времени.
РОБЕРТ ФЕРНАН
Однажды ко мне рано утром пришел доктор Шварц в сопровождении человека,
которого я раньше никогда не видел. Это был уже не молодой, высокий,
широкоплечий мужчина с копной черных кучерявых волос на голове.
- Знакомьтесь. Это господин Фернан, наш биохимик, - представил мне его
Шварц.
- Добрый день, - сказал я, пожимая ему руку.
- Добрый день, - ответил он по-французски. Он странно произносил
"р-р-р" и имел едва уловимый иностранный акцент.
Фернан посмотрел на меня сощуренными глазами и слегка улыбнулся. Было
такое впечатление, будто он близорук.
- Доктор Фернан будет выполнять функции, которые раньше выполнял Морис
Пуассон, - сказал Шварц. - Я надеюсь, вы подружитесь. - Он улыбнулся и
оставил нас двоих.
Фернан поставил на мой рабочий стол штатив с пробирками, наполненными
знакомыми мне мутными жидкостями, и начал молча обходить лабораторию. Он
останавливался у приборов, низко наклоняя над ними голову. Я следил за всеми
его движениями, стараясь угадать, кто он и что из себя представляет. Мне
почему-то показалось, что он не француз. Чтобы не показаться излишне
любопытным, я принялся сортировать пробирки, украдкой поглядывая, как он
расхаживает по комнате, заложив руки за спину и ничего не трогая. Он только
смотрел.
- Анализы нужны полные или только спектральный? - спросил я
безразличным голосом.
- А как у вас здесь положено? - спросил он и подошел к моему столу.
- В зависимости оттого, что требуется. Я не знаю, что вам нужно.
Он едва заметно улыбнулся и, подумав, ответил:
- Сделайте для начала полный анализ.
Я кивнул и принялся за препарат номер один.
- Вы не возражаете, если я понаблюдаю, как вы работаете? - спросил он.
- Если вам нравится, пожалуйста, - ответил я без всякого энтузиазма.
Про себя я решил, что этого Фернана приставили ко мне специально. Я прошел в
препараторскую, отфильтровал раствор и положил листок бумаги с осадком
сушиться на электрическую печку. Раствор я перелил в кварцевую кювету и
вернулся к спектрографу. Фернан неотступно следовал за мной, низко наклоняя
голову над моими руками. Это начало меня раздражать.
- Сейчас я буду экспонировать спектр, и вы можете отдохнуть, - сказал я
по-немецки, стараясь произнести фразу как можно более едко.
- Спасибо, - ответил он мне на чистейшем немецком языке.
"Так оно и есть. Немец", - решил я.
Загудел трансформатор водородной лампы, я установил кювету в держатель
и сел рядом со спектрографом. Фернан невдалеке уселся за столом. Несколько
минут мы молчали.
- А вы не боитесь обжечь лицо ультрафиолетом? - вдруг спросил он, глядя
на меня.
- Я? Я уже привык. На мое лицо ультрафиолетовые лучи не действуют.
- Значит, вы здесь уже давно?
Я посмотрел на его лицо. Для немца оно было слишком смуглым. Это меня
немного смутило.
- Да, давно, - ответил я и отвернулся.
Помолчав, он продолжал спрашивать:
- Вы из Франции?
- Да.
- Вам здесь нравится?
Я поднял на него удивленные глаза.
- А это имеет какое-нибудь отношение к делу?
- Извините, - засмеялся Фернан. - Это, конечно, праздное любопытство.
Извините, - повторил он.
После этого диалога он больше не ходил за мной по пятам. Он сидел,
облокотившись о стол, с закрытыми глазами, погруженный в свои мысли. Когда я
принялся за третью пробирку, он вдруг встал и, ни слова не говоря, вышел из
помещения. Через окно я видел, как он обогнул мой барак и, широко шагая по
песку, отправился в южную лабораторию. На полпути его остановил часовой, и
он предъявил ему пропуск. Часовой козырнул и отошел в сторону.
"Важная птица. Разгуливает, как ему вздумается".
Вернулся он только к вечеру. Вид у него был немного встревоженный и
одновременно, усталый.
- У вас все готово? - спросил он.
- Давно. Вот здесь, на бланках, все написано.
Несколько секунд он молча рассматривал мои записи, а после поднял на
меня свои близорукие глаза.
- По-моему, бессмысленная работа, - сказал он как-то неопределенно.
- Не знаю. Доктору Граберу и доктору Шварцу виднее.
Фернан пожал плечами.
- Я совершенно не понимаю. Для чего нужно вполне благопристойных
кроликов превращать в каменных кроликов? Кому вместо хороших сочных
помидоров и бананов нужны каменные помидоры и бананы?
Я насторожился и пристально посмотрел в его сторону. За все время моего
пребывания здесь со мной никто так откровенно не говорил о делах,
происходящих в институте Грабера. Может быть, это провокация? Может быть,
немцы заподозрили, что я уже слишком много знаю, и просто хотят выяснить,
как много мне известно? Я плотно сжал губы и ничего не ответил.
- Ну хорошо. Спокойной ночи, - сказал Фернан и ушел.
В течение нескольких дней он не появлялся. За это время произошло
событие, которому суждено было стать решающим во всей истории.
Как-то вечером после работы я позвонил фрау Айнциг, чтобы сверить свои
часы. Она сняла трубку и, произнеся знакомое мне "алло", вдруг перестала со
мной говорить. Вместо ее голоса я вдруг услышал сразу несколько голосов.
Разговор был не очень внятным, торопливым, но очень скоро смысл его дошел до
моего сознания. Кто-то сообщал фрау Айнциг, что получена радиограмма о
прибытии в институт крупного начальства. В связи с этим что-то нужно было
сделать, с чем-то поторопиться, за кем-то послать. Дата прибытия точно не
установлена. Айнциг повесила трубку, и я больше ничего не услышал.
На следующее утро мне показалось, что на территории института началось
оживление. Я видел, как несколько раз Шварц бегал из своей лаборатории в
южную и обратно, как с южной лаборатории выходили люди и торопливо
направлялись в здание Грабера, как по дороге вдоль восточной ограды взад и
вперед метались местные рабочие.
В этот день обо мне забыли.
Однако вскоре после обеда в моем помещении появился Фернан. Он вошел
очень торопливо, и его вид говорил о том, что он очень взволнован. К моему
удивлению, он не принес никаких препаратов для анализа.
- Чем могу вам служить? - спросил я насмешливо, понимая, что немцы
переполошились из-за приезда начальства.
Фернан виновато улыбнулся и как-то очень просто сказал:
- Ух, забегался. Решил у вас отдохнуть...
- Отдохнуть?
- Да. Вы не возражаете, если я у вас посижу несколько минут?
Я пожал плечами и кивнул на стул.
Помолчав, он добавил:
- Прошу вас. Если придет доктор Шварц, рассказывайте мне что-нибудь о
своей работе. Это будет выглядеть так, будто я пришел к вам по делу.
Я внимательно посмотрел ему в глаза. Все это начинало меня злить, и, не
выдержав, я спросил:
- Вы, наверное, думаете, что я безнадежный идиот и не понимаю, что
значит вся эта комедия?
- Комедия? - Он встал со стула и подошел ко мне. - По-моему, это не
комедия. Может быть, для вас, но не для меня...
- Господин Фернан, давайте договоримся: если вам поручили за мной
следить, то делайте это как-нибудь поумнее...
Он опустил голову, потер рукой лоб и тихонько засмеялся.
- Черт возьми! Действительно! Какое право я имею на ваше доверие?
Никакого...
Мне показалось странным, что он так говорит. Вел он себя очень
непосредственно.
Подумав, он вдруг заговорил:
- Хорошо. Давайте будем откровенными. Другого выхода у меня нет. Только
ответьте мне на один-единственный вопрос. Он может вам показаться странным.
Но для меня это важно. Согласны?
- Смотря какой вопрос, - настороженно сказал я.
- Вы любите Францию?
Пока я думал, он смотрел на меня широко раскрытыми черными глазами,
излучающими какой-то глубокий душевный жар...
Я внезапно почувствовал, что передо мной не тот человек, за которого я
его принимал.
- Если это так важно, я могу ответить. Да.
- Я вам верю. Слушайте... - он перешел на шепот, - я не Фернан, и мне
грозит опасность...
Мы долго стояли молча, разглядывая друг друга. Он смотрел мне прямо в
глаза, и в них я не находил ничего, кроме искренности...
- Кто же вы тогда?.. - прошептал я.
- Вы это узнаете в свое время. Но я не немец. И не француз...
- Пойдемте в рентгеновский кабинет. Там можно запереться и поговорить,
чтобы нас никто не услышал, - прервал я его.
Мы прошли в рентгеновскую лабораторию, и я включил установку. В комнате
стало шумно. Фернан наклонился надо мной и сказал:
- Я приехал сюда по документам одного Роберта Фернана из мюнхенского
исследовательского центра. После войны этого Фернана приговорили к
пожизненной каторге за недозволенные медицинские и биологические опыты над
военнопленными. Однако с помощью своих западных коллег его вскоре выпустили,
и он занял важное положение медицинского советника при нынешнем
правительстве в Бонне...
- Да, ну а вы...
- Я недаром спросил, любите ли вы свою родину. Дело в том, что моя
родина - здесь...
- Здесь? В Африке?
- Да, здесь, на этой самой земле. Нас давно уже тревожит то, что тут
окопались немцы. Им в этом помогли заокеанские друзья нашего нынешнего
правительства. Но с этим пора кончать!
Последние слова Фернан произнес решительно, как призыв, и выпрямился во
весь рост. Он сделал шаг от меня в сторону, и мне вдруг стало стыдно за то,
что я был представителем европейской нации.
- Постойте, одну секунду, Фернан, или как вас... Но ведь, насколько я
знаю, Грабер ведет лишь научные исследования.
- Научные? - Он резко наклонился к самому моему лицу. - Роберт Фернан
проводил над людьми тоже так называемые "научные исследования". Он
замораживал их живыми, он вливал им в вены растворы солей свинца, чтобы
получить уникальные рентгеновские снимки, он...
- Неужели и Грабер?! - в ужасе воскликнул я.
- Н-не знаю, не знаю... Собственно, я здесь для того, чтобы все узнать.
В нашем народе ходят кое-какие слухи...
- Какие?
- Не буду их повторять. Нужно точно проверить.
- В чем я могу вам помочь? - спросил я и взял его за руку.
Мысль об античеловеческом характере работы института Грабера приходила
мне в голову очень часто, но я гнал ее от себя, не веря, что в наше время
наука может заниматься чем-то мерзким и преступным. Теперь, когда эту мысль
Фернан выразил четко и ясно, я вдруг понял, что обязательно стану его
помощником, если не хочу стать соучастником преступления.
- Чем я могу быть для вас полезным? - еще раз спросил я.
- Хорошо, слушайте, - прошептал он. - Скоро для инспектирования
института Грабера приедет группа военных из объединенного штаба. Кроме
военных, там будут представители двух исследовательских фирм: американской
"Уестерн биокемикал сервис" и немецкой "Хемише Централь". Собственно, это
одна и та же фирма. Свою деятельность у нас они начали с того, что стали
ввозить мыло и леденцы. И то и другое появлялось в одних и тех же этикетках,
но с надписями то на английском, то на немецком языках. Так вот,
представители этих двух фирм приедут осматривать и одновременно показывать
генералам свое, так сказать, африканское хозяйство, знакомиться с успехами и
достижениями доктора Грабера. Нужно попасть на испытания.
- Какие испытания?
- Грабер будет демонстрировать результаты своей работы.
- Где?
- Наверное, в парке, за стеной.
- Так что же нужно делать?
- Нужно, чтобы на испытания попали вы.
- Я?? Вы смеетесь! Они меня из этого барака выпускают три раза в день
на прогулку: пятьдесят шагов вправо от двери и пятьдесят влево. Вы же
знаете, что территория просматривается часовыми.
- Да... - Он тяжело вздохнул. - Я знаю. И, тем не менее, это нужно
сделать.
Я вспомнил о своем путешествии под землей в оазис алых пальм, и у меня
шевельнулась смутная надежда.
- Ну, допустим, я что-нибудь придумаю. Может быть, свершится чудо, и
мне удастся попасть на эти испытания, хотя я даже не знаю, где они будут.
Ну, а вы? Ведь вам нужно скрыться. Вам нужно бежать. Если приедут
представители фирмы и увидят, что вы не Фернан...
- Я не могу бежать. Я должен под всякими предлогами не появляться у них
на глазах. Даже если меня и потребуют, хотя я надеюсь, что во мне никакой
нужды не будет.
Мы долго молчали. Затем я его спросил:
- Вы, кажется, довольно свободно перемещаетесь по территории?
- Да. Относительно.
- Куда вам разрешается ходить?
- Всюду, за исключением резиденции Грабера и этого странного парка за
стеной.
- Вы имеете в виду оазис алых пальм?
- Алых? Почему алых? Эти пальмы грязно-песочного цвета.
Я засмеялся.
- Это я придумал название. В день моего приезда они были окрашены
лучами заходящего солнца в ярко-красный цвет.
- На ту сторону ограды я доступа не имею, хотя моя лаборатория
примыкает к стене, за которой находится оазис.
Я удивился. Значит, Пуассон не имел прямого доступа в оранжерею, в
которой я побывал.
- Тогда слушайте, - сказал я. - Есть план. Вы можете попасть в сад. Но
учтите, постройка на той стороне стены обитаема, и я не знаю, кто там живет.
За оставшееся время до приезда военных вы должны хорошенько все разведать.
Если вам удастся выяснить, где будут демонстрироваться достижения Грабера, я
попытаюсь что-нибудь сделать.
- А как я смогу попасть в оазис?
Я выключил рентгеновский аппарат, и мы вышли в лабораторию.
- Кстати, как ваше настоящее имя? - спросил я.
- Называйте меня пока Фернаном, - ответил он, улыбаясь.
Я устыдился своей наивности.
Мы подошли к висевшему на стене ящику, на крышке которого был изображен
череп и две кости, перечеркнутые красной молнией.
- У вас в лаборатории это есть? - спросил я.
Он кивнул головой.
Я подошел к спектрографу, вытащил из-под рельса ключ, открыл ящик.
Фернан заглянул внутрь и легонько свистнул.
- Ясно? - спросил я.
Он кивнул головой.
- Только учтите вот что.
Я запер дверь, подвел к стене и поднял край линолеума Он увидел
металлические контакты и быстро закивал.
- Это я знаю, - прошептал он. - Это во всех помещениях, где работают
иностранцы.
- Но ведь Пуассон...
- Когда Пуассон бежал, он где-то повредил сигнализацию. С моим приездом
ее решили не восстанавливать.
- Откуда вы все это знаете? - удивился я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг