блокировала. Посоветоваться не с кем. Вот и ищем повсюду,
собираем наших людей.
- Но не все же они... Вот как мы с Олегом, в... рабочем
состоянии, - сказал Эрик.
- Ну, это-то не беда! - Ермолов махнул рукой. - Были б
живы. Мы их отправляем на спутник. Там они быстро в себя
приходят!
И опять все рассмеялись, дружно, счастливо и весело.
- Значит, все, что мы тут сделали... было напрасно. - За-
озерский махнул рукой куда-то в угол.
- Как же это напрасно! Да вы же замечательные люди. Да
что я, по себе не знаю, чего вам стоило остаться самими со-
бой! Напрасно! Вы же герои!, Я уже не говорю про эту вашу
защиту. Она еще, ой, как пригодится... Жаль, что Арефьева
здесь нет. Вот забрали бы его - и в Москву. Там бы сообща
все обмозговали - и за дело. Медлить больше нельзя. Тут у
нас еще кое-какие пути намечаются, но об этом после...
- Так где же Сергей, Эрик? - спросил Ермолов,
- Нет больше Сергея, Иван Иванович. Вот все, что осталось
от Сергея. - Эрик достал из кармана небольшой ролик магнит-
ной проволоки.
МАГНИТНАЯ ЗАПИСЬ ГОЛОСА
СЕРГЕЯ АРЕФЬЕВА
Две или три недели я не был дома. Сначала я ночевал на
скамейках парков и в ожидальных залах аэропорта. Затем я уе-
хал за город. Это спасло меня. Если б я остался еще некото-
рое время в городе, не знаю, что бы со мной было...
Я сошел на станции Светлое. Удачное имя придумали для
этого места. Ровное зеленое поле с редкими березками открыто
солнцу и ветру. На горизонте - веселый лес, подернутый осен-
ней рыжинкой.
Я спрыгнул в наполненный бурой сырой листвой кювет, выб-
рался из него и зашагал к лесу. Я шел быстро и энергично,
хотя торопиться мне было некуда.
Почувствовав усталость, я улегся на траве. Пахло свежес-
кошенным сеном. Воздух был по-осеннему прозрачен и легок. Я
смотрел вверх. Небо казалось мне ситцевым шатром, а солнце -
черной дырой. Я думал: почему солнце освещает землю, зачем
оно это делает?
Я услышал треньканье какой-то певчей птички. Простенькая
мелодия растворялась в солнечных лучах и пропадала. Ветер,
прибегавший из леса, ласкал меня и что-то нашептывал. Напря-
гаясь, я пытался понять его язык, но он все время сбивался
на невнятное доброжелательное бормотание. Я обессилел и зас-
нул, и на лице моем было тепло солнца. Я спал долго и крепко
и проснулся только под утро, когда небо стало едва заметно
бледнеть и звезды растворились в нем, как сахар в молоке. Я
продрог и долго не мог согреться, бегая по лужайке и хлопая
себя руками.
Все, что происходило со мной потом, я помню плохо. Было
много ярких минут и острых ощущений, но последовательность
их была стерта из моей памяти, и я никак не мог разобраться,
что было сначала, а что потом.
Помню себя в лесу, где царило грибное изобилие. Шляпки
подосиновиков краснели на полянке, как*капли крови, обронен-
ные сказочным чудовищем. Я разрезал их толстые упругие тела
и следил, как медленно синеет на воздухе белоснежная мякоть.
Скромные коричневые подберезовики на рябых ножках росли
группами по двое, по трое. Я находил их в тени старых сосен,
в густой траве, на обочинах оврагов. У этих грибов, каза-
лось, не было излюбленного местожительства. На открытых мес-
тах, заросших мелколесьем и влажной густой травой, прятались
маслята. Липкая лиловая кожица на их головках скрывала неж-
но-желтую упругую ткань, напоминавшую пух только что вылу-
пившегося цыпленка. Сановитые беляки были эластичны и твер-
ды, как мокрая древесина.
Особенно мне нравились опята, гроздьями облепившие старые
пни в местах порубок и пожогов. Их тонкие стебли легко лома-
лись, источая неповторимый грибной дух. Когда мне очень хо-
телось есть, я готовил себе грибное ассорти. Очищенные и
мелко нарезанные грибы я заворачивал в листья, облеплял сы-
рой глиной и закапывал в яму. Потом я разжигал над ней кос-
тер. Минут через тридцать-сорок, разломив глиняную скорлупу,
я извлекал дымящиеся куски грибного мяса.
Однажды я наткнулся на старый-престарый подберезовик,
мшистая шляпка которого выгнулась вазой. В ней скопилась
дождевая вода, на ее ртутной поверхности плавали хвоинки и
листья. Я пил воду и видел-облака у своих губ. Мне казалось,
что я пью само небо. Оно было безвкусным и прохладным.
Время для меня остановилось. Оно растворилось в темном
вечернем воздухе, в блеске звезд, в сладком запахе лесных
полян. Я часами наблюдал, как раскачиваются верхушки двадца-
тиметровых сосен, как прокладывают себе дорогу кристальные
ручьи леса, как поднимается веселое теплое солнце, чтобы
согреть и напоить землю радостью...
Потом в моей памяти наступали мучительные провалы, когда
не хотелось ничего...
Однажды я вышел к реке. Как завороженный, смотрел я в ее
нахмуренное лицо. Была в ней тихая и чарующая раздумчивость.
Я спустился к воде и увидел себя. Страшная физиономия с бо-
родой. Безумные тоскующие глаза. Помню, что с отвращением
отвернулся.
Я стал осматриваться по сторонам. Я задумался над тем,
кто я и что я здесь делаю. Мое прошлое, мои злоключения за-
мелькали передо мной, как кадры в кино. Я увидел себя со
стороны, увидел Эрика, Ружену, биотозу, совет, конгресс...
Припомнил все, и мне стало стыдно. Мне было стыдно не за се-
бя, обычного, слабого, не очень хорошего человека. Мне стало
стыдно за свои мысли, за свой интеллект. Высокие идеи, кото-
рым я поклонялся, красивые идеалы, о которых мечтал, рассы-
пались в прах от прикосновения корыстолюбивого эгоистичного
желания. Я ничего не добился. Я сдал в самый ответственный
момент, сбежал, как мальчишка, от упорной, тяжелой борьбы за
наше детище - за Душу Мира. Случилось это потому, что все
мои силы были уже израсходованы ранее в многочисленных вооб-
ражаемых битвах. Они думают, что меня подкосила смерть Руже-
ны. В томто и беда, что нет! Гибель Ружены - это тот камень,
который обрушивает лавину. Но вначале лавина должна скопить-
ся, иначе нечему будет падать...
Постепенно я превратился в заурядного бродягу. Несложные
материальные потребности мои легко удовлетворялись. Я пони-
мал, что продолжаю катиться по дорожке одиночества и -отре-
чения. Мне сладко было катиться по этой дорожке...
Но вот словно спала пелена с моих глаз. Унылое безразли-
чие исчезло из моего тела. Я понял, чем мне надо заниматься.
Пройдя километров пятнадцать по берегу реки, я пришел в
порт. На маленький пароходный буксир набиралась новая коман-
да. Я стал Капитаном. Работа у меня была несложная и нетруд-
ная: я перевозил небольшие баржи, груженные стройматериалами
или горючим, в пределах своего района. Однако работал я
усердно и аккуратно. Я был классным Капитаном, хотя обо мне
не писали в газетах.
Все это продолжалось до знакомства с "Сардинкой". Как-то
я гулял по Кунцеву и случайно наткнулся на старинную дверь.
Я долго стоял перед ней, раздумывая, войти или не войти. Ка-
кое-то воспоминание, намек на что-то очень далекое и теплое,
шевельнулось во мне, и я вошел. С тех пор каждый приезд в
Кунцево сопровождался основательным возлиянием в "Сардинке".
Прошлое возвращалось ко мне, я становился прежним Серегой
Арефьевым. Капитанская личина спадала с меня, как карнаваль-
ная маска.
Иногда в кафе бывали другие люди, но, как правило, они
больше не приходили.
Однажды вечером там оказался один парень. Мы познакоми-
лись с ним. Когда я сильно опьянел, я узнал его и он узнал
меня. Это был Эрик. Нас охватил такой ужас, что мы мгновенно
протрезвели. И сразу разбежались. Я - на буксир, он - в свою
больницу.
Но на другой день мы снова встретились в "Сардинке", Так
продолжалось до тех пор, - пока мы не научились управлять
своим сознанием, пока мы не стали уверенно держать память в
своих руках. Вскоре мы отказались от помощи "Сардинки". Нам
уже достаточно было одного усилия воли, чтобы наше "я" не
ускользало от нас. Нелегкая работа, но мы ее сделали. Никог-
да бы мне не вырваться из плена, если бы не Эрик. Эрик!
Только тогда я понял, кто такой Эрик! Все это время не он, а
я светил отраженным светом...
Особенно опасна была ночь. Биотоза побеждала нас ночью.
Приходилось с вечера заготавливать на утро список напомина-
ний и дел, которые возвращали нам память. Хорошо, что нас
было двое.
Когда Эрик несколько дней не появлялся, я приходил к нему
домой или в больницу. Он смотрел отсутствующим взглядом на
меня и не узнавал. Дьявольская сила разъединяла нас. В его
жизни, запланированной биотозой, не было места для меня, и
он не помнил обо мне. Это была отличительная черта того
страшного времени. Мозг перерабатывал только "полезную" ин-
формацию, то есть то, что относилось к области непосредс-
твенного "функционирования". Потеряв интерес к бесполезному,
исключив его из сферы своего внимания, люди превращались в
бездумных киберов.
Я выволакивал Эрика из психического омута, в который его
погружала Душа Мира, и мы опять принимались за тренировки. В
конце концов нам удалось разработать целый комплекс мыслей,
ассоциаций и простых физических движений, обеспечивающих
нормальное состояние.
Мы решили ликвидировать биотозу. Задача казалась на пер-
вый взгляд почти невыполнимой. Взорвать ее мы не могли. Это
было смертельно опасно и грозило страшным психическим потря-
сением всему миру. Эрик убедился на своем горьком опыте, что
значит трогать Душу Мира. Физическое уничтожение биотозы
могло, сопровождаться мгновенной гибелью или сумасшествием
всего человечества. А время не ждало. Биотоза росла, совер-
шенствовалась, развивалась. Она становилась сильней и силь-
ней. Нужно было торопиться. Каждый час сознания давался нам
с огромным трудом.
- Для того чтобы уничтожить такого психического агрессо-
ра, каким является биотоза, - сказал Эрик, - мы должны выве-
дать ее слабые места. Нужно ехать в Хокай-Рох.
В кратчайший срок наша экспедиция была экипирована. Мы
взяли новейшее оборудование из брошенных, пустующих лабора-
торий. В Институте телепатии, покинутом всеми сотрудниками
(уж тут-то Душа Мира постаралась!), я взял свой усилитель
биотоков. Эрик хотел приспособить его для каких-то своих
экспериментов.
Странно и дико было идти по пыльному грязному полу, не-
когда блиставшему чистотой, странно было видеть сор, запус-
тение, хлам там, где каких-то три месяца назад толпились ве-
селые жизнерадостные люди, что-то изобретали, о чем-то спо-
рили.
Свой запыленный и слегка поржавевший аппарат я нашел в
кабинете Ермолова. Запасные кристаллы были заперты в большом
сейфе. Там же оказались два ящика с мелкими кристалликами
рубина. Очевидно, Ермолов что-то собирался с ними делать...
Через несколько дней мы были в Хокай-Рох. Там мы нашли
совершенно обезумевшего Заозерского, одного в пустой многоэ-
тажной станции. Неделю мы "откачивали" его, пока не привели
в божеский вид. Затем втроем мы взялись за работу...
И вот, наконец, мы поставили свой первый эксперимент... В
основу его легла идея моего усилителя биотоков. Эрик рассуж-
дал примерно так:
- В нашем случае твой излучатель играет роль экрана. Он
должен сконцентрировать рассеянное излучение биотозы и вер-
нуть его в виде прямолинейного пучка на тело биотозы. Этот
участок Души Мира становится как бы замкнут на самого себя.
Он выключается из общего потока энергии, рассеиваемой биото-
зой. Так ли это, мы должны проверить.
Опыт опасный, мы это знали. Но все, что ни делается с Ду-
шой Мира, опасно.
Я сказал, что буду проводить первый опыт. Эрик долго не
соглашался, но это пустое, потому что никто не знает, где
опаснее: стоять в стороне или находиться возле прибора.
И вот наступил этот день. Выпал снег, но здесь еще тепло.
И он весь растаял. Эрик и Заозерский ушли, пожав мне руку. Я
нацелил рефлектор на биотозу. Надел шлем со всеми штуками
для эмоционально-физиологической записи, пододвинул микрофон
поближе и... Я медлил. Задача у меня простая: проверить,
пропускает ли рефлектор излучение биотозы, и подробно опи-
сать свои ощущения. Магнитная проволока уже шуршит у меня на
коленях. Вот хлопнула дверь. Они ушли. Я бросил последний
взгляд на туманную громаду биотозы и включил излучатель на
полную мощность. Лимонный луч брызнул мне в глаза. А потом
все исчезло...
Я шел по земле, где многое из того, что мы считали своим
будущим, стало глубоким прошлым. Я знал, что давным-давно
прошагали по этой планете и капитализм, и социализм, и ком-
мунизм, и множество других общественных формаций, которым
еще нет названия в наших словарях.
Почва была удивительно гладкой и плоской. Там, где я шел,
она напоминала ровный пол, покрытый толстым ковром незнако-
мой мне, пружинившей под ногами травы. Светило солнце, на
небе не было ни единого облачка. Мне было ясно, что геомет-
рическая правильность окружающей меня природы вызвана ее ис-
кусственностью. Я шел очень долго, и ландшафт вокруг меня не
изменялся. Нигде я не встречал ни рек, ни оврагов, ни лесов.
Насколько хватал глаз, тянулась однообразная зеленая равни-
на. Солнце уже клонилось к закату, но темнее не становилось.
С востока разливалось голубоватое сияние, оно все усилива-
лось, и, когда солнце скрылось, равнину освещал все тот же
ослепительный свет.
Внезапно я увидел людей, парящих в воздухе. Они неслись с
огромной скоростью на высоте семи-восьми метров над землей.
Их было трое. Заметив меня, они резко отклонились от своего
курса и направились ко мне. Они были далеко от меня, и я не
мог различить их лиц. Страшное возбуждение овладело мной,
голова закружилась, и я упал лицом в пряно пахнувшую траву,
под которой блестела вода.
Я очнулся от резкого света, ударившего в глаза. Надо мной
склонились люди. Сначала я подумал, что они совершенно го-
лые, потом увидел на их телах трудно различимую, чуть поб-
лескивавшую пленку. Она напоминала рыбью чешую. Люди были
как люди. Высокие, статные, крепкие. Только совершенно без-
волосые. Без бровей, без ресниц. Они показались мне странны-
ми. Но я был бесконечно рад, что и после миллионолетий на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг