комнату человек сорок набилось, мне сесть было некуда, и я
забрался сюда. Сверху мне отлично был виден аквариум с вашим
цветком. Он приходился как раз на уровне головы Николая Ни-
колаевича. Я обратил внимание, что он сияет и переливается.
Я еще подумал, что красивый цветок ребята вырастили, зря их
ругают...
- Спасибо. А ты не заметил, что с ним происходило? Све-
тился, и только? А не увеличивался ли он, не шевелился?
- Не-ет, - протянул Олег, - чего не видел, того не видел.
Да я, признаться, сразу отвлекся. Больно интересно Николай
Николаевич про свои опыты рассказывал.
- Так. Ну ладно, Игорь, - сказал Эрик.
- Олег.
- Прости,, Олег. Ты нам рассказал интересные вещи. Спаси-
бо!
- Может, образцы Николая Николаевича?.. - неуверенно на-
чал я после ухода Олеся.
- Сейчас! - Эрик сорвался с места и выскочил из комнаты.
Через десять минут он приволок груду ампул, банок и коробо-
чек.
- Здесь все! - выдохнул он. Как одержимые хватали мы экс-
понаты и подносили их к биотозе. Никакого эффекта... Тогда
мы свалили все образцы возле аквариума и с отчаянием устави-
лись на проклятый цветок. Ни свечения, ни движения.
- К черту! - заорал Эрик. - Пошли отсюда. А нужно думать,
думать и еще раз думать.
Мы отправились гулять. В молчании бродили мы по улицам
Москвы.
- Самое приятное - попасть на улицу, где никогда еще не
был. Тогда сам себе становишься незнакомым, - говорил Эрик,
- При условии, что улица непохожа на те, где ты уже был.
Слушай, Эрик, пойдем к одной моей хорошей знакомой. Она,
кстати, меня приглашала.
Примерно через месяц у меня состоялся разговор с Эриком
по видеофону:
- Ну, как дела?
- Я ее облучал всеми видами излучений. Были испробованы
ультрафиолетовая часть солнечного спектра, инфракрасные лу-
чи, рентген, альфа-, бета- и гамма-лучи, радиоволны по всему
диапазону и так далее...
- И что же?
- Никаких изменений, а при жесткой обработке биотоза
просто скисла.
Лицо Эрика было длинным и печальным.
- Ладно, не огорчайся, старина, что-нибудь придумаем. Ло-
лу видишь?
Он кивнул головой.
- Передай привет.
- Ты что-то больно веселый. Как твои дела?
- Подвигаются. Я забегу к тебе, расскажу.
Причина моего веселья, конечно, не в делах, хотя и на них
сейчас было грех жаловаться. Концентратор умственной энергии
стоял готовый. Он сверкал всеми никелированными деталями,
призывая исследователей к действию. Остались некоторые недо-
делки, через неделю можно было начать контрольные испытания.
Я сомневался, что он будет работать именно так, как нам хо-
телось. Но с чего-то надо было начать. И все же концентратор
мог скорее огорчить меня грядущими неприятностями, чем пора-
довать...
На удивительную высоту подняла мои чувства Ружена. Когда
я гуляю с ней по Москве, по старым улицам, где живут скрю-
ченные в три погибели пенсионеры да самодовольные кошки, мне
кажется, что я иду с давно знакомым человеком, которого я
знаю до последней морщинки на лице. И все же каждый раз она
для меня неожиданно новая, даже чуть враждебно чужая.
- Я любил тебя, когда ты еще не родилась и родители твои
еще не родились. Я любил тебя тогда, когда не знали слово
"страсть" и люди, как дети, резвились. Я любил тебя, когда
Земля еще не знала человека. Я любил тебя всегда, моя любовь
во мне от века...
- Такой старый-старый чувства должен бил угаснуть, - сме-
ется Ружена.
- Ни за что! - кричу я, и мы несемся вприпрыжку по гулким
мостовым по направлению к Большому парку.
- Слушай, Ру, - говорю я, когда мы присаживаемся на ска-
мейку в темной аллее парка, где пахнет сыростью, слышна му-
зыка и видны тысячи огней, спрятавшихся в густую зелень.
- Слушай, Ру, - говорю я, и она кладет голову на мою ру-
ку, и я ощущаю шелковистые волосы, тепло ее сухой горячей
кожи, и запах, чудесный запах щекочет мои ноздри свежим ве-
сенним ветром.
- Слушай, Ру, - говорю я, и сладостный ком, стоящий в
горле, медленно тает, и от него по всему телу бегут огненные
искры.
- Слушай, Ру, - говорю я, - мне кажется, я очень плохой
человек.
- О-о, вполне возможно, - отвечает девушка, - но сейчас
это не имеет никакого значения.
- Понимаешь, я все время думаю.
- Не устаешь?
- Даже когда я целую тебя, я думаю.
- Это большой грех.
- Да... Мне непонятно, почему мне бывает хорошо, почему -
плохо. Вот я плохой, и такой, и сякой; одним словом - пло-
хой. Но ведь хорошим я быть не хочу. Ни в коем случае! Я хо-
чу быть таким же плохим, но чтоб мне было хорошо. И уж со-
вершенно не понимаю, почему мне хорошо с тобой. Ты же ничего
не делаешь, чтобы нравиться или как-то произвести впечатле-
ние. Ровным счетом ничего. А мне хорошо, очень хорошо. Так
никогда еще не было. В чем дело? В чем зарыта собака челове-
ческого счастья?
- Не знаю. Я просто знаю, когда я счастлива, а когда нет.
А почему? Не знаю, - негромко отвечает Ружена.
Женщины не любят анализировать некоторые стороны жизни,
но я упрямо продолжаю свое.
- В чем же дело? Мне иногда кажется: все дело в том, что
нам никогда не удается выскочить из своей кожи. Мысль чело-
века безбрежна, а чувства замкнуты, ограниченны. Человек об-
речен на сожительство со своим организмом до конца жизни. И
никогда, понимаешь, никогда не познает он другого организма
так, как ощущает себя. Логическое единство, идейное общение,
обмен продуктами производства - все это важно, необходимо,
правильно. Без этого человек не стал бы человеком. Но...
- Но только с этим он никогда не станет сверхчеловеком? -
говорит Ру. Глаза ее посерьезнели, потемнели.
- Да. Именно так. Физически, материально человек замкнут.
Никакое словесное согласие не гарантирует согласия душ. В
сущности, всю жизнь люди ищут друг друга. Этот не подходит
тому по работе, та не подходит этому по характеру и так да-
лее. Людей гонит по жизни неумолимая сила общения, физичес-
кого и морального. Создаются общества единомышленников,
кружки, клубы, партии, люди вступают в браки, заводят любов-
ников, организуют шайки, армии, государства... Тебе не ка-
жется, что над людским обществом стоит никем не слышимый
крик: "Ищу человека!"?
- Путаный ты, Серьежа...
- Очень хорошо. Пусть так. Но я честно хочу распутать все
концы.
- Чего ты хочешь?
- Все задают мне этот вопрос. Разве на него можно отве-
тить? Во всяком случае, я не могу ответить сейчас. Время по-
кажет, чего я хочу. А пока я просто недовольный... Собой я
недоволен, да и другими тоже.
- Но я надеюсь...
- О, конечно, тебя это не касается.
Мы немного помолчали, сладкая истома исчезла из моего те-
ла. Мысли злыми буравчиками ввинчивались в черепную коробку.
- Серьежа, я давно хочу тебя спросить...
- О чем?
- Потчему ты ушел из Комитета изобретений?
- Потому что сам захотел изобретать. Биотоза Эрика разбу-
дила мою творческую жилку. Я думал, что дело у нас пойдет
быстро, но, как видишь... Кстати, один сегмент биотозы у ме-
ня с собой. Я был сегодня у Эрика и захватил дольку, чтобы
снять у нас в институте кривые биотоков.
- Покажи.
Я достал из портфеля плоскую склянку с открытым верхом.
На поверхности жидкости находился маленький кусочек биотозы.
Ружена с интересом посмотрела на нее.
- Не растет?
- Нет.
Ружена рассмеялась.
- Что ты?
- Когда ты сказал "нет", у тебя было такое лицо... Будто
маленький мальчик не получил конфетку.
- Ерунда. Посмотрел бы я на твое лицо после стольких неу-
дач!
- О, не сердись. Пойдем лутче посмотрим хорошенький пан-
томима. Она идет в Наклонном театре.
Шагая по аллеям парка, мы видели пары, сидящие на скамей-
ках, сплетенные руки, склоненные друг к другу головы - немые
позы, символы доверия и сердечности.
- Ты страшно не прав. Я просто удивляюсь, - сказала Руже-
на. - Вот оно, общение, физическое, моральнее, какое хочешь.
Она повела рукой в сторону темных аллей. Я улыбнулся. Ру-
жена рассердилась.
- А идеи? - сказала она. - Разве общая мысль не объединя-
ет теснее, чем если б люди были скованы друг с другом желез-
ной цепой? Разве коммунизм не сплотил миллиарды людей...
- Правильно, - прервал ее я. - Все верно. Я целиком с то-
бой согласен. Я ценю и понимаю силу любви, энергичность воз-
действия товарообмена, глубину кровных связей и т. д. и т.
д. Но я ищу качество иное. Иное! Иное! Черт побери меня,
совсем иное.
- Чего ж ты хочешь?
- А вот чего.
Я подбегаю к обрыву, ведущему к Москве-реке. На всех мос-
тах, которые видны отсюда, уже зажглись огни, и под ними по
темной воде медленно ползут похожие на черные пятна мазута
баржи, отмеченные огоньками на носу и на корме. За рекой -
город, будто груда драгоценных камней.
- Вот чего я хочу! - кричу я. - Там - люди! И там - люди!
И там! И там! Все они непохожие, и разные, и одинакевые, и
какие угодно. Но каждый из них физически, материально живет
сам по себе. Он замкнутый сосуд. Я хочу физически объединить
всех вместе. Чтобы они все время чувствовали друг друга. По-
нимаешь, физически?
- Зачем? - спрашивает Ружена. Ее глаза сияют и смеются.
Конечно, человек не одинок, если может заглядывать в та-
кие глаза. Конечно, человек счастлив, если на него смотрят
такие глаза. Конечно, он наклонится и поцелует каждый глаз в
отдельности, а потом попытается поцеловать оба вместе, у не-
го ничего не получится, и будет только смешно и немножко
глупо.
Но... ведь все это милые знакомые штучки природы. Это не
истинное общение, а хитрая игра, обман, дым. Можно поддаться
этой игре, но как удержать ее? Туман рассеивается, и ты
опять остаешься один.
- Трудно объяснить, тяжело, а надо... Пепел Клааса стучит
в мою грудь. А у других не стучит. Я понимаю, ты не понима-
ешь. Ты знаешь, я не знаю. Тут много всего. И жажда новой
информации и невозможность ее полного освоения для отдельно-
го человека... И зависть и неверие в свои силы.. Хочется
ощутить всю жизнь, какая она есть везде, и предугадать, ка-
кой будет. И еще... в общем очень много.
Ружена молчит, она слушает, задумчивая, уютная, чуть
грустная.
- Людей нужно объединить еще крепче, еще плотнее, - гово-
рю я.
- Неужели они слабо объединены? Радио, телевидение, газе-
ты, журналы, книги, контакт на работе, контакт дома - везде
люди, люди и еще раз люди. Можно устать.
- Нужна качественно новая форма общения.
- Телепатия?
- Антипатия и симпатия... Нет, это не то. Что толку, что
я влезу к тебе в душу? Я хочу быть сразу со всеми людьми, я
хочу...
- Но, Серьежа, это же безумие! Откуда ты знаешь, что так
надо делать...
- О, если б я знал! В том-то все и дело, что я не знаю.
Но я ощущаю постоянное неистребимое беспокойство. Я чего-то
все время хочу. В этом невиновно то общество, в котором я
живу. Невиновны те люди, что меня окружают. Хотя от них мно-
гое зависит... Не виновен я сам. Это голос эволюции. Не ос-
танавливайся. Нь успокаивайся. Будь всегда недоволен. Пепел
Клааса стучит в мое сердце...
- Мы уже пришли.
Мы действительно пришли и сразу же полезли в полутемную
сферу, где уже сидели и жарко дышали сотни невидимых зрите-
лей. С трудом отыскали два свободных места. Опустили кресла
- движения мимов в увеличенном виде проецировались на пото-
лок.
Прошло минут сорок. Внезапно я почувствовал что-то нелад-
ное. Портфель, лежавший на коленях, стал непривычно тяжелым.
- Ру, это ты? - прошептал я.
- Штоо? - удивилась девушка.
Раздался треск и щелчок. Кто-то отдирал от портфеля зас-
тежку. Испуганный и взволнованный, я вскочил.
- Ру, выйдем!
Мы бросились к выходу, цепляясь за чьи-то сердитые ноги.
На свету я обнаружил, что моя сумка чудовищно разбухла и в
нескольких местах треснула. Когда я открыл ее, наружу вы-
ползли розоватые язычки и застыли, бессильно повиснув. Се-
кунд тридцать горели они холодным рубиновым пламенем, затем
погасли.
- Биотоза!
- Снова выросла... Почему?
Она выросла снова диким непонятным образом. Она выросла,
чтобы еще раз поставить нас в дурацкое положение. Она смея-
лась над нами.
- Почему же ты, голубушка, растешь, когда тебя не просят,
и ни с места, когда мы тебя умоляем? - злобно спрашивал
Эрик, расхаживая вокруг стола, на котором лежал ком увядшей
биотозы. Ружена сидела здесь же, в глубоком кресле, и, как
всегда, чуть-чуть улыбалась. Мы с Эриком испытывали острый
приступ ненависти невежд ко всему загадочному. Перед нами
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг