дороге... Кроме разве операторов лесодорожных машин - в начале и в конце
рабочей смены. Да еще механиков, при поломках.
- Каждое наше свидание кажется мне последним, - как бы оправдываясь,
произнесла Розита. - Я как моряцкая жена... Жила среди них на Кубе,
наслышалась, насмотрелась... Только не думала, что сама такой стану.
- Не оправдывайся, - попросил я. - Именно такую и люблю.
- Бирута была не такая?
- Не надо...
- Конечно! Ты прав! Потом все это... А сейчас...
* * *
Киберлаборатория встретила нас гулом голосов. Грицько Доленко, Нат
О'Лири и Ружена Мусамба выключили свои аппараты, окружили меня и засыпали
вопросами. Один Бруно стоял в сторонке и молча улыбался. Свои вопросы он
успел задать раньше и ответы получил порой наглядные.
Розита села в кресло у стены и демонстративно выставила на ладони
магнитофон - опять записывала шум. Потом к нему подверстается репортаж.
В лаборатории размножали роботов-геологов для Южного полуострова и
одновременно готовили новый образец - для Зеленой впадины, своеобразного
заповедника племени ра. Решили понемногу, осторожно изучать ее. Там
ожидалось немало геологических находок. Пора брать их на учет. Хотя бы для
начала.
Два робота стояли рядышком в одном углу - эталон для Южного полуострова
и его новенький, почти законченный двойник. Один робот стоял в другом углу,
и в нем полностью заменяли блоки местной памяти. Этому предстояло бродить по
Зеленой впадине. Нат О'Лири терпеливо объяснял это - не столько мне, сколько
Розите, которая впервые попала в киберлабораторию.
На этом, собственно, закончилось просвещение гостей и началось
просвещение хозяев. Их интересовало в моей новой жизни все - от устройства
собственного жилья до отношений с местным прекрасным полом. Как мог, я
старался удовлетворить их любопытство. Розита это тоже добросовестно
записывала. Репортаж у нее должен получиться шумный. Потому что разговор
шел, как говорится, не по протоколу.
А потом все двинулись провожать меня. Розита многое знала наперед...
Вместе с Бруно мы сменили топливную трубку в ранце. Из диспетчерской я
включил новенький синий пеленгатор, установленный на контейнере в пойме
Кривого ручья. Со всеми равно перецеловался возле раскрытой двери вертолета.
И простить бы себе не мог, если б не было той прощальной, мимолетной и
сладкой остановки на безлюдной дороге к будущему морскому порту...
Все Розита знала наперед. Может, даже и то, что эта остановка будет для
нас последней.
Впрочем, если б знал это и я, - что мог бы я изменить?
38. О каннибализме и человеческих жертвоприношениях. Размышления в пути
Море подо мной было спокойным. Только узенькие белые барашки торопливо
бегали по верхушкам небольших волн. А сами волны все катили и катили с
юго-востока на северо-запад. Значит, ветер переменился. Утром, когда мы
вышли из звездолета, ветер гнал облака с запада на восток.
Курс выдерживался автопилотом строго. Фосфоресцирующая зеленая
стрелочка на компасе точно закрывала ярко-фиолетовую полоску пеленга и почти
не качалась. Можно думать не только о полете.
На Земле, наверное, светила бы Луна, поблескивала бы серебристая
полоска на волнах, прочерчивали бы темное небо светлые стрелы ионолетов.
Здесь ничего этого нет. Только черное, безлунное небо с непривычно
расположенными звездами. Да еще белые барашки на черных волнах...
Ориентироваться по здешним звездам я пока не умею. Надо учиться...
"Кошмарное племя!" - сказала вчера на Совете Мария Челидзе.
Действительно: стариков своих ели, женщин чужих крадут и на свежий воздух не
выпускают, больных детей приносят в жертву богам, агрессивны, нахальны и, к
сожалению, неутомимы.
Что же с ними делать?
Однако ведь и в древнегреческой Спарте больных детей бросали в
пропасть. Ради того, чтобы спартанцы, как нация, были идеально здоровы. С
начальной школы приучали нас восхищаться спартанцами. И нигде еще не читал я
хулы древним спартанским порядкам.
Между прочим, в давней Спарте, как и в племени купов, дети и подростки
долго ходили голенькими. Строгости нравов это не нарушало.
Нравы таитянских маори вообще очень долго казались европейцам почти
идиллическими. Прелестный народ на прелестной сказочной земле! Издали,
конечно...
Но и у маори, еще задолго до прихода европейцев, зловещая правящая
каста Ареои убивала всех своих детей, кроме перворожденных. Даже и здоровых!
Ареои внушали народу, что человеческие жертвы угодны богам и приносили им в
жертву прежде всего своих детей. Кто после этого возразил бы против любых
других человеческих жертвоприношений?
С потрясением душевным прочитал я о касте Ареои еще в "Малахите", когда
проглядывал книгу великого художника Поля Гогена и посредственного поэта
Шарля Мориса "Ноа Ноа". Книга эта значилась у нас в дополнительном списке по
курсу первобытной культуры. Многое из этого списка удалось прочитать.
"Дополнительные" книги сплошь и рядом оказывались интереснее "основных". Все
было как у Пушкина: "Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал..."
Впрочем, единственное, чего так и не смог я переварить в "Ноа Ноа", -
это стихи самого Шарля Мориса. Ни одной строчки не запомнилось!
Кстати, тогда же, в "Малахите", поразил меня откровенный рассказ Поля
Гогена о его недолгом "гражданском браке" с тринадцатилетней таитянкой
Техааманой, которую он называл Техурой. Я покопался в других книгах о Гогене
и узнал, что после Техуры, во второй приезд на Таити, была еще
тринадцатилетняя же Пауура, которую художник по инерции называл Пахурой. А
еще позже, на Маркизовых островах, была ровесница двух таитянок Ваеохо,
которую Гоген называл Роз-Мари. Эти девочки позировали для знаменитых
впоследствии картин, скрашивали одиночество художника, рожали ему детей.
Впоследствии положение "дети Гогена" приносило не только известность, но и
некоторый доход... Колониальные нравы...
От них, однако, мысль снова возвращалась к проблеме "мы и каннибалы", к
тому, что мне известно о каннибализме и человеческих жертвоприношениях на
Земле.
О массовых убийствах и пленников и соплеменников в государствах
американских майя, тольтеков и ацтеков слыхал и читал я не раз. Тысячами
резали своих же людей на религиозных церемониях, и черепа деловито
сохраняли. Когда отряд Кортеса добрался до ацтекского города Хокотлан,
испанцы обнаружили там тринадцать жертвенников с грудами человеческих
черепов. Священник отряда насчитал их сто с лишним тысяч и отказался ставить
крест в таком жутком месте.
Порой ацтеки буквально подряд, непрерывным потоком приносили в жертву
тысячи рабов и пленников. Знаменитый император Монтесума убил сразу
двенадцать тысяч пленников в честь победы над восставшей провинцией. Дядя
Монтесумы и предшественник его на престоле принес в жертву двадцать тысяч
человек в честь окончания стройки великого храма.
Со временем выяснилось, что массовые эти жертвоприношения сплошь да
рядом сопровождались массовым же поеданием убитых. У многих тысяч воинов и
жрецов это входило в привычку, и человеческое мясо они начинали предпочитать
любой другой пище. От такой информации - а в правдивости ее не приходилось
сомневаться! - детский мой романтический ореол вокруг жертв конкисты -
долгой и кровавой испанской агрессии - постепенно рассеивался и сменялся
ужасом перед теми кошмарными цивилизациями, которые существовали в
Центральной Америке до прихода европейцев.
Какие бы ни были у них удивительные астрономические или архитектурные
достижения - все это меркнет перед реками крови сотен тысяч невинных жертв.
Даже командиров своих собственных спортивных команд правители майя приносили
в жертву - то ли за то, что выиграл, то ли за то, что проиграл... Ну, не
могут и не должны держаться вечно такие людоедские цивилизации! А уж какая
там сила их разрушила - не все ли равно?.. Не вмешалась бы внешняя сила -
они неминуемо рухнули бы под напором внутренней, под тяжестью своих
собственных преступлений.
Людоедство в тех местах было первым, что вызвало ужас и отвращение
европейцев, открывших Америку. Еще Колумб застал на Кубе самых "чистых" и
неутомимых дикарей-людоедов, которых называли caniba. Откуда и пошли
"каннибалы", впервые собственноручно написанные в дневнике тем же Колумбом.
И, по-моему, сопротивление каннибализму в любом нормальном человеке так же
естественно, как желание жить.
Мы летели сюда, на эту далекую планету, с надеждой избавить здешних
дикарей от кровавых ужасов земной человеческой истории. Посильная ли для нас
задача? Хватит ли наших сил да и просто жизни на "исправление" целой
планеты? Ведь и сегодня бегают по западному побережью Восточного материка те
энергичные и многочисленные людоеды-рулы, от которых вплавь спасались
племена гезов и ра. Никакого нашего укорота кровожадным рулам нет. Не до
них!.. Но кого-то они и сейчас пожирают. Может, добрались уже до племени
леров, которые живут севернее?
Да и на Западном материке тоже отыщется наверняка не одно бывшее
каннибальское племя урумту. Двинусь когда-нибудь на юг или на запад -
глядишь и упрусь в сегодняшних каннибалов, как Колумб на Кубе...
А нас ждут еще двенадцать материков и тысячи островов. Что на них? Кто
кого поедает? Кто кого угоняет? Какие люди на других людей охотятся, потому
что у них мясо вкусное?
Если обо всем этом думать часто - руки опустятся. Кажется, никаких сил
и никакой жизни не хватит на то, чтобы остановить на этой планете
непрерывное, бессмысленное и зверское уничтожение людей.
Но ведь и на Земле было так же. Десятками тысяч лет! Докатилось до
мировых войн, до войн на полное, тотальное уничтожение целых стран и
народов. Германские фашисты подчистую истребляли цыган и евреев. Через
полвека девятнадцать "передовых" стран сообща безжалостно и методично
уничтожали маленькую Сербию. И при этом ежедневно твердили о "гуманизме".
Жуткие эти события, завершавшие второе тысячелетие, получили в следующем
веке устойчивое название "самой позорной войны в истории"...
Но все-таки войны остановили! В основном... Уже не убивают, не
пожирают, не приносят людей в жертву - в масштабах целой планеты!
Значит, возможно?
Значит, и здесь есть такой шанс?
Ну, пусть я не доживу - доживет какой-нибудь другой Тарасов. Внук,
правнук, праправнук...
...- Тарасов! Тарасов! - раздается в динамике рокочущий баритон Армена
Оганисяна.
- Тарасов слушает.
- Добавь скорость. До пятисот. Ветер на юге усиливается. Тебе надо
добраться до берега в полчаса.
- Выполняю. Скорость - пятьсот.
- Успеха! Или "ухр" по-вашему?..
39. Чем я обидел Лу-у?
Вертолет я разгружал целый день, почти до сумерек, ибо груз был в
основном не контейнерный. Когда все было закончено, сообщил Армену:
- Можете забирать машину.
- Не можем, - отозвался Армен. - Шторм! Если утихнет, утром заберем.
Ухр!
Все я мог оставить в пойме Кривого ручья, кроме карабина. Открыть ящик
никто на этом материке не сумел бы. Но унести - запросто. Поэтому, захлопнув
вертолет, я взял в руки ящики с карабином, патронами и поднялся на ранце -
над поймой, над ручьем, над лесом.
Костры купов остались на месте. Я видел их еще с вертолета, перед
посадкой. И палатка моя стояла на месте. И вход был заклеен пленочкой - как
я оставил. Почему-то только сейчас заметил я, что мой вход глядит совсем не
в ту строну, куда остальные входы здешних хижин. Все они глядят на восток. А
мой - на юг. И даже парашютный купол Тора развернут входом на юго-восток.
Только мой - невпопад. Так уж они встали, когда выпали с вертолета, эти
затвердевшие купола парашютов. Хорошо хоть не на север развернуло мою
палатку...
Надо бы отметить это в описании для Вебера: все входы - на восток.
Шумной встречи не было. Приняли как обычно - сдержанно. Встретилась
налитая здоровьем, с пышной грудью Нюлю - дочка-жена вождя - и улыбнулась.
Подбежала Лу-у, уже в мыслеприемнике, потерлась носом о мое плечо, сказала,
что соскучилась, и я привычно погладил ее по голове. Подошел Тор, пристально
поглядел на нас обоих, снял с Лу-у мыслеприемник, надел на себя и
поинтересовался, не видел ли я из своей летающей хижины разведку Сара. Она
еще не вернулась из Глубокого оврага. А пора бы...
Лу-у я сообщил, что привез ей новый "са-тин", поскольку старый
истрепался. Тору пообещал слетать завтра к Глубокому оврагу, если утром Сар
не вернется.
Сатин я не возил. Он лежал стопками в куполе парашюта и в вертолете на
полянке. Привезти Лу-у я надеялся стеклянные бусы, которые делали в
стекольном цехе специально для Марата. Наши женщины их не носили. А он
раздаривал их прекрасному полу в племенах гезов и ра, и завоевал тем самым
стойкую к себе симпатию. Поскольку общественное мнение везде, даже у
дикарей, это прежде всего мнение женщин. Отношение к Марату в обоих племенах
становилось все лучше, и об этом говорили мне и ребята в киберлаборатории, и
дочка Тушина по пути на кладбище, и Розита обмолвилась в биолете.
Из-за нее-то, собственно, я те бусы и не взял. После ее пророчества о
том, что именно на Лу-у мне предстоит жениться, брать для дочки вождя
специальные подарки было неловко. И так у нас с Розитой что-то неожиданно
надломилось в эту поездку. Ничего такого не было ни сказано, ни сделано, но
ощущение какой-то наметившейся трещины у меня осталось. Зачем увеличивать
ее?.. Как только Розита сказала, что поедет со мной в Заводской район, я
молча решил, что перебьется Лу-у пока без стеклянных бус. Авось и не
заметит...
В эту ночь, как обычно, уснул я в суперЭМЗе и с открытым входом. Как
провалился в черноту - две ночи не спал в нашем звездолете... И приснилась
мне Бирута - впервые с тех пор, что погибла. Всю ночь она сидела возле меня,
тихо качалась и пела какую-то грустную песенку. Будто оплакивала непутевые
наши с нею судьбы.
Страшные сны я умел прерывать волевым усилием - заставлял себя
проснуться. И потому они были у меня короткими. А этот сон был приятен,
длился долго и растаял лишь вместе с ночью, на рассвете.
Утром вернулся Сар, вместе с Кыром и Щуром - здоровые, невредимые,
веселые, с тушами двух молодых косуль, которых подстрелили по пути с
Глубокого оврага.
У костра Сар рассказывал что-то Тору, Биру и нескольким женщинам.
Увидев меня, он сбегал в свою хижину, вернулся в мыслеприемнике и сообщил,
что видел через овраг, на другой его стороне, того самого вонючего хура,
который лежал связанным в моей хижине. Видел его два раза - в самом начале и
в самом конце разведки. И хур тоже видел Сара. Они долго глядели прямо в
глаза друг другу. И не стреляли. Сар знал, что стрела потеряет силу, когда
долетит до другого края оврага. И не убьет. И хур, наверное, знал то же
самое. Поэтому посмотрели друг на друга и исчезли в высокой траве.
Такой вот привет пришел мне от Вука...
Привет этот кое-что объяснил и кое-чем обеспокоил.
Объяснил он, почему урумту рванули ночью из пещерного поселка не на
восток, а на запад, почему они сделали тот громадный крюк по лесу, который
заставил наш вертолет метаться зигзагами.
Очевидно, урумту боялись, что из Глубокого оврага ударят им во фланг
затаившиеся купы. Не знали ведь они, сколько там купов... Если торчит один,
может быть и много. И поэтому лучше бежать подальше.
А вот второе появление Вука на том же самом месте говорило, что урумту
возвращались по своим следам - то ли искали двух пропавших соплеменников, то
ли собирали разбросанное оружие. Но возвращались! Как раз то, чего я и
боялся...
Видно, разбойники умеют учиться. Они сообразили, что и в первый раз и
во второй "сыны неба" только пугали их - и не больше. Сообразили, что после
безумного бегства можно вернуться за луками, копьями, палицами. Что
пропавшие соплеменники не растерзаны на куски, а просто дрыхнут где-то,
усыпленные коварными "сынами неба". И значит, можно отбить своих, когда
проснутся.
Выходит, в третий раз пугать их бессмысленно. Что же тогда делать с
ними в третий раз? Усыплять всех подряд и везти на свой материк? А там
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг