оказался при власти в четырнадцатом, выиграла бы Россия войну или так же
бесславно оставила поля тяжелейших сражений? Мы ведь немало схоронили там
своих лучших товарищей, с ними, похоже, закопали и царскую власть.
- Вы главного никак не поймете, Василий Иванович, - воспрянул духом
брательник Ульянова, он даже перестал наваливать на краюху хлеба черной
икры, - если бы у власти стоял мой Володя со своим марксистским авангардом,
ни о какой войне не могло быть и речи. Вы, смотрю, до сих пор еще не
вкурили, что на самом деле означает великий призыв "Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!". Вот вы спросите себя, зачем воевать между собой российскому
и германскому солдату, когда они являются одинаково угнетенными братьями,
фактически единой семьей по несчастью. Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь из
императорских прихвостней доводилось кормить собой вшей или сербать
похлебку в непролазной грязи и болезнях, спать под проливными дождями и
ночными морозами, и здесь же, на месте, справлять любую нужду. И ждать,
ежечасно, ежеминутно, когда вражеская беспощадная пуля выкосит бедолагу, а
может и везуна, из этой невиданной скотобойни.
- И охота Вам по чем зря фантазировать под такие давно не вкушаемые
нами закуски, милейший господин Александр Ульянов, - искренне засокрушался
Великий князь Николай, покачивая императорской головой. Он внимательно
посмотрел на лишенные былого блеска неухоженные ногти своей левой руки и
продолжил, - вот попомните мое слово, доживем эдак года до сорок первого и
диву дадимся, когда ваши обожаемые германские и российские пролетарии
примутся беспощадно колбасить друг дружку. В таком интернациональном
братстве сойдутся, так будут усердствовать, что четверть просвещенной
Европы не за понюшку табака ухандохают. Управятся без услуг ненавистных вам
императоров, исключительно под знаменем борьбы за всеобщую справедливость.
На что, отродясь не склонный к уступкам, защитник всего трудового
народа, бомбометатель Ульянов, немедленно выразил свой протест. Возобновив
активные действия по сооружению очередного бутерброда в форме шахтерского
террикона из черной икры, он изложил марксистскую точку зрения на возможную
историческую перспективу.
- Видите ли, Николай Александрович, - принимая академическую позу,
заявил давящийся бутербродом студент. - Во главе пролетариев должны стоять
самые честные, самые умные кормчие, проверенные жизнью вожди. Такие,
например, как мой младший братишка Владимир. В России всегда отыщутся
настоящие патриоты, способные решительно вести за собой массы в светлое
будущее.
- Вот-вот, дело говорит наш Сашура, - подхватил инициативу Ульянова
воодушевленный комдив и пододвинул поближе к студенту миску с осетровой
икрой. - Народу нужны толковые полководцы, без них даже самая победоносная
армия не в состоянии добиться блестящей виктории. А уж ленинская партия не
подкачает, никому не позволит своротить нас с революционного пути.
Император посмотрел с тоской в звездное небо и, неожиданно для всех,
сам налил себе полную стопку. Извинился перед компанией и хлобыстнул ее до
самого дна. Резко выдохнул, как это делают простолюдины, и произнес
назидательно:
- Так-то оно так, но все-таки хорошо, когда люди сами, без всяких
вождей свое место в жизни находят, желательно, чтобы без партийных истерик
и обязательно с покоем в душе. Не хочу прослыть дурным пророком, но
предвижу, что с толковыми полководцами у Вас, Василий Иванович, не шибко
заладится. Когда будут при власти, больно грамотными и резвыми скажутся, а
как только с Кремля-то долой, круглыми дураками объявятся. До того
никудышными сделаются, что не всякой кобыле и гриву заплетать им доверите.
Вот такими, похоже, окажутся пролетарские ваши вожди, первыми и разбегутся
из- под священного знамени Октября, только пятками засверкают. А
пролетариям всех стран покажут большой грязный кукиш. В присутствии дамы не
имею возможности нарисовать более полную перспективу.
Василий Иванович положительно не мог согласиться с обидными царскими
предсказаниями, они оскорбляли чапаевцев, не щадящих в боях за народное
дело свою горячую кровь. Комдив первый раз от чистого сердца пожалел, что
не пригласил на сегодняшний ужин политически подкованного комиссара. Уж тот
бы выдал по памяти пару страниц из "Капитала" и утер императору сопли. А
теперь, в присутствии подчиненных, приходилось самому держать оборону и
давать демагогу достойный отпор.
- Ваша правда, чего здесь греха таить, всякое в жизни бывает, может,
иной раз и не самые лучшие полководцы к власти приходят, - допустил
рассудительно Чапай, - но сейчас на дворе времена иные. Сейчас во власть
такие парни пришли, что только держись. Грамотющие, молодые, щебечут как
птицы на любых языках, эти спуску никому не дадут, больших дел наворотят.
Царь Николай обреченно закивал головой и, глядя перед собой в пустоту,
сквозь мучительную улыбку согласился.
- Пожалуй, что наворотят, только вряд ли, и времена и полководцы
другие. Времена иные разве что у очень глупых людей постоянно случаются.
Мудрость великая на том и стоит, о том без устали и повторяет, что ничего
не меняется. Вот извольте, потрудитесь полюбопытствовать, почитайте книгу
проповедника Екклесиаста, в ней, как в бинокле, вся Библия сосредоточена.
Проповедник, между прочим, понятным языком, точно на духу говорит: "Что
было, то и будет, и что делается, то и будет делаться, и нет ничего нового
под солнцем".
- Вы, Николай Александрович, - съязвил нажравшийся до отвала
студент, - никак без пригласительного билета в святые отцы подались.
Писание, что таблицу умножения, без единой запиночки шпарите. Можно на
новогодние утренники к детишкам ходить, под елкой Евангелие декламировать.
- Да уж по заслугам, по великим страданиям нашим, - более чем серьезно
ответил царь Николай, - к сонму православных святых надеемся быть
сопричислены.
Разговор в этой стадии подошел к какому-то логическому завершению, он
уже не предполагал дополнительных реплик и комментариев. Поэтому Василий
Иванович, на правах хозяина дружеского застолья, предложил обществу немного
размяться: "Кому нужно рекомендую пройтись, освежиться, пока Аннушка с
денщиком не обновятся с посудой, не накроют заново стол".
Над Разливом во всю глотку шпарила озверевшая от одиночества луна.
Полный диск ее был уже настолько велик, что, казалось, ночное светило
свалится с катушек прямо на землю. И лес, и костер, и залитая зловещим
светом поляна - все настороженно замерло в ожидании неминуемой вселенской
катастрофы. Но странное дело, что все собравшиеся в Разливе люди, в
действительности малые и беззащитные существа, испытывали при этом
несказанный кураж, как будто вся их беспокойная жизнь была только и
подчинена ожиданию конца света.
Как почетные гости, так и принимающая сторона разбрелись лениво по
ближайшим кустам, а комдив, пользуясь удобным моментом, решил украдкой
наведаться к озеру. Очень много спорных вопросов возникло по ходу беседы,
которые требовали незамедлительных ответов. И получить их можно было только
через таинственную мобильную связь. Василий Иванович с оглядкой спустился
по береговому откосу, подошел к кромке воды и восстановил справедливый
баланс уровня жидкости в природе. И только после этого, облегченно присел
на заветный ольховый топляк. Он достал из глубокого кармана габардиновых
галифе сотовый телефон, включил рабочий режим и с легкостью набрал девять
сплошных четверок. В трубке незамедлительно ответили:
- Говорите, слушаю Вас.
- Я, конечно, премного извиняюсь, Отче наш, быть может звоню и не
вовремя, но мне до невтерпежки хочется поговорить о сегодняшних наших
гостях. Должен признать, они оказались неплохими ребятами, даже
расставаться не хочется, право же, почти такие, как мы. Вам, наверняка,
хорошо все известно про них. Знаете, кем они были, кем остаются сейчас и,
главное, точно осведомлены, что ожидает этих парней впереди. Если их личное
дело не хранится в контрразведке под грифом "секретно", поделитесь по
дружбе хоть какой-нибудь информацией, просто сгораю от любопытства.
Чапаев, разумеется, был хорошо осведомлен о всяких причудах Создателя,
о Его непредсказуемой манере рассмеяться в самый неподходящий момент.
Однако на сей раз Тот превзошел самые смелые ожидания. Смех зародился почти
что беззвучно, с мелкими подвываниями и всхлипываниями, потом вдруг
выплеснулся таким громовым хохотом, что комдив непроизвольно поднял очи к
небу в поисках электрической молнии. После резкого обрыва нечеловеческого
ликования, из трубки, как ни в чем не бывало, послышалось:
- Как всегда, ошибаешься, друг мой, Василий, они не по нашему
ведомству числятся. Не в моей, представь себе компетенции, знать и
определять их дальнейший вселенский маршрут. Не то, чтобы недоступны,
просто мне неинтересны они, для таких клиентов имеются опытные специалисты.
Если горишь нетерпением, могу, по-приятельски, предложить секретный связной
телефон. Номерок запомнить несложно, всего-то состоит из девяти
обыкновенных шестерок. Звони вечерком, у них справочная служба довольно
любезная, работают по высокому классу, получишь ответы на любой свой
вопрос.
Василий Иванович, не будь простофилей, враз догадался к чему это клонит
Создатель и потому пошел на хитрый маневр. Он сделал попытку подступиться с
другой стороны.
- Знаю я эти секретные телефонные номерочки, составленные из сплошных
шестерок, не будешь рад, когда свяжешься. Вы лучше скажите, это правда, что
Николая Романова могут в святые определить? С виду он не больно на Николая
Чудотворца похож, да и на Серафима Саровского не скажу, чтобы очень- то
смахивал. Что-то я никак не пойму, у Вас получается кандидатов в святые, как
на цирковое представление, в порядке живой очереди записывают?
Создатель опять едва не сорвался в гомерический хохот, но отделался
легким смешком, и, прикуривая папиросу, неожиданно сказал:
- То, что вы святых между собой назначаете, дело без сомнения
интересное, дорогой мой Василий, но к нам оно не имеет ни малейшего
отношения. Мы подобных почестей уже давно никому не оказываем, и списки в
последнее время появились слишком большие, и заслуги для нас не очень
понятные. Вы по собственному усмотрению Николая Второго в святые назначите,
вам всю жизнь и поклоняться ему. Нам то что, от нас не убудет. Главное,
чтобы они хоть на малую толику приближали вас к чертогам Царства Небесного.
Неожиданное заявление Создателя некоторым образом сбило с панталыку
комдива. Он, по простоте душевной, наивно полагал, что имена кандидатов
зачисления в святые обязательно согласуют с небесами, что там не может быть
места для залетных гусей. Даже в партию к большевикам не проскользнешь
сквозь игольное ушко у Фурманова, а уж к лику святых случайному человеку и
комариным носиком не протиснуться. Потому Василий Иванович с нескрываемым
недоумением поинтересовался:
- Так выходит, что Вы распоряжаетесь только там наверху, а к земным
нашим дрязгам вообще не имеете никакого причастия? Тогда хоть в курс дела
немного введите, если, конечно, небесный устав позволяет. Предположим, князя
Невского или отца Серафима Саровского, мы тоже по собственной воле в святые
назначили. Если управились без Вашего благословения, то, согласитесь, очень
несерьезно все это устроилось.
На что Всевышний назидательным тоном заметил:
- Зачем же, дружище, всех валить в одну кучу. И у нас, и у вас
по-разному получается. Иногда среди вашего брата такие ревнители высокого
духа являются, что и нам впору благословляться от них. Тебе же со смирением
рекомендую принять, что на свете есть много чего, о чем до поры никому не
открою, не то что по дружбе, но и по родственному никогда не скажу. Сколько
сам подымешь, столько и понесешь, негоже человека нагружать поверх меры.
- Извините, но Вы постоянно напоминаете моего загадочного комиссара, -
несколько раздраженно посетовал комдив, - стоит только дочитаться в
"Капитале" до самого интересного, Фурманов сразу же ничего не знает и
объяснить толком ничего не может, сплошные ребусы. Я вовсе не претендую на
стратегические небесные тайны, но скажите хотя бы, вот Владимир Ильич, он в
святые, по Вашему разумению, уж точно годится? Не знаю более достойного
примера служения счастью всего человечества.
- Насколько я понимаю, - ответил Создатель, - никто его особенно не
упрашивал беспокоиться о счастье всего человечества. Это он по собственной
инициативе дурку включает. Складывается впечатление, что Ленин вроде как в
фараоны намерен податься. Он уже и супругу свою, с глазу на глаз, на всякий
случай Нефертиточкой величает. Для нас эта новость оказалось большой
неожиданностью. Скажу под секретом, у специалистов самая лучшая жаровня без
дела простаивает. Еще удивляет нас, что все как-то без размаха, довольно
простенько пока у него получается, для приличной пирамиды то ли места, то ли
камней не хватает. Похоже, что еще подвезут.
- Чего подвезут, Отче наш, камней или мумий, - забеспокоился комдив, -
Вы можете откровенно хоть в этом наставить меня.
- Больно ты любопытен, Василий. Говорил же, что праздное знание
приносит человеку одну лишь печаль. Расскажи тебе правду о Ленине, вся
командирская жизнь пойдет кувырком, не возрадуешься, что шашку держать в
руках научился. А вообще, в этом деле важен процесс, какая тебе разница, на
чьей стороне саблей махать. Тревожишь меня по пустякам, нынче и без тебя
день не заладился. Извини, поговорим в другой раз.
Василий Иванович, окончательно запутавшись в бесконечных
предположениях, нетерпеливо поднялся с ольховой коряги. Устремив цепкий
взгляд в ночное звездное небо, он, в который уже раз, беспомощно пытался
представить, где же все-таки обитает этот загадочный абонент. Главное,
видит и знает про все. Такого контрразведчика в штабе дивизии завести, до
самой победы мировой революции без лишних хлопот самым героическим
полководцем будешь.
Чтобы хоть как то развеять набежавшую некстати печаль, комдив по
традиции сделал несколько глубоких приседаний, под кожаный хруст обожаемых
трофейных сапог. После чего, оголив навостренную шашку, совершил ряд боевых
с просвистом махов, и стремительно, кистевым броском загородил в ножны
клинок. Вместе с ударом клинка о ножны, у самого берега какая-то огромная
рыбина саданула упругим хвостом по лунной дорожке, так что холодные капли
воды оросили комдиву чело. Он, встрепенувшись, вернулся в боевую
реальность, вспомнил, что у командирского шалаша остались покинутые
хозяином гости и спешно заторопился наверх.
За центральным пеньком, несмотря на долгое отсутствие командира,
полным ходом продолжалось веселое гуляние. Уже ординарец сидел в обнимку с
хорошо захмелевшим Александром Ульяновым, пил водяру из алюминиевой кружки
и что-то шкодливое, оглядываясь по сторонам, кричал ему на ухо. Уже
венценосный Романов, в неприличной близости переговаривался о чем-то с
возбужденной, раскрасневшейся Анкой. По всему было видно, что оставь эту
парочку наедине и, как пить дать, благодарное отечество возрадуется
обретением новоявленной императрицы. Более чем не по чину надравшийся
денщик одиноко сидел у костра и отчаянно наяривал до посинения кошерное
"семь сорок". Можете не поверить, но приблудившаяся шавка исключительно в
такт пересыпала коротенькими ножками, счастливо дергалась, подвизгивала и,
кажется, даже подмигивала заядлому музыканту.
Чапаеву, разумеется, не очень понравилось заварившееся в его
отсутствие веселье. Такая самодеятельность бессовестным образом нарушала
законную субординацию, особенно раздражало заигрывание царя с пулеметчицей.
Комдив, подойдя к столу, решил немного осадить разгулявшегося императора. В
конце концов, в святые его пока еще никто не определил и нечего с ним за
зря церемониться.
- Ты, Николаша, губу то не очень раскатывай, - стартанул без разгона
Василий Иванович, - не так-то легко, по моему разумению, в святые
пробиться. Для этого, брат, большие заслуги потребуются, твоих-то, пожалуй,
и не наберется. Похоже, что так и придется до скончания веков былое
оплакивать, да за чужими юбками волочиться.
- Да что Вы такое буровите, - враз ощетинился преобразившийся царь
Николай. - Нравится это кому-то, а может и нет, но должна же быть божия
справедливость, ведь нас всей семьей, словно блох, эти сволочи без суда и
следствия перехлопали. Мы же такую лютую смерть в подвале от разбойников
приняли, кого же, как не нас, следует причислять к лику святых? И учтите,
не может Россия оставаться без покаяния.
- Так для своего удовольствия, эти же сволочи в святые Вас и
обрядят, - бесцеремонно прокомментировал высокопарное заявление царя
незатейливый ординарец. - Это же любимая отечественная забава: сначала
стрельнуть, а потом со всеми почестями в святые загородить. Случается и
наоборот, сначала в святые определят, а потом с благородным гневом,
аккуратненько, будто в фотографическом салоне, к стеночке возьмут и
приставят. Тут, знаете ли, все решает фортуна, как кому повезет. Эх,
Николай Александрович, после того, как Вы страну ни за грош просвистали, не
счесть сколько семей не то чтобы как блох, словно грязь непотребную поганой
метлой замели. Если всех приниматься в святые из жалости снаряжать, чего
доброго небеса наверху пообваливаются, не выдержат подобного
столпотворения.
Царь подобрался с достоинством, напыжился как сыч, еще больше выправил
шею и совершенно неожиданно для присутствующих выдал:
- Позвольте, но ведь я же божий помазанник, император с небесным
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг