- Не так они пахнут, - вразнобой и неохотно ответили мудрейшие.
- Я принес запах пены из дома пришельца. Этой пеной очищаются от
скверны. Я очистился и воспарил. Я теперь безгрешен, и все, что скажу
дальше, - святая правда. Говорить, о мудрейшие?
- Мы здесь.
- Вам известно, что втроем мы пошли за соком Белого Цветка. Мы не
спросили вашего соизволения, но нам хотелось, чтобы Пророк, испив малую
толику сока, вспомнил Истины, записанные Большими Желтыми Людьми. У нашего
Пророка в памяти - дыра.
- Разум Пророка - выше облаков, уста Пророка - родник неиссякаемый.
Тебе об этом неизвестно, воин?
- Мне известно про то, отцы, но жить с одной Истиной - скучно.
- Замолчи, отступник! Мы бросим тебя в костер и пепел твой развеем
возле смрадной норы киня, мы вырвем твой язык!
Ага, поприжали старички брата моего! Не надо наглеть. Мудрецы - народ
консервативный, кроме того, они ведь защищают Устои, а без них нет порядка.
Заврался брат мой, заврался!
- Мне известно про то, отцы, от Пришельца; он сказал насчет сквозной
дыры в голове Пророка, разум которого - выше самых высоких облаков, а
уста - родник неиссякаемый.
Эвон как повернул, смерд лукавый! Не помню, чтобы я так нелицеприятно
говорил насчет главного идеолога. Убей, не помню! А вообще-то слова в моем
стиле.
- И почему ты не убил его?
- Кого, отцы?
- Пришельца.
- Кто из нас убивал киня? Ты Главный Воин (и то было давно) попал
копьем ему в глаз (никто этого не видел), но все слышали, что глаз лопнул
со звуком, подобным грому. Пришелец - сильнее десяти киней, и он
бессмертен.
- О!
- И он брат мой! Он сам пожелал назваться братом и сказал: мне нужен
оруженосец и я выбираю тебя, Сын Скалы, потомок вождей и совершатель
великих подвигов.
- Какие же подвиги, ты совершил?
- Я с товарищами своими добыл сока Белого Цветка. Я победил
стрекотух! Однажды (это было ночью) я простоял на ушах до утра, испытывая
терпение и мужество. Уши мои болели, но я пел песни. А еще однажды (это
было тоже ночью) я ударил копьем оземь и копье мое проткнуло Синюю, как
гнилой плод, и конец копья возник у моих ног!
- О!
Все ясно: дальше ушлый парень будет шпарить наизусть письмо,
посланное Вездесущему, использует текст до последней строчки - у него
хорошая память.
- Голова, так продолжим наш разговор. Ты слышишь речь аборигена?
- Слышу.
- Ложь его - типична, она порождена скудостью жизни. Вот он сейчас
врет, брат мой, по необходимости, по ритуалу и больше - из любви к
искусству. Ложь его оценивается соплеменниками больше как литературное
произведение - ведь каждый из тех, кто сидит у костра, знает, что может
человек и чего не может.
Ложь безобидна до тех пор, пока она не становится оружием власти.
Но то - к слову. Вернемся немного назад. Итак, я понял, что
совершенствование человека - бесконечно, как бесконечна Вселенная.
Я отверг образ жизни типичного землянина и держал себя в черном
теле - был погонщиком коней, охотником, егерем заповедника.
Я построил себе дом в тайге, сам выращивал овощи, питался тем, что
давало мне мое поле.
Некоторые считали, что психика моя надломлена, другие сочувствовали
моим неудачам, а женщина, которую я любил, - жалела. Потом ей надоело
жалеть и она ушла. Лишь дядя мой, Логвин-старший, не смеялся над моими
заблуждениями, не сочувствовал и не жалел, потому я и здесь. Все, Голова,
на сегодня. Хватит. И пора спать.
- Спокойной ночи, Логвин-младший.
- Спокойной ночи, Голова.
2
В кабине прозвучал колокол тревоги. Он включается в том случае, когда
компьютер танкетки не может принять решения. Я открыл глаза и увидел за
стеклом перекошенное лицо Скалы. Вид у него был весьма потрепанный, он
плющил нос о стекло, коровьи глаза его были вытаращены, будто кто-то сзади
давил брата моего за шею. Парень, ясное дело, не спал ночь - витийствовал.
И напереживался к тому же. Я нажал кнопку в изголовье, дверь отошла, и
Скала, разламываясь, точно плохо склеенная кукла, пополз на карачках и
ткнулся головой мне в живот. Я отстранил его и встал с ложа.
- В чем дело, уважаемый?
- Прости, брат! - Скала поднялся с колен и молитвенно сложил руки
возле горла. - Беда, Пришелец, беда!
- Ты объяснишь толком? Ты же мужчина, воин и сын вождя из клана
воителей, ты выжимаешь из пепла воду, и голос твой слышит небо.
- Вырви мое сердце и отдай его птицам - я виноват!
- Понимаю; нагородил старикам сорок бочек арестантов, теперь
представить себе не можешь, как выворачиваться?
- Я сказал: Пришелец-сотрясатель, содрогатель и стиратель, он
принесет в деревню Камень, на котором записаны Истины, он согнет в дугу
киня, он закроет ладошкой, если захочет, конечно, созвездие Трех Братьев,
он друг Вездесущего и Неизмеримого!
- Что касается Вездесущего, ты явно загнул - на "ты" с ним я еще не
общался; высоко сидит, он не моего ранга гражданин. В остальном же так и
есть - приволоку я вам камень. И киня убью, но как-нибудь потом. Что еще?
- Я воспаряю, брат мой; ты даешь мне надежду жить, но я еще сказал от
твоего имени, что у нашего Пророка в голове дыра и что иметь лишь одну
Истину в запасе - скучно.
- Ты правильно оттенил этот важный момент, друг. Но ведь то - не мои
слова?
- Не твои. Я наврал.
- Вот именно. И что же ответили старики?
- Они ответили; он оскорбил нас и пусть несет наказание, мы,
ответили, забьем его грязный рот песком, чтобы ни одно хулительное слово о
Пророке не гневило нас больше.
- Суровый, однако, приговор. Но как же они забьют мой рот песком,
брат? - Мне стало немного грустно, что с самого начала возникают
непредвиденные сложности. Надо будет, видимо, пугать здешнюю публику, а это
не входило в мои планы. - Язык твой - враг твой, брат мой Скала!
- Это так. Ты простишь меня, Хозяин?
- Я тебя прощаю.
- Буду слугой твоим до последнего дыхания, Хозяин! А мы победим?
- Мы обязательно победим!
- Ты бог или человек, Пришелец?
- И бог, и человек.
- Так не бывает! - Скала осторожно сел на водительское кресло.
Вид у него был квелый: он верил мне и не верил. Ему очень хотелось,
чтобы я был богом и мог все. Я и могу почти все, но я человек. Ему того не
понять пока.
- Так как же они накажут меня, Скала? Есть хочешь?
- Накорми. А времени у нас мало.
Скала ел жадно, речь его была тороплива и невнятна, но "лингвист"
переводил.
- Когда мы жили у воды, которая никуда не течет, лишь качается, мы
были многочисленны и сильны.
- Слышал уже,
- Мы воевали и искали сражений. Когда мы уставали от войны, мы
кричали врагам своим; - Выставляйте богатыря, у нас есть богатырь, и пусть
они сражаются до пота. Сильный победит, слабый заплачет, как старуха. И мы
посмеемся над слабым.
- Разумно.
- Наши старики отбирали у женщин новорожденных и растили из них
силачей. Не все новорожденные годились для такого дела. Младенцев никто
после не видел - они воспитывались отдельно. Наши силачи всегда побеждали,
они ломали врагов, как сучья, и множили славу народа. Скоро старики крикнут
тебе, Пришелец: - Выходи бороться, и мы посмеемся над твоей немощью! Они
выставят против тебя силача.
- И когда они крикнут?
- Скоро. Я приду за тобой. Ты боишься?
- Нет, не боюсь.
- Мне страшно, брат: наши богатыри, как гласят предания, никогда не
падали наземь.
- Упадут. Возвращайся к старикам, скажи им: "Пришелец сердит, он чтит
обычаи народа и готов к любым испытаниям".
- Я запомнил.
- Ступай.
- Я вернусь. Скоро.
Мы поднялись на лысую верхушку холма. Скала трусил впереди вяло и
немощно, у него от страха подгибались колени, он выл и паралично потряхивал
головой, предчувствуя наш смертный час. Я не утешал его - пусть потрясется,
меньше языком будет работать; втравил, понимаешь, в историю и ноет еще, на
нервы действует. Скала остановился наконец и вытянул руку вперед с
подобающе моменту торжественностью. Я тоже остановился, чтобы оглядеться и
оценить ситуацию. "Вот и встретились! - подумал я. - Две цивилизации.
Сколько поколений землян кануло в небытие с мечтой о братьях. Мы надеялись
по простоте душевной, что это непременно будет радостная встреча. А вот как
оно получается - мне хотят набить рот песком и истребить самоё память обо
мне. Но они для начала поступают все-таки по совести: не кучей
наваливаются, затевают поединок в полной уверенности, что я буду повержен и
растоптан. Они исходят ведь из своих представлений о силе и возможностях.
Между нами пролегла вечность. Здравствуйте, братья. Я вдохну в ваши усталые
души уверенность, докажу вам, что жить - счастье, а не тягость.
- Здравствуйте, люди! - крикнул я, и "лингвист" разнес мои слова
окрест, они отдалились эхом и упали в долину.
На скате холма, сбегающего к деревне, была вырыта круглая яма,
посередине ямы на столбах стояла корзина, и в ней лежало яйцо величиной с
бочонок средних размеров. Сквозь кожуру яйца, пеструю, как речной камень,
просвечивало желтоватое нутро. Из ямы торчали лысые головы стариков, дальше
и ниже, у стен деревни, полукругом собрался народ. Впереди - воины, за
ними - стар и млад. Лепестки маковицы в центре городища были раскрыты, и
там тоже маячили зрители.
- Там - Пророк! - шепнул Скала со всхлипом и тычком упал на колени. -
Падай и ты, Хозяин!
- Встань! - громовым голосом приказал я. - Ты мой оруженосец и
состоишь под моей защитой. - Слушайте, племя! Я пришел с миром, с миром и
встречайте. Хотите войны - не будет вам от меня пощады. Я - сотрясатель и
содрогатель, и горе врагам моим. Я все сказал и слушаю.
Из ямы выкарабкался тощий старик и, опираясь на копье, сделал
несколько шагов в мою сторону.
- Главный Мудрец! - шепнул опять Скала из-под руки, не поднимаясь с
колен. - Он живет под землей и редко кажет свой лик народу.
- Ты бы встал, брат.
- Не встану, боюсь.
Я слегка поддал ногой под зад брату моему, он пробороздил с пяток
метров по песку и поднялся, ошеломленный, потирая зад ладошкой.
- Встань рядом и замри, не то сейчас же откручу твою кудрявую голову.
Ну!
Подействовало: встал рядом и замер, выпучившись. Главный Мудрец
напоминал макаронину, с которой, вяло свисали руки, макаронины потоньше.
Кадыкастую шею венчала голова с плоским и кривым носом. Взгляд старика был
суров и пронзителен. Этот папаша, похоже, не ведает жалости, и сердце его
высохло вслед за телом.
- Внимай ты, который будто бы сотрясатель и будто бы содрогатель!
Наших следов давно нет у синей воды, и нет наших следов на горных тропах.
Может, ты явился оттуда, чтобы сквитаться с нами за старые обиды? Или ты
пришел с неба, чтобы умереть лицом к звездам? Нам все равно, кто ты. Мы
покинули родину и забыли вкус рыбы, но мы не разучились побеждать. Ты один,
и ты будешь драться насмерть с нашим удальцом. Ты оскорбил Пророка,
сказавши, что у него пусто между ушами, там, где Вездесущий и Неизмеримый
помещает разум. Нам хватает одной Истины, произносимой Пророком на восходе
солнца. Уста Пророка - родник чистый и неиссякаемый. Пророк не может
ошибиться, он видит во сне Вездесущего и Неизмеримого. Пророк - небесный
дар, ниспосланный нам. А ты кто такой?
- Я из племени, живущего далеко, я с миром. Я научу вас жить без
страха и без врагов. Мой народ живет так.
- Нам не надо чужой мудрости, ты будешь драться или покинешь нас
осмеянный. Мы не разучились побеждать, и в честь победы мы напьемся влаги
из яйца киня. Эта влага веселит, и в ней голоса предков. Я понял, что слова
здесь пусты.
- Зовите вашего силача, и я вгоню его в землю по самую макушку!
- О-о! - прокатилось по толпе, и воины подняли копья, оскорбленные.
Скала шепнул:
- Произнеси заклинание! Я произнес заклинание:
Бабушка козлика очень любила,
Бабушка козлику трусики сшила,
Шибко любила бабка козла...
- Хорошее заклинание, брат мой, оно их напугает. Они не знают такого
заклинания.
Не похоже, чтобы они напугались; воины опять потрясли копьями, толпа
зароптала, а тощий старик распластал руки, точно Христос, прибитый гвоздями
к кресту, и закричал пронзительно. Это была, наверно, песня войны или
что-нибудь в этом духе. "Лингвист" не смог перевести текст, Скала, же опять
вознамерился пасть на колени.
- Смелее, брат мой и воитель, бог не выдаст - свинья не съест, как
говаривали наши славные предки.
- Он произнес заклинание первой ступени!
- И что оно значит?
- Ты погибнешь! Я - тоже.
- Еще не хватало - погибнуть! - Признаюсь, сердце мое слегка
дрогнуло, чем черт не шутит - противник есть противник и грех его
недооценивать. Но за моей спиной моя Земля. Я силен, здоров, реакция моя
без изъянов. Вес мой -двести килограммов. Я могу отступить разве что перед
взбешенным слоном, никто другой мне не страшен. У меня есть нож, есть
копье, я не потребую помощи от гондолы - такова моя твердая воля.
- Я жду! Где ваш воин?
- Он здесь!
Наконец-то я увидел своего противника, он прятался в яме среди
старцев и выскочил оттуда, как пробка из бутылки. Это был дюжий малый и,
похоже, другой расы: кожа его была светлей, чем у деревенских, голова -
котлом и широкое лицо свирепо расписано. На шее богатыря болталось ожерелье
из корней какого-то растения, в правой руке он держал шишковатую палицу. Я
сразу определил, что этот малый, несмотря на свирепый вид, ребенок передо
мной, он слаб и медлителен, вдобавок боится меня.
- Не трогай ожерелье! - шепнул Скала. - Оно ядовито.
Сквозь ярко-зеленую с черным раскраску глядели на меня незлые карие
глаза.
- Старик, что будет с вашим удальцом, если он будет повержен?
- Мы прогоним его прочь!
Что ж, приемлемо.
Воин шел на меня сторожко и пыхтел, наливаясь яростью. Так он обучен
устрашать. По всем правилам у меня сейчас должны затрястись поджилки, но я
смеялся и ласково манил удальца к себе. Жест дразнил его, он отвел правое
плечо, и палица со свистом полетела в мою Голову, я перехватил ее в воздухе
и запустил с озорной силой в сторону деревни, она промчалась над головами
изумленной галерки и ударилась о столб, державший маковицу с дозорными и
Пророком. Столб качнулся, из маковицы кто-то вывалился, слышно ударившись о
листья стены. Наступила мертвая тишина.
- Эй, подайте парню оружие! - приказал я. Супротивнику моему принесли
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг