которой остановился луноход. Постепенно глаза адаптировались, и Алферов уже
хотел шагнуть вперед, но в последний момент оглянулся на водителя. Это
промедление и спасло ему жизнь. Прямо у его ног вспучилась порода и
брызнула в разные стороны, стеганув по ногам. На том месте, где он мог
оказаться, возникла небольшая, сантиметров пятнадцать, коническая ямка.
- Микрометеорит! - догадался Василий Федорович. - Значит, теперь
проживу долго.
- Видел? - обратился он к водителю.
- Что? - удивился тот.
- Ясно. Пошли.
Алферов зашагал поперек жилы, пробуя ботинком прочность рухляка.
Глянул вверх по склону, вниз, но никаких следов обрушения или провала не
обнаружил.
- Нахожусь в точке, -сообщил он поисковому отряду. - На поверхности
следов нет. Жила в первозданном состоянии.
В ответ громко щелкнуло, кто-то гмыкнул, точно откашливаясь или
прочищая голос.
- Внимание! Станция Эратосфен! Говорит экипаж Субботина!
Василий Федорович крутнулся, определяя пеленг, и зашагал вниз по
жиле, прямо навстречу слепящему солнцу.
- Мы провалились в пещеру, образованную пегматитовой жилой.
Координаты...
- Субботин? Я Алферов! Вы меня видите?
- Нет, Василий Федорович. Нам удалось вывести наружу только
радиоантенну.
- Какой у нее вид?
- Труба с острым наконечником, похожая на нижнюю часть каротажной
гильзы. Примерно полметра высотой.
Алферов опустил козырек гермошлема пониже, прикрывая глаза от ярких
лучей заходящего солнца и, еще не разглядев саму трубу, заметил ее
необыкновенно длинную тень.
- Антенну вижу. Как самочувствие экипажа?
- Нормальное. Немного выдохлись за два последних дня. Съели много
кислорода. Но не беспокойтесь. Можем продержаться сколько потребуется,
только в пассивном состоянии. Продуктов маловато и воды.
- Ясно, Субботин. Я у вашей антенны.
- Отойдите на пару шагов, Василий Федорович. Можете провалиться.
- Нет. Рухляк держит хорошо. Вы прямо под антенной?
- Под антенной вертикальная выработка шесть с половиной метров. К ней
ведет ответвление пещеры. Мы у развилки в ста семидесяти метрах.
- Уже хорошо. Будем взрывать, вас не достанет.
- Засыплет ход. Он узкий. Попробуйте шурф вручную. Только
застрахуйтесь тросиком. В любой момент можете провалиться.
- Василий! Неси лопаты! Ближайшему экипажу выделить двух человек.
Подготовить баллоны с кислородом и носилки.
Алферов услышал дружный смех.
- Не надо носилок и кислорода, Василий Федорович. Мы сейчас
подкрепимся, что у нас осталось, и пойдем помогать снизу. Все равно
придется расчищать наш лаз.
- Понял. Носилки отставить. Приготовить горячую пищу и кофе.
Передайте начальнику станции Эратосфен радиограмму для Земли: "Экипаж
Субботина найден. Состояние хорошее. Приступаем к спасательным работам.
Алферов". Ясно?
- Вас понял, - ответил механик, поддерживающий всестороннюю связь.
Верхний слой рухляка оказался достаточно плотным, к тому же
попадались плохо разложившиеся глыбы, и Василию пришлось сбегать за
ломиком. Когда к ним подошли на помощь с ближайщего вездехода, геолог
Скосырев и высокий здоровяк астрофизик
Шалыгин, дело пошло быстрее. Астрофизик приспособился выворачивать
ломиком крупные глыбы и руками выбрасывал их из ямы. От усердия на его лице
скоро заблестели капельки пота.
- Ты не очень спеши. До центра Луны еще далеко, - серьезным тоном
проговорил Василий Федорович, размеренно подбирая лопатой рухляк и
выбрасывая его из ямы, по опыту знающий, что перегрев в скафандре скоро
приводит к вялости да и пот, заливая глаза, мешает работать.
Шалыгин угукнул, но продолжал ворочать глыбы с прежней энергией.
- Он торопится добраться до своего идейного противника, - поддержал
шутку Алферова геолог.
- Это кто из них? Макаров?
- Смолкин!
- Что между ними общего?
- Как показывает опыт, уменьшение силы тяжести уравнивает шансы
разных весовых категорий, так как мышцы, приспособленные к земным условиям,
легко справляются с любой массой, и здесь на первое место уже выступает
реакция и техника спортсмена. У водителей, естественно, отличная реакция.
Про Смолкина и говорить нечего! Феномен какой-то! Вот и приходится Сергею
Александровичу частенько прижиматься лопатками к ковру! Кому это
понравится? Вот он и лелеет надежду на реванш. Говорят, даже свою
астрофизику забросил! Не может же он оставить противника не отомщенным!
- Укгхм! - невразумительно промычал астрофизик и вылез из канавы. Пот
заливал лицо, волосы торчали во все стороны влажными прядями...
- Давай, Ленечка, поорудуй, а я пока тоже поупражняюсь в остроумии.
Вы не пробовали играть в волейбол на Луне, Василий Федорович?
- Нет, - Алферов усмехнулся, вспомнив трудные годы строительства
первых станций. - Как-то было не до волейбола, да и играть, по сути, было
негде. Кое-как отвоевывали пространство для систем жизнеобеспечения... А
разве есть разница? Ведь скорость мяча гасит, в основном, сопротивление
воздуха?
- Гасит-то оно гасит. Но и разница в гравитации тоже имеет значение.
Здесь пас должен быть предельно мягким, и принять мяч после хорошего удара
почти невозможно. Вы попробуйте. Мы .здесь часто играем, - Шалыгин
загадочно улыбнулся.
- Не соглашайтесь. Он вас провоцирует, - отозвался геолог.
- Отчего же. Надо попробовать. Для полноты ощущений. А, тезка? -
забирая лопату у водителя, сказал Алферов.
Василий хмыкнул и, не желая оставлять шефа в неведении, предупредил:
- Ну и наставите себе шишек для первого раза.
- Посмотрим! - Василий Федорович закрепил страховочный тросик на
поясе и полез в яму.
Рухляк пошел более слабый. Это Алферов ощутил, едва спустившись в
узкую горловину наиболее глубокой части канавы у самой антенны.
- Алло, Субботин!
- Они пошли пробиваться снизу, - услыхал он голос Гончаровой.
- Передайте, пусть будут осторожными. У нас уже около двух метров!
- Хорошо, Василий Федорович! Пройдя рухляк еще на штык, Алферов
почувствовал, что грунт под ногами заколебался.
- Осторожно внизу! - успел крикнуть он и повис на страховочном
тросике. - Как вы там?
- Немного присыпало, но, в общем, нормально. Сейчас выберемся, -
донесся голос Смолкина.
Минут через пять осыпавшийся рухляк был расчищен, и внизу, в провале,
появилась чья-то голова, высвечивая фонарем узкий, как волчья нора, ход.
Василий Федорович быстро выбрался на поверхность, и, отстегнув страховочный
тросик, спустил его вниз.
- Пристегни, сейчас вытащим! Гончарова! Немедленно отправляйтесь к
выходу!
- А вездеход, Василий Федорович? - спросил Смолкин, усаживаясь на
край канавы. - Ведь взрывчатка, наверное, осталась. Можно проделать проход
из пещеры, и мы бы добрались на базу своим ходом.
- Ишь, чего захотел! Кто там следующий? Субботин?
- Я Майю подожду.
- Макаров! Давай пристегивайся! Быстрее! Ночь наступает. Неизвестно,
успеем ли вовремя добраться, а они тут еще выкомаривают! - рассердился
начальник космоцентра. -Приказываю всем немедленно подниматься наверх!
- Вира! - крикнул Саша.
Могучий Шалыгин ухватился за тросик и, перебирая его руками, легко
вытащил Макарова на поверхность. Последним поднялся Субботин, прижимая
первой рукой к груди образцы.
- Надо бы загрузить рухляком тяжелые луноходы, - сказала Майя,
разглядывая подчеркнутые последними лучами заходящего солнца силуэты машин,
словно стадо динозавров, растянувшихся по склону. - В оранжерее калия не
хватает, а здесь три процента. Зачем же гнать стадо машин пустыми.
- Ты посмотри на них! - развел руками Алферов. - Только, можно
сказать, вылезли из преисподней, и - пожалуйста! Одному тут же достань из
подземелья вездеход, второй тащит с собой гору образцов, нарушая технику
безопасности, а третьей нагрузи вездеходы... Что же ты ничего не просишь? -
обратился он к Саше.
- Я успею. В следующий раз... - пробормотал Макаров, чувствуя в
интонациях начальника космоцентра недобрые нотки.
- Всем к вездеходу! Ясно? - приказал Алферов. - Немедленно! Я с вами
еще поговорю на станции!
Спустя сутки начальник космоцентра, выспавшийся и гладко выбритый,
осматривал хозяйство Яковлева.
- Что у тебя здесь? - спросил он у сопровождающего его начальника
станции, ткнув пальцем в герметическую дверь.
- Вторая очередь оранжереи.
- Ну-ка, покажи.
Владимир Кузьмич открыл двери. Оранжерея поражала прежде всего
огромными - шесть с половиной метров высотой - каменными сводами,
покоящимися на массивных, квадратного сечения колоннах оставленных целиков.
Здесь не было стеллажей, как в обычных оранжереях. Прямо из почвы поднимали
стволы молодые деревца в палец толщиной, дальше виднелись ухоженные кусты
черной смородины и... чая. Алферов подошел к кустам и окинул их цепким
взглядом.
- Ага! - сказал Василий Федорович, найдя свежие следы срезки, - узнаю
почерк Системы. Ну-ка, где тут у них служебка?
И не дожидаясь ответа начальника станции, пошел в глубь оранжереи.
Яковлев еле поспевал за ним, недоумевая, что именно так заинтересовало
Алферова. Уткнувшись в глухую стену начальник космоцентра повернул направо,
прошел еще два сводчатых зала оранжереи и увидел простую деревянную дверь,
дернул за ручку. Это была лаборатория Майи, расположенная на стыке старой и
новой площадей оранжереи. Вся четверка в полном составе сидела у
лабораторного стола и пила чай с живым вареньем из черной смородины...
- Так... - ехидно протянул Алферов. - Чаевничаем? Небось, из свежего
чайного листа? А?
Майя достала из-за спины двухлитровую колбу, в которой плавали
побуревшие листья, налила янтарно-желтый напиток в небольшую фарфоровую
чашку и передала Субботину. Тот молча протянул ее начальнику космоцентра.
Василий Федорович глотнул свежего чая, ощутил забытый аромат, терпкость
напитка и вдруг захохотал.
- Ух, лисы! - обратился он к начальнику станции, с любопытством
взирающего на эту сцену. - Как ты думаешь, что сие означает?
- По-моему, они знают твои слабости, - начал догадываться Яковлев. -
И, сдается, ты не первый раз у них в гостях.
- Вот, в точку! Это, друг мой, своего рода ритуал доверия и,
представь себе, демонстрация отличной интуиции. Можно прекрасно знать мои
слабости или предложить чай из вежливости... Кстати, тебе они не
предложили...
- Удивил! Они хорошо знают, что я вообще чай не люблю!
- Вот-вот! А мне действительно захотелось выпить с ними
чашечку-другую. Едва увидев на новой площади чай, я сразу подумал о них, а
когда заметил свежие срезы, то понял, что они сидят в служебке. Дальше ты
видел сам. Ну-ка, еще чашечку, хозяюшка! - протянул Алферов свою чашку
Майе.
- Да вы присаживайтесь, Василий Федорович. Вот варенье. Тоже с
собственных плантаций. - Смолкин пододвинул обычную деревянную, еще не
крашеную табуретку.
- Она тоже с собственных плантаций? - усаживаясь, спросил с юмором
Алферов.
- Утилизация отходов производства. Я в школе любил столярничать.
Подвернулись обрезки от упаковки.
- Молодцом! Это по-хозяйски! - Алферов повернулся к Яковлеву. - Вроде
пустячок, но до чего приятно видеть, как выросло наше общее сознание. Никто
не станет пенять, если эти бруски и планки выбросить. Но ведь и в них
заложен человеческий труд. В старину говорили: "У хорошего хозяина и ржавый
гвоздь зря не пропадет". Вот это уважение к чужому труду, в чем бы он ни
был выражен: в погнутом ржавом гвозде или в дощечках от упаковочного
ящика, - для меня признак самой высокой сознательности. Дело не только в
том, что на выброшенных ржавых гвоздях мы теряем сотни тысяч тонн готового
металла, хотя и это важно, ведь природные запасы металла невосполнимы, но и
в том, что мы несем от этих ржавых гвоздей миллионные убытки на проколах
камер, начиная от велосипедов и кончая тяжелыми машинами! А проколы ног,
рук, всякие случайные травмы! Это тоже огромные потери! Конечно, в
последние годы многое изменилось в сознании людей, и, в первую очередь, в
том повинен широкий фронт космических исследований. Ведь в космосе нет
"пустячков", и этот сдвиг в сознании тех, кто связан с космосом прямо или
косвенно, оказывает огромное влияние на окружающих. И тем не менее,
проблема ржавого гвоздя существует. Выходит, мы все еще плохие хозяева, -
Василий Федорович вздохнул и потянулся за чаем.
- Может, и вы рискнете чашечку, Владимир Кузьмич? - предложила
Майя. - Попробуйте! Прекрасный напиток.
- Шут с вами, - усаживаясь, сказал начальник станции. - Давайте!
- Лисы! - прижмуривая глаза, Алферов отхлебнул из чашки. - Сейчас
просить будут.
Четверка переглянулась.
- Что? Угадал?
- Машину жалко, - тихо сказал Сима.
- Ну, нет! Это у вас не пройдет, -нахмурился Алферов. - Я же сказал,
что все МЛК-5 будут сняты. Нет никакого смысла доставать ее оттуда. И
пещера! На кой ляд она нужна! Поставить в ней станцию нельзя. Если кровля и
выдержит, герметизация ненадежна. Кварц и берилл? Возьмем, когда
потребуется! Для переработки нужно ставить завод, а это еще ой как не скоро
будет!
- Там есть кое-что и поценнее, -Субботин протянул невзрачный черный
камешек со слабо выраженными гранями.
- Вольфрамит? - недоверчиво взвесив его на руке, спросил Алферов.
- Трансуранид, Василий Федорович.
- Ну! - Алферов поспешно положил кристалл на стол.
- У него небольшая активность, иначе я не дал бы его вам в руки, -
смутился Михаил.
- Так... Это меняет дело. Сколько его там? Субботин развел руками.
- Так... - еще раз повторил Алферов. - Ну вот что, Система! Даю
добро, в виде исключения. "Молоко" сейчас действительно понадобится. Вам
придется заняться пещерой всерьез. И не только пещерой! Трансураниды - это
будущее энергетики Луны. Независимой от солнечной! Это открытая дверь в
большой космос!
Он, улыбаясь, оглядел четверку и поднял руки вверх.
- Сдаюсь! Ваша взяла!
- Владимир Кузьмич! - прозвучал голос дежурной.
- Включите, Майя, - Яковлев кивнул на видеофон.
Майя протянула руку к тумблеру, и экран засветился.
- Владимир Кузьмич! Идет рейсовый. К нам два пассажира и груз. Кого
пошлем встречать?
- Сколько груза?
- Триста.
- Пошлите Василия.
- Хорошо, Владимир Кузьмич.
Экран погас.
- Так... - в третий раз протянул начальник космоцентра. - Разреши
одному, другой сейчас же этим воспользуется.
- Приказа о снятии МЛК-5 пока не было, Василий, - примирительно
напомнил Яковлев.
- Ну и народ! На каждом слове ловит! Ну, будь по-вашему! Я сегодня
почему-то добрый. Поставьте дополнительный баллон кислорода килограммов на
шестьдесят, двухнедельный НЗ и ограничьте радиус поездок до шестисот
километров. Машина действительно хорошая и пока лучше не придумали, пусть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг