Есть только три уравнения, которые похожи на эту формулу.
Чтобы вспомнить их, Крабовскому не нужно листать справочники
или запрашивать электронную память. Он мог бы написать их с
закрытыми глазами. Профессор записывает уравнения на отдель-
ных листках и укладывает эти листки рядом со снимками Марка.
Порыв ветра распахивает форточку. В кабинет врывается
прохладное и свежее дыхание марта.
Но Крабовский не замечает ничего вокруг. Им овладело
прошлое; ураганным вихрем оно ворвалось в мозг и понеслось
по невидимым полочкам памяти.
Профессор смотрит на уравнения, грызет пластмассовый на-
конечник ручки и рассуждает вслух - привычка, появившаяся у
него за годы одиночества:
- Прежде всего линейное уравнение Дирака, описывающее по-
ведение дебройлевских спинорных волн электронов. Вот оно...
Первый член этого уравнения и таинственной формулы совпа-
дает. В 1938 году Иваненко применил дираковское уравнение
для описания первичной материи. Новый вариант отличался от
предыдущего наличием нелинейного члена.
Оно записано на втором листочке.
Этот вариант еще более напоминает формулу с Бледного Неп-
туна. Оба уравнения совершенно однозначны относительно вол-
новой функции \[/. Разница лишь во втором члене.
Наконец, есть еще одно нелинейное уравнение. В прошедшие
времена его называли "Уравнением Мира" или просто уравнением
Гейзенберга.
Здесь второй член вообще выброшен. А первый и третий оди-
наковы с уравнением, изображенным на снимке. Вот и все, что
я знаю об уравнении с Бледного Нептуна. Если это не мистифи-
кация, не грубая и нелепая ошибка, то... я не знаю, что это!
Как могло попасть земное и вместе с тем никому не известное
на Земле уравнение в чужую звездную систему? Нет, это совер-
шенно невозможно! Но все же... От этого буквально раскалыва-
ется голова.
Крабовский неторопливо поднялся из-за стола и прошелся по
кабинету. Так ничего и не придумав, он вновь возвратился к
столу. Промучившись еще часа.два, он придвинул к себе аппа-
рат видеофонной связи и набрал номер кафедры. На экране воз-
никло полное красивое лицо аспиранта Володи Волкова.
- Здравствуйте, Володя...
Юноша улыбнулся и поздоровался.
- Володя, я сегодня себя плохо чувствую и не смогу быть
на семинаре. Попросите Александра Максимовича, чтобы он меня
заменил... И вот еще что... Я сейчас дам вам одну формулку.
Поезжайте с ней в вычислительный центр, пусть ее срочно за-
кодируют. Потом зайдите в Центральное хранение и отдайте им
код с алгоритмами.
Володя кивнул и заверил Крабовского, что все сделает са-
мым тщательным образом.
- Евгений Владимирович, - спросил он смущенвы еще не
прочли мой автореферат?
- Вы знаете, Володя, - сказал Крабовский, - еще нет, не
прочел. Но он лежит у меня на столе сверху. На этой неделе я
обязательно прочитаю.
Володя закивал головой и стал уверять шефа, что ему сов-
сем не к спеху, что он просто так спросил и Евгений Владими-
рович может не беспокоиться. Но Крабовский прекрасно пони-
мал, что аспирантский срок истекает и Володе нужно спешить с
защитой диссертации. Понимал, но... времени на все не хвата-
ло, и все сильнее напоминали о себе годы.
- Я обязательно прочту, Володя, обязательно. А вы... как
только получите в Центральном хранении ответ, немедленно вы-
зовите меня. Хорошо?
Крабовский быстро написал формулу на белом фрелоновом
листке и положил его на экран. Через минуту он выключил ап-
парат, принял капли и прилег на кушетку.
Звонок резко и бесцеремонно ворвался в тяжелый и путаный
сон. Какую-то долю секунды Крабовский не мог понять, где он
находится и что с ним происходит. Вновь зазвенел звонок и
помог ему преодолеть мучительную границу между кошмаром и
явью.
Крабовский открыл глаза. В комнате было сумрачно и скуч-
но. Окна были залиты водянистой синью осеннего вечера. Он
подошел к аппарату и включил его. Вызывал Володя. Он только
что получил в Центральном хранении уже обработанную карту с
ответом на запрос по поводу формулы с Бледного Нептуна. Во-
лодя что-то говорил Крабовскому, но профессор не понимал и
не слышал его слов. Его глаза, не отрываясь, следили за ши-
рокой белой лентой с перфорированными краями, которую Володя
держал в руке. Наконец Володя положил ленту на экран. Кра-
бовский увеличил частоту строк и освещенность. Сразу же бро-
сились в глаза знакомые с юности фамилии.
Крабовский опять поймал себя на том, что читает ленту
вслух.
- Так, так, - шептал он, - 1925 год. Луи де Бройль посту-
лировал, что первичная материя должна быть, во-первых, спи-
норной, а во-вторых, обладать спином, равным половине.
Все было хорошо знакомо: Дирак, Иваненко, Бродский, Мири-
анашвили, Курделаидзе, Вернер Гейзенберг. После 1958 года
ничего нового не было сделано. На экране прыгали чистые
строчки. Профессор разочарованно вздохнул. Но вот пошли при-
мечания к запросу. Опять знакомые имена творцов геометричес-
кого единства мира: Вейль, Эддингтон, Картан, Калюца... На-
конец Эйнштейн, Фок, Марков.
Мелькали строчки, наполненные фамилиями, датами и наиме-
нованиями источников. Напряжение ожидания, с которым Кра-
бовский следил за первыми строками, исчезло. Он уже спокойно
проглядывал длинный список, надеясь, что тот скоро кончится.
- Ага, вот и конец! - пробурчал Крабовский.
И тут его взгляд вцепился и выхватил из мелькания букв
незнакомую фамилию.
Виктор Мандельблат, 1938 год, нигде не опубликовано (об
этом говорило отверстие, пробитое на третьей линии), источ-
ник: личный архив профессора истории Оксфордского универси-
тета Чарлза Кронфорда. Лондон, Блумсбери, 6/12.
Вот и все.
На экране вновь появилось улыбающееся красивое лицо Воло-
ди.
- Володя! Закажите-ка мне билет в Лондон... Я бы мог вы-
лететь... ну, хотя бы завтра утром... Да, именно утром...
Большое спасибо, Володя!
Крабовский выключил аппарат, опустился в кресло и в раз-
думье забарабанил пальцами по столу. Света он не зажигал. В
потемках как-то свободнее думается. А обдумать нужно было
многое. Крабовский так и не определил своего отношения к
формуле с Бледного Нептуна. Он хотел на некоторое время из-
бавить себя от мучительной оценки и необходимости сделать
правильный и скорый выбор. Он любил работать не торопясь, со
вкусом и добираться до всего постепенно.
Но больше откладывать разговор с самим собой он не мог.
От него требовалось так немного: ясно и четко ответить на
вопрос, верит ли он в ту совершенно невероятную историю, ко-
торую поведал Марк. Да или нет? Профессор всегда был немнож-
ко нерешителен. Альтернативы его пугали. Но если он видел,
что иного выхода нет, то заставлял себя принять твердое ре-
шение. После этого отступления назад для него уже не сущест-
вовало. За этой чертой уже не было места колебаниям.
"Итак, верю или не верю? - мысленно спрашивал себя Кра-
бовский. - Попробуем разложить все по полочкам".
Крабовский взял лист фрелона и провел вертикальную черту.
Слева он написал "за", справа - "против".
"Посмотрим, где окажется сальдо", - подумал Крабовский,
собираясь написать первое слово.
И тут ему в голову пришла превосходная мысль...
По существу, профессор просто пытался обмануть самого се-
бя. Он искал повода, чтобы уйти от окончательного решения.
Если бы дело шло только о научной стороне вопроса, он бы не
колебался. Но проблема лично для него, Крабовского, была го-
раздо шире и сложнее, чем для любого другого исследователя.
К альтернативе "верю ли я в формулу с Бледного Нептуна или
нет" примешивалось мучительное чувство любви к Марку.
"Я не могу поверить в эту формулу, - думал профессор, -
не могу! Но это значит, что я не верю Марку! Сомневаюсь в
нем и в его отношении ко мне".
Поэтому Крабовский все время пытался уйти от решения или
хотя бы оттянуть его на неопределенный срок.
А подумал он вот о чем: "Почему Марк не поделился своим
открытием с товарищами? С Александром Вревским и астронави-
гатором Шубенко? Ведь это не только естественно, но и единс-
твенно верно. Иначе нельзя! Нужно обо всем расспросить Мар-
ка. А там посмотрим!"
"Все-таки почему он им ничего не сказал? Или сказал? Ко-
нечно, ему могло что-нибудь помешать... Вревский как будто
заболел и остался в госпитале на Луне. Да, это нужно будет
выяснить".
Крабовский облегченно вздохнул, включил осветительные па-
нели и пододвинул к себе снимки, чтобы еще раз тщательно их
просмотреть.
Марк вернулся уже поздно вечером. Он выглядел очень уста-
лым, но держался гораздо увереннее и тверже, чем утром. Кра-
бовский поймал себя на том, что заранее предвзято относится
к Марку. Точно собирается в логическом единоборстве уличить
его во лжи.
- Ты уже ложишься, дядя? - спросил Марк, входя в кабинет.
- Нет, Марк. Нам нужно поговорить.
Марк направился к креслу.
- Скажи, мой мальчик, - спросил Крабовский, как только
Марк сел, - что думают по поводу всего этого твои товарищи?
Марк неопределенно пожал плечами и как-то смущенно и не-
решительно промямлил:
- Алик тяжело заболел сразу же после того, как мы возвра-
тились в Систему. Мы оставили его у Вотерса на восьмом Лун-
ном космодроме... Как только его состояние улучшится, я ему
обязательно сообщу.
- А Шубенко?
- С ним я говорил... Позавчера.
- Ну?
- Все это очень сложно, дядя. Мне трудно тебе объяснить!
Во всем этом нет ни малейшей логики... Совсем иные, не знаю,
как это выразить...
Крабовский чувствовал, что Марк говорит с трудом, борется
с чем-то для него неприятным.
- Здесь совсем иные мотивы, - продолжал он уже какой-то
скороговоркой, точно перескочив через невидимое препятствие,
- все очень сложно...
- Я отказываюсь тебя понимать, - сухо сказал Крабовский.
В нем постепенно росло раздражение. Он хотел добавить
что-то еще, вероятно, более резкое, но Марк остановил его
жестом.
- Шубенко не хочет об этом ничего знать! - сказал он
твердо и зло. - Эх, если бы Алик был здоров! Шубенко ка-
кой-то скользкий тип... Понимаешь, дядя, он очень всем заин-
тересовался, все смотрел и выспрашивал, а потом сказал, что
нам лучше обо всем этом молчать. По крайней мере некоторое
время.
- Но почему? - тут уж Крабовский действительно ничего не
мог понять.
- Ах, дядя! Почему, почему... Да разве ты веришь этому?
Даже ты! Вот Шубенко и считает, что незачем набрасывать тень
недоверия на наш великолепный эксперимент по проверке следс-
твия Райша. Все равно нам никто не поверит. Этому ведь прос-
то нельзя поверить, невозможно. А доказательств никаких!
- Позволь, а это? - возразил Крабовский, указывая на пач-
ку снимков.
Марк безнадежно махнул рукой.
- Снимки - это не доказательство... Наш агрегат синемапа-
мяти не запломбирован.
- То есть как это?
"Час от часу не легче, - подумал Крабовский, - синемапа-
мять перед отлетом пломбируется, а пломбу может снять лишь
доверенное лицо Академии наук. Да и то только на Земле".
- Тут целое сплетение нелепых случайностей, - продолжал
Марк. - Я не знаю, как это получилось. Но Алик был неосторо-
жен. Он попал под облучение.
- Как это случилось?
- Я не знаю. Я дежурил у гравилокаторов и был очень за-
нят. Когда я вернулся в салон, то Алик лежал с окровавленной
головой на полу. Агрегат синемапамяти был тоже разбит...
Почти вдребезги. Шубенко к тому времени уже седьмые сутки
находился в анабиозе. Я его поднял. Алик только раз пришел в
себя. И то ненадолго. Он сказал, что внезапно ослеп и упал.
Я спросил его, чем он занимался до того, как упал. Алик от-
ветил, что собирался уложить синемапамять в контейнер абсо-
лютной жесткости, куда только что отправил катушки с за-
писью.
- Зачем он собирался это сделать?
- Так всегда делают при подходе к Системе. Мало ли что
может с нами случиться... Документы должны уцелеть... На чем
я остановился?
- Что Алик вдруг ослеп, стоя у агрегата, и упал.
- Ах, да! Я спросил его, где он попал под облучение.
- А почему ты думаешь, что это облучение?
- Я исследовал глазное дно. Анализ латентных изменений
свидетельствует о мгновенном лучевом ударе.
- Нейтроны?
- Нет, скорее ро-мезоны. Мы стали думать, где это могло
произойти. Алик ничего не мог припомнить. Лишь однажды, это
было еще на Бледном Нептуне, когда я летал на разведракете
над островом, Алик вышел в пространство. Он хотел, как гово-
рится, подышать свежим воздухом. Никакой опасности в этом
не. было, так как на нем был скафандр высшей защиты. Тут-то
он и почувствовал мгновенную вспышку и резь в глазах, это
было как раз над островом, но так как все сразу же прошло,
он не обратил на это внимания.
- Но ты же сам говоришь, что на нем был скафандр высшей
защиты!
- Эта защита хороша против чего угодно, но не против
ро-мезонов. - В природных распадах они не встречаются, вот и
не предусмотрели фильтра... Ведь это тоже загадка: откуда на
проклятом острове источник ро-лучей? Сейчас мне начинает ка-
заться, что Алик пострадал от того же пучка лучистой энер-
гии, который дал нам эту формулу с Бледного Нептуна.
- Да, действительно стечение обстоятельств... Так что же
было дальше?
- Алик опять впал в забытье. Мы оставили его на Луне...
Вотерс говорит, что он выздоровеет и будет жить и наслаж-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг