подследственный на Марсе. Ходили слухи, что он участвовал почти во всех
сомнительных мероприятиях небезызвестной "Межпланетной лиги", пока эту
лавочку не прикрыли. Его папа, будто бы, дал страшную клятву на Уставе
Космофлота, что лишит своего отпрыска права на выход из зоны Приземелья при
первом же удобном случае. Пока этого не случилось, но ожидалось вот-вот, и
все планетологическое сообщество затаило дыхание, наблюдая за битвой
титанов. Я был чрезвычайно польщен тем, что оказался в числе приглашенных по
поводу прибытия Владимира Петровича из дальних странствий.
К слову сказать, он был всего на шесть лет меня старше, а мне уже
двадцать семь. Он добился всемирной славы, а я... Но я тоже чего-нибудь
добьюсь при первом же удобном случае.
Размышляя таким легким образом, я слонялся по дому, изучая нравы,
царившие в столь славном семействе. Все были слегка взволнованы. С минуты на
минуту ожидалось прибытие господина Сюняева с супругой и дочерью. Петр
Янович ловил меня в темных углах, и, прижимая плечом к стенке, заговорщицки
подмигивал.
"Это твой шанс, понял? - шептал он. - Ты сразу входишь в избранный
круг.., то есть в круг избранных! Зять Сюняева - самого Сюняева! Да любой
другой на твоем месте... А она сама плывет в руки, при полной естественности
обстановки! Я понятно излагаю?"
"И даже куда более того!" - отвечал я так же шепотом.
"Смотри, я в тебя верю", - шептал Гиря и выпускал из западни.
Зураб Шалвович на кухне исполнял классическую роль настоящего грузина -
дитя гор. Он готовил пищу, громогласно объявляя: "А тэперь лук!.. Тэперь
хмели-сунели!.. Пэрец, и добавить огня!" После каждой команды все
вздрагивали, Татьяна Николаевна делала круглые глаза и опрометью исполняла
нужную операцию. После выполнения она опять делала круглые глаза и
вопрошала: "А когда же лить вино?". "Еще нэ скоро", - бархатным голосом
сообщал Зураб Шалвович, и дело спорилось дальше.
Время от времени на кухне появлялся Вовка из колец и в категоричной
форме требовал снять пробу. Будучи изгнанным с позором, он издавал вопль
отчаяния, и горько жаловался на судьбу своей супруге. Супруга ласково
улыбалась и гладила его по голове. Чего-то я не улавливал в этом процессе,
но, по-моему, они так были рады встрече, что даже не скрывали этого, и
использовали каждый удобный повод, чтобы просто прикоснуться друг к другу.
Да-а... А в моей жизни еще даже не намечалось ни одной приличной
разлуки. Я прикидывал так и этак, но шести лет разницы явно не хватало,
чтобы наверстать упущенное.
Наконец, в прихожей послышалась возня, и возникший ниоткуда Петр Янович
громко провозгласил: "Сэр Сюняев с супругой!" Следом за ним появился сам
Валерий Алексеевич, только что произведенный из господ в сэры. Я обомлел.
Сюняев был в смокинге и с розой в петлице, при том, что сам цвел, как
майская роза. Следом за ним появилась супруга, и уже никакой смокинг не мог
спасти реноме сэра Сюняева. В моих глазах он упал до эсквайра, и даже еще
ниже. Нет, ей богу, Наталья Олеговна была ослепительна. Такой красивой
женщины я еще не встречал. Если бы я не знал, что она работает
преподавателем в старших классах лицея, я бы решил, что это прима-балерина.
И позади этой женщины маячило нечто... Н-да, игра природы... Дочь пошла в
отца.
Тем не менее, я был представлен, и пришлось взять на себя роль
кавалера. При повторном рассмотрении дочь эсквайра Сюняева оказалась не
таким уж серым существом, а, напротив, девицей живой и общительной. Пока я
искал тему для беседы, она следила за эволюциями Владимира Петровича,
который под шумок дегустировал кахетинское, а потом повернулась ко мне и
заявила:
- Я вас сразу узнала. Вы Глеб - восходящая звезда сыска. Папа
настоятельно рекомендовал мне обратить на вас внимание.
Я был польщен и сбит с толку. Потребовалось целых две минуты, чтобы
подобрать необходимый тон.
- Да, - сказал я небрежно. - Он, видимо, иронизировал. Увы, ваш отец
чрезвычайно ревниво относится к успехам молодых коллег и всячески их
затирает.
Она хихикнула, взглянула на Валерия Алексеевича и пожала плечами.
- Папа не доверяет молодости. Он сказал, что выдаст меня замуж за
первого встречного солидного мужчину, невзирая на сексуальную совместимость.
- Да?.. Хм... Но ведь.., хм, - я несколько растерялся. - Мне остается
надеяться, что в этом плане...
- Может быть перейдем на "ты"? И давай не так помпезно. Все равно ведь
придется сидеть и трепаться весь вечер. Ищем точки соприкосновения?
- Понял, - сказал я. - Ты как относишься к математике?
- Да никак. Я вся в поиске. А причем тут математика?
- Так, к слову пришлась. Давай, для затравки, обсудим конфликт
поколений.
- Давай. Тебе сколько?
- Двадцать семь.
- Увы, конфликта не получится - мне двадцать три. Ты в этой конторе
добровольно?
- В какой конторе?
- Ну, в вашей. Я с детства пытаюсь понять, чем занимается отец, и с
детства не могу этого сделать.
- Он.., хм.., ловит всяких нарушителей. И бьет их по шее.
Я жестом руки обозначил, как это делается.
- Вот это и непонятно. Сколько их ни ловят, а меньше не становится.
- Это просто следствие закона больших чисел, - я сделал
многозначительное лицо, полагая, что Валентина понятия не имеет, в какой
сфере действует закон больших чисел. - Эмпирически число нарушителей растет
примерно пропорционально степени три вторых от числа возможностей что-либо
нарушить, а последнее пропорционально количеству правил, установленных для
нарушителей. Кроме того, оно пропорционально объему космического
пространства, в котором действуют нарушители, которое, в свою очередь
пропорционально кубу расстояния от Солнца, до места куда имеет возможность
добраться среднестатистический нарушитель... То есть, все дело в неудержимой
экспансии нашей цивилизации, и тут уже ничего не поделаешь.
- Мама утверждает, что папа болезненно самолюбив, но безынициативен.
Он - чиновник по натуре, поэтому и пытается заставить всех жить по правилам.
А чем больше правил, тем больше нарушителей. Это - закон больших чисел...
Вообще-то, я думаю, каждый мужчина в душе чиновник. Тебе не кажется?
Я был несколько озадачен резким поворотом темы, но не мог не отметить,
что мне вернули долг той же монетой. Ясно было, что мне уготована скромная
роль мальчика для битья, в то время, как я рассчитывал покорить сердце дамы
эрудицией и интеллектом. Было задето мое профессиональное самолюбие, и я
принял вызов.
- Иногда, - сказал я. - Но не все. Я, например, в душе романтик. Что ты
скажешь, если я начну всерьез за тобой ухаживать? Серенады, цветы, ночные
бдения под окном.
Она смерила меня оценивающим взглядом и пожала плечами.
- Какие проблемы. Было бы на пользу...
- Но я могу взлелеять далеко идущие планы. И попутно внесу посильный
вклад в дело борьбы с нарушениями.
- Как? - удивилась Валентина.
- Твой папа наверняка обеспокоен судьбой дочери. Увидев, что тылы
защищены, дочь в надежных руках, Валерий Алексеевич обретет покой и силу
духа, после чего переловит всех нарушителей.
- Это называется щелкнуть по носу.
- У нас, профессионалов, это называется перехватить инициативу, -
заметил я напыщенно.
В этот момент к нам присоединился Валерий Алексеевич. Он уже успел
насладиться произведенным эффектом, снял смокинг, и, засучив рукава сорочки,
находился в самом благожелательном расположении духа, несмотря на то, что
его выгнали из кухни, где он пытался внести свежую струю в процесс
приготовления мяса. Женщины накрывали стол, и Валерий Алексеевич решил
одарить своим вниманием младшее поколение.
- Ну, что, молодые люди, - сказал он, вольно располагаясь на диване, -
как у нас идут дела? Точки соприкосновения найдены? Надеюсь, Валентина, ты
еще не успела нахамить юноше?
- Нет, папа, - Валентина ослепительно улыбнулась, и на мгновение
сделалась точной копией своей матери. - Но и замуж за него я пока не пойду.
Для первого встречного он слишком эрудирован и хорошо воспитан.
- Не вижу связи, - рассеянно произнес Сюняев, шевеля ноздрями.
Судя по всему, на кухне раскладывали по тарелкам грузинское блюдо -
Валерий Алексеевич заблаговременно готовил вкусовые сосочки и выделял
желудочный сок.
- Но ведь ты приготовил мне страшную кару, а молодой человек - просто
подарок судьбы.
Сказав это, Валентина положила руку папе на плечо, и одарила меня таким
взглядом, после которого я, как честный человек, должен был немедленно пасть
на колени и просить у родного отца руки его единственной дочери.
Я, в ответ, сделался неприступным, как скала. Валентина фыркнула,
убрала руку с плеча, села прямо и потупила взор.
- Видишь ли, дщерь моя, - произнес Валерий Алексеевич отеческим
тоном, - я полагаю, что внушил тебе достаточное отвращение к представителям
э-э... нашего цеха, поэтому в дальнейшем буду настаивать на неукоснительном
соблюдении своего установления. В воспитательных, так сказать... Надеюсь,
Глеб Сергеевич не будет.., хм.., в претензии...
- Почту, хм.., за честь, - ответил я ему в тон.
- Не обращайте внимания, Глеб, - сказала Валентина. - Просто у папочки
идея-фикс. Он хочет поскорее сбыть меня с рук, сняв с себя груз отеческих
забот о любимом чаде. Но у нас с вами будет нежная дружба, правда? Вы
станете моим названным братом, и в трудную минуту придете на помощь. Мы ведь
договорились, да?
- Конечно, сестричка, - произнес я с нежностью и теплотой в голосе.
- Ого! - возбудился Сюняев. - Тонкий ход! Вы что же, решили обвести
меня вокруг пальца? Что еще за братские чувства? Не было уговору! Глеб, ты
должен иметь в виду, что я желаю быть э-э... свирепым папашей, всячески
препятствующим союзу двух любящих сердец, и на меньшее не согласен. Я, если
хотите, мечтал об этом еще в период внутриутробного зачатия.., - он поймал
на себе взгляд супруги, оказавшейся рядом с блюдом салата в руках, и
осекся. - А что я такого сказал?
- Глупость.
- Ничего подобного я не говорил! Это нонсенс в мой огород. Я плету
интригу, а меня опять бьют по рукам.
- Валерий, освободи место для салата, - внушительно сказала Наталья
Олеговна, поставила блюдо, и удалилась на кухню.
- Между прочим, оно у меня уже почти с самого обеда свободно, -
пробурчал Сюняев ей вслед и подмигнул мне.
Я счел вполне пристойным подмигнуть в ответ.
- Констатирую, - сказал он, - Мы, столь успешно одолевая нарушителей в
космическом пространстве, бессильны в наведении порядка здесь, на Земле.
- Возможно, им тут, на Земле, порядок не очень-то и нужен, - заметил я,
как бы размышляя вслух.
- Порядок нужен везде, - строго сказал Валерий Алексеевич.
- А что есть порядок? - напористо вмешалась Валентина. - Это стремление
к соблюдению глупых правил, сочиненных неизвестно кем с целью, о которой
никто уже не помнит, и возведенное в степень самоуправства.
Петр Янович, находившийся поблизости, навострил уши и приблизился.
- О чем идет разговор? - поинтересовался он.
- О порядке, - сказал Сюняев, и сморщился, как будто в рот ему заложили
горсть брусники. - Меня критикуют, а я отстаиваю свои принципы.
- Вовка! - гаркнул Гиря. - Живо сюда - Сюняева критикуют.
- За что? - послышался голос из кухни.
Судя по всему, Владимир Петрович времени не терял, и, под шумок, снимал
пробы со всего подряд.
- За распущенность. Не хочет соблюдать порядок.
- Душой я с ним! Пусть держится - я мигом.
Последняя фраза была произнесена с набитым ртом. Через полминуты сын с
Сатурна появился из кухни, и с ходу кинулся в драку.
- А судьи кто! - возопил он. - Что это за порядки? Стоит только
проявить самостоятельность, трезвый расчет и стремление к оправданному
риску, как тебя немедленно вяжут по рукам всякими правилами и
установлениями. "Не бери руками", "не суй в рот", "не нюхай под крышкой",
"не пей, пока не дали команду", не женись, не крестись, не лезь, не суйся...
Человечество обречено!
- Осади назад! - приказал Гиря, - Валерий Алексеевич как раз
безответственно утверждает, что все распустились до предела, и не хотят
знать никаких правил, забывая попутно вековые традиции и славные
родословные.
- И он трижды прав! - ни секунды не колеблясь, воскликнул Вовка. - Вот
и я говорю: что это, извините, за порядок?! Каждый делает, что хочет. Лезут
куда попало сломя голову, нарушая элементарные правила. Полная
безалаберность и безответственность, а кто-то за это отвечай... Нет,
человечество обречено!
Стол, между тем, был накрыт, все принялись рассаживаться, разливать и
раскладывать. На какое-то время разговоры прекратились, сменившись
комплиментами в адрес шеф-повара. Зураб Шалвович сиял и произносил тосты. Я
изучал букет кахетинского, Петр Янович и Валерий Алексеевич налегали на
коньячок, Владимир злоупотреблял и тем и другим, между тем как Зураб
Шалвович переключился на женщин, и даже рискнул флиртовать с женой Петра
Яновича и Валерия Алексеевича по очереди. Дамы к нему благоволили. Через
какое-то время мы с Валентиной и Мариной бросили стол на произвол судьбы и
отправились на кухню готовить кофе.
Вернувшись, мы обнаружили мужчин ведущими степенную беседу. Стол
пребывал в запустении, все были сыты, пьяны, а у Зураба Шалвовича и нос был
в табаке.
- Девочки, - сказал он, - вы мне тут разрешите курить, или прогоните?
Девочки дружно разрешили и удалились во внутренние апартаменты по
каким-то своим секретным делам, а я присоединился к беседе.
-...И вот, вообрази, на седьмые сутки полета у них выходит из строя
маршевый двигатель, - рассказывал Сюняев. - То есть, в самом конце разгона.
Скорость порядка пятидесяти. Впереди месяц полета, а чем тормозить в конце,
они и понятия не имеют. Почти как тогда у Асеева...
Про Асеева я кое-что слышал, но не очень внятное. Было это давно, и с
тех пор быльем поросло. Но какой-то особый флер таинственности и без того
прикрывал эту загадочную историю от любопытных взоров.
- Кстати, а где сейчас Сомов? - перебил Гиря.
- А ты у Вовки спроси - ему лучше знать. Как-никак коллеги.., - ответил
Сюняев.
- Вовка, ты где? - крикнул Гиря.
- На кухне я, - послышалось из кухни.
- Что творишь?
- Чай шаманю.
- А-а... Сомов сейчас где?
- Откуда ж мне знать. Надо у Марины спросить. А что?
- Так, к слову вспомнил... А где мой внук?
- Твой внук на соревнованиях по скалолазанию. Где-то в Греции.
- Там что, разве скалы есть?
- В Греции все есть. Передавал приветы.
- Ну-ну.., - буркнул Гиря. - Только и знаю, что приветы получать.
- А вообще-то, - сказал Сюняев, - не нравится мне нынешняя ситуация.
Какая-то ерунда происходит. И вот еще что. Люди начали исчезать. Ты заметил?
- Я? - Гиря мельком глянул на Сюняева, а потом на Кикнадзе. - Я
заметил. Я, как ты знаешь, по роду службы просто обязан все замечать. Как
где что не замечу, так оно там тут же и происходит. Так что, я заметил.
- Надо бы проработать.
- Надо бы. Особенно то, что исчезают они в одном месте, а появляются в
прямо противоположном. Вот ты этим и займись.
- На мне три эпизода, - Сюняев для верности показал три пальца. - Тебе
мало?
У нас в отделе существовало негласное правило: больше трех эпизодов на
одного дознавателя не вешать.
- Я тебе не эпизод сую. Я даю момент в проработку.
"Моментами" у нас назывались общие вопросы, а "эпизодами" - конкретные
происшествия.
- А почему бы этот момент не пихнуть Глебу? Он дозрел - пора давать
серьезные вопросы.
- Я тоже так считаю. Но я ему уже поручил другой момент. А вот
исчезновениями и возникновениями займись лично. Надо... Впрочем, что это мы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг