- Утром подойдем к лицею и выловим. Куда он денется... Послушай, что
это шуршит?
- Это жук...
- Похоже, - угрюмо замечает Августа, - он там не один.
- Ну, бывает у них массовый выплод.
- Ты лучше форточку бы закрыла.
Ленка подходит к окну и вздрагивает. Сначала ей кажется, что на мутный
фонарь на углу наползает черная пелена, потом она понимает, что с фонарем
ничего не происходит - просто по стеклу ползет шевелящаяся масса.
Она судорожно захлопывает форточку.
- Там...
- Ну, что еще? - покорно спрашивает Августа.
- Саранча. Или кузнечики. Нет, саранча.
Августа подходит к окну и прищурившись, вглядывается в сумерки; по
мостовой ползет сплошной поток, он вспучивается, от него отделяются ручейки
и водовороты и все это вместе, медленно и неумолимо, движется к их
пятиэтажке.
- О, Господи, - она кидается в кухню и Ленка слышит, как там
захлопывается окно.
- Вот паскуда, - сокрушенно говорит Августа. - Это его штучки.
- Может, свет погасить?
- Ну, гаси...
Они сидят в темноте, вздрагивая от шуршания кожистых надкрыльев и
скрежета по стеклу тысяч крохотных ножек. Резкий звонок заставляет их
подпрыгнуть.
- Она что, уже умеет звонить в дверь, эта пакость?
- Нет, - говорит Ленка, - это телефон.
Она берет трубку, потому что Августа сидит неподвижно и кусает ногти.
- Алло?
Молчание.
Длинные гудки, потом кто-то, на другом конце провода, бросает трубку.
- Второй день так, - сокрушенно говорит Августа.
- Думаешь, это Гершензон?
- По телефону? Ему что, делать нечего?
Ленка беспокойно дергает головой.
- Послушай, - говорит она, - что это так воняет? Рыба, что ли,
протухла?
- Откуда у меня рыба? - вдруг раздражается Августа, - у меня кот второй
день пельмени жрет - я до ближайшего магазина дойти не успеваю.
- Может, соседи? Варят?
- Знаю я, что они варят, - угрюмо говорит Августа, - у них спиртовка
день и ночь горит - вечный огонь да и только. Нет, это что-то другое...
- Тогда что? Дышать же нечем.
- Да, - соглашается Августа, - верно. И окна ведь не откроешь! Эти
твари... они же нас сожрут...
Запах становится все сильнее.
- Точно, - уверенно говорит Ленка, - рыба. Трехдневной давности, не
меньше. Августа, признавайся.
- Отстань. И так тошно.
Запах вьется по комнате, как совершенно материальная субстанция. Ленка
ощущает, как он просачивается между пальцами - липкий, тяжелый. На окно
напирает черная масса - стекло ощутимо потрескивает.
- Вот, - говорит Августа, - опять.
Ленка берет трубку, но на этот раз телефон начинает говорить голосом
Генриетты.
- Леночка? - щебечет она, ничуть не удивляясь, что застала Ленку в
неположенном месте, - Послушайте, милочка, не знаете, что с Борей?
- Что? - изумленно переспрашивает Ленка.
- С Борей. Погоди, пусик, не приставай. Он мне сегодня не позвонил. Я -
к нему, а он дверь не открывает. Я беспокоюсь. И за дверью, Леночка,
какая-то странная возня. Насекомые какие-то из щелей лезут... А потом такой
грохот, такой грохот...
Трубка продолжает что-то говорить, но Ленка уже не слушает. Она
осторожно кладет ее на рычаг.
- Вот, - говорит она, - никакой это не Гершензон. Это я же нутром
чую... Это рабби Барух, будь он неладен. Это его акриды.
- Да, но зачем?
- Черт его знает.
- А запах? Тоже он?
- Непонятно...
Они сидят, напряженно глядя во тьму.
* * *
- Вот он! - говорит Ленка.
Изя выходит из дверей лицея, стараясь держаться в самой гуще толпы. Он
нервно оглядывается.
- Чует, голубчик, - злорадствует Августа. - Раз, два, взяли!
Они с двух сторон кидаются к Изе и подхватывают его под руки.
- Так я и знал, - уныло бормочет мальчик, - и какого черта я сюда
приперся... лучше прогулял бы...
- От нас не убежишь, милый мой, - ласково говорит Ленка.
- Отпустите! - Изя пытается вырваться, но они вцепились в него мертвой
хваткой. - Я же нашел вам камень!
- Еще два...
- Ну уж нет! Дяденька, скажите им...
Мужчина в дорогом габардиновом пальто смотрит на них в явном
затруднении.
- Сыночек, - причитает Августа, - ну не дури... пойдем с мамой...
- Теперь еще и сыночек! Дяденька, никакая она мне не мама.
- Вот, - сокрушенно говорит Ленка, - опять у него припадок.
Мужчина сочувственно качает головой и ускоряет шаг.
- Не пройдет, - внушает Августа. - Ты же знаешь. Какие у тебя права?
Никаких! Кому поверят? Мне поверят. Я преподаватель, солидная женщина. А ты
кто? Ты ведь ребенок... почти не человек...
- Я на вас в суд подам, - всхлипывает Изя.
- Пойди-пойди. Пожалуйся своему адвокату.
- Ну что вам опять нужно? - сдается Изя.
- Черт его знает... Он на тебя глаз положил. Куда ты - туда и мы.
- На рынок я еду. Понятно? Мама послала. У меня бар-мицва завтра.
- Поздравляю, - кисло говорит Ленка.
- Чего у него? - пугается Августа.
- В возраст он вступает. Праздник такой.
- Нашли что праздновать, - Августа мрачна до невозможности, - Плакать
надо. Я бы на месте его родственников удавилась бы от горя. Ты на него
посмотри; трусливый, слабый, мелкий... шибздик!
- Сама ты...
- Вы что, - удивляется Ленка, - с ума сошли?
- А чего она...
- Ладно. Забыли. Одним словом: ты на рынок - мы на рынок. Слияние трех
сердец...
- Мы же тебе не помешаем, - умоляет Августа, - мы же тебе сумки
понесем...
- А... тогда ничего, - Изя сменяет гнев на милость, - тогда ладно.
- Ах ты, - шипит Августа, - мелкий, корыстный...
Ленка пинает ее локтем в бок и та замолкает.
На рынке Ленка хватает Изю за шиворот - иначе он, не прилагая особых
усилий, потерялся бы в людском водовороте. Августа идет впереди, прокладывая
дорогу локтями.
- Куда? - деловито спрашивает она, не оборачиваясь.
- Синенькие мне нужны, - говорит Изя, - баклажанчики синенькие, икру
делать... потом рыба.
- Стоп, - говорит Ленка, одергивая Изю на себя.
- Ну, чего?
- Рыба. Точно. "И повелел Господь большому киту поглотить Иону. И был
Иона во чреве кита три дня и три ночи..."
- Ты что, Ленчик, свихнулась? Какая это рыба? Это был кит. Кит его
проглотил. Ну откуда тут киты?
- Между прочим, имеются разночтения. Кит-то человека ну никак
проглотить не может. Он вообще не глотает. Он фильтрует.
- Тогда кашалот. Хотя, о чем мы вообще спорим? Можно подумать, тут есть
кашалоты...
- Нет, - говорит Ленка, - точно, рыба. Проглотила она этот камень, он
на это вчера и намекал. Потому что имеются исторические параллели - помнишь,
гиппократов перстень.
- Поликратов.
- Ну, того мужика, который бросил его в море. А потом подали ему на
стол рыбу, почему-то нечищенную.
- В том-то и дело, - качает головой Августа, - в том-то и дело.
Принципиально неверный подход, потому что рыбу, милая моя, чистят дома. На
Привозе ее только покупают.
- Ага! - говорит Ленка, - как же.
Она на миг выпускает Изин ворот, чтобы ткнуть пальцем в направлении
жестяной вывески с указателем.
НОВАЯ УСЛУГА:
чистка и потрошение всякой рыбы.
быстро и недорого.
* * *
- Так я куплю? - ноет Изя.
- Стой!
Они застыли у прилавка, жадно следя за каждым движением великолепного,
блестящего ножа резника. Рядом с ними растет куча перламутровых и багряных
потрохов, над которыми в изобилии вьются тяжелые зеленые мухи. Августа
отмахивается от мух газетой.
- Женщины, - говорит резник, - я вас умоляю. Идите отсюда. Вы же мне
клиентов отпугиваете.
- А мы что, - защищается Ленка, - мы ничего...
- Мы просто так стоим, - подхватывает Августа.
- Тетя Августа, отпустите. Не надо мне рыбы.
- Надо, - говорит Ленка.
- Тогда купите и пойдем отсюда. Я домой хочу.
- Стой, тебе говорят! Ну что там? - оборачивается она к Августе,
брезгливо копающейся в потрохах.
- Пока ничего.
- Ну что вам нужно? - умоляет резник, - рыба вам нужна? Так возьмите
рыбу. Даром отдам. Только уходите.
- Не бери, - говорит Ленка Августе, которая смотрит на узкие, плоские,
круглые, черные, зеленые, серебристые тела с каким-то задумчивым,
глубоководным интересом.
- Коту есть нечего, - виновато поясняет Августа.
- Я твоему коту Вискас куплю. Стой, не дергайся.
- Приличная же с виду женщина, а в требухе два часа подряд роется...
- Дяденька, - неожиданно возникает Изя, - я возьму. Вон ту, здоровую.
- Ребенка бы пожалели, - укоризненно говорит резник, - лица на нем нет.
Бери, мальчик, бери. Даром бери.
- Убью мерзавца, - устало говорит Августа.
- Меня мама и так убьет, если я без рыбы приду - безразлично замечает
Изя. - Из чего она будет фиш фаршированный делать? Из меня, что ли?
- Такое творится, а ты, - укоряет Августа, - ...нашел, когда эту свою
бар-мицву устраивать.
- А я что, виноват? Она меня родила, а теперь хочет, чтобы все как у
людей было.
- На! - кричит резник, широким жестом кидая на мокрый, серебряный от
чешуи прилавок здоровенную кефаль, - На, ирод! Только убирайся отсюда!
- Пусть почистит, - шмыгает носом Изя, - мама не так орать будет. А то
придется ей, на ночь глядя...
- Сейчас я тебе! - резник взмахивает ножом. Изя пятится назад, но нож,
образовав в воздухе сверкающую дугу, уже врезается в белое рыбье брюхо. На
Ленку летит чешуя, фонтан икры и один большой мокрый камень.
- Господи! - говорит Ленка.
Камень откатывается под прилавок.
- Он? - Августа пытается нырнуть под прилавок, но резник, расставив
руки, загораживает дорогу.
- Куда? Куда лезешь?
- Августа, погоди...
- Да убери ты от меня эту бабу! - кричит резник Ленке, ошибочно
принимая ее за более нормальную.
- Дайте ей камень забрать, она уйдет, вашей мамой клянусь!
- Ты мою маму не трогай!
- Изька!!!
Резник неожиданно замолкает. Лицо его заливает мертвенная бледность и
оно делается подозрительно похоже на рыбье брюхо. Щель рта открывается и
закрывается - совершенно беззвучно.
- О, Господи! - бомочет Ленка. - Августа!
- Чего? - хрипит Августа из-под прилавка.
- Нашла камень?
- Нет еще. Сейчас...
- Скорее...
Августа изворачивается и камень выкатывается из-под прилавка, сверкая
налипшей рыбьей чешуей.
- Изька, хватай!
Изя хватает камень и тоже застывает, уставив бессмысленный взор в
пространство.
- Мамочка! - наконец выговаривает резник, - что это...
Между лотками движется темный силуэт. Он еще далеко, но даже отсюда
видно, какой он огромный. Неуклюжее, громоздкое создание слепо тычется по
овощному ряду, натыкаясь на грузовики с оптовым товаром, переворачивая
хрупкие прилавки, путаясь в парусине тентов, постепенно приближаясь к
рыбному ряду. Каждый его шаг сопровождается глухим чавкающим звуком, словно
земля не хочет отпускать свое порождение.
- Августа! Скорее!
- Дамы, - с трудом выговаривает резник, - по-моему, это за вами.
- Господи, - Августа, наконец, выпрямляется, потирая поясницу, - что
это?
- Голем! - соображает Ленка. - Кто-то напустил на нас голема.
- Этот твой... Гершензон! Кому бы еще?
- На хрен сдался Гершензону голем? Он и так может! Это кто-то другой...
- Чертов кузен! Рабби Барух!
- Вот те раз! - говорит Изя. Раскрыв рот и сжимая в кулаке камень, он
медленно пятится в сторону трамвайной колеи.
Их сметает людской прилив. Торговки из овощного ряда в заляпанных
зеленью халатах, мясники в окровавленных передниках, пестрые цыгане,
солидные дамы в турецких облегающих кофточках, нищие, побросавшие костыли -
все несутся от молчаливого создания, натыкаясь друг на друга...
- Он передумал, - верещит на бегу Ленка, - он не устоял! Оживил это
чертово чучело - теперь подгребет под себя наши камни. Мы их ему сами на
блюдечке поднесем. Кто же такое выдержит?
Голем медленно поворачивает темное безглазое лицо.
- Он нас ищет, - визжит Августа. - Нюхом чует.
- Хрен его знает, чем он чует. Бежим!
Они выскакивают на мостовую и отчаянно машут руками, но обезумевшие
машины проносятся мимо, обдавая их потоками бензина и теплого воздуха.
- Сюда! - подпрыгивая кричит с противоположной стороны улицы Изя, -
сюда! Тут проходной двор! Сюда!
Зачем-то пригнувшись, они кидаются через дорогу. Тормоза отчаянно
визжат, где-то слышен глухой звук удара.
Подьезд воняет кошками, они пролетают его насквозь, выныривая во двор.
Какая-то женщина, лениво развешивавшая белье на галерее, в ужасе роняет на
них мокрую простыню. Тяжелая ткань облепляет их с головы до ног и они
трепыхаются под ней, изображая памятник восставшим героям броненосца
"Потемкин". Наконец, Ленке удается отбросить усеянный прищепками край, и они
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг