точку зрения. Я, разумеется, был горд и полон самоудовлетворения, но вовремя
осознал, что здесь что-то не то. В конце-концов, я понял, что именно. Гиря
меня воспитывал по специальной программе.
"Вот что, Глеб, - сказал он однажды, - то, что я тебе сейчас скажу,
может показаться неожиданным, но настал момент принятия решения. Решение это
я согласовал с некоторыми коллегами и получил их одобрение. Но, - тут он
обнажил указующий перст, - решение принял я. Парень ты сообразительный, и
темнить я не буду. Ты мне нужен. Я надеюсь, что однажды именно ты сядешь на
мой стул. А поскольку сейчас еще не ясно, когда это потребуется, надо
сделать так, чтобы твой зад в любой момент был готов к мягкой посадке. Ты, в
свою очередь, должен решить для себя, подходит ли для тебя этот стул. И если
решишь, что нет, немедленно сообщи мне об этом, потому что я должен буду
начать кадровую работу заново. Скажу прямо, мне бы этого не хотелось, но в
любом случае по этому поводу у нас не должно быть никаких недомолвок. Это
первое. Теперь второе. Видишь ли, у меня в сейфе лежат кое-какие факты,
выводы по которым я не могу доверить кому попало... Нет, не то... Я хочу,
чтобы, если со мной что-то случится, существовал некто, кто по данным фактам
сделает точно такие же выводы. Ты можешь спросить, почему я не изложу эти
выводы? Потому, что у тебя после этого исчезнет возможность сделать их
самостоятельно. Давай попробуем работать в таком режиме, а там жизнь
покажет... Короче: я отныне считаю тебя своим дублером, или, если угодно,
очередным воплощением. Этот факт, однако, никоим образом не должен
отразиться на наших профессиональных отношениях. Он и не отразится. Я
понятно излагаю?"
"Вполне", - сказал я ошарашенно.
"Но, надеюсь, не более того?" - усмехнулся Петр Янович.
"Скорее, даже менее", - признался я.
"Ну и ладненько", - закруглил разговор он.
Примерно через три месяца после этого разговора состоялся другой
разговор, в процессе которого Гиря и достал из сейфа ту самую синюю папку. А
еще через пару недель я почти официально получил в проработку свой первый
"момент".
Глава 2
Случилось это так.
Я вернулся с Третьей Лунной, где проторчал полторы недели, и имел
неудовольствие провести дознание по факту хотя и банальному, но повлекшему
за собой... В общем, там были жертвы, и самое неприятное, что среди этих
жертв оказалась беременная женщина. И это при том, что беременность на пятом
месяце на Луне запрещается безусловно всеми правилами, инструкциями и
уложениями. Руководитель любого ранга, обнаружив факт беременности (каким
образом - не имеет значения) обязан немедленно поставить в известность
соответствующие инстанции и в недельный срок обеспечить отправку беременного
лица (так в тексте) на Землю. То есть, в административном плане, не
существует каких-либо проблем, а для продолжения рода человеческого не
существует никаких препятствий, поскольку зачатие никакими документами не
регламентируется. Однако, сами "беременные лица" отнюдь не желают понимать,
что гравитационное поле Луны их будущим чадам противопоказано категорически
еще в утробе. Ну, вот не хотят, и все тут! Вероятно, это следствие того, что
зачатие - процесс вероятностный и не в полном объеме планируемый. И многих
застает врасплох. Более того, мне известны факты тайных родов на Луне.
Мне вообще, по роду деятельности, становятся известными такие факты, от
которых волосы на голове становятся дыбом. Например, как можно, находясь в
здравом уме и рассудке, отправиться в трехсуточный переход на селекаре, имея
на борту запас кислорода на двое суток, и не имея в запасе никакой
атмосферы? Какая любовь это выдержит? Когда я смотрел в карие очи деятеля,
которого лишь чудом удалось найти среди лунных пейзажей, в моей голове
вертелся только один вопрос: какой идиот выпустил этого идиота с Земли?! К
слову сказать, он проработал на Луне три года и уже являлся отцом двух
детей, которых только благодаря титаническим усилиям спасателей не оставил
сиротами...
Кстати, уж не знаю почему, но именно на Луне, а еще точнее, на ее
поверхности, чаще всего возникают ситуации типа "два любящих сердца в
разлуке", или "третий лишний". Вероятно потому, что Луна - спутник
влюбленных, а именно там проходят обкатку будущие покорители вселенной,
сердца которых горят неугасимым пламенем.
Но это так, к слову...
Вернулся я, стало быть, с Луны, обремененный упомянутыми соображениями,
и доложил начальству, что так, мол, и так, два трупа, плюс ребенок, которому
уже не суждено появиться на свет. Петр Янович рассвирепел и принялся по
видеофону крыть всех подряд лунных начальников. Говорилось многое, но
основная суть сводилась к тому, что если дело обстоит именно так, как ему
доложено (а он уверен, что именно так оно и обстоит), и не будут приняты
меры к неукоснительному соблюдению, то он, Гиря, своей властью закроет к
чертовой матери все лунные базы, и никакой Исполком Ассамблеи ему не
помешает.
После всех этих бесед Петр Янович сильно расстроился и проявил
склонность к философским обобщениям.
"Знаешь, Глеб, если эти недоумки мужского пола хотят гробить свои
молодые и не очень молодые жизни - это, в конце концов, их личное дело. Но
если при этом гибнут беременные женщины - это просто свинство! И грош цена
такому освоению космоса. Пусть сначала ликвидируют все метеоритные лавины,
создадут приличную атмосферу, насадят, где надо, сады и все такое прочее,
как в свое время это сделал Господь, а потом уже вызывают своих любимых и
занимаются продолжением рода. Надеюсь, я понятно излагаю?"
Я сказал, что вполне, усмехнулся наивности шефа, а потом имел глупость
добавить сакраментальное "и более того".
Гире моя усмешка не понравилась. Он уставился на меня, выпучив глаза, и
поинтересовался, что я имел в виду в придаточном предложении? Я сказал, что
ничего особенного, и более того, я целиком и полностью поддерживаю любые
усилия по насаждению садов везде, где это сочтут целесообразным. Петр Янович
набычился и заявил, что иронизировать по поводу гибели людей - это свинство
в квадратной степени, и терпеть это в своем присутствии он не намерен. Я, в
ответ, заявил, что... В общем, сморозил глупость. Петр Янович, не будь
дурак, ответил примерно тем же, но тоном выше. В общем, слово за слово, мы
крепко повздорили, и он меня выпер словами: "пошел вон отсюда!"
Естественно, я хлопнул дверью. Немедленно за этим я ощутил себя полным
мерзавцем. Что же касается Гири, то его я причислил к славному племени
самодуров. Остальное человечество, в моих глазах, понизило свой статус до
стада баранов. Настроение было испорчено на два дня вперед, и с этим
настроением я отправился писать отчет по эпизоду.
Понятно, что ничего путного я в тот день не написал, а в конце дня Гиря
через Сюняева вызвал меня в свой кабинет. Валерий Алексеевич сообщил, что
Петр Янович полон решимости принести мне свои извинения "за свое э-э...
неадекватное поведение", и поинтересовался, какова будет реакция? Я заверил,
что вполне адекватная. Мы зашли в кабинет, где, в присутствии третьего лица
в лице Валерия Алексеевича, Петр Янович извинился за свое глупое поведение
во время предыдущего разговора, добавив, что впредь ничего подобного он не
допустит ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах. Извинения я
отверг, заявив, что извиняться следует мне, потому что он был прав на все
сто, а я просто дубина. Случай действительно трагический, смешного в нем
ничего нет, но мой характер таков, что я все воспринимаю под ироническим
углом, к месту и не к месту.. А смеяться над людским горем - свойство
подонков, каковым я и являюсь де-факто.
- Ага! - сказал Петр Янович и подмигнул Валерию Алексеевичу. - Это
симптом!.. Ну и ладненько.
Валерий Алексеевич тактично удалился.
- Садись, Глеб, покалякаем, - сказал Гиря. - Я, конечно, был не прав,
просто зло сорвал на тебе. Ты уж прости старика... Ну, что же это такое, в
самом деле, ведь знали паскудники, что она беременна, не могли они ее
как-нибудь.., куда-нибудь под землю засунуть, если уж выпроводить не
удосужились. Ну, я этим говнюкам покажу!.. Извини... А ты молодец, растешь
прямо на глазах. Оно конечно, почва хорошая, но и ты недурен. Угрожаешь
вырасти во второго Сюняева, но пока тебе до него далеко. И вот, чтобы ты
скорее рос и тянулся к солнцу, я решил помозговать с тобой в неофициальной
обстановке. Формальный повод имеется. У меня тут Вовка прибыл из колец
Сатурна, нужно отметить встречу, то есть, я имею в виду, обмыть. А у
господина Кикнадзе - весьма кстати - появилось кахетинское. Где он его тут
берет, я не знаю, но надо снять пробу. Возможно, где-то в окрестностях бьет
источник, а мы опять не в курсе. Надо выяснить. Я понятно излагаю?
- Вполне, - сказал я.
Потом выдержал паузу и отчетливо добавил:
- И даже более того!
Петр Янович ухмыльнулся и буркнул себе под нос что-то вроде "хоть кол
на голове теши".
- А господин Сюняев приглашен? - осведомился я.
- И даже более того. Штокмана и Карпентера, к сожалению, в городе нет,
зато Валерий Алексеевич будут с супругой. Супруга у Сюняева - пальчики
оближешь! Сказочной красоты женщина... Э-эх, если бы... Но это же надо
разводиться с женой, потом вызывать Валеру на дуэль, и только потом... Нет,
годы не те... Так как насчет картошки, дров поджарить? - Гиря заговорщицки
подмигнул. - У Сюняева дочь - ах, какая дочь, клянусь моей мамой!
Последнюю фразу он произнес, копируя Кикнадзе, с грузинским акцентом.
Я сказал, что непременно буду, но надо одеть смокинг.
- А зачем смокинг? Все будут по-домашнему. Давай, вываливай, закрываю
кабинет! Сейчас отправляемся в дальний поход, будем добывать вершки и
корешки...
Смысл похода заключался в том, что мы через спецотдел Службы Доставки
чуть ли не из самого Тбилиси добыли специи, то есть какую-то спецтравку и
какие-то спецкоренья. "Зураб будэт мясо жарить!" - пояснил Гиря и подмигнул
так, словно нам еще предстояло украсть барана. После этого мы пешком
двинулись к его дому, но по дороге обнаружилась скамеечка, и Петр Янович
предложил присесть, чтобы впоследствии явиться в самый разгар приготовления
мяса, когда еще не поздно, но Зураб Шалвович уже закипает из-за отсутствия
травки и корешков. Как дал понять Гиря, это положительно скажется на его
кулинарных способностях, и, в целом, на желудке, обеспечивая выделение
желчи, столь необходимой для правильного пищеварения и последующего
усвоения. Чей желудок имелся в виду - Зураба Шалвовича, или самого шефа,
осталось загадкой. Равно как и то, какое отношение желчь имеет к желудку.
На скамеечке Гиря немного посидел, молча щурясь на солнце, а потом
спросил:
- Ты, Глеб, еще что-нибудь помнишь из этой науки?
Я не понял, о чем идет речь, и пожал плечами.
- Ты ведь математик и изучал всякие там статистики. Что-то тут
осталось? - он дотронулся до головы. - Не все вылетело?
- Что-то, наверное, осталось. А что именно надо вспомнить?
- Черт его знает... Может надо, а может и нет. Смотря как повернуть.
Вот вы, математики, умеете решать такие, например, задачки. Скажем, есть
куча дерьма, а в ней крупица истины, старательно замаскированная под это
дерьмо. И надо ее извлечь. Что ты скажешь, как эксперт?
- А свойства известны?
- Чего свойства? Дерьма? Конечно известны. Дерьмо - оно и есть дерьмо.
Не тонет и пахнет.
- Да нет, истины. Свойства дерьма мы проходили.
- Истины? Истины - нет. В том и состоит задачка, что сначала надо
отделить большую часть заведомого дерьма по признаку всплывания и
навязчивого запаха, а уже потом...
- Тогда проще пустить на самотек. Дерьмо уплывет, а крупицы осядут.
- Не-ет, на самотек нельзя, - твердо сказал Гиря. - Мы ведь не знаем
свойств истины. Может, она тоже плавает, и уйдет сквозь пальцы. Нужно с
гарантией.
- Тогда изложите детали.
Он поерзал на скамеечке и сказал:
- Видишь ли, Глеб, какая штука. Мы тут бегаем, потом сидим и пишем
отчеты. Написал, положил и забыл. У прогнозистов, конечно, есть аналитики,
но то, что они делают, меня не интересует. Вычисляют какие-то тенденции,
выдают прогнозы. Все эти тенденции я и без них знаю - они лежат на
поверхности. Ну, скажем... Скажем, участились аварии по причине выхода из
строя реакторов. Что это значит? А то и значит, что хреновые реакторы. И
ничего более. И прогноз ясен. Возьмутся, и сделают хорошие. Я понятно
излагаю?
- Ближе к сути, если можно.
- Это рутина. Она важна и ею нужно заниматься. И есть кому, то есть,
понятно с кого спрашивать. А вот тебе аспект. Смотри - отчеты. Десятки
тысяч! Каждый содержит сведения о происшествии. Показания, причины,
последствия, выводы. Но есть такие, где причины не установлены. Или выводы
сделать не удалось. Или виновники отсутствуют. Или, там.., ну, я не знаю...
Это одна категория. А есть другая категория. Все в наличие. Причины,
виновники, выводы - все. Единственное, что остается непонятным, как такое
могло случиться? И еще конкретнее, где ясно: произошло событие ничтожной
вероятности!
- Ага! - догадался я. - Вас интересуют чудеса.
- Именно! Но только такие, про которые можно с определенностью сказать:
да, это чудо чудное и диво дивное. И доказать это!
- Хорошенькое дело. Может таких эпизодов и нет вовсе?
- Они есть, Глеб, - заверил Гиря безапелляционно. - Вот это мне
известно совершенно достоверно. Я с ними сталкивался и могу привести
примеры. В отношении этих эпизодов меня интересует все. И главное: не
связаны ли они часом? Раз. Не превышает ли их количество какой-нибудь
среднестатистический уровень? Два. Ведь чудеса возможны - это все знают.
Наверное, статистика допускает сколько-то там чудес на тысячу случаев. А? А
если их больше? И что это значит?
- Скорее всего это значит, что мы неправильно оцениваем вероятности.
- А? - Гиря резко повернулся и уставился на меня. - Неправильно,
говоришь? А вдруг есть кто-то, кто умеет из невероятностей делать
вероятности.
- Кто?
- Откуда я знаю? Я даже не знаю, существует ли он. Но нутром чувствую,
что существует. Он, она, или оно. Но что я могу поделать, если этих отчетов
десятки тысяч. А может и сотни - кто их считал? Вот если бы на досуге ты
взялся за это дело - было бы недурно. Подумай, как к этому можно
подступиться. Это тебе момент в проработку. Может подключить каких-нибудь
знакомых... Есть светлые головы на примете? Школьные приятели?
- Да, вообще-то, есть...
- Ладно, подумай, после еще поговорим.
Зураб Шалвович дозрел. Он очень натурально изрыгал проклятия на русском
с грузинским акцентом, и с применением английских прилагательных. Травка,
однако, поспела вовремя и немедленно пошла в дело. Кахетинское отпотевало на
подносе. Мясо шипело. Обещанный Вовка (сын Петра Яновича "из колец Сатурна")
бродил по гостиной, изредка подступаясь к кахетинскому, но все его попытки
снять сливки немедленно пресекались женой Мариной Евгеньевной - очень
миловидной и приятной женщиной средних лет.
Что касается жены самого Петра Яновича - Татьяны Николаевны, то она
произвела на меня совершенно неизгладимое впечатление. На вид ей -
клянусь! - можно было дать лет двадцать-двадцать пять, хотя мне было точно
известно, что ей пятьдесят четыре! Маленькая и хрупкая, она все время как-то
очень забавно округляла глаза, и делала вид, что удивляется любой перемене
обстоятельств, будь то приход любимого мужа, или сообщение о том, что
настоящий шашлык делается из настоящего барана. Но присмотревшись, можно
было заметить, что в ее глазах непрерывно прыгают бесенята, и сделать вывод
о том, что во времена своей первой молодости она представляла страшную
угрозу для мужчин. Уж не знаю, как Петру Яновичу, имевшему, с моей точки
зрения, довольно заурядную внешность, удалось покорить такую женщину и
привязать к семейному очагу. Впрочем, за неказистой внешностью Петр Янович
скрывал матерую личность, а, как мне говорили опытные в таких делах люди,
умные женщины клюют именно на внутреннюю сущность, но отнюдь не на внешнее
оформление этой сущности.
Так или иначе, но плодом союза двух сердец явился Владимир Петрович
Гиря - личность известная в известных кругах. Он, как мне говорили, обшарил
все Приземелье, и ни у кого не возникало сомнений, что в самое ближайшее
время обшарит и Внеземелье, после чего отправится к дальним мирам.
"Планетолог божьей милостью - таких у нас единицы", - как-то сказал мне один
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг