паства? Разве не в результате духовно-нравственного окормления нашими
религиозными поводырями общество пустилось во все тяжкие?
Это только так говорится, что большевики глумились над церковью.
Активнейшее участие в красном терроре принимало духовенство. Вместе с
чекистами попы-оборотни затевали и реализовывали преступную идею создания
так называемой "Живой церкви" на пепелищах исконной православной веры.
Денно и нощно строчили друг на друга доносы, в погоне за высокими митрами и
жирными приходами. То же самое происходило в самые недавние времена. Не
понимаю, почему общество должно молчать об этом? Безнаказанность,
безответственность ничего кроме рецидивов не вызывает, поэтому необходимо
регулярно напоминать, носителями каких благородных традиций является
православное духовенство.
Когда в большевистском угаре социального реванша народ крушил свои
храмы, то основным побудительным мотивом неслыханного варварства было
глубокое презрение граждан, нет, не к вере, а именно к духовенству.
Посмотрите кадры хроники, когда всей деревней, под гармонику, обезумившие
толпы ликуют перед поверженными святынями. Люди этим диким актом сводили
счеты с поповской ложью, которые, проповедуя не красть, были ох как не
чисты на руку, а призывая к воздержанию, заживо гибли в похотях своих.
Отнюдь не секрет, что и сегодня для большинства церковных служителей храм
Божий является неким доходным местом, где на прихожанина смотрят
исключительно, как на личность дающую. На поповском паскудном жаргоне это
называется "стричь овечку". Разделение в нашей церкви на сторону берущую и
сторону дающую настолько явно и отвратительно, что именовать себя церковной
общиной и язык-то не поворачивается.
Правда состоит в том, что люди никогда еще не совершали таких
чудовищных преступлений против собственной религиозной культуры, против
светской власти, в лице семьи Николая Романова. Но причинная, более высокая
правда заключается в том, что церковные иерархи, вкупе с венценосным
императором беззастенчиво предали свой народ и обрекли его на несказанные
страдания. Это предательство сделалось возможным в результате вопиющего
несоответствия между правами и ответственностью, присвоенными себе
царствующими особами и духовенством. А теперь, выставляя Николая Романова в
образе великомученика и причисляя его к лику святых, православные иерархи,
что называется, заметают следы, наводят морока. Потому что, если убиенный
император Николай - святой, то и попы при нем, они ведь плоть от плоти, в
гербовом двуглавом исполнении.
Невеселые мысли приходят на ум, когда по киевскому телевидению
демонстрируют забавного негра, азартно проповедующего слово Божие. Одного из
сонма евангельских миссионеров, атакующих в последние времена наше
заплутавшее отечество. Конечно, нет ничего плохого в том, что представители
и далеких, экзотических стран славят имя Господа нашего Иисуса. Только
чудится мне, что по ночам, краснеют от стыда святые мощи Киево-Печерских
праведников.
Давным-давно, когда далекие дедушки этих новоиспеченных проповедников
только еще учились неуклюже сползать с баобабов, на киевской святой земле
высоким горением святили лампады подвижников духа. И негоже заморским ловцам
человеческих сердец вести себя на этой земле так, будто они явились сюда в
первозванном обличии. По-хорошему, все эти заезжие ребята, если они
действительно претендуют на христианское благочестие, должны бы сразу в
Борисполе, по выходе из самолета проследовать ползком на пузе к мощам наших
великих праведников. Осмотреться в трезвом уме и попытаться проникнуться
уважением к тысячелетней христианской истории нашего народа.
Каюсь, грешный человек, краснею от всего происходящего вокруг и я.
Краснею, когда читаю на улицах почтенного Киева заманчивые приглашения во
всевозможные церковные собрания, для духовного оболванивания. Я досадую от
бессилия, когда встречаю в поезде метро юное создание с раскрытой Библией в
руках, ибо знаю наверняка, что радость пробуждения эта просветленная душа
испытала не в моем православном храме. Нынешнее положение дел в нашей церкви
таково, что я, православный человек, должен честно признать перед всем
миром: у меня нет возможности подать руку этому юному созданию и привести
его в свой храм, где Божие чадо встретят умные и добрые пастыри. Встретят не
корысти или своенравия ради, но только и исключительно из христианской любви
к ближнему. Свидетельствую об этом пред Господом Богом моим.
Могут возразить, а что плохого в том, когда люди, и молодежь в
особенности, предпочитают православной церкви, скажем так, иные конфессии?
Отвечаю, плохого в этом, разумеется, нет ничего, ибо всякое прославление
Царствия Божия весьма желанно и благоприятно во всех отношениях. Но вот в
чем я убежден бесповоротно - полноту религиозного чувства, его высшую
ипостась, славянская душа может испытать только в лоне православной церкви.
У каждого человека окромя памяти интеллектуальной есть еще очень
цепкая наследственная память, память генетическая. В недрах этой памяти, у
любого из моих соотечественников, сокрыто несметное религиозно-нравственное
богатство, накопленное предшествующими поколениями людей. Жизнь наших
предков всегда нераздельно переплеталась с церковным укладом, с культурой
православного богослужения. Все значительные события в жизни каждого
человека и, следовательно, все наиболее яркие переживания человеческих
скорбей и радостей, были освящены и сопровождались церковными обрядами.
Сами эти обряды, их порядок и внешнее оформление впитывали в себя на
протяжении веков лучшие этнические и нравственно-эстетические особенности
нашего народа. Поэтому, когда в молитве верующего человека происходит
слияние переживаемого духовного восторга с памятью прошлых поколений,
возникает абсолютная гармония торжествующей души с окружающим миром. Вот
почему, при всем уважении к иным христианским исповеданиям, я утверждаю,
что их молитвы, даже самые высокие и искренние, не могут претендовать в
славянской душе на религиозную полноту, ибо они не подкрепляются
наследственной, генетической памятью человека.
К сожалению, православное духовенство большей частью в силу
непроходимого невежества, не в состоянии на должном уровне отстаивать
достоинства и преимущества своей церкви. А они существуют, вполне
определенные. Чего стоит одно только таинство рукоположения. Дело в том,
что обряд рукоположения наших священников берет свое начало от первых
апостолов, которые с помощью возложения рук передавали святые дары своим
последователям. Те, в свою очередь, передавали дары следующим поколениям
священнослужителей, и так до сегодняшних дней. Этот ряд никогда не
прерывался, поэтому наша церковь именуется "апостольской". Фактически любой
православный священник несет на себе благословение первых Христовых
учеников. Между тем протестантские епископы и пресвитеры являются в
некотором смысле самозванцами, поскольку их руковозложение не имеет прямой
преемственности от первых апостолов. Эти люди сами сочинили для себя святые
дары, вне всякой исторической связи с первосвятителями. И в этом правда.
Наши далекие предки за право исповедовать православие заплатили
огромную цену, включая триста лет монголотатарского ига. Поэтому понятия
"родина" и "вера" в сознании наших людей существуют нераздельно.
Православная церковь является носителем и хранителем колоссального
патриотического пафоса. Понимание этого обстоятельства имеет первостепенное
значение в наше смутное время. Сегодня, как никогда ранее, светская власть
должна быть кровно заинтересована в возрождении сильной духом, нравственно
чистой православной церкви. Ведь самая главная проблема независимой
Украины, например, заключается не в отсутствии энергоносителей или
недостаточности инвалютных вливаний.
Самой жгучей болью нашей страны остается катастрофический дефицит
порядочных людей, выступающих носителями духовнонравственных ценностей. Что
можно ожидать от общества, миллионы якобы лучших граждан которого на
протяжении многих лет цинично провозглашали себя "умом, честью и совестью
всей эпохи", а потом, во мгновение ока, открестились от своих идеалов и
пустились в такое воровство, что у нас беспартийцев, не являющихся "умом,
честью и совестью", до сих пор голова кругом идет.
В ряду различных легенд о нашем народе бытует наивная байка о его
набожности. Ничуть не бывало, скажу я вам. Все эти бабушки в платочках,
упрямо посещающие наши храмы, никогда не были, да и не могут быть
носителями высокого религиозного духа. Они ходят в церковь и несут батюшкам
свои последние гроши только за ради обыкновенного человеческого общения с
себе подобными. Ведь в наших городах и весях это порой единственное место,
где они могут чувствовать себя хоть как-то комфортно. Где их никто не
оттолкнет, не оскорбит, не обидит, где они просто никому не мешают. А все
эти свадебные и крестильные кортежи, под брызги шампанского у церковной
ограды - есть примитивный кураж, и к подлинно религиозным нуждам никакого
отношения не имеют.
Очень удручает то обстоятельство, что наши храмы практически не
посещает молодежь и не желают знать люди среднего возраста. То есть, не
посещает самая активная, крепкая умом и духом часть населения. А все дело в
том, что с современным человеком можно разговаривать только на равных. Наши
пастыри, в своих тяжелых, боярских облачениях никак не могут примириться с
этим. Они никак не могу взять в толк, что сегодня негоже, да и незачем
заставлять человека часами стоять по стойке "смирно" и творить за завесой
богослужение, сопровождая его малопонятными возгласами и жестами.
Современный человек имеет огромное желание сам творить богослужение, желает
сам говорить слово и обращаться непосредственно к Богу, что, кстати, широко
практиковалось в ранние христианские времена. Не приняв нового человека,
человека третьего тысячелетия, наша церковь обречена на деградацию. И этому
нельзя помочь никакими восстановлениями прежде поруганных святынь.
Я, разумеется, не так наивен и очень далек от мысли, что наши
церковные иерархи хоть на йоту поступятся своим небожительным положением во
имя процветания православной веры. Однако на дворе "лето Господне - время
благоприятное". К служению приступает очень много молодежи, людей способных
и обязанных быть ответственными за судьбу своей церкви. Они должны хорошо
уяснить для себя, что сроки бабушек в платочках канут в Лету, что грядут
иные времена, иные прихожане, если, конечно, грядут. Каждому
здравомыслящему человеку должно быть понятно, что на нас надвигается
глобальная конкуренция, в том числе и та, которая коснется сферы
предоставления религиозных услуг. Что вообще говоря, уже имеет место быть.
Наша церковная иерархия при этом принимает глупейшую страусиную позу.
Подобно беспечной птахе, они прячут в песок встревоженную голову, с
надеждой, что резвые хищники не обратят внимания на торчащую в небо жирную
задницу. Заметят обязательно, сожрут со всеми потрохами. Никто и не
подавится.
Иногда в сердцах говорю себе: Господи, как же хорошо, что в нашей
стране есть целых три православных патриарха. Очень хорошо, ибо это
означает, что у нас вовсе нет патриарха, и еще сохраняется надежда на
приход настоящего, всамделишнего архипастыря. Очень верится, он обязательно
выйдет на подворье Софии Киевской, опустится на колени перед всем миром, и
будет долго просить у своего народа прощения за всех предшественников
своих, которые, облачившись в святые одежды, творили ложь и непотребство,
чем нанесли колоссальный урон православной церкви и нравственному состоянию
общества. А народ, он добрый, он обязательно распознает и примет своего
настоящего пастыря, подымет его с колен, и вместе мы примемся созидать
великую Церковь Христову.
Глава девятая
Да, отшумели, отблистали веселые годы пятидесятые, как молодое
игристое вино. Потому что впереди уже выстроились в нетерпении еще более
азартные, несравненные годы шестидесятые. Тут тебе и люди, и собачки
наперегонки устремляются в космос, тут же экзистенциалисты, "битлы",
кукуруза, а еще наши записные бунтари-поэты, так и не убедившие нас до
конца: "то ли гении они, то ли нет еще".
Удивительное дело: в годы горбачевского маразма в страну хлынула
безудержным потоком всякая порно и псевдо культурная муть. Такое
впечатление, что где-то за вершиной Арарата было устроено огромное отхожее
место, куда в течение всего двадцатого века собиралось дерьмо из-под всего
сущего. Собиралось, чтобы однажды прорваться и выплеснуться на наше
заплутавшее отечество, затопив его, аж по самые кремлевские флагштоки.
Не так было в шестидесятые. После долгих лет изоляции в страну
ворвалась интеллектуальная стихия небывалого напора. Невозможно перечислить
всех поэтов, писателей, художников, композиторов, о существовании которых
мы имели лишь смутное представление. И вдруг все это невообразимое
богатство заполнило нашу жизнь. Запросто, идя в гости, мы брали с собой
"иностранку" с прозой Альберта Камю или новый альбом Матисса, Ван Гога.
Делали это не для форса, нам не терпелось, нас переполняло желание
поделиться с друзьями своим потрясением от знакомства с "Едоками
картофеля". И мы до утра сокрушались по поводу отрезанного уха гениального
художника. И уха было жалко, и Ван Гога, а самое главное - очень досадно,
что происходит это в иных, недоступных для нас цивилизациях.
Могут возразить, дескать, мир был иной. Не правда, мир все тот же.
Люди в стране были другие. Каждый получает то, что ищет. Красота
шестидесятников оплачена кровью Второй мировой. Вспомните Галича, Окуджаву,
Высоцкого. Кого из современных парней с гитарой в руках можно поставить
вровень с ними? Есть несомненная связь между войной и шестидесятниками,
увы, такова дорогая цена всего положительного, что твориться на нашей
планете. Посмотрите, до чего лихо произрастает чертополох на земельных
угодьях, и какого труда стоит человеку выпестовать полезную огородинку.
Я полагаю, именно с шестидесятого года началось мое всепоглощающее
увлечение чтением книг. В нашем доме хранилась прекрасная библиотека, одна
из лучших в городе. Отец всю жизнь приобретал книги, еще до повального
макулатурного бума, перечитал практически всю мировую классику. Любовь к
книгам передалась и нам, детям. Я читал запоем, ненасытно, круглыми
сутками. И за это тоже нижайший поклон моим драгоценным родителям. В
шестидесятые я жил, как библейская птаха, нимало не беспокоясь о завтрашнем
дне. Годами сиживал на родительском попечении, нигде не работал, не учился.
Днем отлеживался, водил дружбу с такими же оболтусами, а по ночам
погружался в книжное безбрежие. Зимой ли, летом любил кружить по спящему
Луганску, часто сам, иногда с товарищем. Родители без лишних истерик и
упреков наблюдали мою беспечную жизнь.
Друг мой, Костя Боровков из нашего двора, тоже был большим любителем
чтения книг, но и большим специалистом на всякого рода экстравагантные
выдумки. Мог закупить дюжину вина и разнести в течение дня по всему городу,
чтобы потом ночным гулянием кочевать от одного схрона к другому и по-
детски радоваться очередной находке. Костя был врожденный интеллигент,
очаровательно умен, высок, строен. Байроновский его портрет дополняли
дорогие очки. Оскорблений не прощал, всегда призывал обидчиков к ответу,
частенько не успевших разглядеть за элегантным пенсне взгляд твердый и
непреклонный.
Обыкновенно Костюха одевал шикарный, сестрина мужа костюм с вузовским
поплавком и выходил на бульвар кадрить простушек. Он выдавал себя за
секретного физика или удачливого кинорежиссера, с непременным приглашением
на кинопробы. Пробы проходили на старинном бабушкином диване, под
бдительным присмотром мраморных слоников. Когда Костя проводил через двор
очередную кинозвезду, все соседи вываливали на балконы, дабы не упустить
очередного момента падения нравов. Кое-кто втихаря завидовал не только
подлецу-режиссеру, но и незадачливой киноактрисе.
Помню, глубокой осенью к Косте приехала из города Саратова студентка
Ира. Они познакомились летом, когда я с родителями отдыхал на побережье
Черного моря, в Джубге. Мы прикупили ящик артемовского шампанского и
бражничали пару дней напролет. Часа в три ночи Костя молча оделся и оставил
нас вдвоем. Он явился под утро, свежий, чисто выбритый, с обескураживающей
улыбкой и необъятным букетом оранжевых роз. Оказалось, что у Ирины был день
рождения. До сих пор не представляю, где можно было по тем временам в
Луганске, глухой ноябрьской ночью раздобыть такие роскошные цветы.
Саратовская студентка почему-то забеременела. Летом она приехала в Луганск
и продемонстрировала свое интересное положение. Костя без лишних разговоров
принял возлюбленную и женился на ней. Молодые расписались. Прямо из ЗАГСа
отправились к Ириным родителям для знакомства. Теща ненавидела зятя загодя,
поддавшись всевозможным городским сплетням. Он не обманул самые смелые ее
ожидания. Мой друг вручил теще в середине июля скромный букет из
пластмассовых тюльпанов в качестве подтверждения своей непутевости, и был
окончательно проклят.
Такого человека, как Костя, мне не пришлось больше встречать на своем
пути. Если мы выезжали на рыбалку, он брал с собой все туалетные
принадлежности. Надо было видеть, каким гоголем выходил Костюха из палатки
к вечернему костру. Обязательно выбритый, надушенный, с безупречной
прической, в наутюженных габардиновых брюках, в обуви, доведенной до
состояния северного сияния. Так было всегда, в любом лесу, у любой речки,
независимо от состава компании, будь то одних только мужчин. Костя никому
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг