кровожадности. Передо мной стояла женщина-зверь, участница самого подлого и
грязного из всех возможных преступлений.
- Когда-нибудь, фрау Айнциг, вам будет плохо, ох и плохо... - простонал
я и повернулся к стенке. Мне вдруг стало противно смотреть на эту гадину с
завитыми бесцветными волосами, с тощей плоской фигурой, с остроносой маской
вместо лица.
Айнциг хихикнула и вышла из комнаты. Я слышал, как она покатила впереди
себя столик со склянками и инструментами.
Через некоторое время я встал с кровати и подошел к окну. Это был
последний этаж здания, которое я раньше называл "резиденцией Грабера".
Справа возвышалась водокачка, а прямо виднелась ограда, за которой стояли
два ангара - малый и большой. Там Грабер демонстрировал своих каменных
чудовищ.
Голова еще сильно болела от удара, который мне нанесли, и я вернулся на
свою койку. Нужно было о многом подумать. Нужно было решить, что делать
дальше. Нужно было, наконец, приготовиться к своей неизбежной участи.
Смысл работы института Грабера стал предельно ясным. Я вспомнил, как
однажды сказал Пуассон: "Мне кажется, Грабер хочет проделать в биологии
какую-то штуку..." В биологии? Нет. В самой жизни. Грабер создает совершенно
новый органический мир, животный и растительный, в котором роль углерода
выполняет кремний. Он научился создавать кремнийорганические растения. Он
создает кремнийорганических животных. Он добрался и до человека. Ему удалось
создать каменных уродов, которые, по его замыслу, должны стать идеальными
солдатами для будущей войны.
Так вот зачем лаборатория создана в пустыне! Здесь море песка,
необъятные океаны окиси кремния, аналога окиси углерода. Как углекислый газ
необходим для питания растений, так окись кремния необходима для питания
кремниевых рас гений. Растения нужны для питания каменных животных. Животные
и растения вместе служат пищей для каменных роботов...
Здесь, в пустыне, вдали от цивилизованного мира, создавался безмолвный,
гранитный мир.
Трудно было представить более страшное и более преступное назначение
научного открытия. Но еще труднее было себе представить, как против всего
этого бороться.
Почему найденная мною крыса окаменела? Она была мертва, что-то в ее
переделке было неправильным. Что значат слова Айнциг о том, что Фрелиху
стало жаль "окаменевшего черномазого"? Не окаменел ли один из подопытных
людей Грабера? Не превратился ли он в твердую, как гранит, статую?
Вспоминая дикую демонстрацию в ангаре, я вдруг подумал, что меня ждет
такая же участь, как и Фрелиха, как и всех других. От этой мысли мне стало
жутко. Как он это делает? Зачем фрау Айнциг взяла для исследования мою
кровь? С чего все начинается?
Я беспокойно ворочался с боку на бок, с ужасом думая о том, что меня
ждет, пока не услышал, как в двери щелкнул ключ. Я вскочил на ноги в тот
момент, когда дверь резко отворилась, и в ней показался сам доктор Грабер.
Он широко улыбнулся, подошел к окну, взял табуретку и уселся напротив
меня.
Я думал, что именно сейчас все и начнется. Я превратился в комок до
предела напряженных мускулов, которые готовы были разжаться со страшным
взрывом.
- Не бойтесь. Ваше время еще не пришло, Мюрдаль, - сказал Грабер.
- Я вас не боюсь. Я вас ненавижу! - прохрипел я.
- Это не имеет никакого значения, мой дорогой коллега. Когда вы будете,
как все, у вас появятся совсем другие чувства.
Он расхохотался. Я встал во весь рост.
- Не делайте глупость, Мюрдаль. Вы же знаете, что я с вами легко
справлюсь. Лучше сядьте и давайте поговорим, как ученый с ученым.
Признаться, большинство тех, кто у меня работает, не такие уж и умные люди,
как кажется. Например, ваш руководитель, доктор Шварц, типичный
представитель догматической школы. У вас, должно быть, ум более живой.
- С чего это вы вдруг решили говорить мне комплименты? - с презрением
спросил я.
- Я это говорю потому, что вы действительно любознательный человек. С
риском для жизни вы пробрались в самую сокровенную часть моего хозяйства. Вы
проделали долгий и утомительный путь по канализационной трубе. Вы не
побоялись проникнуть в испытательный павильон. И все ради чего? Ради
удовлетворения своей любознательности, не правда ли?
Я молча смотрел на Грабера, усиленно думая, к чему он все это клонит.
- Вы напомнили мне мою молодость. Когда я серьезно задумался над
проблемой создания кремнийорганического мира, мне понадобились точные
сведения о химическом составе крови различных животных. К своему удивлению,
я мало что нашел в книгах. А то, что я находил, для меня не представляло
никакого интереса. И тогда я начал делать анализы сам. Если бы вы знали,
сколько кошек, собак, кроликов, свиней, баранов и других домашних животных я
истребил! Мне нужно было точно знать, каков химический состав крови у этих
животных во время сна, в то время, когда их бьют, когда их ласкают, когда их
злят... Но вот с домашними животными было покончено. Казалось бы, все. Так
нет! Я принялся за диких зверей! Ведь в моем искусственном мире должно быть
все! Но где взять диких зверей? Как с ними обращаться? И, знаете, я
отправился в зоологический парк. Я рисковал жизнью. Ночью я проникал в парк
и, вооружившись флаконом сильного снотворного и шприцем, залезал в клетки
хищников - ко львам, тиграм, пантерам. Я набрасывал на их морды тряпку,
смоченную снотворным, и, когда они засыпали, всовывал иглу под их шкуры и
высасывал из них нужное мне количество крови. После я бежал в лабораторию и
проводил анализ. И так почти год - до тех пор, пока меня чуть было не
раздавила своей ногой слониха, когда я брал кровь у ее спящего детеныша!
Грабер захохотал. Его лицо было розовым, лоснящимся, губы
кроваво-красными.
- И все из-за любознательности. Да. Только она одна двигает науку и
прогресс человечества вперед.
- Прогресс? У вас патологическое представление о прогрессе. Ваши
каменные солдаты - тоже прогресс?
- Конечно, Мюрдаль, конечно! - воскликнул он. - Раса каменных людей
будет очень полезной. Они будут более полезными, чем, скажем, лошади, или
верблюды, или слоны. Как-никак, а это мыслящие существа.
- Мыслящие?
- Конечно. Мыслящие и покорные. У них отлично развито чувство страха. А
это главное.
- А чего они боятся? Ударов? Огня? Пуль?
- Нет. Ничего такого они не боятся. Это как раз то чудесное их
качество, которым мы должны воспользоваться. Но, обладая инстинктом
самосохранения, они очень боятся того, что может их умер гвить.
- Что же их может умертвить? - спросил я. Грабер посмотрел на меня
насмешливо.
- Вы очень, повторяю, очень любознательны, Но я не боюсь открыть вам
секрет. Вы все равно его никому не разболтаете. Их может умертвить вода.
- Вода?
- Именно. Как и всякий живой организм, они потребляют воду.
- Ну и что же?
- Так вот, они должны пить не обычную воду. Как вам из химии известно,
большинство соединений кремния в жидком виде может существовать только в
сильно щелочных средах. Мои солдаты также могут жить только до тех пор, пока
в их организме господствует щелочная среда. Они пьют воду, насыщенную едким
калием.
- Ах, вот оно что! - воскликнул я. - Именно поэтому в ваших анализах
потенциометрия занимает такое важное место?
- Совершенно верно, Мюрдаль, совершенно верно. И щелочность воды должна
быть в строго определенных пределах. От... Впрочем, вам это знать не
обязательно.
- Так почему же ваши, как вы их называете, солдаты боятся воды?
- А потому, мой дорогой, что если им дать не щелочную, а обыкновенную
воду, они моментально окаменеют. Превратятся в каменных истуканов, в мумий.
- И вы их держите в постоянном страхе, что они окаменеют?
- Угу. Это могучее средство, при помощи которого ими можно командовать.
Но вернемся к вашему любознательному уму, Мюрдаль. Как вы думаете, можно ли
создать кремнийорганический аналог рибонуклеиновой и дезоксирибонуклеиновой
кислот?
Я вспомнил, как итальянец Джованни в лаборатории Шварца безуспешно
пытался синтезировать эти кислоты с кремнием вместо углерода.
- Для чего это нужно? - спросил я.
Грабер встал и несколько раз прошелся по комнате.
- Ах, если бы это удалось! Если бы живая клетка вся до конца могла
стать кремнийорганической!
- Разве у ваших жертв она не полностью кремнийорганическая?
- Полностью, за исключением ядра. Понимаете: ядра! В этом вся
трагедия...
- Трагедия?
- Да. Из-за этого мои кремнийорганические организмы не могут
размножаться. Для того чтобы их создавать, нужно брать уже готовый материал,
нужно брать готовые углеродистые организмы...
До меня сначала не дошел кошмарный смысл идеи Грабера. Помолчав
немного, он продолжал:
- Понимаете, если бы были созданы кремнийорганические аналоги
нуклеиновых кислот, тогда ядро новой клетки обрело бы возможность
размножаться. И тогда не нужно было бы заниматься перестройкой каждого
индивидуума в отдельности. Достаточно было бы создать несколько разнополых
экземпляров, и они давали бы кремнийорганическое потомство. Тогда все
решалось бы предельно просто. Кремнийорганические семена растений прорастали
бы в кремнийорганические растения, животные давали бы стада
кремнийорганических животных, кремниевые люди...
- Негодяй!! - закричал я, подбежав к Граберу. - Убийца!
Я схватил его за горло, но в этот момент окно комнаты с дребезгом
разбилось, и в него влетел огромный булыжник. Грабер сильно толкнул меня в
грудь. Я услышал выстрелы. Грабер съежился, быстро пролетел комнату и
выскочил наружу. Я подбежал к окну и посмотрел вниз. Там, возле стены
здания, метались какие-то люди с карабинами в руках. Несколько людей в белых
балдахинах с кривыми ножами в руках рвались к двери. Я высунулся в окно и
закричал:
- Эй, сюда! Грабер здесь!
Прямо у моего уха просвистела пуля. Я заметил, что из ворот, ведущих на
испытательный полигон, выскочило несколько немцев с автоматами. Один из них
стрелял по моему окну. Я отбежал в сторону. Автоматная очередь оставила на
потолке пунктирную линию.
"Восстание? Неужели восстание? Но кто это, кто? Местные жители?"
Выстрелы продолжались. Внизу кричали. Слышались какие-то команды. Затем
последовал взрыв, наверное, гранаты. После еще два, и все затихло.
Я медленно подошел к окну, но не успел взглянуть, как снова раздался
выстрел, и просвистела пуля. Я вернулся в угол и стал прислушиваться.
Перестрелка теперь доносилась издалека, откуда-то слева. Затем все смолкло.
Стало быстро темнеть.
"Неужели неудача, - думал я, усаживаясь на койку. - Неужели попытка
разгромить Грабера не удалась? И кто бы мог все это затеять?"
ВОЙНА
Всю эту ночь я почти не спал, думая о том, что произошло в институте.
Вокруг царило глухое безмолвие, и только сердце стучало так сильно, что,
казалось, его стук сотрясал стены комнаты. Света не было. Я выглянул в окно.
Кругом царила беспросветная тьма. Может, бежать? Спрыгнуть с третьего этажа
и бежать? Но куда? Не было никакой гарантии, что внизу меня не схватят, и я,
таким образом, только ускорю свою участь. Лишние минуты жизни увеличивают
шансы на то, что ее можно будет продлить и дальше...
Что толку в том, что теперь я до конца раскрыл тайну института Грабера?
Он все равно будет продолжать делать свое дело. Уже теперь он мог каким-то
дьявольским катализатором замещать в живом организме углерод на кремний и
создавать противоестественный живой мир. А что будет, если он добьется, что
кремнийорганические свойства начнут передаваться по наследству от организма
к организму?
Моя фантазия рисовала мне страшные картины. Селения в пустыне,
окруженные безмолвной грязно-желтой растительностью. Вокруг - кладбища из
грядок, на которых произрастают жесткие и едкие овощи. Дальше - поля
кремниевых злаков. Твердые колосья едва колышутся на упругих стеблях. Луга
жесткой бледно-оранжевой травы, на них пасутся грузные, неуклюжие
животные... А по улицам селений медленно бродят каменные мужчины и женщины,
уродливые детишки нелепо ступают по глубокому песку... И над всем этим
палящее солнце...
Где-то в центре селения, на его площади, стоит цистерна с едкой
жидкостью, которую пьют люди. В цистерне их жизнь и смерть. Раз в неделю
сюда подъезжает грузовик и заполняет ее жгучей влагой. Горе непокорным! Те,
кто не подчинился быстроногим и гибким владыкам, получат другую воду и
превратятся в безмолвных каменных идолов. Как символ могущества Грабера,
вокруг цистерны возвышаются статуи окаменевших людей.
Все это было каким-то бредом, и сознание того, что этот бред близок к
реальности, приводило меня в нестерпимый ужас.
На мгновение я засыпал, и мне начинало казаться, что мои руки и ноги
отяжелели, что я не могу ими пошевелить, что я превращаюсь в каменное
существо, лишенное человеческих чувств. Тогда я вскакивал со своей постели и
всматривался в кромешную темноту.
Это была страшная ночь. Я забылся только тогда, когда зарделся восток.
Однако спать пришлось недолго. Кто-то бесцеремонно тряхнул меня за
плечо. Я открыл глаза и увидел перед собой Ганса, лаборанта доктора Шварца,
но не в белом халате, как там, в лаборатории, а в офицерской форме
германской армии. Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги. Фуражка
была лихо вздернута, и из-под козырька злобно светились маленькие колючие
глазки.
- Ну-ка, мсье, хватит дрыхнуть! - нагло произнес он.
Ни слова не говоря, я начал одеваться. Несколько минут мы молчали.
- Ну и денек же был вчера! - хихикнув, сказал Ганс. - Просто прелесть!
А то в этой дыре можно было от тоски сойти с ума.
Чувствовалось, что ему не терпелось чем-то похвастать. Но я продолжал
молчать, соображая, что будет дальше.
- Черномазые кретины хотели перехитрить доктора Грабера! Как бы не так!
"Кого это он имеет в виду?"
- Но мы им задали перцу. Хотели всех перестрелять, как кроликов. Не
вышло! Старик, как всегда, оказался умнее всех нас.
- Почему же вы их не перестреляли?
- Их почти в три раза больше, чем нас, и они тоже вооружены. Успеем, -
добавил он. - А пока они пригодятся нам для опытов.
- Мало вы поставили здесь всяких гнусных опытов, - пробормотал я. - Что
я должен сейчас делать?
- Старик приказал притащить тебя к нему!
"Наверное, сейчас все начнется, - решил я. - Но я так просто не
сдамся!"
На этот раз лицо Грабера не казалось таким самодовольным, как раньше.
Наоборот, оно выглядело озабоченным и встревоженным. Губы были плотно сжаты.
Брови нахмурены. Он деловито сел за стол и положил перед собой лист бумаги.
Затем он обратился ко мне бесцветным голосом:
- Мюрдаль, у вас есть шанс встретиться со своими друзьями.
От неожиданности я вздрогнул.
- Вы снесете их командиру вот это.
Он протянул бумагу мне.
"Мы покидаем эту территорию. Мы навсегда покинем вашу страну. Для этого
нам нужна помощь. Нужно погрузить на машины имущество и оборудование
института. Потребуются десять носильщиков. Мы гарантируем свободу и
безопасность всех ваших людей, если вы сложите оружие и поможете
эвакуировать институт".
Я лихорадочно соображал, что заставило Грабера так внезапно изменить
образ действия. Что он задумал?
- Значит, вам здесь не нравится? - с иронией спросил я.
- Не нравится. Вставайте и идите.
- А если я не пойду?
Он небрежно пожал плечами.
- Тем хуже для вас и для ваших друзей.
- А почему вы не пошлете к моим товарищам своего человека?
- Потому что вы лучше сумеете их убедить принять мои условия. Вы лучше
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг