Кто им в лапу сунет больше, тот и прав. И эти шакалы наверняка им регулярно
отстегивают. А мы что? Можем мы их порадовать хоть каким-то подобием
материальных благ? Не можем! Ну, придем, скажем, так мол и так. Они нам - а
чем докажете? А где свидетели?
- Я свидетель, - Гиви стукнул себя кулаком в грудь.
- А ты - кто? - мрачно спросил Шендерович.
Гиви поник.
- Алка свидетель, - наконец робко предположил он.
- Ну... - Шендерович задумался, - может и так. Как мы договаривались,
как задаток давали, она точно видела. А как побили - соврет. Да она лучше
любого свидетеля, она такое расскажет... а все-таки интересно, кого ж она
встретила такого, что бросила нас на произвол судьбы бездушного рока?
- Где эта мерзкая, - подхватил Гиви, - эта скверная? Где эта
похитительница сердец, госпожа грез, о, где она, эмир подстрекательства, о,
луноликая, с тяжелыми бедрами и стройным станом, втянутым животом, о,
сребротелая, о, каменосердная...
- Стоп, - велел Шендерович, - хорошо излагаешь, круто, эротично, но
стоп. Если ее не будет на теплоходе...
- То - чего? - насторожился Гиви.
- То я ей не знаю, что сделаю!
* * *
На теплоходе Алки не было. Каюта была пуста. Вообще, если честно,
никого не было - ни Варвары Тимофеевны, дай ей бог здоровья, ни самого даже
капитана. Никто, никто не остался на теплоходе, пуст был теплоход как "Мария
Целеста". Наверное, праздно размышлял Гиви, с "Марии Целесты" тоже все в
Стамбул сбежали. Угрюмый Шендерович натянул последнюю рубаху - интересно,
гадал Гиви, сколько эта протянет... была, похоже, у Шендеровича с рубашками
какая-то особая несовместимость.
В салоне тоже никого не было.
Скучающая девушка у стойки слегка оживилась при виде посетителей и
молча поставила перед ними две пластиковые плошки с салатом оливье и две
бутылки пива.
- Это... - засмущался Шендерович, - мы это...
- Денег нет, - проницательно заметила девушка, - ладно уж, жрите. Все
равно испортится. Ни одной живой души, все по городу шляются. А пиво я на
бой спишу.
- О, гурия, щедрая, как соты, - возрадовался Гиви, - о, источник
утешения, приносящий блаженство измученным душам...
- Да ладно уж, гурия, - смутилась девушка, застенчиво поправляя
наколку.
- А еще пива не будет, ласточка? - поинтересовался Шендерович.
- Нет, - сухо сказала девушка. Развязный Шендерович явно нравился ей
меньше Гиви. Она развернулась, вновь отошла к стойке и включила телевизор.
Телевизор что-то квакал.
- Миша? - забеспокоился вдруг Гиви, - ты слышал?
- Что я должен слышать? - холодно спросил Шендерович.
- Они что-то про музей говорят. Там что-то случилось, понимаешь...
ограбили музей.
- Они, что, по-русски говорит? - насторожился Шендерович.
- По-английски, кажется, - неуверенно отозвался Гиви.
- Это Си-Эн-Эн, - пояснила из-за стойки девушка.
- А ты с каких пор английский знаешь? - подозрительно спросил
Шендерович.
- Так понятно же все, Миша... перед закрытием, когда уже посетителей не
было, ворвались грабители в черных масках... нет, в чулках черных...
скрутили охранника... ах, нет, не скрутили... снотворным газом... перерезали
проводку и унесли... что они унесли... ага! Стелу! Ключевой экспонат,
гордость музея.
- В чулках? - оживился Шендерович. - В черных? Ты смотри, прям как те,
наши. У них тут что, мода такая? Тоже мне, мулен руж!
- Ага. Эта стела вообще-то... ничего не стоит? Ага, бесценная... то
есть бешеные деньги стоит эта стела, кто сообщит о местопребывании или
ага... наведет на след... получит вознаграждение...
- Ты слушай-слушай...
- Предположительно из Иерусалимского храма... датируется... ого! Очень
древняя штука, Миша. Первый храм, это что?
- Ну, - в затруднении отозвался Шендерович, - они уступами такими
стояли. Первый, второй...
- Что ты врешь? - обиженно сказала девушка из-за стойки. - Темный как
масай, ей-богу! Их строили не параллельно, а последовательно. Первый храм -
это как раз Соломонов, Второй уже при персах строили. А Третий - он вообще
мистический.
Но Шендерович уже поднимался из-за стола.
- Ты чего? - забеспокоился Гиви.
- Алка, - пояснил Шендерович. - Пропала наша Алка. Бай-бай! Это...
кошачий калым!
- Убрали ее, друг месопотамский. Что-то она там в музее разнюхала, ее и
убрали.
- Брось, Миша, - неуверенно отозвался Гиви, - что она могла там
разнюхать? Она ж в этом ничего не понимает. Ну, зашла в музей... подумаешь,
пыль веков!
- Алка? - удивился Шендерович, - Алка не понимает? Да Алка самого
профессора, я извиняюсь, Зеббова-старшего любимая аспирантка. Сам профессор,
я извиняюсь, Зеббов-старший был ею побит в научной дискуссии. Что и признал
публично. Засекла их Алка, говорю тебе. Расколола. Они ее схватили,
скрутили...
- Да что ты такое говоришь, Миша? - ужаснулся Гиви, тоже вскакивая
из-за стола.
Ах, никого не обманула Алка, ни бравого капитана, ни друга своего и
партнера Мишу Шендеровича. Пропала Алка, похищена коварными злодеями, ох,
лежит она на дне залива, зашитая в мешок, с каким-нибудь там колосником,
привязанным к стройным щиколоткам... Лежит она на дне залива и волна лениво
колеблет ее белокурые волосы. И маленькие серебристые рыбки проплывают
сквозь легкие пряди, ныряют в них, точно в морскую траву...
Или нет... лежит белокурая Алка в каком-нибудь мрачном подвале и
связаны руки у нее за спиной грубой веревкой, и связаны ее стройные
щиколотки веревкой не менее грубой и подходит к ней, подходит, играя кривым
кинжалом какой-нибудь Ахмед-паша, зловеще ухмыляясь в черные усы...
Гиви зажмурился и заскрипел зубами.
- Р-разорву... - выдавил он.
- Зверь-мужик! - уважительно подтвердил Шендерович, торопясь вслед за
Гиви по крутому трапу.
Но Гиви уже вырвался вперед и рванул через порт к площади, игнорируя
едва поспевавшего за ним партнера.
- Эй, - отчаянно закричал ему в спину Шендерович, - постой! Куда ты!
- Дурак! - орал Гиви, распугивая редких прохожих.
- Ты полегче, слушай, - угрожающе прохрипел Шендерович. - За такое и
приложить могут!
Гиви только мотал головой.
- Дурак автобуса! - выкрикнул он вновь, так, что здоровенный грузчик,
катящий навстречу тележку с какими-то загадочными тюками, испуганно
шарахнулся в сторону. - Нэреде! Дурак! Автобуса!
Грузчик испуганно махнул рукой куда-то в сторону площади.
- Бежим! - вопил Гиви, оборачиваясь на ходу, чтобы проверить, держится
ли в кильватере Шендерович.
- Во дает! - ошеломленно бормотал Шендерович, наращивая темп, - вот он,
Кавказ! Вот она, кровь горячая! Ишь, как играет!
Автобус лениво полз им навстречу по раскаленному гудрону, пуская
струйки сизого дыма.
* * *
За проезд не заплатили.
Сэкономили на билеты в музей.
Но тут вышла накладка - когда они, распугав горлиц, пронеслись по
парку, безжалостно топча хрупкие кружевные тени акаций, отдыхающие на
брусчатых дорожках, вожделенная цель так и осталась недостижимой. Музей
оказался закрыт.
Надпись на трех языках внаглую лгала о том, что музейный комплекс
закрыт на профилактику. Профилактика была какая-то уж очень специфическая,
потому что внутрь, подныривая под бархатные канаты, то и дело проходили
деловитые люди в гражданских костюмах. У некоторых пиджаки заметно
оттопыривались под мышками.
- Ишь, какой шухер поднялся! - восхищенно прошептал Шендерович.
Гиви заскрипел зубами.
- Спокойней, джигит! - пробормотал Шендерович, рассеянно оглядывая
местность. - Нам что надо? Нам определиться надо. Эх, старушку бы!
- Извращенец, - сухо заметил Гиви.
- Я ж не для удовольствия. Я ж для дела. Старушек, крыс музейных
опросить - может, видел ее кто. Свидетели, свидетели нужны! А эти суки всех
разогнали. Где сторожа? Где билетеры? Где музейные работники?
Гиви поник в безнадежности. Пропала! Пропала надежда выйти на след
белокожей, луноликой, золотоволосой гурии, чьи бедра, как снопы пшеницы,
уста, что медоносные соты, глаза - что прохладные горные озера... О, эмир
обольщения, о, ханым сладострастия, о, госпожа моя, растаявшая во мраке...
- Миша, - застенчиво спросил он, отводя глаза от двух спаривающихся
горлиц, - а в Турции с гаремами - как?
- У нас - никак, - печально отозвался Шендерович, - нет у нас денег на
гарем. У нас даже, извиняюсь, на полиандрию не хватит... простым русским
языком выражаясь, мы одну на двоих и то не снимем.
- Да я не то имею в виду! Может, слушай, Алку не потому похитили?
Может, ее за красоту похитили? В гарем спрятали?
- Алку? - удивился Шендерович, - Это ж надо быть полным идиотом, чтобы
похищать ее, на свою голову! Он же потом локти кусать будет! Да она от
гарема камня на камне не оставит.
Он с тоской проследовал взглядом к распахнутым дверям, где лениво
обретались два дюжих охранника. Гиви вздохнул. Эх, подумал он, зажмурившись,
ладно уж, пусть бы лучше гарем...
- Мишенька! - раздалось у него над ухом.
Он открыл глаза.
Пересекая площадь, перебирала по брусчатке полными ножками, одетыми в
лаковые черные туфельки, Варвара Тимофеевна.
- Мишенька! - вновь обратилась она к Шендеровичу (Гиви подозревал, что
его собственное имя так и осталось для нее тайной, покрытой мраком), - ты
тоже Аллочку ищешь?
- А то! - угрюмо согласился Шендерович.
- Вот и мы ее ищем. Юрочка беспокоится.
Капитан, доселе укрывавшийся в неверной тени акации, выплыл на свет,
неприязненно покосившись на Шендеровича. Поздоровался, однако, вежливо.
- Слышали уже? - спросил он, кивнув в сторону деловито сновавших у
дверей сыщиков. - Стелу украли.
- Слыхали, - не менее неприязненно отозвался Шендерович. Почему-то
появление капитана ему явно не понравилось. - Эти... в чулках.
- Из не очень достоверных источников сообщают, что это курдская рабочая
партия была, - не уступал капитан. - Что они таким образом решили привлечь
внимание к бедственному положению национальных меньшинств. А заодно и
партийную кассу пополнить. Говорят, вчера по городу волна аналогичных
ограблений прокатилась. Они таким образом от музея внимание отвлекали.
И, сменив гнев на милость, заметил.
- Вас тоже наверняка курдская рабочая партия ограбила. Почерк везде
один.
- Курдская, да? - холодно переспросил Шендерович, - интересно, почему
не Серые Волки?
- Сущности, как сказал старина Оккам, - пояснил капитан, - не следует
умножать без необходимости. Серые Волки пока отдыхают.
Он вздохнул.
- Я вот что думаю. Алла Сергеевна скорее всего случайным свидетелем
оказалась. Они и устранили ее. Я уже в полицию обратился.
- Да? - насторожился Шендерович.
- Разумеется. А что толку? Тело не найдено, свидетелей похищения тоже
нет. Они говорят, закрутила она с кем-то, увлеклась, с кем не бывает...
- Вы ж и сами... - вставил, было, Шендерович.
- Я? - удивился капитан. - Никогда! Алла? Сергеевна? Нет, Михаил, как
вас там, по отчеству - Аронович?
- Абрамович.
- Нет, Михаил Аронович, это на нее не похоже. Не тот она человек, Алла.
Образованнейшая девушка, исключительно порядочная, это же сразу видно.
Нет-нет, я вам говорю. Опишите еще раз, как оно было, Варвара Тимофеевна.
Подошел он к ней? Как выглядел? Из местных, говорите?
- Да вроде из местных, - задумалась Варвара Тимофеевна. - Сам смуглый
такой, нос крючком, глаза горят.
- А одет как, мамочка? - спросил Шендерович. - Прилично одет?
- Я ж говорю! Белый такой пиджак, навроде вашего, Юрочка, и на шее
платок красный. А вот говорил он с таким проноунсом...
- А! Так он говорил что-то? - заинтересовался капитан, - а что именно?
- Да я уж точно и не помню. Они у этого срако... у гроба стояли, а он
ей и говорит, мол, как я счастлив, что вас увидел, нежданно-негаданно...
вот, мол, как Аллах пути сплетает и расплетает. Профессора какого-то
поминал, Москву, семинарию какую-то. Говорит что-то, улыбается. И вышли.
Вдвоем и вышли.
- Он главарем был, этот тип, - предположил капитан, - а под профессора
наверняка маскировался. Легенда у него такая. И к нам он приезжал
исключительно с подрывными целями. Пойдемте, Варвара Тимофеевна, голубушка.
Поможете следствию. Полиции нужен словесный портрет.
И он решительным шагом двинулся по направлению к охраняемому входу,
увлекая за собой растерянную Варвару Тимофеевну. Вид у капитана был очень
внушительный - охранники расступились, пропуская его в здание. На ходу,
обернувшись, он сухо бросил:
- Ждите здесь.
И исчез в прохладном чреве музея.
Наверное, ему там виски с содовой нальют, - с завистью произнес
Шендерович. - Со льдом.
- Ах, брось, Миша, - устало вздохнул Гиви, - не до того.
И подпрыгнул на месте - ему на плечо легла чья-то смуглая сухая рука.
- Эфендим, - сказал тихий голос!
* * *
Гиви обернулся.
Человек, маячивший у него за спиной, вполне мог сойти за очень
загорелого европейца. И одет он был вполне по-европейски - в приличную
черную пару, при узком галстуке. Единственным экзотическим дополнением к
костюму служила красная феска с лихой кисточкой.
- Эфендим, - повторил человек. - Месье... э...
Он вновь окинул внимательным взглядом партнеров и неуверенно
предположил:
- Господа?
- Во-во, - мрачно подтвердил Шендерович, - Типа того.
- Ох, как мне повезло, - произнес их новый знакомец по-русски, но с
явным акцентом.
"С проноунсом" - вспомнил Гиви характеристику Варвары Тимофеевны.
Он опустил взгляд, подозрительно разглядывая обувь незнакомца, но на
ногах у него были черные блестящие остроносые ботинки - новенькие.
Эх, не тот, подумал Гиви.
- Господа, - уже увереннее повторил человек. - Пардоне муа... я бы
хотел поговорить с вами... тре импотан... очень важное дело. Очень
серьезное.
- Короче, - подтолкнул Шендерович.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг