Немного побродив по территории резервации, мы решили зай-
ти в душевые. Они сверкали кафелем и никелем. В каждой ка-
бинке краны с горячей и холодной водой. Блестящие баки на-
полнены каким-то темно-зеленым мылом. В одной из раздевалок
мы наткнулись на шкафчик, в котором висели новые робы. Молча
переглянувшись, мы взяли один комплект, вместе с ботинками и
пластмассовой каской с фонарем. В каске была проделана узкая
щель. Очевидно, для рожек.
Больше в этот день мы не сделали ничего. И ничего нового
не узнали.
Наше пятое утро на Курумане было дождливым. Не хотелось
вылезать из-под одеяла. Я откинул полог, и в палатку ворва-
лось сырое дыхание леса. Матово-серебряные стволы почти
растворились в сероватом мареве. Белые, как размочаленная
веревка, струи хлестали по брезенту.
Избегая глядеть друг на друга, мы молча решили не поки-
дать палатки. Я сварил на спиртовке кофе, и мы выпили его с
сухарями. Со вчерашнего дня мы стали экономить провизию. По-
том я забрался под одеяло и заснул.
Проспали до полудня. Дождь кончился. Солнце дрожало и пе-
реливалось в мириадах капель. Птицы кричали оглушительней,
чем когда-либо.
Я вылез из палатки. Над "столовой" клубился веселый ды-
мок. Близился час обеда. Страатен провел рукой по щетине на
подбородке, прищурился на солнце и оглушительно чихнул.
- Проспали так проспали, - сказал он. - Черт с ним! Пошли
скорее вниз.
На этот раз мы подобрались к резервации так близко, что
отпала необходимость в бинокле. Как только колонна отошла от
шахты, я по уже выработавшейся привычке начал пересчитывать
шеренги. Взглянув краем глаза на Страатена, я понял по его
шевелящимся губам, что он занят тем же.
Потом мы удивленно посмотрели друг на друга и напряженно
уставились на приближающуюся колонну. Сегодня в ней было на
одного человека больше, чем вчера. Я сразу же увидел, что в
последней шеренге шагают двое!
Неожиданно Страатен схватил меня за руку и крепко сжал
ее. Он кивнул на высокого, плечистого парня, который шел в
этой неполной шеренге, опустив на грудь большую тяжелую го-
лову. Как и у всех, на темени у него подрагивали проволочные
рожки. Как и другие, он нес в левой руке пластмассовую каску
и не глядел по сторонам. Но он был единственным в этом
строю, кто опустил на грудь голову. Остальные спокойно и
бесстрастно смотрели прямо перед собой. Так смотрят слепые,
навсегда смирившиеся со своей слепотой.
Я с трудом узнал в нем могучего весельчака Брайтона. Мо-
жет быть, потому, что никогда не видел его бритым. Скорее
всего, я понял, что это Брайтон, по напряженному волнению
Страатена, по его плотно сжатым губам и четко обозначившимся
скулам.
* * *
Только на следующий вечер, во время "игр", нам удалось
установить с Брайтоном контакт. Брайтон вел себя не так, как
остальные. Он явно не знал, что ему делать. Хмурил лоб, ог-
лядывался по сторонам, словно вспоминал что-то очень для не-
го важное. Он направился было к бассейну, но на полпути вер-
нулся и нерешительно пошел к перекладине.
Сидя в кустах у самой бреши в проволочном заграждении, мы
видели каждый его шаг. Когда он подошел к нам достаточно
близко, Страатен позвал его. Брайтон вздрогнул и обернулся.
- Иди скорее сюда! - почти крикнул ему Страатен и, высу-
нувшись из кустов, помахал рукой.
Брайтон сосредоточенно посмотрел на него. Улыбнулся. По-
том вдруг опять обрел сосредоточенный вид человека, забывше-
го какую-то необыкновенно важную вещь.
- Лезь сюда! - сказал Страатен. - Тут в проволоке проход.
Лезь и беги! Мы тебя прикроем.
Брайтон молчал. Он смотрел прямо на нас, но я не уверен,
что он хоть что-нибудь видел.
- Ну, чего же ты! - Голос Страатена звучал недоуменно и
горько.
Лицо Брайтона исказилось мгновенной, как молния, судоро-
гой. Он отрицательно покачал головой, повернулся и пошел к
бассейну. Там как раз составлялись новые команды для поло.
Больше он не подходил к нам. Намеренно избегал олеандровых
зарослей вдоль проволочного заграждения.
Мы просидели там до самого конца. Только когда зажглись и
погасли фонари вдоль песчаной дорожки, мы молча выползли из
кустов и направились в горы.
- Я был прав тогда, - сказал Страатен. - Это не люди.
Проволочные рожки сделали из них рабочий скот... Нужно похи-
тить Брайтона. Иначе... - Он грубо выругался.
* * *
Когда рабочая колонна прошла мимо нас, я выскочил из-за
кустов и зашагал вслед. Разработанный нами план выглядел
весьма просто. Я, поскольку Брайтон не знает меня в лицо,
пристраиваюсь к колонне и некоторое время иду в последней
шеренге рядом с ним. Потом, выбрав удобное мгновение, сбиваю
его с ног. Тотчас же ко мне на помощь приходит Страатен.
Вдвоем мы связываем Брайтона и уносим в горы. Мы были почти
уверены, что никто из рудокопов не обернется.
Но в последний момент мне пришла в голову великолепная
идея. Я решил пробраться вместе с колонной в шахту. Страатен
сначала воспротивился, но я все же сумел уговорить его.
Я быстро надел робу, нагнал колонну и зашагал в ногу со
всеми. Брайтон и его сосед не обратили на меня никакого вни-
мания. Они шли спокойным, размеренным шагом, сосредоточенные
и отрешенные. Так, наверное, идут на казнь, которая кажется
избавлением от долгих пыток.
Клеть вмещала человек сорок, и колонна быстро рассасыва-
лась. Переминаясь с ноги на ногу, я ожидал своей очереди.
Вошли в клеть. Пол подо мной сразу же куда-то провалился, и
я полетел, глотая слюну, в черную трубу. Изредка во мраке
вспыхивали маслянистые огни и уносились вверх, как пузыри
изо рта утопленника.
Наконец резкое тошнотворное торможение. Один за другим мы
все так же строем вышли из клети. Надели каски. Зажгли фона-
ри. Я старался не отставать от других. Никто нас не встре-
чал, не объяснял, не руководил.
Мы сами разбились на бригады. Две шеренги - бригада, две
шеренги - бригада, две шеренги... В нашей бригаде только
семь человек. Сразу же пошли на свой участок штрека. Вот мои
отрывочные впечатления об этом...
Оглушительно стучит компрессор. У рессивера восемь от-
ветвлений. Один рессивер на восемь человек. Один компрессор
на бригаду.
Неожиданно получаю затрещину. Ударивший меня человек
смотрит куда-то мимо. Он уже забыл обо мне. За что он меня?
Не успеваю прийти в себя, как получаю еще один удар. Обора-
чиваюсь, но и этот уже возится со своим перфоратором. Тут
только я замечаю, что каждый занят каким-нибудь делом. В
желтых бликах света мелькает глянец потных лиц, красноватые
огоньки перебегают в глазах. Кто-то больно ударяет меня но-
гой. И сразу же на меня обрушивается град ударов. Задыхаясь
от боли, я хватаюсь за пистолет. Очевидно, меня разоблачили
и сейчас убьют в этой ужасной шахте. Я падаю, глотая терпкую
соленую кровь. Некоторое время лежу лицом вниз. Жду новых
ударов. Но, кажется, меня оставили в покое. Осторожно припо-
дымаюсь. Черные тени пляшут по стенам штрека. В уши врывает-
ся дробный стук перфораторов. И лишь тогда я понимаю, чего
они от меня хотят. Хватаю перфоратор и бросаюсь на свободный
участок. Осколки породы больно врезаются в щеки. Надеваю оч-
ки. Некоторое время работаю, лихорадочно нажимая на перфора-
тор. Потом вхожу в ритм и откалываю вполне кондиционные кус-
ки. Все работают как проклятые, не разгибая спины. Для меня
это явно не привычно. Вытираю платком разгоряченный лоб.
Мерзавцы! Разбили мне губы. Кровь все еще сочится, и губы
очень распухли. Острая боль обжигает ногу. Кто-то запустил в
меня куском породы. Подгоняют. Очевидно, здесь отдыхать
нельзя. Но им-то какое дело? Разве они надзиратели? Ведь
каждый отвечает только за себя. Или у них круговая порука?
Наверное, их кормят в зависимости от выработки. Только кто
ведет учет этой выработки? Во всяком случае, не эти лемуры,
откатывающие вагонетки. По-моему, они негры. Впрочем, здесь
все похожи на негров. Особенно я, с опухшими губами. "
Становится жарко. Пот щекочет нос и шею. Стук отбойного
молотка больно отдается в висках. Больше я так не могу. Но
стоит мне перевести дух, как они начнут драться. Нет, уж
лучше не надо.
Я перестаю нажимать на рукоятку. Перфоратор стрекочет
почти вхолостую. Несколько минут отдыхаю, закрыв глаза. На-
чинаю находить в своем положении смешные стороны. Надо же
было так влопаться! Хорошо еще, что я не начал стрелять.
Зато кто-то стреляет мне в спину. Ну и нравы здесь! Таким
булыжником можно сломать позвоночник. В чем я опять прови-
нился? Ага! Мой участок жилы уже явно начинает выпирать. Ос-
тальные ушли куда глубже. Работают сосредоточенно, исступ-
ленно. Точно от этого зависит их жизнь. Большее, чем жизнь.
Никто не только не испытывает ко мне или к кому-то другому
личной вражды, но и вообще не глядит по сторонам. Так, слу-
чайно, между делом и не во вред работе, подгоняют они отста-
ющих. Подгонять может каждый. В итоге каждый подгоняет преж-
де всего себя.
Я беру несколько кусков породы и атакую ими своих ближай-
ших соседей. Они даже не оборачиваются. Только вздрагивают
от ударов и еще яростней наваливаются всем телом на перфора-
торы.
А я еще удивился, что смертники работают так мало, всего
десять часов! Да эти десять часов стоят целых суток. Люди
так работать не могут, животные - тоже. Это какой-то единый
часовой механизм, с каждой секундой все ускоряющий свой бег.
Перед глазами уже плывут зеленые и малиновые кольца. Я
чувствую, что теряю сознание. Сколько времени прошло? Час?
Секунда? Вечность? Черт с ними! Пускай кидаются. Больше я
так не могу... Кладу перфоратор на землю. На всякий случай
сую за пазуху несколько кусочков породы. Карманов в робе
нет.
В каску ударяет камень. Другой попадает в стенку, выбива-
ет из нее голубоватые искры. Снова берусь за проклятый пер-
форатор, заставляющий плясать мои внутренности в каком-то
адском ритме.
А что, если люди теряют человеческий облик именно от та-
кой вот работы? Сейчас это предположение кажется мне вполне
правдоподобным.
Я оглох, ослеп, отупел, перестал чувствовать свое тело. Я
давно подозревал о существовании страшной власти человека
над временем. Я как бы соскользнул в такую область, где вре-
мени нет. Оно по-прежнему продолжало течь для всех людей на
земле и для моего тела, конвульсивно содрогающегося в темном
штреке. Но мое сознание парило над временем. Оно блуждало по
силурийским лесам, цепенело в космическом холоде немигающего
звездного света и медленно утопало в бездонных озерах с ко-
ричневой, как кофе, водой.
Я пришел в себя от наступившей внезапно тишины. Руки все
еще судорожно сжимали перфоратор. Но он был неподвижен. Сжа-
тый воздух больше не поступал по резиновому шлангу. Молчали
компрессоры. Медленно останавливались вращающиеся лопасти
вентиляторов.
Механически я занял свое место в шеренге. Побрел к клети.
Солнце больно хлестнуло меня по глазам. Свежий ветер опалил
горло, точно кислородная струя, оставившая окалину на разог-
ретой болванке. Мне казалось, что вместо губ у меня на лице
шевелятся разбухшие от крови пиявки. Левый глаз заплыл. Щеки
саднило от крохотных порезов.
Мы пошли к резервации. И я почувствовал, что у меня не
хватит сил, а может, и воли отделиться от этой серой толпы.
Впрочем, это состояние продолжалось не долее минуты. Глубоко
вздохнув, я вновь ощутил свою отдельность от колонны. Потом
я обрел и власть над собственным телом и сознанием.
Мои глаза уже не отрывались от цветущих олеандров, а уши
прислушивались к каждому звуку.
Уловив условный свист, я осторожно взял Брайтона за руку
и потянул его к себе. Он задержал шаг. Мюлчаливая серая ко-
лонна отделилась от нас светлым просветом истоптанного пес-
ка. Я наступил Брайтону на ногу и другой ногой с силой уда-
рил его под колено. Он упал на спину, взрывая локтями песок.
Я навалился на него всем телом, мучительно соображая, что
делать дальше. К счастью, подоспел Страатен. Мы быстро свя-
зали Брайтона и утащили в кусты.
Колонна как раз подходила к душевым. Никто, конечно, не
обернулся. На всякий случай мы заткнули Брайтону рот и пота-
щили его к себе. Это оказалось чертовски трудной задачей, и,
когда мы наконец добрались до палатки, я свалился как под-
рубленный.
Отдохнув и умывшись в ручье, я за обедом рассказал Страа-
тену свои приключения. Меня буквально взбесило, когда он
рассмеялся.
- Прости меня, старина, - оправдывался он, - но в этом
деле есть и смешные стороны. Я уверен, что пройдет время и
ты со мной согласишься. Но суть не только в этом. Просто
нужна хоть какая-то нервная разрядка. А смех - это самое
лучшее, что можно придумать.
- Когда весело обоим, - притворно обиженным тоном провор-
чал я.
- Правильно! Поэтому я и постараюсь развеселить тебя сво-
им рассказом. Я ведь тоже не терял времени даром. Мне уда-
лось забраться в один из коттеджей.
- Ну!
Несмотря на боль во всем теле, способность удивляться,
очевидно, меня не покинула. А может, наступила именно та
нервная разрядка, о которой говорил Страатен. Но мне вдруг
стало смешно. Очень смешно. Я начал смеяться и долго не мог
остановиться.
- Конечно, мне повезло меньше, чем тебе, - подождав, пока
я успокоился, сказал Страатен. - К сожалению, меня никто не
бил. Надеюсь, ты не сердишься на меня за это?.. Ну и прек-
расно.
- Что в коттеджах?
- Спальни.
- И только?
- Чистые, просторные, комфортабельные спальни. Ничего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг