Вазелин этот, ну, который китаец...
- Да иди ты со своим Вазелином, - нервно оборвал его хозяин квартиры.
Затем, уже другим тоном, пододвигая к гостье банку с засахаренными
лимонами, спросил: - Слушай, Леля, а на кой они тебе хрен сдались, эти
китайцы? Что-нибудь по родственной линии?
- Мне вообще-то не сами китайцы нужны, - ответила ему Медсестра
Леля. - Мне змеи нужны.
- Змеи, китайцы... Что-то у меня голова ходуном ходит от всей этой
трихомудии. - Вера Игнатьевна поднялась и повернулась лицом к буфету. -
Ладно уж, по рюмочке, так по рюмочке.
Глава 2. Подпольная торговля гадами в криминальной столице России
- Да, Николай Юрьевич. Спасибо, Николай Юрьевич. Бывший ресторан
"Арык" на Садовой, теперь "Сяньшань", я поняла. Метро "Гостиный Двор и
через Невский по переходу. Как дела? Хорошо дела. Вот заканчиваю последние
приготовления. Почему с кем-то? Ни с кем. Я одна иду, мне по делу. Какое
дело в китайском ресторане? Мне там змеи нужны. Восемнадцать штук. Нет, не
шучу, это для лечения Ивана Васильевича, без змей нельзя. Спасибо,
обязательно буду держать в курсе. Когда загляну? Скоро. Возможно, завтра.
Да, Николай Юрьевич, до свидания. И вам того же. И Ольге Александровне от
меня привет. До встречи. Да, да. Спасибо.
Вскоре после звонка в издательство Медсестра Леля Алдынхереловна
Кок-оол уже сидела в уютном зале фирменного ресторана "Сяньшань" и листала
объемистое меню с золотым драконом на переплете. Напечатано было меню на
тонкой хрустящей бумаге золотисто-желтого цвета, и бумага, похоже, была
пропитана какими-то ароматическими составами, потому что, пока Леля
листала, запах менялся от легчайших гвоздичного и жасминового до приятного,
но тяжелого запаха тернового меда, получаемого из "бараньей колючки",
растения приманьчжурских равнин. Маленький коренастый китаец молчаливо
следил глазами, как она перелистывает страницы и морщит свой невысокий лоб.
Поза его была почтительной, чуть склоненная к посетителю голова готова была
отделиться от тела и лететь за тысячи ли, через леса и пустоши Ляояна, за
розовые вершины Куньлуня, вперед, через Яшмовые Ворота, туда, где среди гор
и равнин возносится, как цветок над миром, столица Поднебесной империи.
Лететь за тысячи ли, чтобы ей, Медсестре Леле, единственной в этот ранний
час посетительнице "Горы благовоний", так на русский переводилось
"Сяньшань", доставить в одно мгновение из лучшего ресторана "Цюаньцзюйдэ",
что за воротами Цяньмынь в Жоуши, хубо-я-бан - янтарные крылышки жаренной
на подвесе утки, или курицу по-ганьсуски, или дуичуские пирожки шаомай с
начинкой из сань-сяньского сыра, или из кондитерской "Чжэнминчжай"
засахаренные бояр-ки танхулу.
Но нашу Медсестру Лелю все эти кулинарные чудеса, если честно,
интересовали мало. Леля немо пропускала мимо сознания оленьи языки из
Гань-су, карпа белого из Северного Аньхоя в маринаде из осадка вина,
квашенную в рисовом сусле дыню, морских гуандунских коньков, каких-то там
моллюс-ков-венерок с какого-то шаньдунского побережья, устриц сушеных и
несушеных, подававшихся с гуандунским вином и чжэцзянскими "земляными
каштанами". Только в разделе "Сладости" она почувствовала, как густая слюна
обволакивает ее ссохшуюся гортань, когда увидела простые блины, правда, с
неким непонятным жужубом.
Она искала кушанья из змеи, но таковых почему-то не находила. Бумага
под ее ловкими пальцами похрустывала и дышала Китаем, на разлинованных
лимонных страницах слева шло имя блюда по-русски, посередке его китайский
эквивалент, а правее - цена и прочее.
- Скажите. - оторвавшись от чтения, спросила она молчаливого
официанта, - а что-нибудь китайское, специфическое, ну, к примеру,
фаршированная змея, из такого у вас что-нибудь подают?
- У нас, - молчаливый китаец вежливо ответил клиентке на чистом
русском, - всё специфическое. Но змей нет. Вместо змей могу предложить
акульи плавники в желтом соусе, креветки алохань маринованные,
фаршированного акульим мясом угря...
- Нет, нет, - остановила его Медсестра Леля, - мне не нужен
фаршированный угорь. Но почему же в вашем ресторане не готовят блюда из
змей? Я была в китайском ресторане в Чикаго, там такие кушанья подают, а у
вас почему-то нет.
- Да, да, кушанья из змей у нас были. - Официант вздохнул сокрушенно и
печально наклонил голову. - Но это раньше, когда мы только открылись. А
потом нам запретили ими торговать. Общество защиты животных подало жалобу
на наш ресторан. Там говорилось, что мы уничтожаем редкие формы жизни,
занесенные в Красную книгу. - Он вдруг замер и внимательно вгляделся в лицо
посетительницы. Это тянулось долго, наверное, с полминуты. Когда полминуты
прошли, он шепотом у нее спросил: - Вы можете чуть-чуть подождать? Я
быстро. - И он скрылся за разноцветной ширмой, загораживающей какую-то
дверь.
Леля равнодушно разглядывала висящие над столами фонарики и играла с
кукольным зонтиком, вынутым из салфетницы на столе.
- Госпожа, - послышалось из-за ширмы, и знакомое услужливое лицо,
отделившись от ее легкого края, сделалось продолжением сцены, нарисованной
на волнистом шелке, - вы не могли бы пройти со мной?
Леля встала, сунула в салфетницу зонтик и быстрым шагом последовала за
официантом.
В помещении, где она оказалась, не было никакой экзотики - обычная
канцелярская мебель и запах подгорелой еды.
- Здравствуйте, - сказал ей человек за столом в неновом европейском
костюме. На вид ему было лет пятьдесят, круглое морщинистое лицо, в котором
китайских черт было на удивление мало, хотя он явно принадлежал к народу,
самому многочисленному на планете. Речь его была почти без акцента, разве
что иногда шипящие делались по-птичьи свистящими да некоторые сложные
сочетания рвали свои привычные связи. - Вы интересуетесь блюдами,
приготовленными из змей?
- Да, да, очень интересуюсь, - закивала головой Леля и даже
облизнулась для убедительности.
- Вы откуда? - спросил человек в костюме. - Лицо у вас не китайское.
Вы - бурятка?
- Нет, я - тувинка. Я живу под Красноярском, это в Сибири.
- Чтобы человек из Сибири интересовался кушаньями из змей, - сказал
человек в костюме, - первый раз слышу. Вы что, их и вправду любите?
- Я... - запнулась Медсестра Леля, но тут же закивала: - Да, да. -
Затем смущенно опустила глаза и сказала, глядя себе в колени: - Нет, не
люблю, мне нужны змеиные шкуры.
- Шкуры? - улыбнулся китаец. - О! Понятно! - сказал он вдруг, хотя
Леле было совсем не понятно, что означает его "понятно". - Хорошо, я вам
дам адрес. Мне это ничего не стоит. Просто я дам вам адрес, а кто уж вам
его дал, попробуй, докажи, если спросят. Вы щетинно-щеточный комбинат имени
Столярова знаете ("Сетинно-сётосьный" - так это у него прозвучало)?
Правильно, никто про него не знает. Так вот, на территории этого комбината
имеется серпентарий. Адрес я вам напишу на бумаге, нет, лучше так, на
память, в уме надежнее. Запоминайте: Петроградская сторона, улица
профессора Попова, на углу с Барочной двухэтажное здание за желтым забором,
вход с Попова. На вахте скажете, что вы от Ва Зелина. Ва Зелин это я.
- Ой! - воскликнула Медсестра Леля радостно. - А не тот ли вы Вазелин,
который в Новгородской области в поселке Хвойная кем-то, правда, кем не
знаю, работали? Там у меня один знакомый живет, в этой Хвойной, он сварщик,
только его фамилии я тоже не знаю, он муж сестры моей квартирной хозяйки,
ну, у которой я квартиру снимаю в Питере, Веры Игнатьевны, так вот, сестра
ее Парасковья Игнатьевна в этой самой Хвойной живет, а дочь ее, значит,
замужем за этим самым моим знакомым, ну, этим, который сварщик.
- Погоди, погоди. Да, жил я однажды в поселке Хвойная Новгородской
области. Только сварщика никакого не знаю. Мы там два ларька держали на
станции, пока нас оттуда азербайджанская мафия не согнала. Так, выходит, мы
теперь почти родственники, раз в Хвойной у нас общие знакомые отыскались.
Кушать хочешь (у него получилось "кусять")? Эй, Сюй! - обратился он к
примолкшему официанту. - Что у нас сегодня съедобное? Макароны по-флотски?
Ну, давай, неси макароны. И фаршу клади побольше, не жадничай.
Петроградская сторона Лелю встретила пыльным смерчем, пришедшим со
стороны бывших Аптекарских огородов и пронесшимся по проспектам и улицам,
заставляя щурить глаза и отплевываться от городской пыли. Так, отплевываясь
и щуря глаза, Медсестра Леля свернула с бывшего Кировского и по профессора
Попова дошла до Барочной. Двухэтажное здание за невзрачным желтым забором,
увитым колючей проволокой, всем своим скучным обликом говорило: "Проходи
мимо". И если бы не вышеупомянутая нужда, непременно Леля так бы и сделала.
Человек при будке рядом с воротами, на которой, полуотбитая и
истерзанная временем и угрюмыми взглядами, висела серенькая каменная
табличка с бесцветной надписью: "Щетинно-щеточный комбинат", имел вполне
вурдалачий вид, а изо рта у него, когда он свой рот открыл, на Лелю пахнуло
рыбой, как от енисейского самоеда.
- Мел есть? - хрипло спросил охранник.
- Какой мел? - не поняла Медсестра Леля.
- Ну, мел, просто мел, каким в школе на доске пишут. - И вурдалачьи
глаза охранника ощупали ее во всех скромных и нескромных местах.
- Нет, мела нет, - ответила Медсестра Леля.
- Плохо. Когда в другой раз придешь, мел мне приноси обязательно. Я
без мела второй раз не пускаю. Поняла? А теперь иди. Дверь видишь с черепом
и костями? Тебе туда, там тебя ждут.
- Вы, наверное, меня за кого-то не того принимаете. Я вообще-то от
Вазелина, это он меня к вам направил, - попробовала объяснить Леля.
Но охранник скучно зевнул и снял со стопора несмазанную вертушку.
- Известное дело, от Ва Зелина, - зевая под скрип вертушки, поторопил
он ее взмахом руки. - Сюда только от Ва Зелина и ходят.
Тихо было на территории комбината и не пахло ни щетиной, ни щетками.
Она приблизилась к указанной двери, хотела было надавить на звонок, но
увидела под звонком надпись: "Не звонить. Звонок не работает". Череп,
охраняющий дверь, улыбнулся ей зловещей улыбкой. Она ему показала язык и
смело дернула за дверную ручку.
За порогом не было ничего опасного - два коротких ряда простых
деревянных кресел, какие встретишь в любой приемной и в любом кинотеатре,
окаймляли обитую дерматином дверь, это слева. Прямо - лестница, перед ней
на стене таблички с именами каких-то непонятных организаций и,
соответственно, номерами комнат, которые эти организации арендуют. Справа -
что-то вроде загородки бюро, за которым, кроме пыльного стула, никого и
ничего не было.
Леля почитала названия, надеясь отыскать среди них интересующий ее
"Серпентарий". "Курсы прогрессивной дрессуры", "Союз пайщиков
северозападных цветоводств", "Общество любителей палеозоя", "Издательство
"Анютин журнал"" - читала Леля название за названием, но ничего хоть
намеком связанного со змеиной тематикой, сколько ни искала, не находила. На
двери слева была табличка с именем "О. О. Оживлягин. Директор ЩЩК им. А. М.
Столярова". Медсестра Леля пожала плечами и вошла в директорский кабинет.
- У вас там сторож в будке сидит, он у меня про мел спрашивал, -
заявила она с порога человеку за тяжелым столом. Голова у человека была
лысая и волнистая, вся в каких-то буграх и шишках, с редкими островками
волос.
- Жрет он его, вот и спрашивал, - ответил человек в шишках. - Вы от Ва
Зелина?
- От Вазелина. А вы - О. О. Оживлягин, директор?
- Олег Олегович. А ваше как, я извиняюсь, имя?
- Мое имя Медсестра Леля Алдынхереловна Кок-оол.
- И вы интересуетесь змеями. А какие именно змеи вас, Медсестра Леля
Алдынхереловна, интересуют? И для какой цели? Вы ж понимаете, это вопрос не
праздный. Сейчас многие интересуются змеями. Кому-то нужен змеиный яд,
обыкновенный их, видите ли, не устраивает. Кто-то хочет подарить сослуживцу
кобру, а кому-то вынь да положь удава. А если учесть тот факт, что чуть ли
не все современные виды змей считаются вымирающими и занесены в охранную
книгу, то вы можете себе представить, с какими дополнительными трудностями
это связано.
- Я понимаю. Мне нужны белые и черные узорные змеи, всего восемнадцать
штук, половина таких и половина таких.
- То есть восемнадцать гадюк - девять колодезных и девять
обыкновенных.
- Да. Мне нужны змеиные шкуры.
- Восемнадцать змеиных шкур, понимаю. Я сейчас вызову человека, и он
вас отведет в наш гадючник.
Человек был самый обыкновенный, в болотных сапогах и рубашке с
рукавами, закатанными по локоть. Руки его были в перчатках из плотной
непрокусываемой резины бледного, презервативного цвета. Звали человека
Антип.
- Раньше как змей ловили, - рассказывал ей по дороге Антип. - Брали
ведро воды, несли эту воду в баньку или, там, в деревенский погреб и
бросали в ведро расческу. Главный тут фактор в чем - чтобы она, расческа,
была не с волосами, а чистая. После этого на три дня ведро оставляли в
погребе. На четвертый день приходили и искали в этой воде волос.
Вытаскивали, значит, его из воды, а он белый такой, седой, брали его,
значит, в руки и терли, терли между ладонями, пока змеи из всех щелей не
полезут и к ловцу не начнут сползаться. Вот тогда-то и начиналась работа -
только их успевай собирать да в мешок складывать. Работали, конечно,
вдвоем - один трет, другой ловит. Как по целому мешку наберут, волос в воду
и, ну, быстренько уносить из погреба ноги. Иначе змеи начинают опоминаться,
и на них этот приворот перестает действовать. Ведь те змеи, что на волос-то
вылезали, не простые были, а виноватые, то есть такие только, что человека
хоть раз в жизни кусили и лишили его здоровья или дыханья. - Антип
задумался, лицо его погрустнело. - А вот убивать их жалко - ну для шкур там
или для других надобностей. Мы всегда перед тем как змею убить, просим у
нее прощения. Кусала она людей, не кусала, а прощение у нее попроси
обязательно. Такое первое правило змеелова. Мы даже свечку ставим змеиному
богу Уроборосу за упокой их пресмыкающейся души.
- Вам не страшно? - спросила Медсестра Леля. - Змеи все-таки, укусить
могут.
- Да если б я хоть котел золотой с золотом откопал, все равно этим
делом бы занимался, - ответил ей на это Антип. - Рисковое потому как дело.
А риск, как водка, - не дает сердцу засохнуть.
Он привел ее петлистыми переходами к какой-то низкой подвальной двери,
отпер ее длинным, похожим на скелет железной рыбы ключом, толкнул створку,
и на Лелю пахнуло джунглями и болотной тиной. Она вошла и только хотела
спросить у своего провожатого, не выдают ли здесь каких-нибудь специальных
бахил или чего другого для защиты от ядовитых гадов, как дверь у нее за
спиной захлопнулась и бедная Медсестра Леля услышала хищный звук
поворачиваемого в замке ключа. Она стояла ни жива ни мертва, слушая, как в
шевелящейся темноте слева, справа, со всех сторон устремились к ней,
беззащитной провинциальной девушке, скользкие невидимые тела.
Глава 3. Хлеба и пиво
Вагон метро битком был набит народом, к тому же страшно хотелось пить.
Ванечка держался за металл поручня, жадно глядя на рекламную красоту на
стенке, упакованную в прозрачный пластик. Съев глазами мясные блюда, он
перешел к десерту, состоящему из ненавязчивого двустишия, которое, не
будучи знатоком, он отнес к тому направлению постмодернизма в поэзии,
которому тут же и придумал название: позитивный кулинар-арт.
Бифштексы царские, люля
Пусть будут с вами навсегда.
Стихи были устремлены в будущее, и начиналось оно отсюда, из
неустроенного, неясного настоящего, из норы метрополитеновского туннеля,
прорытой в глинах и плывунах Балтики, из несущегося под землей вагона,
переполненного невыспавшимися людьми. Жажды стихи, к сожалению, не утоляли,
тем более пассажир слева сосал, прихлюпывая, из горлышка "Бочкарев".
Ванечка не любил "Бочкарев", но все же позавидовал пассажиру, сейчас бы он
не отказался и от такого. Он заглянул за плечо девушки, стоявшей от него
справа с книгой в окольцованной руке, и прочитал первую выхваченную из
книги фразу: "Ее прекрасные груди были подвешены к моему содрогающемуся
сердцу, как висящие с дерева плоды". Ванечка улыбнулся кисло.
- Станция "Сенная площадь", следующая станция "Технологический
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг