них легкую пружинящую дугу аппарата.
И подумал: "Расческу надо было для нее взять!"
Открылись лоб, щеки и шея девушки. И она показалась куда моложе и
красивее.
Лу-у не сопротивлялась, не мешала мне, замерла.
- Посмотри теперь, - сказал я.
Она взглянула в зеркало, улыбнулась, одобрила:
- Теперь я молодая. Что это? - Она помахала зеркальцем.
- Мире, - назвал я.
На английском "зеркало" произносится короче, чем на русском. Поэтому
именно английское "mirror" вошло в "глобу". А учить купов предстояло прежде
всего "глобе".
Лу-у повторила новое слово, но глядела при этом не на зеркальце, а на
ножик. Ее удивило мгновенное превращение его из предмета непонятного - в
понятный и необходимый.
Я отдал ей и зеркальце и ножик, показал, как открывать и закрывать его.
Ошиблась Розита: перочинный нож пришелся девушке по вкусу больше, чем
зеркало.
Вокруг стояли голенькие ребятишки и глядели, выпятив животы. От
ближнего костра следили за нами две старухи. Знакомый седой старик сидел
между хижинами возле знакомого громадного валуна и терпеливо отбивал
кремневые наконечники. На минутку и он прервал свою работу, взглянул на нас
очень пронзительными глазами, усмехнулся и снова застучал камнем по камню.
Других мужчин в селении я не видел. Женщины, сновавшие между кострами и
хижинами, вроде бы нас не замечали.
- Где Сар? - спросил я.
- На охоте, - ответила Лу-у. - Все мужчины на охоте. Они должны убить
ка. Разлив загнал в наши леса много ка.
Лу-у приложила к мыслеприемнику пальцы рожками. Значит, "ка" что-то
вроде оленя.
В палатке моей все было нетронуто. Как положил, так и лежало. В
непокрытое ведро с водой налетела пыль. Для питья вода теперь не годилась.
Сняв ранец, я заглянул в палатку Тора. Голенькие малыши бегали и сидели
в ней, кидались друг в друга грязными пластмассовыми мисками из мешка
подарков. А сам опустевший мешок серой кучкой валялся у входа. Дальний
сегмент палатки был застлан сплетенным из лиан полом. Что-то вроде плетеной
корзины, развернутой строго горизонтально. Может, палатку начали готовить к
заселению?
Подумалось, что в моей палатке пол пока земляной и даже не утоптанный.
Хорошо бы застелить его хоть чем-нибудь из "мебельного" контейнера, который
дожидается в вертолете. Четыре контейнера там с цифровыми замками -
мебельный, инструментальный, продуктовый и "подарочный" - для купов. Да еще
в карманах по стенкам много чего наложено. И поверх контейнеров насыпаны
банки консервов, бутылки с водой и соком, одеяла, пакеты с полотенцами и
постельным бельем. А между контейнерами втиснута сложенная геологическая
палатка. Бездна добра! Разобраться бы в нем, пока разлив сдерживает
агрессивную активность урумту. Ведь спадет вода - и наверняка бывшие
каннибалы снова рванутся в эти места. Обставить бы до их визита свое
бунгало, обследовать подступы к племени ту-пу да познакомиться бы с его
вождем. Какой уж он там ни есть, мне с ним общаться.
Сколько же спокойных дней разлив мне отвесил?
...А начать, наверное, лучше с транспортировки из вертолета самого
необходимого. Пока светло...
Снова залепил я вход в палатку, взмыл над селением и опустился возле
вертолета. Перешагнул через лесок. Как в старину американские солдаты
перешагивали через реки.
И только теперь заметил на самом дальнем краю "вертолетной" полянки
относительно свежее кострище. Оно было влажным, как и все вокруг после
вчерашнего ливня, но в то же время явно недавним. Словно жгли здесь костер
буквально перед самым разливом, сразу после моего вылета в Нефть. Сидели,
жарили рыбу - вот и головы рыбьи валяются, и хребты, и хвосты! - жевали,
глядели на вертолет и гадали: что это за диво такое? чего от него ждать?
Может, сработала моя просьба Тору: не разжигать костры рядом с хижиной,
которую пришлют "сыны неба"? Кострище - не рядом... На полянке вроде и нет
более дальнего места... Значит, Тор тут ужинал?
На алюминиевой лесенке в кабину прилип свежий зубчатый, совсем зеленый
лист. То ли ветром принесло, то ли отклеился от босой пятки? Неужто кто-то
стоял тут, дергал ручку, пытался открыть дверку, не понимая, разумеется, что
она на цифровом запоре?
На минутку вдруг полностью стих ветер, перестали шелестеть листья, и я
услышал едва уловимое журчание воды. Оно шло откуда-то из-за кустов, пониже
кострища, и я чуть ли не на цыпочках двинулся на тихий, временами
ускользающий звук. Именно родничка больше всего тут мне и не хватало! Чтоб
не мыться минералкой. Чтоб не пить из реки.
Родничок выбивался из-под небольшого серого утеса, окруженного
замшелыми каменными глыбами, и убегал извилистой змейкой по высокой траве к
пойме реки. Вода была хрустально прозрачная и холодная. Я помыл в ней руки,
попробовал на вкус в горсти... Приятная! Не хуже, чем в уральских родничках
близ "Малахита". Как кстати!
Теперь можно открыть вертолет, разыскать полотенце и мыло, избавиться
от пропотевшей нижней рубашки, помыться до пояса, да и ноги помыть... Как
хорошо, что вернулся я к вертолету, не откладывая на завтра!
Вместе с полотенцами, мылом и чистыми носками взял я к родничку и
саперную лопатку, висевшую в гнезде на стенке машины. А когда помылся и
напился - углубил и расширил лопатой ямку под утесом, в которую стекала с
камней вода. Теперь здесь образовался небольшой водоемчик - вполне
достаточный, чтобы и воду по-быстрому зачерпнуть, и ноги помыть, как в тазу.
"Что ж, - подумалось, - так и придется обрастать бытовыми удобствами.
Постепенно!"
Почему-то вспомнилось, как всего четыре дня назад шел я в эти неведомые
места с наивным намерением поскорее сделать "свой народ" морским, вывести
его к устью реки, создать там порт, поселок, а когда-нибудь - город. "Ногою
твердой стать на море..." - как Пушкин сказал о Петре... Но от первого же
столкновения с действительностью мечты эти если и не разлетелись вдребезги,
то, по крайней мере, отодвинулись в заоблачные дали. И обступили заботы
конкретные, жесткие, несдвигаемые. Не увернуться теперь от них, не
загородиться ничем!
Ладно уже хоть и то, что всего через четыре дня после появления на этом
материке сижу я спокойно возле тихого родничка в лесу, безо всяких ЭМЗов и
суперЭМЗов. Сижу и не боюсь ни стрелы в глаз, ни копья в спину, ни палицы по
голове. В этом ближнем лесу никто, кроме купов, не ходит. А купы, надеюсь,
руку на меня уже не поднимут.
И на том спасибо судьбе!
И еще спасибо ей за Розиту! Если бы не купы да не связанный с ними
"Аустерлиц", вряд ли свела бы нас судьба в безлюдной провинциальной
гостинице. Так и проходили бы мы в Городе всю жизнь друг возле друга с
идиотским представлением о полной взаимной "космической" недоступности.
...Впрочем, хватит таять под журчанье родничка! Время поджимает!
Для первой транспортировки отобрал я надувную раскладушку, складные
столик и табуретку из легчайшего сплава, одеяло и простыню, ножовку,
топографическую карту и два шампура - на случай, если вдруг угостят
олениной. Полусырое мясо жевать не привык, а жарить шашлыки отец научил меня
в экскурсиях по Огненной Земле, в мальчишеском моем возрасте.
Укладывая все в безразмерный баул, я чувствовал радость Робинзона,
разбирающего на своем острове драгоценные обломки кораблекрушения,
выброшенные морем.
Поверх всего кинул я в баул пяток банок тушенки и три бутылочки тайпы.
Угостят там кхетом или не угостят - дело темное...
И осталось только "позвонить" домой: как там Розита?
Ответил Омар. И прежде всего поинтересовался моими новостями. Но у меня
их не было - кроме самого разлива.
- Вот разлив-то нас и волнует, - сообщил Омар. - Собери как можно
больше его примет. По всем параметрам! Вплоть до суточных колебаний
температуры.
- А термометр в вертолет положен? - уточнил я.
- Термометры являются деталью вертолета. - Омар рассмеялся. - Наружный
и внутренний. Разгляди пульт!
Попал я пальцем в небо! Вертолетов на этой планете ведь еще не
изучал...
- Как добралась Розита? - наконец спросил я.
- Нормально. Заглянула в Совет, уехала на космодром, - доложил Омар. -
Отсыпаться... Говорит, устала. Завтра здесь будет.
Я попрощался, отключился, закрыл на минутку глаза и представил себе
длинную, как пенал, каюту нашего почти пустого звездолета, и прелестную
Розиту, спящую на узенькой койке, где провела она сорок космических лет
путевого анабиоза.
Теперь эта каюта - единственный ее личный дом на целой планете. Пока не
подойдет снова очередь на квартиру... А у меня уже три дома: такой же мой
"пенал" на том же звездном корабле, да затвердевший купол парашюта в селении
купов, да этот вертолет, где при острой необходимости тоже можно отоспаться
в пилотском кресле, которое откидывается как зубоврачебное.
Богатые мы все-таки люди!
19. Пещерный город племени ту-пу
Охотники, ушедшие за оленями, явно не спешили домой. Видно полагали,
что селение, окруженное большой водой, в полной безопасности. Пройти к нему
по суше теперь можно только с запада. Но там-то они и охотились!
Селение купов тем временем питалось рыбой и кхетами. Женщины
вытаскивали и ставили сети. Рыбу здесь, как я заметил, жарили на костре чаще
всего завернутой в большие листья, похожие на наши лопухи. Когда лопухи
разворачивали, рыбья чешуя отходила вместе с кожей, открывая нежную мякоть.
Получалось что-то вроде парового леща. Вкуснятина!
На реке я пока не был, как ставили и вытаскивали сети, не видел, но
рыба в селении не переводилась, и запах ее плыл от всех костров.
И еще стойко держалась над селением вонь от плохо выделанных мокрых
шкур, которые сушились на нижних ветвях деревьев. Видимо, местные дамы
ходили в шкурах под двухдневным ливнем, а теперь решили посушить, сменив на
другие, сухие шкуры. Иметь запасную шкуру для оборачивания талии, по моим
спартанским понятиям, было признаком определенной зажиточности. По крайней
мере история первобытного общества, которую изучали мы в "Малахите",
молчаливо предполагала, что "смены белья" у земных дикарей не было.
Обходились одной шкурой.
Между шкурами болтались на деревьях и три отреза красного сатина -
мокрые, грязные и неразвернутые. И думалось: когда дойдут у меня руки до
того, чтобы научить купов кроить и резать ткань, оборачиваться всего одним
слоем и хоть изредка стирать?
Но пока день затишья я решил использовать не для курсов кройки и шитья,
а для рекогносцировки - посмотреть, где и как живут ту-пу, которых вскоре
наверняка придется защищать от тех же бывших каннибалов.
Карта, составленная спутником, показала вверх по реке известняковые
холмы, перепиленные течением, как ножовкой. Полсотни километров на запад...
С одного берега реки на другой была перекинута ровненькая темная черточка.
Что она могла означать, кроме мостика, непонятно. А уж способно ли
первобытное племя соорудить ровненький мостик над рекою, тоже загадка.
Однако пещеры стоит искать именно тут. Сравнительно мягкий известняк - самая
подходящая для них порода.
Перепилить известняковые холмы река, разумеется, самостоятельно не
смогла бы. Разлом тут, видимо, произошел тектонический. А река лишь
устремилась в него и проложила себе новое русло - пониже и покороче
прежнего. И, значит, рано или поздно обнаружим мы русло более древнее. И,
значит, землетрясения в этих краях вполне возможны и в дальнейшем.
К этим перепиленным холмам и понес меня ранец на следующий день после
возвращения из Нефти. По пути завернул я в вертолет, плотно позавтракал и
прихватил фотоаппарат. Разведка так разведка...
Шел я все время над речной поймой, а сейчас практически над водой.
Пойма была широка и, судя по всему, отлично приспособилась к регулярным
разливам. Почти нигде вода не заходила в зону кустарников, не заливала
опушки. Ничего общего с необузданными весенними разливами российских рек,
когда целые рощи неделями стоят "по колено" в ледяной воде.
Природа тут как бы жестко разграничила зоны воды и леса. И по четкости,
с которой соблюдали это разграничение две неизменно агрессивные стихии,
можно было догадаться о строгой периодичности разливов и постоянстве их
масштабов.
Сказывалась неизменность положения планетной оси относительно местного
Солнышка. На Земле ось вращения блуждает, описывая в пространстве небольшой
конус - как затухающий волчок. Происходит такое, разумеется, только под
влиянием внешних сил, прежде всего Луны, и называется прецессия. Известна
она страшно давно, и на нее охотно списывают самые нелепые и неожиданные
капризы земной погоды, непредсказуемые повороты циклонов, антициклонов,
тайфунов и ураганов. А ось вращения Риты прецессии не имеет. Ибо нет здесь
Луны. Не вихляет здешняя планетная ось. И оттого климат куда постояннее, чем
на Земле.
Все как в песенке Розиты:
На планету,
Где нет зимы,
Где весной
Не журчат ручьи,
Где леса и луга -
Ничьи,
Навсегда
Прилетели мы...
И как это она умеет все лаконично сформулировать - и в песенках, и в
будничных словах?.. "Мы в конце концов уже взрослые люди, а не мальчик с
девочкой..."
Где-то на полпути до известняковых холмов уходил к югу приток реки.
Место слияния казалось сейчас громадным озером. На далеком южном его берегу
виднелись высокие широколистные пальмы, каких на северном берегу не было.
Вот, значит, откуда таскали купы массивные пальмовые листья для хижин! А
я-то все высматривал пальмы в окрестных лесах...
Полюбовавшись далекими пальмами в бинокль, я двинул дальше на запад.
Пещеры ту-пу сверху были почти незаметны. Но хорошо просматривались
площадки перед ними на разных уровнях в двух противоположных обрывах над
бурлящей и стремительной здесь рекой, а также и ступенчатые тропки между
площадками. На четырех площадках, самых просторных, горели костры. Возле них
сидели, стояли и ходили люди - как и купы, смуглые, полуголые, в шкурах.
Кто-то поднял голову, услыхав треск моего движка. Но я не дал им возможности
разглядывать себя, резко свернул на вершину холма, вырубил ранец и скрылся с
чужих глаз в кустах. Надо самому спокойно оглядеть окрестности.
Из кустарника я увидел вблизи, на самом краю обрыва, два корявых
полусгнивших пенька, образованных явно не железной пилой, а каменными
топорами. Казалось, деревья тут не пилили, а перегрызали.
На противоположном берегу, тоже на самой вершине, торчали у края такие
же два растрепанных полусгнивших пенька. Я разглядел их в бинокль и
поразился сходству. Будто один человек рубил тут деревья своей особой,
только ему свойственной методой. Рубил невероятно долго, терпеливо,
расчетливо, примериваясь так, чтобы деревья упали строго поперек реки,
навстречу друг другу вершинами - и никак иначе. Уроки валки деревьев,
полученные в "Малахите", впервые пригодились мне - хотя бы для анализа того,
что сделано другими людьми.
Теперь можно глянуть и вниз. И как раз подо мною обнаружился отмеченный
спутником на карте мостик - похоже, из тех самых четырех деревьев, что были
срублены на вершинах.
Остались на противоположном обрыве даже глубокие царапины от корявых
комлей, которые когда-то скользили вниз по мягкому белесому известняку,
перерезанному косыми полосами светлого песчаника. И остановились падающие
деревья точно на заданной широкой площадке. А с этой стороны реки на ту же
самую площадку легли вершины двух деревьев, срубленных некогда рядом со
мною.
Потом были обломаны с поваленных стволов сучья, глядящие вверх. Потом
стволы, наполовину оголенные, были оплетены и связаны лианами, образовавшими
вполне приемлемый для перехода настил. Потом лианы, как перила, были
протянуты по оставленным сбоку сучьям. И получился мост. Будто инженерами
рассчитанный. Но срубленный без железных топоров и пил, скрепленный без
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг