал у него радио, - Он берет УКВ. Сейчас...
Мне его как-то под горячую руку переделал Ким, этот приемник.
- Но это же... незаконно...
- Ты что же, совсем дурак?
Он наблюдал за мной молча, с некоторым страхом. Потом виновато сказал:
- Я и правда, не думал, что... люди... сами по себе...на такое
способны.
- Понимаю. Ты готов был бороться за права меньших братьев. Но мы вовсе
не меньшие братья, Себастиан. И мы не нуждаемся ни в жалости, ни в
снисхождении.
О, Господи, подумал я, еще как нуждаемся...
Голос с чуть заметным акцентом выплыл из той странной тьмы, где живут
радиоголоса, блуждая в эфире, точно призрачные рыбы.
"... и сейчас, после музыкальной паузы, о последних событиях в столице.
Обнаружены виновники взрыва в Торговом Центре - ими оказались члены
радикальной группы под руководством небезызвестного Романа Ляшенко. Главарь
террористической организации приговорен к смертной казни - первый подобный
казус со времен Новосибирского инцидента. Приговор приведен в исполнение.
Объединенное правительство единодушно поддержало жесткие меры по
урегулированию ситуации в городе и прилежащих районах, предпринятые
перспективным политиком Аскольдом - возможно, это означает грядущие
перестановки в правительстве и рост влияния клана Палеологов, в последнее
время оттесненного враждующими группировками на второстепенные позиции.
Прослушайте комментарий нашего политического обозревателя Вячеслава
Новгородского..."
И уже другой голос произнес врастяжку:
"Дорогие радиослушатели! Наша программа уже обращала ваше внимание на
стремительный рост популярности Аскольда - возможно, единственного
трезвомыслящего прогрессиста в составе нынешнего правительства. Последние
события только подтверждают..."
- Достаточно.
Я выключил приемник.
- Но это... - недоуменно произнес Себастиан, - ведь та пленка попала к
ним. Я говорю правду, Лесь. Почему же они молчат?
- Не знаю...
- Ты говоришь, там переговоры Аскольда...Может, проверяют ее
подлинность? Боятся обострять отношения?
- Может быть, - я пожал плечами, - а быть может, просто не хотят
вмешиваться. Ведь, если вдуматься, Аскольд ведет страну к краху - к полному
коллапсу: пусть не немедленному...пусть через десять лет... или
двадцать...Почему, как ты думаешь, Китай пошел с нами на сближение, когда
они столько лет кричали об уникальном китайском пути? Да потому, что
оказались в полной заднице - сколько там людей осталось, в Китае, и все в
резервациях, поставляют эти... изделия народного творчества... При нынешнем
раскладе Евразийский союз ждет то же самое. Да через полвека у американцев
будут такие технологии, что представить трудно - вплоть до
межконтинентальных самолетов. Тогда нам, милый мой, никакая дружба с Китаем
не поможет...
- Ты думаешь? Но Америка...
- Оплот свободы и равноправия? Может, и так. Но до нас им дела нет,
Себастиан.
- Тогда... что же нам делать?
- Нам? - я покачал головой, - сам видишь. Теперь каждый сам за себя. У
меня жена и сын - не хочу, чтобы они пострадали. Так что я постараюсь
выбраться из города - если на мостах еще нет кордонов...
Ким, подумал я, нужно позвонить Киму. Сейчас они будут выявлять
нелояльных - он попадет под колесо одним из первых.
Я уже протянул руку к трубке - и вздрогнул, когда телефон неожиданно
зазвонил.
- Да?
- Лесь, - я настолько не ожидал услышать Гарика, что даже не распознал
его по голосу, - это Гарик. Уходи из дому, Лесь.
- Что стряслось?
- У меня нет времени. Уходи. Постарайся найти Себастиана...
- Да он тут сидит...
- А! - произнес Гарик несколько ошеломленно, потом сказал, - Хорошо...
Постарайся не... не отпускай его...
- Да что...
- Потом поймешь.
В трубке раздался какой-то шорох, потом далекий гул милицейской сирены.
- Беги, Лесь, - торопливо проговорил Гарик, - ты меня слышишь? Беги! И
скажи Себастиану...
Какой-то посторонний звук, голоса, короткие гудки. Я осторожно положил
трубку.
Поглядел на рюкзак на полу, потом махнул рукой.
- Пошли отсюда, парень.
- А как же... - Себастиан недоумевал точно так же, как минуту назад -
я.
- Это Гарик звонил. Что-то там произошло. Похоже, его взяли.
- Георгия?!
- А что, так не бывало раньше? Ты же, вроде, учил историю...
- При Петре, разве, - сказал он неуверенно. - Да и то...
Я подтолкнул его к двери.
- Хватит болтать, пошли.
Верхние этажи элитарных домов оборудованы широкими уступчатыми
карнизами - чистая декорация, разумеется, призванная тешить самолюбие
крылатых созданий, давно уж , на заре эволюции, потерявших способность
летать, но никак не желавших с этим смириться. По той же странной причине ни
одному человеку - даже подросткам, которые вечно суют повсюду свой нос, - не
приходило в голову ни с того, ни с его разгуливать по этим карнизам; это
были мажорские угодья, но угодья чисто символические, запущенные, обветшалые
за ненадобностью. Я выбрался наружу через арочное окно и начал пробираться
по карнизу, волоча за собой Себастиана.
- Почему сюда? Почему не по лестнице? - проворчал он.
- Помнишь вахтера? Который тебя впустил?
- Ну?
- Так вот, лучше не попадаться ему на глаза.
Он, кажется, удивился. Люди из обслуги наверняка были для него не
больше, чем полезными предметами - несмотря на все его демократические
позывы...
- Он информатор, этот вахтер. Может, в холле нас уже поджидают...
- Зачем?
- Вот этого, - сказал я, - я и сам не понимаю.
И, правда, я даже как свидетель бесполезен. Может, Аскольд полагает,
что я припас еще какую-то карту в рукаве? Или что пленка все еще у меня?
Или, что кассета была не одна? Так плевать ему на эту кассету... Раз уж ему
удалось с американцами все утакать... что он им обещал? Концессии? Дешевое
сырье? -бесплатной рабочей-то силы у него скоро будет сколько угодно...
- Лесь, - вдруг сказал Себастиан, - мне страшно.
- Тебе-то чего? Тебя они не тронут...
Впрочем, Гарика же они тронули.
- Я боюсь высоты, - вдруг сказал Себастиан.
Я вытаращился на него.
- Вот это номер...
- А ты думал... - он почти всхлипнул, - Мы же давно потеряли
способность... летать... вроде бы, какая разница? А все равно,
позор...каждый раз, когда...эти воздушные потоки... аж сердце из груди
выпрыгивает - а как я могу показать? Стыдно же...
Я с трудом подавил усмешку.
- Ясно.
- Я никому... только тебе...
- Польщен...
Я осторожно (вряд ли эти конструкции отличались прочностью) подошел к
самому краю карниза, и выглянул на улицу. Два автомобиля с визгом
затормозили у подъезда, из них выбежали люди в униформе, затем вальяжно
выбрался мажор.
Я пробормотал:
- Плохо дело... Нужно сматываться, Себастиан.
- Но я...
- Понял, понял. Мы осторожненько...
Я двинулся вдоль карниза. Проклятая кровля проламывалась под ногой,
вниз, шурша, сыпались обломки, оседая на нижнем, более узком, козырьке.
Себастиан брел за мной, распластавшись по чисто символическому ограждению -
я слышал, как он что-то тихонько шепчет, сам себя успокаивая.
Со стороны Второй Владимирской карниз вытянулся, почти соприкасаясь с
карнизом другого дома - я так и представил себе мажоров, перелетающих с
одного дома на другой, кружащихся в небе, как кружатся в солнечном луче
снежные хлопья. Должно быть, обаяние этой никогда не существовавшей картины,
намертво поразило и их самих - иначе не держались бы так упорно за эти
архитектурные излишества.
- Давай, Себастиан.
Он подобрался поближе к краю, заглянул вниз, отшатнулся...
- Ох, нет!
- Да не смотри ты туда! Прыгай.
- Сначала ты, - взвизгнул он.
- Черт с тобой. Ну, смотри!
Я разбежался, стараясь не топать слишком громко, и, оттолкнувшись от
края, перемахнул на ту сторону. Карниз у меня под ногами прогнулся, но
устоял, я упал на колени, зацепился за кабель телевизионной антенны,
змеившийся по козырьку, выпрямился.
- Ну же, Себастиан! Если уж мы, обезъяны, можем, то уж вам-то...
- Ты не...
- Брось, это формальности. Прыгай!
С минуту он еще топтался на той стороне, потом решился, разбежался и,
нелепо хлопая крыльями, перемахнул через расщелину. Нужно сказать, у него
это получилось гораздо лучше, чем у меня.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг