- Откуда вы можете знать, какая теория правильная?
- Справедливое возражение, но это не я сказал. Это формулировка
убежденных сторонников метеоритной гипотезы, Рускол. И за точность этой
цитаты я ручаюсь. Уже сама формулировка отражает тенденциозность подхода к
проблеме: они только свою теорию считают правильной. Однако попробуем
разобраться, на каких доводах зиждется эта теория. Они утверждают, что
абсолютное количество кратеров данного размера на единицу поверхности
континента в тридцать раз больше, чем на единицу поверхности морей. Ну и
что же? Больше, естественно. Это видно и без подсчета. В чем открытие? А в
том, что это якобы необъяснимо с точки зрения вулканического происхождения
кратеров. Смехотворность подобного утверждения может и не стоило
опровергать, если бы за этим не стояла магия цифр: не в двадцать или
двадцать пять, а именно в тридцать! Люди считали, как же им не поверить! Но
вы знаете не хуже меня, что континенты и моря разновозрастны. Моря - более
молодые образования. Потоки лавы затопили эти понижения и снивелировали
существовавшие ранее кратеры. Подтверждением этому служат кратеры-фантомы,
которые наблюдаются в морях при определенных условиях освещения.
Континенты - наиболее древние участки лунной коры, сохранившие свой рельеф
в первозданном виде, и поэтому здесь количество кратеров должно быть
больше. Во сколько раз - это вопрос другой.
Следующим китом, на котором держится убежденность исследователей
метеоритной гипотезы, является случайность распределения центров кратеров.
Логика здесь такова. Априорно утверждается, что распределение вулканов
закономерно. Кратеры на Луне распределены случайно. Следовательно, кратеры-
метеоритного происхождения! Очень просто и убедительно, не правда ли?
Лебедев отыскал взглядом своих главных оппонентов на лекциях и
остановился взглядом на Леониде.
- Лещинский! Вы у нас специалист по вулканам. Можете ли вы
утверждать, что распределение вулканов на Земле закономерно?
- В определенной степени, - Леонид поднялся с места, как сжатая
пружина, но тон его ответа был нарочито спокойным. -Они приурочены к зонам
молодой складчатости, обрамляя Тихий океан, а также располагаясь
параллельно горным хребтам альпийской складчатости или вдоль линий крупных
разломов.
- Вы забыли подчеркнуть, Лещинский, что все сказанное вами касается
лишь современных вулканов, а как быть с древними?
- Они, в общем, подчиняются тем же закономерностям.
- Вы хотите сказать, что древние вулканы тоже имеют тесную связь с
разломами в земной коре?
- Именно!
- Тогда, может быть, с вашей помощью мы сможем вынести на карту все
древние и древнейшие вулканы?
Леня пожал плечами, как бы говоря: к чему такие вопросы, когда вы
сами знаете, что это невозможно.
- Садитесь, Лещинский! Понятно, что это не в состоянии сделать ни вы,
ни весь коллектив вулканологов земного шара. Если бы мы знали
закономерности их распределения, насколько проще были бы поисковые работы.
Ведь с вулканами связаны многие месторождения полезных ископаемых. Но, не
имея такой картины, как же мы можем сопоставлять распределение земных
вулканов и лунных? На Луне, особенно на континентах, сохранились
практически все кратеры с момента ее возникновения, на Земле все древние
вулканы разрушены или замаскированы процессами эрозии. С другой стороны,
закономерности, о которых говорил Лещинский, можно легко обнаружить и на
Луне. Достаточно вспомнить группы кратеров Птолемей-Альфонс-Арзахель или
расположенные южнее Пурбах, Региомонтан и Вальтер. Эти системы кратеров
прекрасно увязываются с направлением древних структур, в том числе и
разломов. Уместно отметить, что в кратере Альфонс еще в 1958 году
наблюдались выделения углекислого газа, что присуще вулканическим
извержениям. Ну, а случайность при огромном количестве кратеров, если есть
такое желание, всегда можно увидеть.
Лебедев отошел к кафедре, быстро набрал код, и на экране вспыхнул
чертеж, на котором был изображен разрез кратера, а вверху выписаны расчеты,
доказывающие, что объем воронки равен объему насыпанного вокруг нее вала.
- Правило Шретера. Основной довод сторонников метеоритной гипотезы.
Мы много о нем говорили, не буду повторяться. Приведу лишь слова геолога
Хабакова, взявшего на себя труд проанализировать с геологических позиций
богатейший наблюдательный материал, накопленный к моменту первых
космических полетов. "В литературе уже давно упоминается так называемое
правило Шретера, согласно которому у всех кольцевых гор на Луне будто бы
должно существовать строгое равенство объемов внешних частей вала и
внутренних впадин. Это правило усердно цитировалось и цитируется в
литературе, но не отвечает действительности. На самом же деле среди
кольцевых гор встречаются весьма различные виды, существенно отличающиеся
по морфологическим особенностям, в том числе и по отношению объемов, как с
приблизительно равными объемами вала и впадины, так и со значительным
избытком объема впадины либо вала". Это замечание полувековой давности не
утратило своей актуальности. За полвека мало что изменилось в этом
отношении. Сейчас, как мне кажется, настало время передать решение этого
вопроса специалистам-геологам и вулканологам, то есть вам. Поэтому мне
хочется, чтобы к каждому полученному при непосредственном исследовании
факту относились бы без предубеждения. Если фактический материал - рыхлые
насыпные валы, дробление в центральной зоне и так далее - указывает на
метеоритное происхождение кратера, ему не следует приписывать
вулканическое, и наоборот. Словом, прежде всего материал для размышлений, а
уже потом выводы. Помните, что основа науки-доказательность!
Субботин, хотя и не примыкал к метеоритчикам, пересмотрел горы
литературы, чтобы разобраться самому в вопросе происхождения лунных
кратеров; и если до этого он просто полагался на собственный здравый смысл,
то теперь безоговорочно перешел на сторону профессора.
И сейчас, разглядывая горный массив Апеннин на протяжении всего
долгого пути в формах отдельных вершин и линиях вытянутых к юго-востоку
хребтов, он угадывал их сложную тектонику: резко очерченные сбросами
уступы, спускающиеся ступенями в долины или ущелья, образованные разломами
зоны дробления, выполаживающие склоны, покрытые хаотически набросанными
глыбами и каменистыми осыпями и косую трещиноватость на крыльях вторгшихся
из лунных глубин магматических плутонов. Сами плутоны были массивными, без
единой трещины, и, может, поэтому более темные по окраске. Они выделялись и
сглаженностью своих форм. Да, тут трудно говорить о каких-либо других
процессах, кроме глубинных, хотя на первых порах изучения Луны и эти горы
пытались отнести к метеоритным образованиям, возникшим в виде гигантских
валов от удара крупного астероида, создавшего Море Дождей. Но уже при
поверхностном изучении, выявившем разновозрастность в составе гор,
сторонники ударного происхождения оставили эти позиции, сосредоточив свои
силы на лунных кратерах. Михаил подумал, что в науке часто первое
высказанное авторитетным ученым мнение становится аксиомой и, чтобы ее
опровергнуть, приходится собирать потом огромный доказательный материал.
Луне в этом смысле повезло: о ней создано столько различных, часто
противоречивых теорий и гипотез, что всегда можно найти подходящее
объяснение любому явлению...
- Смотри, буровая, - отвлек его от размышлений Смолкин.
- Где?
Как ни всматривался Субботин в многоликий пейзаж, в бегущую за
горизонт дорогу, в отдельные возникающие впереди точки, ничего не увидел.
- Так где ты увидел буровую? - переспросил он. Глянув на приборный
щит, Сима хитро прищурился.
- Плохо смотришь. Вон, чуть правее дороги. Через полминуты будем на
месте.
Впереди сначала появилась дуга, высветленная солнцем верхняя часть
мачты автоматической буровой установки, потом медленно начала вырастать
из-за горизонта и сама мачта. Михаил догадался, что Сима просто разыграл
его, так как увидеть буровую раньше он не мог. Зная координаты скважины,
Смолкин вычислил, сколько метров осталось до ее появления из-за горизонта,
но ввиду небольшого понижения в рельефе из вычисленной точки мачта еще не
была видна, и ему пришлось потянуть время, пока она не возникла, благо
лунный горизонт намного ближе земного.
Не доезжая буровой, Смолкин резко затормозил, и дремлющие Саша с
Майей едва не вывалились из кресел.
- Полегче! Не дрова везешь, - пробурчал Саша.
- А вы не спите! - Сима вылез из водительского кресла и принялся
делать разминку в узком проходе.
- Что же нам еще делать? Смотреть на твою спину? Даже боковых
иллюминаторов нет на этом "молоке".
- Не знаю. Только вы своей дремой на меня сон нагоняете.
- Ладно. С чего начнем? Посмотрим керн на буровой или прогоним ход? -
примирительно сказал Саша.
- Я думаю, сделаем ход, определим площадь съемки, -решил
Субботин, -на буровую сегодня не пойдем. Кузьмин прав. Кислород надо
экономить. А каждый выход-это потеря двадцатиминутного запаса.
- Ты наговоришь, -усаживаясь на свое место после разминки, заметил
Сима. -Полное восстановление воздуха в отсеке происходит за десять минут.
- Правильно, но ты это время сидишь в костюме и расходуешь еще
десятиминутный запас.
- Должен же я чем-то дышать?
- Должен. Тем самым воздухом, который мы выпускаем наружу.
- Ладно, убедил. Будем отсасывать компрессором, прежде чем выходить.
Раз надо, будем экономить воздух, но, надеюсь, это не распространяется на
желудок? Я все-таки, в отличие от вас, поработал.
- Майя, достань ему что-нибудь. Пусть перекусит, пока готовим
аппаратуру, - сказал Саша, - а то ведь работать не даст.
- Ну, зачем ты так, Саша? Человек действительно проголодался, -Майя
протянула Смолкину термос и сверток.
Найдя нужный лист карты, Миша укрепил его на собранном Майей
операторском столике, установил по координатам иглу курсографа в точке
стояния и запустил гироскоп. Когда наступила стабилизация, он вопросительно
взглянул на Сашу.
- У меня готово, - ответил Макаров на безмолвный вопрос.
- Тогда поехали.
Миша прыгнул в командорское кресло, высмотрел прямо по курсу
ориентир, записал показания спидометра и скомандовал:
- Точка номер один. Замер!
- Ноль двадцать пять! - откликнулся Саша. Майя наколола на карте
точку. Слева поставила цифру один, справа - результат.
- Курс прямо. Интервал четыреста. Трогай помалу!
Выдерживая направление, луноход помчался вперед. Дальше уже не было
дороги, и Субботин сосредоточил все внимание на поверхности равнины, таящей
иногда скрытые купола или воронки. Воронки обычно имели небольшие
блюдцевидные понижения, которые чаще всего хорошо угадывались в рельефе, а
вот с куполами было трудней. Их по более светлой окраске мог различить
только опытный глаз, и, хотя по картам, сделанным на основе
стереоскопической съемки со спутников, ни тех, ни других не предвиделось,
непосредственное наблюдение за рельефом было далеко не лишним, и на
практике не раз встречалось, когда опыт исследователя спасал его и
товарищей от крупных неприятностей, если не гибели, на вполне безобидных
местах.
Через четыреста метров Сима остановил луноход.
- Точка два!
- Ноль двадцать один!
- Уменьшается, - сказала Майя.
- Нет, это ореол одного порядка, -возразил Субботин. - Поехали!
Михаил оказался прав. На следующей точке через четыреста метров
последовало небольшое повышение содержания калия, затем оно снова начало
падать и на двух последних точках оказалось значительно меньше.
- Курс лево-девяносто!
Сима развернул вездеход на девяносто градусов, и солнце ушло наконец
из переднего иллюминатора. При боковом освещении рельеф просматривался куда
лучше, и Смолкин облегченно вздохнул. Все-таки прокладывать курс по лунной
целине далеко не легкое занятие, хотя главная трудность таится в
собственном внутреннем напряжении. Точка за точкой через четыреста метров
они продвигались по равнине, удаляясь от предгорий; содержание калия
продолжало падать.
- Бесполезно, Миша, - сказал Макаров, когда проехали два
километра. -Надо поворачивать. Тринадцать соток - это уже не ореольное, а
фоновое содержание.
- Курс держать! - скомандовал Субботин в ответ на вопросительный
взгляд Симы, и, как будто подтверждая его правоту, следующая точка дала
некоторое повышение. Луноход продвинулся вперед еще на четыреста метров.
- Точка тринадцать!
- Ого! Ноль пятьдесят один! Это уже кое-что, - оживился Саша. -
Сказано - интуиция!
На шестнадцатой точке содержание калия было максимальным - семьдесят
пять сотых процента, но Михаил решительно скомандовал:
- Курс лево-девяносто!
- Зачем, Миша? Это все-таки рекогносцировка. Надо пересечь
аномалию, - удивился геофизик.
- У нас мало времени, Саша.
И Макаров замолчал, хотя содержание калия быстро упало до двадцати
соток. Проехав четыре километра параллельно краевой части гор, Субботин
снова сменил курс. След вездехода очерчивал на нетронутой поверхности
квадрат, который должен был замкнуться в той точке, с которой они начали
ход. Теперь это стало ясно всем. Такая методика имела свои плюсы и минусы.
Обычно сначала проходили профили по разреженной сетке, чтобы выявить
направление аномалий, а затем уже проводили площадную съемку.
Субботин решил сразу провести съемку на ограниченной площади,
примыкающей к буровой, полагая, что отмеченная на глубине дифференциация
магмы и увеличение содержания калия не могут не проявиться на поверхности.
Проведение кали-съемки на ограниченной площади давало выигрыш во времени,
так как, опираясь на квадрат, легче развивать равномерную сеть наблюдений,
но зато был риск, что на ограниченной территории не окажется аномалии.
Теперь, когда выявилось повышенное содержание, стало ясно, что риск
оказался оправданным, к тому же Михаил надеялся, что ближе к отрогам горной
системы значения аномалий могут быть еще выше. Поначалу однако шли
настолько низкие содержания, что Субботин даже начал сомневаться в
правильности своего решения. Они проехали уже два километра после поворота,
отмечая на карте точку за точкой, а фон был по-прежнему низким, но вот
содержание калия начало расти, и геолог успокоился. В угловой, тридцать
шестой точке, оно достигло восьмидесяти семи соток. Это было самое высокое
содержание, и Майя тут же предложила оконтурить ее, чтобы выйти на
максимальное значение.
- Каждому цветику свое время, -охладил ее пыл Субботин. -Тем более,
что, мне кажется, это пока цветочки, а ягодки будут впереди.
Вездеход снова повернул на девяносто градусов и дальше они
практически ехали по наторенной дороге.
- Точка сороковая - роковая, - пошутил Субботин. - На сегодня хватит.
- Ноль сорок, - как эхо, откликнулся Макаров.
- Кругом сорок, - хмыкнул Сима. - Говорят, это нехорошая примета.
Будем замыкаться на первую или останемся ночевать тут?
- Что вы, мальчики, все время каркаете сегодня? - разгибая спину,
заметила Майя. - Боитесь спугнуть удачу? Миша, можно я проведу изолинии?
Кое-что уже получается. Аномальная зона протягивается с угла на угол.
Михаил подошел к карте, посмотрел на четко очерченный квадрат цифр,
аккуратно написанных Майей, сопоставил результаты с горизонталями на карте.
По рельефу получалось, что повышенное содержание калия приурочено к
плоскому, почти незаметному в рельефе, пологому валу, вблизи которого и
стояла буровая. Вал этот тянулся к ближайшему отрогу гор. Это уже не
кое-что, а достаточно четкая приуроченность к скрытому в недрах Луны
магматическому плутону, который, судя по керну, представлен чуть ли не
гранитной интрузией. Но, не желая торопить события, он сказал жене:
- Потерпи до завтра, Майечка.
- Завтра уже наступило. По-земному пять минут третьего.
- Тогда немедленно спать! Сима, затемни иллюминаторы!
- Подожди, столик уберу. Вам же некуда будет откинуть спинки.
- Э, нет! - воспротивился Саша. - И кому же в ум пойдет на желудок
спать голодный!
И тут все почувствовали, как проголодались. После ужина,
трансформировав кресла в кровати, все улеглись по своим местам, и Сима
затемнил иллюминаторы,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг