за происходящим. И протянул ко мне обе руки ладонями вверх. Первый, кто
попросил у меня что-то. Может, на основе давнего знакомства?
Снова сбегал я в палатку Тора и вложил в одну руду "гвардейца"
стаканчик, а на другую повесил ведро.
- Тун эм, - отчетливо произнес он и исчез в темноте вслед за Саром.
Жаль, что так быстро! Я-то собирался мыслеприемник ему предложить да
хоть именем поинтересоваться. Тоже на основе давнего знакомства.
Выражение "тун эм" я уже слышал не раз. Да вот только что его произнес
Сар, когда получил ведро. Кажется, это и есть "я отблагодарю тебя".
Запомнить бы!
- Лу-у, - позвал я. - Как зовут этого воина? Который ушел последним.
- Кыр, - ответила она. И поморщилась. Потом сама спросила:
- Что ты будешь делать с хуром?
- Разговаривать. Когда проснется.
- О чем можно разговаривать с хуром?
- С каждым человеком есть о чем поговорить.
- Человек - ур, - спокойно объяснила мне местную лексику дочка вождя. -
Хур - не человек. Они живут не так, как люди. И ведут себя не так, как люди.
Когда-то они ели людей. Их ненавидят все ближние племена.
Это было интересно! Но расспросить Лу-у я успею. Вначале хорошо бы
расспросить самого пленного. Он наверняка знает больше.
- Вот я и заставлю его самого об этом рассказать.
- Зачем?
- Сыны неба хотят получше узнать ваших врагов. Чтобы запретить им
красть ваших женщин. Они ведь не впервые пришли за женщинами?
- Они приходили пять разливов назад. Я была тогда ребенком. Они сожгли
наши хижины. Кого убили, кого угнали. Я все видела. Я все помню.
Вот как!.. Ужас ребенка вырастает во "взрослую" ненависть. Что посеял,
то пожнешь... не возмущайся, что тебя зовут "нечеловеком"!
А время тут, значит, измеряют разливами? Не с этим ли связана такая
громадная пойма у небольшого Кривого ручья?
Что ж, вполне естественно. Зим тут нет, весен нет, луны не имеется. А
отсчет времени вести надо.
- Сколько разливов ты живешь? - задал я один из самых, может,
нескромных вопросов в разговоре с женщинами.
- Много! - Лу-у расхохоталась и стала раскрывать передо мной ладонь -
словно камешки в меня бросала. Четыре раза раскрыла. Двадцать разливов,
значит, живет. А на вид ей никак не больше шестнадцати. Значит, разливы
тут - по земному календарю - примерно через каждые три квартала? Ну, чуть
больше, чуть меньше... Точный возраст женщины - всегда загадка!
- Могу я послушать, что расскажет хур? - спросила Лу-у, отсчитав свой
возраст.
- Можешь.
- Как я узнаю, что ты начал разговор?
- Зажгу свет. - Я включил и выключил фонарь на голове. - Сейчас лягу
спать. Когда хур проснется, зажгу свет.
- Свет, свет! - Она попрыгала на месте. Видно, ей нравилось узнавать
новые слова вместе с новыми понятиями. - Спи! - разрешила она. - Я пока
пойду в свою хижину.
Она подхватила ведро с водой, прижала к груди стаканчик и хотела
убежать вприпрыжку, но вода плеснула ей на ноги, и Лу-у ушла в темноту
спокойно, плавно, слегка покачивая бедрами.
Невольно смотрел я ей вслед. По всем земным понятиям, прекрасная фигура
у этой девчонки. Ничего общего с коренастыми приземистыми, будто
"прямоугольными" женщинами племени ра или даже с грациозно-тяжеловесными
лерами. И как угораздило меня залететь в такое любопытное племя?
8. "Всех убить?"
Пленный дал мне поспать два часа. Потом завозился, засопел, начал
плеваться и, видимо, ругаться. На своем, понятно, хурском языке.
Пришлось включить фонарь, натянуть его на голову, а затем - и
мыслеприемник на голову пленного.
Он, понятно, сопротивлялся, как мог, мотал головой, корчился,
извивался, но руки и ноги его были связаны, и я довел дело до конца. И тут
же предупредил:
- Не снимай эту дугу с головы. Перестанешь меня понимать.
- А зачем мне понимать тебя? - нагло спросил он.
- Чтобы жить. Не будешь понимать - умрешь.
- Все равно вы меня сожрете, - вполне философски заметил пленник.
- Будешь послушным - не сожрем, - пообещал я. - Отпустим. Но сначала
поговорим.
- Даже мои предки так не издевались, - признался он. - Жарили пленников
сразу.
- Почему ты решил, что мы тебя съедим? - спросил я.
- А зачем еще брать в плен мужчин?
Мне показалось, что ответ его не лишен логики. Он шел сюда за
женщинами, и это ему понятно. И, значит, мужчин уводить в плен не собирался.
А, следовательно, не собирался их есть. Уже хорошо!
О том, что мужчин уводят в плен ради рабства, он, видимо, не знал. Тоже
прекрасно!
Я посадил пленника спиной к стенке палатки и, прежде, чем развязать
руки, решил дать воды. Положено дать воды после слипа. И по медицинским
соображениям и по гуманным.
Уже когда я зачерпнул воду стаканчиком и поднес к его рту, в палатку
вбежала Лу-у.
- У тебя свет, - сказала она. - Я пришла.
Увидав, что я делаю, она ужаснулась.
- Это же хур! - закричала она. - Зачем ты даешь ему ста-кан?
Видимо, стакан казался ей величайшей ценностью.
- Чтобы он заговорил, - объяснил я. - Ему надо промочить горло.
- Ему надо проткнуть горло! - жестко уточнила Лу-у. - Копьем!
В глазах пленника промелькнул ужас. Он же теперь все понимал!
Мыслеприемники работали.
- Не бойся! - успокоил его я. - Если будешь слушаться, тебя не убьют.
От воды он, однако, отвернулся, демонстративно.
Я поставил стаканчик рядом с ним на землю и снова предупредил:
- Сейчас развяжу тебе руки. Захочешь пить - пей! - И показал на
стакан. - Но не вставай. Встанешь - убью!
Он обвел воспаленными маленькими глазками палатку, как бы отыскивая
оружие. Чем, мол, тут можно убить? Ни палицы, ни копья, ни камня
порядочного... Лишь на поблескивающем темно-зеленом куске слюдита задержался
его взгляд. И презрительная усмешка перекосила скуластое, нездорового
землистого цвета лицо. Видимо, он подумал, что этим камешком с детский
кулачок его не убить. А больше ничего подходящего не видно.
Лиану на его руках я легко перерезал охотничьим ножом. И вот нож явно
заинтересовал пленника. Он внимательно проследил, как опустил я его в ножны
на поясе. Это был первый отчетливо заинтересованный взгляд моего невольного
гостя.
Я включил камеру, и на пленку пошла запись того, как разминал он
затекшие руки, как оглаживал сильные плечи, как устраивался поудобнее спиной
к стенке палатки. В конце концов так и прилип к ней, поставив руки позади и
вытянув вперед, прямо под объектив, связанные мускулистые и грязные ноги.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Вук, - неохотно ответил он.
- Что означает твое имя?
- Мохнатый зверь.
- У тебя есть жена, дети?
- Наверно, есть дети. - Он усмехнулся. - Жены у нас общие. И дети -
тоже.
"Групповой брак! - подумал я. - По Моргану - низшая стадия дикости.
Может, это еще и не племя, а стая?"
- Зачем вы шли к купам?
- Они знают. За женщинами.
- Вам не хватает женщин?
- Они умирают раньше мужчин. Вот и не хватает.
- А почему они умирают раньше?
- Не знаем! - Вук усмехнулся. - Боги знают. Колдун говорит: раньше
умирает тот, кто достоин смерти.
Последние слова пленника полоснули меня как ножом. Они почти дословно
повторили вошедшее в историю изречение одного из российских политиков самого
конца двадцатого века. "Что ж, - сказал он публично и спокойно, - погибает
тот, кто достоин смерти".
Он имел в виду, правда, не людей, а заводы и фабрики, которые, по его
мнению, делали что-то не то или не так. Но за ними стояли люди, которых
обрек он на великую безработицу.
Он был внуком сразу двух прекрасных, безупречных писателей, но в
историю вошел как великий разоритель российской экономики и виновник гибели
бесчисленного количества людей. Прежде всего - стариков, у которых отнял
необходимые лекарства, достойную пенсию и возможность заработать на жизнь.
Миллионы детей он сделал беспризорниками, тысячи жуликов - миллионерами.
Так вот, оказывается, кто товарищ тому давнему политику по уровню
мышления - колдун бывших людоедов!
Позже, в двадцать первом веке, эти зловещие слова потомка двух
писателей периодически возникали в самом различном исполнении на его
роскошном кладбищенском надгробии. Единственный в российской истории случай
долгого народного злопамятства...
...- Почему вы живете в пещерах? - спросил я Вука. - А не в хижинах,
как купы?
- В наших пещерах тепло, - ответил пленник. - А в хижинах у нас
замерзнешь.
Лицо его становилось напряженным. Что-то он там, похоже, нащупывал за
спиной. Но что там, у голой стены, нащупаешь? Может, какое-то насекомое его
кусало?
Он заметил мои интерес не к словам, а к движениям, сейчас же вынул одну
руку из-за спины, протянул к стаканчику и очень грамотно, неторопливо, отпил
из него воды. Будто всю жизнь пил из стаканов.
И долго потом держал стаканчик в руке, отхлебывая по глоточку. Явно
получал удовольствие. Я и не заметил, как поставил он пустой стакан на место
и убрал руку за спину.
- Скажи, Вук, - продолжал я, - хуров больше, чем купов, или меньше?
- Мы не хуры, - мрачно возразил он. - Это купы называют нас "хуры" -
"нелюди". А мы называем себя урумту - люди пещер. Когда-то мы были урумку -
люди лесов. И жили в этих местах.
- Сколько вас?
- Много! - гордо ответил он. - Сколько купов, и еще столько, и еще
больше. В пещерах свободно. Нас будет еще больше. Мы тут сильнее всех.
- Почему вы ушли из лесов в пещеры?
- Нас прогнали. - Вук опустил голову.
- Кто?
- Злые боги.
- У них есть имена?
- Нур-Нур главный. Он бросался огнями с неба. Его слушались громы и
молнии. Он был страшен и не знал жалости.
"Прямо Зевс-громовержец, - подумал я. - Так вот отчего они кричали
"Нур-Нур!"... Только почему все в прошедшем времени?"
- Где он живет? - спросил я.
Пренебрежительная усмешка пробежала по лицу Вука. Немного, в его
мнении, стоил человек, не знавший Нур-Нура. Однако пленник решил снизойти до
ответа:
- Когда-то он жил за рекой купов. Где сейчас айкупы. Потом ушел на
небо.
- За что он прогнал вас?
Вук помрачнел, опустил взгляд, задумался. Похоже, не хотел отвечать.
- Отвечай! - потребовал я. - Хочешь жить - отвечай!
Он поднял на меня маленькие глубоко посаженные темные глазки. Ничего,
кроме лютой ненависти, не увидел я в них.
- Это давно было, - тихо, как бы выдавливая из себя слова, произнес
он. - Столько разливов прошло - сосчитать невозможно. Но урумту все помнят.
Получилось, как сказал Нур-Нур... Он пришел в наше племя после неудачной
охоты. У нас не было тогда луков и стрел. Много было неудачных охот.
Голодное племя ело двух своих стариков.
Вук слегка подвигался, поудобнее уперся руками в основание палатки.
Искоса я взглянул на Лу-у. Она напряженно, зло смотрела на пленного.
Остренький подбородок ее выдался вперед. Надбровные дуги чуть опустились.
Маленькая темная рука ее лежала на тюке с подарками как раз возле
темно-зеленого куска слюдита.
- ...Нур-Нур разозлился, - продолжал пленник. - Когда Нур-Нур злился,
из ног у него вырастали огненные деревья. Он обрушил на урумту все громы и
молнии, бросил на хижины все огни неба. Урумту бежали от своих хижин в
холод. Нур-Нур гнал их ночью и днем. Он прогнал наше племя за большие озера
и сказал: "Живите здесь, в пещерах. У вас не будет стариков. Вы не будете
есть людей. Вернетесь в теплые леса - убью всех!"
Вук остановился, глубоко вздохнул, поглядел прямо в зрачок тихо
щебечущей съемочной камеры, потом перевел взгляд на опустевший стаканчик
возле себя. Подумалось, что хорошо бы снова наполнить его. Но не сейчас,
когда у пленника развязаны руки. Попозже.
- Продолжай! - снова потребовал я. - Что было потом?
- Все как сказал Нур-Нур, - спокойно повторил Вук. - В пещерах текла
горячая вода, и было тепло. Люди стали там жить. Старики умерли. Больше
стариков не стало. Урумту не едят людей и умирают молодыми. Женщины умирают
раньше мужчин. Забираем женщин в других...
Он не договорил. Чем-то тяжелым метнула в меня его рука, и я едва успел
отклонить голову. Продолговатый предмет просвистел возле виска. Сзади
раздался глухой удар в стенку палатки, затем металлический звон, металл
ударил по металлу.
Вук тем временем мгновенно передвинул свой зад и снова оперся руками в
основание стенки. Глазки его метались из стороны в сторону.
И тут же в лоб ему врезался кусок слюдита, упал к его ногам, а на лбу
отчетливо проступила и стала наливаться, набухать капелька крови.
Это Лу-у вступилась за меня.
Первая мысль была: "Кровь! Быстрей надо взять анализ. Пока кровь не
запеклась!"
Вторая мысль была: "Что же он метнул? Дюралевый колышек от палатки?
Здесь забивали их Тор и Сар. Значит, не вогнали по шляпку?"
Третья мысль была: "Сейчас он выдергивает второй колышек. Вдруг не
увернусь? ЭМЗ не включен... И анализ крови при его развязанных руках не
взять..."
Левая моя ладонь еще держала щебечущую съемочную камеру.
А правая уже нащупала за поясом гладкий уголок слипа. Мысли и действия
отмерялись, наверное, даже не секундами, а их долями.
Похоже, не миновать!
Я направил на бедного Вука слип, нажал курок и увидел предсмертный ужас
в его глазах. Он успел понять: что-то страшное и неумолимое наваливается на
него по моей воле. И тут же съехал по стенке палатки на матрасик, руки его
непроизвольно выползли из-за спины. В правой был зажат выдернутый из земли
второй колышек палатки.
Не до конца забили...
Еще бы секунда - и сознание мог потерять я. А за ним - не исключено! -
и жизнь.
Где-то тут блестящий холодильничек среди набросанных в баулы вещей?
Минута ушла на поиски. Кровь не успела остановиться, и анализ па
стеклышки я снял дважды - на всякий случай. Тут же запечатал стеклышки
обратно в холодильник. А потом залепил ранку на лбу пленника стептимиоловым
пластырем. Пока проспится, ранка затянется.
Лу-у следила за мной быстрыми испуганными глазами. Зрачки ее метались
из стороны в сторону. Того, что я делал - да еще так стремительно! - она,
естественно, не понимала. Может, это казалось ей колдовством. А может, она
думала, что я стану пить его кровь?
Затем, уже неторопливо, я разжал пальцы спящего, вынул колышек, показал
его Лу-у и вбил каблуком обратно в гнездо. Потом нашел второй колышек,
упавший точно на шляпку своего собрата по другую сторону палатки, и его тоже
вернул на место.
И, разумеется, пришлось снова связать руки пленника. Уже, правда, не
лианой, а шнуром от парашютных строп.
Теперь хорошо бы сбегать в соседнюю - уже Торову! - палатку, взять
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг