бросился к лаборатории профессора Брауна, чтобы предупредить старика о
грозящей опасности, а затем вместе с ним пробраться в кабинет шефа.
Но знакомая лаборатория была пуста. Драгоценные приборы, посуда,
бумаги, книги грудами валялись на полу. Степан бросился к тайнику - портфель
с рукописью профессора был на месте. "А профессор - погиб?" - сердце Степана
сжалось.
Мешкать было нельзя. Схватив портфель и какой-то круглый металлический
стержень - все-таки, оружие! - Степан побежал вдоль по коридору. Он никогда
не был в этой части города, но в памяти всплыло: "От лаборатории до кабинета
шефа - триста двадцать шагов. Восемь перекрестков. Против двери - ниша".
Степан подходил уже к восьмому тоннелю, когда за углом послышался голос
Руффке. Шеф и американец шли к главному коридору.
Степан едва успел юркнуть под бронетранспортер.
- Одну минутку, мистер Стьюард, я запру кабинет, - сказал Руффке.
Американец захохотал:
- Узнаю немецкую педантичность! Успокойтесь, здесь никого нет... Вы
лучше скажите, что это за бумаги вы сложили в свой чемодан? Сколько они
стоят?
Степан не стал слушать дальше. Все его мускулы напряглись: "Никого нет!
Никого нет!" Едва лишь голоса удалились, он выскочил из под
бронетранспортера, бросился в открытую дверь и захлопнул ее.
"Кабинет шефа!" - догадался Степан. Стальные сейфы, черная штора на
стене, - обо всем этом ему рассказывал профессор Браун. И главное: вот, на
стене, план подземного города и большой щит с множеством кнопок,
рубильников, лампочек!
Спохватившись, Степан дважды повернул ключ в замке. Юноша не заметил,
что дверь, прищемив угол ковра, осталась незапертой. Он бросился к щиту, на
ходу стараясь прочесть надписи. "Перекрытие главного тоннеля"... "Свет"...
"Минные поля"...
Но где же тот страшный рубильник?.. Вот! "Затопление секторов"... Нет,
не этот рубильник будет включен, а вон тот... и тот... и тот!..
С чувством гнева и удовлетворенной мести Степан дергал за рубильники,
нажимал на кнопки, зная, что в этот миг там, в главном коридоре, с грохотом
падают стальные щиты полуметровой толщины, - падают, круша машины, уничтожая
фашистов. Вспыхивающие красные лампочки всякий раз извещают: щит опустился.
Не подумав, Степан включил рубильник с надписью: "Силовая станция", и
внезапный взрыв потряс стены. Электричество погасло, только над щитом
вспыхнула яркая зеленоватая лампочка. При ее свете Степан напряженно
всматривался в план подземного города. Он искал путь, по которому можно было
бы вывести пленных из нижнего этажа.
Степан сразу увидел запасные выходы. Их было два, оба в этой части
города. Юноша напряг память, и перед ним промелькнули подъемник,
перекрестки, повороты... Более трех лет назад проносили его на носилках, но
он вспомнил весь путь до мелочей. Главный вход - в конце коридора. Тут!
Именно тут, в этой комнате должен быть второй выход. Но где? Где?
Возбужденный и потрясенный, Степан с трудом разбирался в путанице
переходов, лестниц, камер. Он стал на стул, чтобы лучше видеть, но в этот
момент сзади кто-то вскрикнул.
В дверях стоял Валленброт с пистолетом в руках. У порога трясся
профессор Браун.
Все это промелькнуло в глазах Степана как вспышка молнии. Раньше чем
грянул выстрел, юноша бросился на Валленброта.
...По толстому ковру кабинета в последней смертельной схватке, хрипя,
катались два человека. Третий, прислонясь к стене, смотрел на них блестящими
сумасшедшими глазами. Он как бы оцепенел. Но когда послышался чей-то
приглушенный стон, старик вдруг встрепенулся, в его глазах появилось что-то
разумное. Он провел рукой по лысому черепу, схватил со стола большую
малахитовую шкатулку, наклонившись, выждал несколько мгновений, изо всей
силы опустил ее на чью-то голову и пошел, приплясывая и хохоча:
- Ха-ха-ха!.. Я, Макс Браун, убил человека! Я убил человека!
Глава IX
СЕДОВОЛОСЫЙ ЮНОША
Ранним утром третьего мая тысяча девятьсот сорок пятого года в одном из
безымянных ущелий Баварского плато у стремительного горного ручья неподвижно
лежали два человека, юноша и старик, в изорванных грязно-белых халатах.
Они спали. Их не беспокоил ни грохот потока, ни задорное щебетанье
птиц, ни яркие солнечные лучи. Так спят солдаты после длительного марша:
разбросав руки и ноги, прильнув щекой к земле, тяжело всхрапывая и
беспокойно бормоча.
Солнце подымалось все выше и выше. Его лучи начинали жечь невыносимо.
Юноша застонал во сне, но не шевельнулся. У старика на лысине
проступили капельки пота, лицо побагровело, дыхание участилось, однако и он
не мог преодолеть оцепенения. Лишь когда расхрабрившаяся пичужка уселась ему
на голову, он беспокойно дернулся и привстал.
- Стефан!.. - старик потер рукой лоб, и, оглянувшись, с недоумением
повторил: - Стефан?
Его взгляд упал на юношу. Спящий не услышал слабого оклика, а старик
бормотал:
- Антивирус... Капитуляция...
Вдруг старику представилось что-то страшное. Вытянув руки вперед, как
бы отталкивая кого-то невидимого, он пятился к скале, шепча:
- Уничтожьте этот вирус!.. Уничтожьте!.. А-а-а...
Он резко отпрянул назад, и, ударившись затылком о выступающий камень,
рухнул на землю.
Старик поднялся через несколько часов. Но в нем уже не было ничего
человеческого, разумного. Хихикая, он направился к берегу ручья, споткнулся
о большой тяжелый портфель, поднял его и машинальным движением расстегнул
замки. Из портфеля выпала толстая пачка исписанных листов.
Старик вначале, казалось, заинтересовался: водил пальцем по строчкам,
что-то бормотал. Затем, широко улыбаясь, стал разрывать каждую страницу на
мельчайшие частички, с любопытством наблюдая, как они легкими мотыльками
кружатся над рекой. Наконец, блеснув замками и монограммой, с обрыва полетел
и портфель. Его подхватила вода - закружила, завертела, накрыла
грязно-желтым буруном и унесла куда-то в щель между камнями, в глубины
подземного русла.
- Макс Максович, что вы делаете? - Степан, очнувшись, подскочил к
старику и выхватил из его рук последний уцелевший листок. - Макс Максович,
где портфель? Где рукопись?
Он чуть не плакал. А старик жалобно хныкал в ответ;
- Я, профессор Браун, убил человека! Я убил человека!
- Макс Максович, что с вами? - с ужасом выкрикнул Степан. - Скажите,
как нам удалось вырваться? Ну, встаньте. Макс Максович! Профессор Браун!
Отвечайте же: где вход в подземный город?!
Но перед ним был уже не ученый, а сумасшедший. Он отполз в сторону на
четвереньках, боязливо втянув голову в плечи. На его блестящем желтом черепе
просвечивали синие жилы, губа отвисла.
Со страхом и жалостью смотрел Степан на помешавшегося старика. Три с
половиной года они прожили бок о бок в фашистском подземном городе. Три с
половиной года мечтали вырваться оттуда. И вот теперь...
Три с половиной года! Юноша осмотрелся вокруг.
Воля! Солнце! Чистый воздух горных вершин! Май!
Жадными глазами Степан всматривался в сизовато-зеленую дымку на
перевалах, вслушивался в шум горного потока, дышал опьяняющим воздухом, -
ведь всего этого он был лишен на протяжении многих, многих месяцев!..
А может быть, все прошлое - лишь ужасный сон?.. Может быть, никогда не
существовал фашист Валленброт с его смертоносным вирусом "Д", не было
казематов подземного города, не было препарата профессора Брауна?
Юноша лихорадочно ощупал свою ногу выше колена и вздохнул с
облегчением:
- Есть!
Сквозь тонкую материю его пальцы нащупали продолговатый плотный
предмет. Но Степаном вновь овладела тревога: не разбилась ли ампула? Он
начал торопливо сматывать с ноги широкий и длинный бинт. Наконец, в его
ладонь легко скользнула узкая металлическая трубочка. Юноша вскрыл ее и
вынул небольшую стеклянную ампулку, наполненную розовой жидкостью.
Лишь эта ампула да единственный листок из рукописи профессора Брауна и
подтверждали, что существовал подземный город, в котором было столько
пережито. Но не это сейчас волновало Степана. Там остались люди, сотни
людей! Их надо спасти!
- Макс Максович, где выход из института?.. Вот антивирус. Смотрите,
смотрите!.. Ан-ти-ви-рус!.. Там погибают люди, люди!
Но тщетны были все попытки. Сумасшедший старик в ответ лишь истерически
хохотал.
Степан отошел и тяжело опустился на камень. Он все еще не понимал, что
случилось с профессором Брауном, как удалось вырваться из подземного города.
Теперь, когда возбуждение улеглось, Степан вдруг ощутил тупую боль во
всем теле. Особенно же болела правая рука и шея. Выше локтя, на мякоти,
оказалась кем-то тщательно забинтованная рана.
И Степан вдруг ярко вспомнил кабинет шефа, зеленовато-синюю лампу,
вспышку выстрела, боль в руке...
Их было трое в кабинете. Степан жив, значит - Валленброт убит.
Профессор Браун сошел с ума.
Вслед за этим Степану вспомнился и весь день. Подготовка к восстанию...
В камеру вошел Валленброт... Закрывая собой, люди прижимали Степана к
стене... Вот он пробирается вперед, пожимая в последний раз руки своих
друзей... И кто-то положил на его ладонь пакетик... Где же он?
Степан торопливо зашарил по карманам. Есть!
Еще не успев развернуть плотную, потершуюся на сгибах бумагу, Степан
понял: в пакетике была та фотография, которую показывала Екатерина
Васильевна.
Весело и задорно с карточки смотрела полная красивая женщина.
Большеглазая девочка с огромным бантом в волосах крепко прижималась к ней.
"Милая моя Галочка! - прочел Степан на обороте. - Дитя мое! Знай, что я
сражалась за Родину и погибла с честью! Мама".
Ниже мелко, едва различимыми буквами было дописано:
"В случае моей смерти прошу передать эту фотографию дочери по адресу:
Юг СССР, Большой Город, пр. Ст. 7, кв. 3, Сазоновой".
А еще ниже - короткое, как мольба: "Очень прошу, товарищи!"
Резкой болью сжалось сердце Степана. Он понял, зачем Екатерина
Васильевна отдала ему самое дорогое и единственное, что у нее было. Она как
бы сказала этим:
"Будь мужествен, что бы ни случилось! Я отдаю эту карточку, потому что
верю в победу. Верь и ты!"
Нет, она не погибла! И ее, и Зденека, и остальных еще можно спасти!
Вход в подземный город должен быть где-то совсем близко! Вот может быть, за
этой впадиной... за тем выступом...
...Несколько дней бродил Степан по горам, взбирался на вершины,
опускался в ущелья, всматривался в каждый камень, каждую скалу... Но не
только вход в подземный город, а и ту долину, в которую свалился во время
своего первого побега, найти не мог. Горы словно сомкнулись над подземным
городом.
Степан совсем выбился из сил. Рана гноилась, ее нечем было перевязать.
В это время - ранней весной - в горах не найти ничего съедобного, кроме
водянистых безвкусных кореньев. Степан выкапывал их и ел, преодолевая
тошноту, чтобы поддержать свои силы.
А профессор слабел с каждым днем. Он ничего не хотел есть, весь сжался,
утих и, что-то шепча тонкими побелевшими губами, неустанно следовал за
Степаном.
Степан чувствовал: еще немного, и он сам сойдет с ума от непрерывного
бормотанья старика, от напряженных бесплодных поисков.
И однажды, когда из-за горной вершины в розовой дымке выплыло солнце,
Степан, осмотревшись вокруг в последний раз, пошел на восток, - навстречу
солнцу, навстречу Родине.
Это был тяжелый бесконечный путь. Когда в долине мелькала лента шоссе
или виднелась красная черепичная крыша дома, Степан неизменно сворачивал в
горы. Он остерегался теперь не только немцев, но и американцев.
На третий день пути профессор совсем обессилел. Они сели рядом на мох,
и Степан забылся в беспокойном сне. Он проснулся, ощутив чье-то
прикосновение.
Профессор умирал. Он дышал отрывисто, тяжело, смотря широко открытыми
глазами, и в них светилась обыкновенная человеческая тоска, печаль о жизни,
прожитой напрасно. Он силился что-то сказать - и не мог... С его глаз
скатились две скупые горькие слезинки.
Через несколько дней после этого в лесу, южнее чехословацкого городка
П., бойцы Н-ского артиллерийского полка нашли еле живого юношу - бледного,
изможденного и совершенно седого.
Юноша бредил.
[Image002]
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
АНТИВИРУС
Глава I
ДВА МИРА - ДВЕ НАУКИ
В дверь постучали. Майор Кривцов, начальник советского военного
госпиталя, недовольно поморщился, отложил в сторону перо и крикнул:
- Войдите!
Вошел дежурный врач.
- Простите, товарищ майор, - сказал он. - К нам поступил необычный
больной. Седой мальчик. У него - крупозная пневмония и угрожающий
воспалительный процесс в плечевом суставе.
- Пенициллин?
- Введен, товарищ майор!
- Состояние больного?
- Тяжелое, товарищ майор. Температура - сорок один. Пульс - сто
двадцать. Бредит.
- Переливание крови?
- Сделали, товарищ майор. Капитан Стрыжак находится при нем неотлучно.
У больного очень странный бред. Можно подумать, что мальчишка был
микробиологом... В его карманах обнаружена фотография какой-то женщины с
девочкой и вот это... - врач протянул испещренный формулами лист бумаги и
металлический футлярчик, из которого виднелся кончик ампулы...
- М-да... - Майор быстрым взглядом пробежал формулы. Ничего не понимаю.
Ничего... Ну, хорошо, пойдемте.
Больной бредил. С его запекшихся губ срывались непонятные слова.
Сидевший у его изголовья врач сказал:
- Я записал кое-что. "Вирус Д", "Екатерина Васильевна", "Макс
Максович", "шприц", "ампула", "антивирус"... Один раз он совершенно
явственно произнес: "Где я?"
- Какая температура, Григорий Александрович? - Майор обеспокоенно
потрогал пылающий лоб больного.
- Немного спала, Иван Петрович. Но состояние продолжает оставаться
угрожающим. Может быть, ввести стрептомицин?
- Пока подождем! - Склонившись над больным, Кривцов прислушивался к
хриплому прерывистому дыханию.
Нет, это был не ребенок, а юноша, но исхудавший настолько, что имел вид
двенадцатилетнего мальчика. Не удивительно, что болезнь протекает у него так
тяжело.
- Хорошо, товарищ капитан, - начальник госпиталя кивнул врачу. - Идите
отдыхать, у вас утром две операции. Пришлите, пожалуйста, ко мне сестру.
В эту ночь майор Кривцов не спал ни минуты. Организм юноши отчаянно
боролся за жизнь. Помочь этой борьбе было очень трудно: при таком истощении
даже лекарства могли оказаться губительными.
На рассвете больной начал затихать. Его лоб покрылся испариной, от лица
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг