быстренько поужинал.
Сумерки только начинали сгущаться. Бруно и Нат шли сейчас над морем, и
темнота двигалась им навстречу. А Город уже зажег огни, и на прогулочном
одиннадцатом этаже наверняка началось обычное вечернее оживление. Дети
первых астронавтов в это время тусуются в танцзале. И среди них Андрюша
Челидзе, сын Вано. Когда видел я Андрюшу в последний раз, он был почти с
меня ростом и говорил свеженьким баском.
А Мария Челидзе все еще одна... Негде ей взять мужа. Мы можем найти
себе дикарок в племенах, а она дикаря искать не хочет. Хотя мужчин-ра в
Городе немало. И среди них - Чак, убийца Бируты. Именно он недавно проторил
какой-то тайный путь в селение гезов и привел себе оттуда молоденькую жену.
За ним по этой же тропе прошли еще двое - и с тем же успехом. А в свое
селение им даже заглянуть нельзя - убьют. Поскольку живут у врагов. Нравы
племени, увы, не меняются...
Честно говоря, раньше я допускал, что у Марии Челидзе может что-то
получиться с Женькой. Несмотря на большую разницу в возрасте. Она ведь
красавица! Правда, мне кажется - холодная. Но, в конце концов, любая женщина
холодна, пока ее не разогреют... Однако, похоже, Женькин норов и на дух ей
не нужен. Это я почувствовал перед уходом "в боги", когда на Совете она
пытливо расспрашивала меня об отношениях с моим "другом детства".
Теперь же и Мария Женьке не нужна. Тили, похоже, вполне его устраивает.
Она умна, изящна, энергична, и пожизненная слава первой местной художницы ей
гарантирована.
Кстати, читает она, как и Лу-у, только профессиональную литературу:
историю и технику живописи. И немного - историю скульптуры. Из уважения к
своему учителю Али... Остальная литература кажется ей бесполезной. По
крайней мере, так она говорила Анюте.
Впрочем, иногда Тили листает еще и адаптированный Коран, который стоит
на полочке в мастерской Али. На этой же полочке - картонка с выписанным
изречением: "Язык и руки твои не должны никому приносить зло. Коран".
- Кто такой Коран? - как-то поинтересовалась Тили.
- Не "кто", а "что", - объяснил Али. - Мудрая книга. Вот она.
И раскрыл сокращенный, изящно изданный Коран, в котором не было
многочисленных "статей" о дележе наследства и наказаниях плетьми для
неверных жен и наложниц.
С тех пор и Тили нередко раскрывает его, когда приходит в мастерскую.
Хотя и жалуется, что в мудрой книге очень много непонятного.
Но ведь и в других книгах для нее - так же...
Как и для Лу-у.
Пытался я заинтересовать Лу-у рассказами русских и французских
классиков, читал вслух, переводил и терпеливо объяснял самое непонятное. Но
она напрочь не воспринимала обстоятельства жизни героев, мотивы их поведения
и неизменную борьбу с материальными лишениями.
- Все можно сделать проще, - обычно говорила Лу-у. - Зачем они так
мучаются?
И предлагала свой вариант - прямолинейный, простодушный и полностью
бескорыстный.
Корыстные мотивы поведения были недоступны ее пониманию. Как и роль
денег в прежние века. Самый чистый земной реализм наверняка казался ей
сплошной фантастикой.
Если бы, конечно, она знала эти термины...
Зато поэзию Лу-у слушала с явным удовольствием. Ее завораживало
ритмическое рифмованное слово, сама музыка стиха.
Однако смысла она обычно не улавливала. Метафоры, сравнения,
иносказания были ей недоступны - как тонкости песни на чужом языке. И, когда
я кончал читать стихотворение, Лу-у вздыхала и виновато спрашивала:
- Про что тут?
И приходилось популярно объяснять ей, "про что".
А в инструкциях по курам ничего объяснять не требовалось, кроме редких
специфических терминов. Она еще и сама многое объясняла - своим помощницам
Нюлю и Ре-е, своему братишке Гару, который быстро тянулся вверх и скоро мог
догнать по росту сестру.
Впрочем, не только по росту... Он настойчиво перенимал у Лу-у "глобу",
выпытывал любые подробности о Городе и ферме, въедался в букварь и даже
пробовал перечитывать за Лу-у птицеводческие тексты. А вслед за мною -
увлеченно топил печи и перерабатывал птичий помет в ценное удобрение для
соседнего материка. За что Гару была обещана стажировка на той самой
заморской птицеферме, где прежде училась и сама Лу-у - как только Гар
достаточно подрастет.
Собственно, я мог бы отвезти его на ферму хоть сейчас. Учиться,
по-моему, никогда не рано. Как и никогда не поздно. Но Тор считал, что его
сын еще молод для дальних странствий, потому как физически не может постоять
за себя.
А спорить с Тором в племени не принято. И я не спорил.
Потихоньку я готовил Гара к будущему путешествию - и уроками "глобы", и
рассказами о том, что ему предстоит увидеть и у кого предстоит учиться, и
показом того, как предстоит одеваться, и соображениями о том, как будут жить
купы, когда переберутся в дельту Аки, заведут огороды и молочный скот,
добавят к птицеферме инкубатор, поплывут по реке на моторках и начнут
выходить в море за рыбой при спокойной погоде.
Пока что единственным ощутимым свидетельством этого будущего были для
Гара шорты и брюки со множеством удобных карманов, рубашка и ботинки. Всю
эту амуницию, специально для него привезенную, он охотно осваивал в моей
палатке, но на люди не выходил. Хотя Лу-у спокойно надевала дорожный костюм
с ботинками каждый раз, когда предстояла "вылазка" за пределы племени. К
этому купы привыкли, внимания не обращали.
А над Гаром наверняка начали бы смеяться. Особенно сверстники.
Впрочем, сверстники его, разинув рты, слушали в пересказах Гара то, что
узнавал он от меня и от Лу-у. Потом пересказы гуляли возле костров,
проникали в хижины, обрастали, как водится, небылицами. Но однажды Гар
сказал главное:
- Если я вернусь с фермы живым, все мальчишки попросятся туда.
- Всех сразу не повезу, - предупредил я. - Только по одному. Пусть сами
решают - кто сначала, кто потом.
...Сегодня предстоял спокойный вечер. Куры были накормлены, яйца
собраны, помет сожжен, радиофон молчал. И дотемна можно посидеть на терраске
за проектором, почитать в микрофишах последнее - более чем столетней
давности! - исследование про тайны кровавых жрецов, которые тиранили древние
американские народы - майя, тольтеков и ацтеков.
Правили там, на древнем Юкатане, оказывается, не цари, а именно жрецы.
По их инициативе приносились в жертву богам тысячи рабов, пленников и своих
соплеменников.
Однако меня, теперь уже колдуна купов, интересовал, понятно, не этот
кровавый опыт. Было у тех жрецов и кое-что кроме него.
Работа моя была с массовым сознанием. А оно по своей природе не
приспособлено к восприятию полутонов и нюансов. Ему доступны лишь цели и
лозунги, простые, как мычание. И, по возможности, практически применимые.
Так это даже у цивилизованных народов! Что же говорить о дикарях?
Жрецы далекого земного прошлого чувствовали это нутром. Хотя, может, и
не могли четко сформулировать. А кто не чувствовал - погибал без следа.
Следы оставались от удачливых. У них я и искал что-то для себя.
- Иногда, - рассуждали жрецы тольтеков, - боги прячут от людей днем
солнце, а ночью - Луну. Как предсказать это? И как использовать?
Жрецы древнего Юкатана предсказывали затмения по точнейшему для своей
эпохи земному календарю. Сами трудились, создавали его, хотя позже и
приписывали историки этот феноменальный календарь кому угодно - от жрецов
Атлантиды до космонавтов с Венеры.
Владея таким календарем - а он был секретным! - можно воздействовать на
сознание многих тысяч людей. Достаточно лишь пригрозить им лишением солнца
или Луны - за неповиновение. И, главное, вовремя - перед затмением!
Правда, здесь, на Рите, нет Луны и нет затмений. А сроки разливов
племена и сами знают. И календарь им не нужен, ибо нет земледелия. Календарь
ведь прежде всего необходим пахарю...
Но ведь все это - впереди! И не так уж далеко. Агрономы на ферме уже
сейчас прикидывают для Западного материка лучшие сроки посева кукурузы и
других культур. Однако доводить эти сроки до купов придется мне. Как и
древним жрецам Юкатана... И первый совет у них я уже выудил задолго до
рекомендаций наших агрономов: "Посевы маиса никогда не погибали, если зерна
высаживались в землю с первыми дождями".
Это жрецы писали на внутренних стенах храмов.
Значит, и мне придется начинать первый сев кукурузы в самом начале
разлива. Спасибо жрецам!
Кроме проблем земледелия, есть еще проблемы медицинские и
психологические: лечить и создавать цель жизни.
Лечить, к счастью, я учился не у жрецов. Были курсы первой помощи и в
школе, и в "Малахите". Было медицинское воспитание дома - между делом,
короткими советами, практической помощью мне самому. У хорошего хирурга
многому можно научиться и дома, если хирург - мама...
А теперь уже и Лу-у помогала мне лечить купов. Вслед за Даей она
освоила перевязки пластырем, остановку крови жгутом, применение желудочных,
жаропонижающих и обезболивающих таблеток. Благо все они были в облатках
разного цвета. Лу-у в надписях не разбиралась, а цветовые различия
запоминала мгновенно. Даю обучил этому Марат. Лу-у учили этому понемногу и
Дая, и мама, и я.
Цель жизни для купов определялась примитивно: уйти подальше от
людоедов, от постоянной опасности для жен и детей. Возможность выращивать
какие-то растения или выйти в море за рыбой была для племени иллюзорной -
как сказка. Кроме Сара, Тора и Лу-у, никто моря не видал, и не ждал от него
ничего хорошего. Будет - ладно, не будет - перебьемся...
Но потихоньку, в редких беседах со всем племенем, я расширял знания
людей о хлебе, кукурузе и овощах, о море, его богатствах и возможностях. А
также о перспективе свободного и быстрого передвижения по собственной их Аке
в самоходных лодках. Эта идея купов увлекала: быстро съездить к айкупам!..
Впрочем, хлеб и вареная кукуруза купам тоже нравились - не в
разговорах, а в прямых дегустациях. К сожалению, случались они редко.
Привезти на всех хлеба и кукурузы было сложно. Особенно если учесть, что
кукуруза на Центральном материке выращивалась только в теплицах. В грунт ее
собирались высаживать в будущем - на теплом полуострове Бируты.
Древние жрецы Юкатана особых перспектив своим подданным не раскрывали.
Просвещение и прогресс не были их целью. И все же их опыт влияния на людей
был мне необходим. Просто другого под рукою не имелось. Соответственно и
выбирал чтение. И оно уже вытеснило у меня ту литературу о первобытных
племенах, которую заложила в мой вертолет еще Розита, отправляя меня "в
боги". О первобытных племенах теперь я знал не меньше, чем авторы многих
земных книг.
Мне бы побольше узнать о "работе" жрецов!
Что если Лу-у и Тили стихийно выбирали свое чтение так же, как я?
8. Что важнее всего на свете
Утром я загрузил в вертолет все, что могло понадобиться для первого
делового разговора в племени беглецов: ведра и стаканчики, каелку и саперную
лопатку, пилу-ножовку и геологический молоток, банки тушенки и связку ложек,
бутылочки с тайпой и мыслеприемники. По карманам рассовал зажигалки,
перочинные ножи и мотки пластыря. Уложил в вертолет и ранец. Мало ли что
случится?
- Возьми меня с собой, - попросила Лу-у.
- Не стоит, - возразил я. - Может, придется выйти из машины. Я буду за
тебя бояться и охранять вертолет. А надо думать об этом племени.
Она опустила голову. Как обычно - смирилась. Хотя не раз говорила мне,
что с карларом и слипом ей ничего не страшно.
Но я отлично помнил гибель Бируты. У нее тоже висели на поясе и карлар,
и слип, и даже пистолет. Ей тоже не было страшно...
Пошел я на запад низко и небыстро. Вода начала спадать, На месте
слияния Большой и Малой Аки озеро заметно уменьшилось, оставляя после себя
широкое заиленное и замусоренное кольцо. Скоро буйная высокая трава все
скроет. Вдоль низкого северного берега Аки тянулась извилистая полоса
обожженных сучьев и древесных стволов, вымытых водою кустов и увядшей травы.
Горелую древесину могло принести сюда только из горевшего перед разливом
леса. Темная, местами сплошь черная, полоса отчетливо обозначала самый
высокий уровень воды. Сегодня он находился довольно далеко от реки.
Думалось о том, что на обратном пути хорошо бы завернуть в холмы,
копнуть хоть слегка малахит и боксит, набрать по ведерку "красок" для наших
геологов и для колдуна Риха. Обещал ведь ему... Как без обещанного
появляться теперь в племени ту-пу?
Над пещерным поселком этого племени прошел я совсем низко и отчетливо
увидел Даю на верхнем балкончике в южной половине пещер. Возле Даи суетилась
крошечная девочка, и обе они помахали вертолету руками. Кто еще мог бы
сделать это, кроме моей сестренки?
Судя по всему, племя беглецов остановилось там, где и вышло вчера к
реке. Не двинулось ни на запад, ни на восток. Не попыталось форсировать
реку. Остановилось и замерло, глядя на страшный черный горелый лес справа -
по ту сторону Аки. Левее уходил к северу лес зеленый - дожди спасли его от
пожара. Однако и по нему протянулся на северо-запад длинный черный язык,
вдали от реки. Беглецы не могли увидеть его с противоположного берега. А я с
высоты видел отлично.
Устали, наверное, бежать. И уже смысла не видели. Разлившаяся широкая
река не сулила легкой переправы. Да и не манила ничем. С противоположного
берега наверняка тянуло ощутимым холодком. Вместе с запахом гари.
По крайней мере, беглецы уже ставили вдоль берега шалаши. На прежних
ночных стоянках этого не наблюдалось. Суетились мужчины, ломая молодые
деревья, тащили к берегу тонкие стволы и сучья, женщины хлопотали возле
костров.
Тоненькой линией уходила вкось от берега на юго-запад странная лесная
просека.
Начиналась она от самой воды срезанными и обожженными верхушками
деревьев. Подальше деревья были обломаны и обожжены посередке. Еще дальше -
только обгорелые пни торчали. Между ними валялись замшелые стволы. Еще
дальше шла гладкая, заросшая травой поляна отчетливой прямоугольной формы.
Упиралась она в почти идеально круглый котлован, заполненный водой и
окруженный кольцом горелого леса. Как будто взорвалось тут что-то и опалило
все вокруг.
Если бы водилась на планете тяжелая артиллерия, я мог бы сказать, что
лес пропахал громадный снаряд. Но артиллерии на планете не существовало. И,
значит, образовать просеку с котлованом под занавес мог только очень крупный
метеорит. И сравнительно недавний. Упал он тут несколько лет назад. Травой
все позарастало, а кустарник на полянке еще не вытянулся, не заматерел.
Вполне можно сажать вертолет прямо на него - не помешает. Собственно, если и
сажать, то только здесь. Больше такого простора на южном берегу реки нет.
Ну, предположим, посажу я сейчас машину, пойду к здешним мужикам,
скажу: "Здравствуйте, я ваш дядя! Вот, возьмите пилу, чтоб деревья валить.
Хотите, научу ею пользоваться?"
Пока буду учить, мне сзади, вполне возможно, проломят голову дубиной.
Чтоб не лез под горячую руку к озлобленным людям. Тем более что вертолет они
уже разглядели, узнали - как старого знакомого! - и вот бегом прячутся по
кустам. За весь долгий и страшный их путь с юга на северо-запад не видели
они от вертолетов ничего хорошего. Только дым, огонь, грохот, вой да ужасные
красные фигуры прыгающих злобных богов.
Небось и сейчас беглецы ждут, что их отсюда прогонят.
Наверное, не так к ним надо прийти! Лучше уж на ранце - как человек к
людям, как к купам я пришел... Не знает же племя, что в вертолете тоже сидит
человек. Воспринимает машину как чудовище, как злого летающего дракона,
этакого Змея Горыныча. И, может, со временем сложит былины про то, как
местный Илья Муромец этого злого Горыныча обманул и победил.
Да и в другое время с ними лучше разговаривать, в спокойное. Когда они
сыты, устроены и потому благодушны.
Ладно! Главную информацию я получил, через денек можно ее проверить, а
сейчас - к холмам! На геологическую разведку.
...Крошечное голубое озерко посреди холмов гляделось сегодня совсем не
так невинно и прелестно, как в первый раз. Берега его были замусорены, на
них, словно язвы, чернели кострища, валялись обломанные стволы молодых
деревьев, белели обглоданные кости. Один из костров еще не погас и еле
теплился. Возле него мне почудилось какое-то шевеление в кустах. Кто-то там,
похоже, затаился. И вряд ли это был зверь. Не стал бы зверь прятаться возле
костра.
Ну, что ж... Надену ранец, включу ЭМЗ, медленными шажками подойду к
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг