- Аскольд, - проговорил Шевчук с отвращением.
- Хотя бы... Слышали его выступление?
- Да чушь все это... - Шевчук покачал головой, - он просто под себя
подгрести все хочет, твой Аскольд...
- Нет! - так и взвился Себастиан, - он полагает... слишком много
злоупотреблений на местах... Людям надо дать свободу. Самоуправление.
- Ну-ну, - неопределенно проговорил Шевчук.
Бучко сказал:
- А что, нам бы развернуться... Вон, американцы молодцы какие! У них
авангардисты в Национальном музее висят... А у нас...
- На столбах, - пылко подсказал поэт-мясоруб.
- Ну, - Бучко печально покачал головой, - это ты загнул... Они же
жалостливые, мажоры... Вон, Ляшенко и то, жалеют. Все спорят - вводить
смертную казнь, не вводить...
- Брось! - напирал поэт, - Жалостливые! Кому она нужна, эта их жалость?
Вон, этот писатель американский...ну, с Миссисипи... как сказал? "Человек -
это звучит гордо!" А мы тут...ты что, плохой художник? А почему не наверху?
Почему не пробился? Нормальный благонадежный человек - какой там у тебя ИТ?
Семьдесят пять! А картины комиссия завернула - мазня, беспредметная
живопись, реализма нет... Они же тупые, мажоры - понимают только то, что
словами пересказать можно...
- Вовсе нет, - не выдержал Себастиан. - я же понимаю.
- Да что ты там понимаешь, - презрительно сказал Шевчук, -
Поднахватался по верхам... Художника из себя строишь... мэтра...вы
паразитируете на нашей культуре - все вы.
- Я? - он аж задохнулся. - Я паразитирую?
- Да ладно тебе, - примирительно вмешался Бучко, - Оставь ты парня в
покое.
Но Шевчука уже было трудно остановить.
- В демократию играешь. Острых ощущений захотелось... А ты поживи тут,
в Нижнем Городе, походи по улицам.
- Уж походил, - Себастиан машинально потрогал разбитую губу.
- Нищета... грязь...- гнул свое Шевчук. - Крысы...
- Господи, Адам, - удивился я, - так тут же именно люди всем и
заправляют... На что ты жалуешься?
- Когда людей ставят в такие условия... - зловеще сказал Шевчук, -
ничего хорошего ждать не приходится. Почему я за каждую таблетку антибиотика
отчитываться должен? Почему, чтобы пенициллин колоть, я должен мажора
вызывать? А если, пока заявка до верха дойдет, больной умрет?
- Так я же... - растерянно сказал Себастиан.
- Что - ты же? - холодно спросил Шевчук, глядя ему в глаза.
Наступило неловкое молчание. Бучко игриво произнес, явно желая
разрядить обстановку.
- А ты лучше куб перегонный принеси. Змеевик хотя бы.
- Брось, - вмешался Шевчук, - зачем тебе еще один? У тебя ж в
кладовке...
- Так, - неопределенно ответил Бучко, - на всякий случай. Да, кстати,
насчет самогона...
- Он нырнул в кладовку и вышел оттуда с мутной бутылью. Горлышко бутыли
было заткнуто свернутой из газеты пробкой. Похоже, дело шло к большой
пьянке. Может, Шевчук и станет попокладистей после принятого, а может, и
нет... Я сказал:
- Адась, можно тебя на минутку?
Он неохотно встал из-за стола.
- Ну, чего тебе?
- Выйдем...
Мы вышли в крохотный тамбур. Шевчук настороженно глядел на меня
исподлобья. Да он же сейчас решит, что я тоже провокатор! - осенило меня.
Придурок он, этот Ким. Надо же, кот чихает...
- Ну? - хмуро сказал Шевчук.
- Адась... не в службу, а в дружбу...Тут вчера тебя один малый
искал...может у тебя случайно... пара-другая граммов...
- А, - холодно сказал Шевчук, - этот... А теперь он, значит, тебя
послал...Что, наверху уже антибиотиков нет?
- Да ему не для себя... Кот у него, понимаешь...
- Кот... - фыркнул Шевчук... - я ему сказал - у нас тут этих кошек...
пусть ловит любую паршивую тварь, она ему еще спасибо скажет. Зажрались вы
там, наверху. С жиру беситесь.
- Какое с жиру, Адась, он же лимитчик. Электрик по разнарядке. У него
никого и нет, кроме кота этого...
- Тебе-то что до него? Дружок, что ли?
- Мы тут с ним одно дело задумали...Считает он здорово...
У Шевчука появился какой-то проблеск интереса в глазах.
- Надо же... всегда ты был таким... добропорядочным.
- Я и сейчас добропорядочный. Такую штуку, как мы с ним, в Америке
группа Шапиро вполне легально разрабатывает, я слышал...
- Что нам та Америка, - неопределенно проговорил Шевчук, - а чего этот
твой электрик на черный рынок не пошел? Вон, в доках толкачей полно...
- Боится он, Адась. Мало, что отраву какую подсунут, так его самого
заметут. А он же и так... на птичьих правах...
Шевчук помялся.
- Есть у меня пара граммов... на случай держал... но...
- Да я сколько попросишь...
Он заломил такую цену, что у меня глаза на лоб полезли, но я молча
отсчитал купюры.
- Кот... бормотал Шевчук, - пряча деньги в карман, - одурели, суки... у
нас тут детям не хватает, я в районке за каждую ампулу...Погоди здесь...
Он развернулся и пошел по лестнице вниз. То ли и впрямь прятал свои
запасы где-то поблизости - подставит он этого Бучко когда-нибудь, ох,
подставит! - то ли просто не хотел, чтобы я видел, что он таскает антибиотик
с собой. Я стоял, прислонившись к стенке, из комнаты доносились возбужденные
голоса. Самоуправление... равные права!...Текущая политика...До утра ведь не
успокоятся...
Шевчук вернулся, не глядя сунул мне в руку крохотный пакетик.
- Держи.
Я молча спрятал пакет во внутренний карман пиджака. Лучше убраться
отсюда, пока все тихо. Я вернулся в комнату. Бучко разливал самогон по
стаканам.
- Присоединяйся, - пригласил он.
Я сказал:
- Ладно, ребята. Я, пожалуй, пойду.
- Ты чего? - удивился Бучко, - мы ж только начали.
Я покосился на Себастиана - тот, похоже, уходит не собирался. Лестно
ему... подумал я.
- Да ты не беспокойся, малый свой, он не заложит, - неправильно
истолковал мой взгляд Бучко, - подумаешь, указ они ввели... да кто его
выполнять будет, этот указ? Как гнали, так и будем гнать.
- Мне-то что?
- Ну, так выпей...
- Тебе налить, Себастиан? - спросил Шевчук.
- Брось, - вмешался я, - ты что, отравить его хочешь? Ему ведь мало
надо - сам знаешь, какой у них обмен... Хватит, Себастиан. Пошли отсюда.
- А ты что его опекаешь? - неприятно прищурился Шевчук.
Я пожал плечами.
- Нет, правда, Лесь, - уперся этот придурок, -я и сам могу...
- Приятно было познакомиться, ребята, - сказал я, - я пошел... Вызывай
такси, Себастиан.
- Я, может, тут еще побуду, - запротестовал тот.
Им овладело чувство товарищества - точь в точь мальчик, впервые
попавший в мужскую компанию. Я сказал:
- Ты мне обещал.
- Верно, Лесь, или как тебя, - подхватил Бучко, - если уж уходишь, так
и малого забери. Куда я его потом? Мне неприятности не нужны.
Себастиан неохотно стал накручивать диск телефона.
- Сейчас приедут, - сказал он.
Мы стали спускаться по лестнице. Бучко, кряхтя, брел за нами.
- Чья галерея? - бормотал он на ходу, - моя галерея. У кого
неприятности будут - у меня...
- До встречи, Лесь, - сказал за спиной Шевчук. А Себастиан обернулся и
торжественно проговорил:
- До встречи, товарищи!
Лучше бы они не боролись за него, за это равноправие... уж больно
фальшиво у них получается...Я подумал, что порою понимаю Шевчука.
- Брось, малый. Какие мы тебе товарищи?
- Да что ты, Лесь, - удивился Себастиан, - обиделся? Ничего, что я на
ты, ладно?
- На что мне обижаться? Нравится в демократию играть, на здоровье.
- Это не игрушки, - возразил тот патетически.
- Чистый придурок, - пробормотал за спиной Бучко.
Я заставил себя подумать, что мы оба несправедливы к Себастиану - мажор
вовсе не так уж глуп - вон, милицейский свисток с собой прихватил, знал,
куда шел... просто он вошел в тот возраст, когда кажется, что мир нуждается
в твоем подвиге... у людей-то эта стадия быстро проходит... но мажоры
созревают медленней... и вообще склонны к идеализму.
- Правда, он хороший художник? - неожиданно поменял тему Себастиан, -
не понимаю, почему его комиссия завалила...
Бучко неопределенно отозвался:
- Та, у них свои игры... Кто меня валил - Горбунов же твой и валил! Ему
что, конкурент нужен, халтурщику этому?
- Я бы купил у вас картину, - похоже, Себастианом завладела очередная
мономания, - вон ту... С луной...
Бучко задумался. Я невооруженным глазом видел, как он мучается.
- Ладно, - наконец, сказал он, - бери так. Чего уж там...
Себастиан застеснялся.
- Неудобно.
- Да ладно, - проговорил Бучко уже со стремянки, - вроде, общее дело
делаем. А ты мне диски принеси. Может, вышло что? Из американцев?
- Гиллеспи есть новый, - сказал Себастиан, - родитель недавно получил.
Я принесу - он все равно джаз терпеть не может. Говорит, это вообще не
музыка...
Понятное дело, подумал я, родитель - консерватор и ретроград...
Господи, повсюду одно и то же!
Себастиан, наконец, вышел на крыльцо, прижимая к груди завернутую в
газету картину. Бучко следовал за ним.
- Хороший малый, - пояснил он мне. - Придурковатый, но хороший. Зря
Адам так с ним... ты давно его знаешь?
- Себастиана? Нет, сегодня только познакомились.
- Я про Адама.
- Учились мы вместе. В Институте. Он у нас чуть не самым перспективным
числился. Потом у него неприятности начались.
- Он всегда был такой?
- Мы тогда все были такие... непримиримые... потом у многих это прошло.
- Радикалы, мать их так, - Бучко вздохнул, - а по мне, что эти, что
наши кровопийцы из худсовета... один хрен...
- Бюрократия - сказал Себастиан, - есть естественное следствие
репрессивной политики.
- Тебе лучше знать, малый.
Такси подъехало к крыльцу. Я нетерпеливо подтолкнул Себастиана - как бы
опять чего не вышло; он явно был из тех, кто обладает потрясающей
способностью встревать в неприятности.
- Куда? - спросил шофер.
- На Шевченко. Впрочем... тебе куда, Себастиан?
- Сначала вас, - уперся тот, - я потом скажу...
- Это вам дорого обойдется, по ночному-то тарифу, - заметил шофер.
- Я заплачу, - торопливо вступился Себастиан.
Машина с натугой поползла вверх по улице. Модель была из последних, но
вид у нее уже был несколько потрепанный, стекла немыты - фонари расплывались
за ними мутным ореолом. На передней панели красовалась ярко-желтая карточка
лицензии. Вдоль перил моста, очерчивая его контуры, тянулась цепочка огней,
на бакенах вдоль фарватера горели рубиновые фонарики, свет плыл по черной
воде.
- Красиво-то как, - проговорил мажор.
- Угу...
- Почему он думает, я в этом ничего не понимаю?
Я понял, что он имеет в виду Шевчука.
- За что он нас так ненавидит, Лесь?
- Не знаю, - сказал я, - так уж он устроен. Не обращай внимания, и дело
с концом. Зачем ты вообще с ним путаешься?
- Я к Бучко хожу. Он мне уроки живописи давал. Говорит, Горбунов только
испортил мне руку. А они там собираются. Я подумал... Они ведь где-то правы,
Лесь, разве нет?
- Может быть... по своему.
- Говорят, он гений...
- Кто - Бучко?
Все они гении, мать их. Непризнанные, но гении.
- Да нет же, - терпеливо пояснил Себастиан, - Шевчук. Он у себя на
станции... такую, знаешь, лабораторию развернул - в верхнем городе такой
нет. Вот только... почему он говорит, Адам, что мы своровали вашу
культуру... Как... - он помялся, потом с трудом выговорил, - как обезъяны.
Я тоже вздохнул. С тем, что его сородичи - кровопийцы и эксплуататоры,
он, похоже, готов был согласиться. А культуру воровать ему, дурню, уже
западло.
- Он не так уж и неправ, знаешь ли. Скорее всего, вы и вправду переняли
человеческую культуру - везде, где появлялись. Победители всегда присваивают
культуру побежденных.
- Это... обидно, - заметил Себастиан.
- Почему? Это - универсальный механизм... против него не попрешь.
- Получается, если бы не вы, мы тоже смогли бы...
- Это система взаимных ограничителей, Себастиан. Мы не дали вам развить
свою культуру точно так же, как вы помешали нам развить свою технологию. Уж
не такие мы неспособные к технике, как вам это кажется... Обошлись бы и без
постоянного контроля. Без лицензирования. Ну, может, наделали бы больше
ошибок... экспериментировали бы больше...
- Выходит, если бы вам была предоставлена полная свобода...
- Или вам... кто знает? Говорю тебе - это обоюдный процесс. Победитель
тоже находится в плену у побежденного. Нас уже нельзя разделить -
цивилизация не слоеный пирог, Себастиан. Она - монолит.
- Но если бы вы были одиноки...
- Но ведь мы не одиноки. Да и... Ты бы хотел жить в мире, где не было
людей, а, Себастиан?
- Нет! - горячо сказал он.
Я вновь подумал о Киме. Интересно, что у него в конце концов получится?
Мы - изобретательны. Они - консервативны. Если бы не они, если бы
человечество ничего не сдерживало... Кто знает - быть может, мы бы еще в
этом веке вышли к звездам. Расселились бы по вселенной. Нас, опять же, было
бы больше - гораздо больше... Еще один разумный вид - мощный сдерживающий
фактор, даже при том, что пищевые базы в общем и в целом у нас разные. А не
будь грандов, весь мир принадлежал бы нам, не был бы чужой вещью, которую из
милости дали бедному родственнику - попользоваться.
Рыбы... все дело в проклятых рыбах - если бы в Австралийские реки не
поперли рыбы с шестью плавниками... не заселили бы сушу Австралии шестиногие
позвоночные... не развился бы из тамошних однопроходных этот странный
однополый вид...ведь на любом другом континенте, при нормальной пищевой
конкуренции грандам с их вегетарьянством, с их дурацкой физиологией ничего
бы не светило. Австралия до сих пор закрыта для посещений, что там на
исторической родине с ними приключилось, так до сих пор ине понятно. Но те
гранды, что успели в незапамятные времена перебраться через воду, были уже
достаточно могущественны, чтобы прижать примитивное человечество к ногтю.
Или, по крайней мере, занять внутри него ключевые позиции. Случайность...
Надо будет с утра позвонить Киму, подумал я.
В верхнем городе, казалось, и дышалось легче...Стекла в телефонных
будках стояли на своих местах, стены домов белели свежей штукатуркой...
Я сказал:
- Стоп. Вот здесь.
Себастиан расплатился с шофером и тоже стал вылазить из машины.
- Ты что, - удивился я, - прогуляться решил?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг