вая Москва-река, закованная в красный гранит. Может быть, он
стоял, бы на новом мосту, и электробусы, проезжавшие мимо,
дышали б на него горячо и торопливо. Может...
Но теперь ему захотелось ощущения резкого и неожиданного.
Вид бланков экспертизы, почерк главврача вызывали в нем смя-
тение. В нем возникло ощущение смутное, как сон, зыбкое, не-
устойчивое, неверное. Зубная боль сердца, она накатывала
волнами и уходила, оставляя сожаление и ожидание нового
приступа.
Эрик торопливо вышел из больницы. На улице автопогрузчики
собирали снег. Грязный асфальт, похожий на растерзанную шку-
ру леопарда, блистал тысячами бриллиантовых блесток. В сол-
нечных лучах красным фонарем горел чудом уцелевший дубовый
лист. Эрик слышал, как в хаосе звуков проскакивает знакомая
мелодия. Просвистели один за другим три автолета. Не то!
Кто-то похвалил погоду и щелкнул замком, складывая сферичес-
кий зонтик. Не то! На углу проспекта Чернышева стояли корзи-
ны с яблоками. Они пахли тонко, неуловимо, влекуще. Но и это
было не то!
То была мелодия, безнадежно потерянная в рокоте и запахах
толпы, в шуме города, в блеске неба...
Внезапно Эрик увидел дверь. Вернее, здание, а в ней
дверь. Она помещалась как раз между Большим универсальным
магазином и стоянкой прогулочных автолетов. Здания эти были
блестящие и современные, а дверь - старая и невзрачная, без-
надежно отсталая дверь. Вдобавок ко всему над ней висела
надпись, сделанная масляной краской и покрытая стеклом. Это
было уж совсем смешно и трогательно. Короткая незатейливая
надпись "Кафе "Сардинка". Эрик толкнул дверь и вошел. Нес-
колько шагов по ступенькам вниз, и через узенький проход он
попал в большое полутемное помещение. На забранных решетками
окнах неподвижно повисли длинные тонкие шторы с рисованными
от руки рыбами, креветками, морскими звездами. Эрик присел
за столик и осмотрелся вокруг. Зал был оформлен в виде грота
на морском дне. По стенам ползали лангусты, у ног колыхались
водоросли, в которых плутала мелкая морская живность. На вы-
ходе из грота расплывалось зеленоватое сияние - там, как
призрак, застыл буфет, похожий на потонувший корабль, оброс-
ший ракушками, затянутый илом. Из угла комнаты послышалась
прозрачная стеклянная музыка. Ломались хрупкие сосульки,
дробился свет в гранях белого кристалла. Эрик был один в
этом странном помещении, и ему стало немного жутко.
Он привстал со стула.
- Не уходите, я сейчас, - раздался негромкий голос.
Над входом вспыхнул свет, и рисованный осьминог зашеве-
лился. Маленький человечек, белый, седой, с сероватой кожей
лица, подплыл к Эрику.
- Что вам угодно заказать?
Тон человечка был нежный и умиленный. Что-то просящее и
ожидающее заключалось в его голосе. Мелодия прошлого, мело-
дия забвения снова зазвучала в ушах Эрика. Из руин, обломков
и пепла нужно было восстановить что-то очень знакомое и до-
рогое. Это была мучительная противоестественная работа. Нас-
тоящее самоистязание.
- Ладно, - наконец сказал Эрик. Он взмахнул рукой, словно
этим движением можно было прогнать мысли. - Принесите бутыл-
ку коньяку.
Человечек радостно взметнулся. Его синюшные щечки заале-
ли, глаза благодарно расширились. И он исчез.
Эрик с некоторым удивлением посмотрел ему вслед. Тот сво-
ей энергичной экспрессией нарушил мир задумчивых покачиваний
и шевелений на льняных волнах. Но, может быть, так и полага-
лось поступать в этом Синем гроте, который почему-то назвали
"Сардинкой"?
- Пойдемте, - человечек коснулся локтя Эрика.
- Куда?
- Туда, где вы будете пить, - он указал на заросший ра-
кушками корабль.
Эрик поднялся и прошел через зал. На корабле оказался ис-
кусно декорированный бар. Эрик сел на высокий стул, бутылки
и рюмки стояли прямо перед ним, на стеклянной доске стола.
- Я отлучусь, - сказал беленький человечек, - а вы можете
начинать. Здесь найдется все для самого изысканного вкуса.
Благодарю вас.
Он прошел через заднюю дверь бара и скрылся в темном ко-
ридорчике. Эрик взял бутылку в руки. Она была пыльной и
грязной. Эрик осторожно провел по ней пальцем. Этикетка осы-
палась темным коричневым порошком. Эрик открыл бутылку ржа-
вым штопором и налил в рюмку золотисто-коричневую жидкость.
Он выпил подряд три рюмки, закрыл бутылку и поставил ее на
прежнее место, среди таких же грязных и старых бутылок.
Кто-то вошел в зал. Шаг его был размашистым и легким. Та-
кой человек, вероятно, привык много ходить. Эрик услышал
глубокое сильное дыхание. Новый посетитель сел у стойки ря-
дом с Эриком. Уверенным движением он взял одну из бутылок и
налил в стакан бесцветную жидкость. Эрик рассматривал его
профиль, и мелодия утраченного прошлого загремела в нем, как
набат. Выпив, незнакомец повернулся к Эрику и сказал:
- Тебя раньше здесь, не было. Откуда ты взялся?
Эрик не сводил глаз с его лица, ему казалось, что сейчас
остановится сердце.
- Что же ты молчишь? - сказал незнакомец и потянулся за
следующей бутылкой. Этот жест был небрежным и грубым.
Эрик, глядя ему в глаза, пробормотал:
- Я тебя знаю.
Незнакомец внезапно успокоился и, с интересом рассматри-
вая Эрика, сказал:.
- Вот как... Хотя почему бы и нет? Мы все сейчас знаем
друг друга. Но скажи, как тебя угораздило забраться в эту
дыру? Ее же никто не замечает?
Напряжение Эрика ослабело. Мелодия утихла, она не умерла,
нет, но звучание ее стало слишком слабым и далеким.
Незнакомец улыбнулся.
- Вижу, что случайно. Бывает, - отрывисто сказал он. -
Меня зовут Капитаном, и я хожу сюда почти каждый день.
- Зачем? - спросил Эрик.
Капитан подумал.
- Я хожу сюда затем, чтобы понять, почему я сюда хожу.
Это смешно... глупо. Наконец просто софистика, элементарная
тавтология. Но... именно в этом вся суть. Когда я пойму это,
я пойму все остальное.
Эрик мучительно вжал виски руками.
- Но почему же... ты мне кажешься таким знакомым? Капи-
тан, скажи, а кем ты был... Как твое имя?
- Мое имя... Сергей Арефьев. А зачем оно тебе, разве оно
тебе о чем-нибудь говорит?
Эрик покачал головой.
- Нет.
- То-то и оно. Я дорого бы дал, чтобы встретиться с чело-
веком, который меня знает.
Из-за ракушек и снастей показался беленький старичок. Он
приблизился к стойке и спросил:
- Довольны ли мои посетители? Хорошо ли вам?
- Ладно, ладно, - прервал его Капитан, - ступай.
Старичок медленно поковылял прочь.
- А тебя как зовут?
- Эрик Эрдман. Зачем ты с ним так?..
- Эрик... Эрдман, - повторил Капитан, покачивая рюмку в
пальцах. - Да, это имя мне знакомо, как знакомы имена
Дон-Кихот или Эйнштейн. Но в отличие от последних я не на-
полняю его никаким содержанием. Оно пусто, как эта рюмка.
Он еще подумал и тряхнул головой.
- Нет, не знаю я тебя, не знаю. А посему давай выпьем за
наше знакомство!
- Нет. Я больше пить не буду.
- Ну как хочешь, а я выпью.
ГЛАВА X
Карабичев считал, что с него довольно. Он хотел только
одного - попасть поскорее в Москву. Он торопил и подгонял
врачей, словно они могли ускорить заживление его раны. Ему
удалось настоять на своем - его выписали раньше срока. Это
была ошибка.
Первый же прохладный вечерний бриз свалил Карабичева с
ног. Андрей был доставлен в уже знакомую больницу с двусто-
ронним воспалением легких. Денег почти не оставалось, и за
него платил Риоли. Этот высокий хладнокровный человек среди
своих многочисленных занятий находил время регулярно посе-
щать Карабичева.
Когда Андрей, начиненный антибиотиками по самую макушку,
понемногу оправился, Риоли стал приносить ему, кроме фрук-
тов, еще и новости из Большого Мира. Так Карабичев узнал о
рождении Души Мира, о ее творцах, о чрезвычайно срочном
конгрессе ученых, посвященном биотозе. Риоли приносил ему
фотографии Хокай-Рох, показывал портреты Арефьева и Эрдмана,
перепечатанные местным листком из советских, английских и
немецких газет.
Карабичев был еще слишком слаб, чтобы разговаривать, но
он с восторгом слушал неторопливую речь сеньора Риоли.
- Я ошибся, конечно, - говорил профессор, - но не в этом
дело. Появление этого изобретения не случайно. Ведь при соз-
дании биотозы были преодолены тысячи препятствий, не правда
ли?
Карабичев кивал головой.
- А следовательно, ее возникновение в какой-то мере не
случайно, а необходимо, не правда ли?
Карабичев молчал.
- Вы, наверное, со мной не согласитесь, но я даже скажу,
что оно предопределено, - голос Риоли прозвучал неуверенно.
Карабичев улыбнулся.
- Предопределено всем ходом развития человеческого об-
щества. Биотоза была нужна людям - и она появилась. Когда-то
людям была нужна паровая машина, и они ее изобрели, не прав-
да ли? А сейчас люди ставят эксперимент по проблеме "чело-
век-общество".
Карабичев рассмеялся.
- Как только встану, я вам на все отвечу.
- Буду очень рад. Вам известно мое основное положение? Я
повторяю. Для того чтобы наше общество стало человечным,
каждый член его должен измениться и во многом потерять черты
человека, во всяком случае так, как мы его понимаем сегодня.
- Я помню, - хрипло говорил Андрей.
Риоли уходил, и Карабичев долго смотрел ему вслед. Он
вспоминал их длинный разговор о страшном безногом калеке,
который так поразил воображение Карабичева. Риоли убедитель-
но доказал ему, что в этом случае все попытки его что-то по-
нять будут бесплодны. Калека был психически неполноценным, и
никакая схема чужого интеллекта и эмоций не могла быть четко
отпечатана в этой сумеречной душе.
- Я предполагаю, - сказал тогда Риоли, - что ваша жена
раздробилась на несколько... как бы это сказать... осколков.
Она передала слепок своей души многим людям, в том числе и
этому калеке. Бросьте свои поиски. Возвращайтесь домой. Ког-
да все утихнет, пройдет некоторое время, и материальная ос-
нова вашей жены сама восстановит ее прежний моральный и ло-
гический облик. Вам нечего беспокоиться. Умейте ждать.
Однажды вечером, когда Андрей уже чувствовал себя совсем
хорошо и начинал потихоньку мечтать о выписке, с ним что-то
случилось. Он лежал в постели возле окна и со скукой расс-
матривал узкие длинные листья неизвестных деревьев.
Вдруг он ощутил мгновенную слабость и боль, Он испугался.
"Что со мной? Рецидив?" Но боль, ворвавшаяся в его тело,
нисколько не напоминала прежнюю унылую ломоту в плече. Эта
боль, как волна, накрыла его всего, и он завертелся в ее не-
видимых вихрях. Потом она медленно соскользнула, оставив во
всем теле сладкую размагничивающую негу. Пот, покрывший лоб
Карабичева, высох, на щеках затеплился румянец. И вдруг Ка-
рабичев с ужасом ощутил, что вместе с этой волной боли из
него уходит что-то самое важное, самое главное в его жизни.
Вместе с ней уплывало его "я"; боль извлекла из каких-то та-
инственных глубин его сущность. А теперь на больничной койке
оставалось лежать нечто, носившее имя Андрей Карабичев, но
имеющее к нему самое отдаленное отношение.
"Душа Мира? - мелькнула мысль. - Но почему?" Ужас охватил
Карабичева. Он вскочил с постели.
- Я не хочу! - крикнул он.
Голос его прозвучал в пустой комнате глухо и странно. По-
том ужас исчез. Карабичеву стало хорошо и спокойно. Разве он
болел, разве это он валялся на этой койке больше месяца? Ка-
кая глупость! Он должен идти. Карабичев оделся и вышел.
Карабичев вышел из больницы и зашагал по улице. Он знал
ее название: Голубая Стрела, голубая - потому что она вела к
морю, а стрела - потому что это единственная прямая улица в
Бессано. Ему захотелось курить, и он достал спички, но сига-
реты так и не смог найти. Очевидно, их вынули в больнице.
Роясь в карманах, он неожиданно нашел паспорт, машинально
открыл его и увидел свою фотографию.
Он вспомнил Марию, свою московскую квартиру, старенький
видеофон в передней, институт телепатии, Душу Мира, Ермоло-
ва, Арефьева - все в красках, движущееся, живое. Было еще
что-то неопределенное, но тоже милое, близкое, волнующее.
Карабичев хотел было и это расплывчатое темное воспоминание
прояснить, но здесь на него снова нахлынула боль, неистовая,
свирепая. Его перекосило, повело на сторону, словно пьяного.
Болело все тело, кожа, глаза и даже, казалось, волосы. Скрю-
ченными дрожащими пальцами Карабичев спрятал паспорт и заша-
гал по Голубой Стреле. С Голубой Стрелы Карабичев свернул на
площадь и, обогнув муниципалитет, оказался в просторном ста-
ром дворе. Здесь уже было несколько человек, одетых в темные
потертые одежды. Странные фигуры, подозрительные взгляды,
быстрые ловкие движения.
Раздались чеканные солдатские шаги, и из темной ар-
ки-подъезда появился престарелый священник в сутане, а с ним
двое молодых людей с ящиками на плечах. Карабичев подошел.
Священник благословил их и начал проповедь. Для Андрея его
речь была как сон, она то и дело становилась непонятной.
Священник говорил о высокой миссии, которая выпала на до-
лю присутствующих здесь людей, говорил о добре и мире, в ко-
тором живет сейчас человечество, о законе божьем, который
стал всеобщим... "И если в это святое время вам поручают та-
кую тяжелую, мрачную работу, верьте - она нужна людям! Те,
кого вам придется убивать, отмечены печатью дьявола. Они
враги тела и духа человеческого. Пусть ваша рука будет твер-
да и душа не знает сомненья!"
Разглядывая рядом стоящих, Карабичев подумал, что их душа
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг