деньги, что можно было бы пообедать и у нее, что нам еще хватит забот и
расходов с этой странной девчонкой, которая точно с Луны свалилась - ничего
не знает. Даже как чулки пристегиваются...
Витька слушает тетю Нину и конфузливо чешет затылок.
- Ничего, тетя Нина!.. Одну бутылочку можно... А от остальных нам все
равно теперь придется отказаться... Бюджет не выдержит...
Пообедав, мы возвращаемся в Гурзуф. Нужно отвезти домой тетю Нину. Она
торопится, потому что вечером уезжают квартиранты и надо принять у них
комнату.
Тетя Нина оставляет нас ночевать у себя, хотя мы и собирались успеть к
ночлегу в ялтинский кэмпинг.
- И не думайте, - решительно говорит она. - Никакого вам кэмпинга не
надо. Зря деньги-то тратить... Да и не пустят вас всех в кэмпинг. У
Корнелии паспорта-то, небось, нету?
- А ведь верно, тетя Нина, - говорит Витька. - Без паспорта не
пустят... Как мы сразу не сообразили?
- Вы уж по дороге старайтесь квартиры для ночевки подыскивать, -
советует тети Нина, - С квартирантов паспорта не спрашивают... - Она
вздыхает. - Ох, и хлебнете вы еще с ней горя!..
Мы сидим с тетей Ниной рядом. Я вижу, как жалостливо глядит она на
Корнелию. Она, видимо, никак не поймет, откуда взялась Корнелия и почему
эта девушка не знает многих элементарных вещей.
Теория относительности для тети Нины - темный лес. Она и не слыхала
про такую. Где ж ей понять, откуда взялась Корнелия?
Наконец, Витька останавливает в тетининином дворе машину и
поворачивается к нам.
- Тетя Нина, - говорит он, - проведи с Корнелией инструктаж по поводу
купальника, а? Мы бы сейчас на море пошли... А то уже второй день у моря и
даже не искупнулись.
- Ладно уж, проведу! - Тетя Нина улыбается. - И где вы только ее такую
нашли?..
Через час мы уже в море, в воде, по-вечернему теплой и нежной.
Корнелия входит в воду осторожно, боязливо, и я хочу подойти к ней и
подать руку. Но Витька, уловив мое движение, удерживает меня:
- Подожди. Пусть сама.
- Мне кажется, она ни разу не купалась в море.
- Чудак, она просто отвыкла. Как она могла жить в Пантикапее и не
купаться в море?
Мы оба восхищенно смотрим на нее. В сиреневом купальнике, тоненькая,
тепло-белая, как статуэтка из мамонтовой кости, Корнелия удивительно
хороша. Она понимает, что мы любуемся ею. Но я чувствую: есть что-то
нехорошее в том, что мы любуемся ею оба, вместе. И, видно, она это тоже
чувствует, потому что вдруг бросается в воду и плывет в море. Она плывет
легко, уверенно, как будто плавала вчера, позавчера и вообще каждый день. И
мы ошалело смотрим на нее, а потом бросаемся вдогонку. Но догнать ее не
так-то просто. Она хорошо плавает. Однако мы все-таки ее догоняем, и она
хохочет и кричит что-то звучное и веселое на своей латыни.
Мы плывем рядом и смеемся и тоже что-то кричим и впервые чувствуем
себя с Корнелией легко, свободно и просто. Впервые за эти двое суток на нас
не давят века, разделяющие наши годы рождения. Мы точно так же смеялись и
дурачились бы с любой знакомой девчонкой.
Видимо, Корнелия чувствует то же самое, потому что, когда мы выходим
из воды, она неожиданно кладет руки нам обоим на плечи и звонко, радостно
произносит:
- Дру-зья! Дру-зья!
И добавляет слово, которое выучила сегодня за обедом:
- Ха-ро-ший! Bellus! Ха-ро-ший!
4.
Проходит два месяца. Теперь я уже могу немного говорить по-латыни, а
Корнелия так же может сказать самое необходимое по-русски. Понятно, что я
все еще часто ошибаюсь, составляя в уме латинские фразы, и Корнелия мило
смеется над моими ошибками. Она иногда тоже загнет по-русски что-нибудь
такое, что хоть стой, хоть падай. Но она не обижается, когда я смеюсь. Она
вообще не обидчивая.
Витька тоже понемногу зубрит латынь и уже может изъясняться на ней
примерно в тех пределах, в каких изъяснялся я, когда Корнелия появилась у
нашего костра.
Мы давно вернулись домой из отпуска и живем в городе, в который нас с
Витькой, коренных москвичей, забросила судьба молодых специалистов.
Корнелия живет с нами. Вернее, не с нами, а со мной, потому что у моей
квартирной хозяйки нашлась еще одна свободная комната.
Витька же до сих пор живет в маленькой комнатушке в коммунальной
квартире, и устраивать Корнелию у него, понятно, было невозможно.
Если говорить откровенно, я очень рад, что так получилось.
Рад, потому что люблю Корнелию и давно не скрываю этого ни от себя, ни
от нее, ни от Витьки.
Наверно, это плохо, что я не скрываю. Наверно, именно поэтому Корнелия
так сдержанна и порой даже строга со мной. Пока она не была уверена в моей
любви, она была совсем другой. Она была мягче и нежнее. Она глядела на меня
порой такими глазами, какими можно глядеть только на близкого, дорогого
человека. А с тех пор, как я сказал ей злосчастное это "агпо" - люблю, -
она совершенно изменилась.
Она становится теперь прежней только при Витьке. Вначале я не обращал
на это внимания. Потом заметил и стал думать. Высокий, стройный, спортивный
Витька, конечно, гораздо привлекательнее меня. Я на полголовы ниже его, и
толще, и уже начинаю лысеть, а у Витьки такая пышная каштановая шевелюра,
что и в небольшие морозы он может спокойно ходить без шапки. Я уж не говорю
о том, что Витька по-настоящему хороший парень, что он талантливый инженер.
Наверно, будь я на месте Корнелии, я, не задумываясь, предпочел бы
Витьку.
Однако вскоре все эти мысли я отбрасываю, потому что понимаю их
нелепость. Не в том дело, любит не любит Корнелия Витьку, а в том, что он
не сковал ее своим "ато" (даже если тоже любит ее), а я сковал. Всегда
легче и проще только с другом, чем с другом, претендующим на большее.
И поэтому я твердо решаю не напоминать ей о своей любви. Ни разу. Не
напоминать, чтобы и со мной она почувствовала себя свободно и просто.
Не напоминать до тех пор, пока она сама не вспомнит об этом.
А если не вспомнит?.. Ну, что ж... Значит, ей и ни к чему об этом
вспоминать...
Мы с Витькой до сих пор еще не успели купить Корнелии всего, что
положено иметь девушке, хотя спустили все свои невеликие сбережения.
Когда мы покупали ей зимнее пальто, мохнатую шапку и меховые ботинки,
она удивлялась:
- На Земле все еще пользуются такими тяжелыми вещами?.. Я уже
давно-давно отвыкла от них.
Когда мы покупали ей осеннее пальто, она спрашивала зачем два? Когда
мы, покупали ей боты и тяжелые осенние туфли - она тоже удивлялась: зачем
столько?
Еще в Керчи во время дождя она попросила нас выйти из машины,
переоделась там и вылезла под дождь в своем серебристом костюме и ботиках
без застежек. Оказалось, что и костюм и ботики не промокают. Она очень
удивилась тому, что у нас с Витькой нет легких непромокаемых костюмов. Это
ведь так удобно!
Ее серебристый костюм оказался не только непромокаемым. Он оказался и
согревающим.
В конце сентября, когда мы с Витькой мерзли в плащах и свитерах и
собирались со дня на день надеть осеннее пальто, Корнелия спокойно ходила
по улицам в своем костюме и надевать пальто отказывалась. Она объяснила
нам, что ее костюм не только согревает в холодную погоду, но и охлаждает
тело в жару. К тому же он не рвется.
И очень легко чистится. В таком костюме можно ходить до тех пор, пока
он окончательно надоест человеку.
Моей квартирной хозяйке мы сказали, что Корнелия итальянка, моя
дальняя родственница по матери, что она приехала к нам на несколько месяцев
погостить. Объяснять хозяйке настоящую историю Корнелии было бессмысленно -
она бы ничего не поняла, не поверила и еще, чего доброго, отказалась бы
сдать комнату. Она, моя квартирная хозяйка, темная старуха, с трудом читает
и расписывается. Она только деньги умеет быстро считать.
Мы не могли сказать ей ничего другого, потому что у Корнелии все еще
нет паспорта и, естественно, нет прописки. И это последнее очень беспокоило
мою хозяйку. Она боялась штрафа. И успокоилась только тогда, когда мы с
Витькой клятвенно заверили ее, что любой штраф уплатим сами.
Конечно, паспорт Корнелии надо было добывать. И мы с Витькой ходили к
начальнику городской милиции и рассказывали ему всю эту необычную историю.
Он слушал нас внимательно, не перебивая, а затем спросил: - Зачем вы все
это выдумали, ребята? Чего вы этим хотите добиться? Я никак не пойму...
Он не верил нам. Мы ушли, ничего не добившись.
Он даже не хотел разговаривать с Корнелией, потому что не верил в ее
существование.
- Но мы можем привести ее сюда! - в почти полном отчаянии сказал я.
- Зачем? - Начальник милиции пожал плечами. - Вы же говорите, она не
знает русского. А я не знаю латыни. Значит, разговаривать с ней мы все
равно не сможем. А с вами я уже поговорил... Обучите ее русскому языку,
потом приводите.
Подгонять Корнелию с изучением русского было не нужно. Она занималась
почти целыми днями.
Как-то Корнелия сказала мне:
- Наверно, я уже достаточно знаю ваш язык, чтобы получить какую-нибудь
работу. Как ты думаешь?
Я замялся. Я знал, что поступить на работу без паспорта невозможно.
- Любая работа у нас требует образования, - ответил я. - Нашего
образования. Поэтому тебе надо будет учиться в нашей школе.
- Я могу поступить в школу сейчас?
Я отрицательно покачал головой.
- Сейчас рано. Ты еще плохо говоришь по-русски. Ты еще только учишься
писать. Тебе нужно долго готовиться к школе. Кстати, ты учила когда-нибудь
математику?
- Да. И в детстве, и на корабле Гао. Только по разному. Я училась на
корабле Гао... И вот теперь надо снова...
К сожалению, я сам почти забыл математику.
Я мог предложить Корнелии только простейшие арифметические и
алгебраические уравнения, простейшие теоремы.
Вначале я по привычке записал их арабскими цифрами. Потом мне
показалось, что арабские Корнелия все еще знает нетвердо, и я выстроил
рядом столбик - перевод арабских цифр в римские. Этот столбик Корнелия
перечеркнула - перевод ей уже был не нужен. Но на уравнения и теоремы она
сперва глядела непонимающими глазами. У нее даже слезы выступили от
огорчения.
- Наверно, ваша математика слишком сложна, - сказала она. - Я не могу
ее постичь... А Гао говорил, что у меня есть математические способности...
Мне стало невыносимо жалко ее.
- Давай разберемся, - сказал я. - Здесь же все очень просто...
Я стал объяснять ей значение "иксов", "игреков", "зетов", "альф",
"бет", и "пи".
По мере того, как я говорил, ее лицо прояснялось.
- Оказывается, все дело в буквах! - наконец, обрадованно сказала она.
- Это же на самом деле очень просто! Это для детей...
Она поставила над греческими буквами и над арабскими цифрами какие-то
непонятные мне знаки и стала решать уравнения одно за другим - как семечки
щелкала. Она писала ответы этими знаками и тут же переводила их на понятные
мне буквы и цифры. Все было решено точно.
И теоремы она знала - только привыкла к другим обозначениям.
Я не мог продолжить этот необычный экзамен.
Я совсем забыл тригонометрию и никогда не изучал высшей математики. Но
вечером этот экзамен продолжил Витька. И пришел в восторг от знаний
Корнелии.
- Ей нужно только привыкнуть к нашим знакам, - сказал он. - И тогда
она сдаст институтский курс играючи.
Корнелия решила привыкать. И среди других учебников в ее комнате стали
появляться учебники математики - от арифметики для пятого класса и алгебры
для шестого до аналитики и интегрального исчисления. Она умудрялась читать
это все как-то вместе.
Через несколько дней она снова заговорила о работе.
- Когда я была девочкой, я любила выращивать цветы. Я их выращивала и
на корабле Гао... Наверно, я могла бы выращивать их и в вашем городе...
Вряд ли для этого требуется знать больше, чем я знаю...
Я обещал выяснить это.
И вот мы с Витькой сидим у директора городской оранжереи и
рассказываем снова всю необычную историю Корнелии и просим дать ей
какую-нибудь работу, несмотря на то, что у нее нет паспорта.
Директор - женщина. Немолодая, когда-то, видимо, очень красивая. У нее
усталые глаза, седеющие каштановые волосы и немало морщин на лице. Она, в
общем, приятная женщина, хотя и явно не верит нам.
Но она не хочет нас обижать. Она не говорит, что не верит.
Она говорит другое - обтекаемое: - Я с удовольствием помогла бы вам...
Но у нас сейчас нет ни одного свободного места... При всем желании...
Может, позже? Может, кто-нибудь уйдет?..
- А как мы узнаем это? - спрашивает Витька.
- Если вы оставите свои адреса и телефоны...
Она улыбается.
Витька мнется. Я понимаю его.
- Мой товарищ скоро уедет в командировку, - говорю я. - Надолго.
Поэтому запишите, пожалуйста, мой адрес и мой рабочий телефон.
Она записывает, и мы прощаемся. И выходим с Витькой на улицу.
- Можно было бы, конечно, походить по паркам и скверам, говорит
Витька. - Но, по-моему, там до весны дело мертвое...
Я согласен - не стоит терять время.
Вечером мы сказали Корнелии, что с цветами придется ждать до весны.
Впереди зима, и холод - никто поэтому не собирается сажать цветы.
- Жаль, - ответила она. - Я никак не могу придумать другую работу,
которую я могла бы делать уже сейчас.
Мы тоже не могли придумать такую работу.
- Ты учись, - сказал я. - Сейчас тебе нужнее всего учиться. А работы
потом будет хоть отбавляй!
- Открыватели звезд приучили меня каждый день работать, - призналась
Корнелия. - У них нет выходных, как у вас... Они не представляют себе дня
без работы. Это был бы пропавший день... Вот мне и непривычно...
Мы с Витькой беспомощно развели руками.
- Ничего, - утешил ее Витька. - Весной что-нибудь придумаем. А пока
что твоя работа - учиться...
На другой день Витька позвонил мне в адвокатскую коллегию
- Надо встретиться без Корнелии, - сказал он. - Есть разговор.
Я пришел к нему вечером с юридических, курсов, на которых вел занятия.
Витька вытащил из стенного шкафа начатую бутылку коньяка, разлил.
- Пей, - сказал он. - Мне сейчас нужно будет тебя уламывать. А пьяных
уламывать легче.
- В чем дело? Зачем меня надо уламывать?
- Понимаешь, Мишка... Мне все больше кажется, что мы с тобой совершаем
преступление... Что мы прячем от людей то, что не имеем права прятать.
- Ты имеешь в виду Корнелию?
- Дело не в Корнелии. Дело в ее знаниях. Она наверняка знает то, чего
не знаем мы. Что-нибудь такое, над чем мы бьемся. По крайней мере, ее
знания по математике поразили меня. А есть ведь еще физика и химия... Я
плохой физик и никакой химик. Я не могу разобраться в том, что она знает.
- Что же ты предлагаешь?
Я уже понимал, что мне придется сдаться. Я уже готовился к худшему.
Витька говорил правду. Пока мы считали Корнелию всего лишь дикаркой,
побывавшей в космосе, - это одно дело. Но она оказалась совсем не
дикаркой...
- Что я предлагаю? - повторил Витька. - Я пока ничего не предлагаю. Я
просто думаю. Важно решить это в принципе.
- В принципе ты прав. И, чтобы понять это, совсем не обязательно пить
коньяк...
- Давай все-таки выпьем, старик! Хотя бы за то, что мы это, наконец,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг