рассмешив всех (из лаборатории доносился гомерический хохот), вышел на
крыльцо и припал головой к стене. Уж если такой человек, как Петренко,
не выдерживает, - можешь представить себе, что чувствую я.
Хочу тебе написать еще о Лене Борзик. Ты не узнал бы Лену. Она
страшно исхудала, но не в том дело. Лена, которую мы все привыкли
считать сентиментальной девушкой, с ленцой, с причудами, стала совсем
другой. Она дала честное комсомольское слово Семену Игнатьевичу, что
никогда больше не будет "хныкать". Я думала, что этого слова хватит на
день. Но, поверишь ли ты, что Лена сейчас самый стойкий член экспедиции?
Поверишь ли, что она поддерживает даже меня? Она, конечно, считает, что
я - образец, что я - тверда, как нержавеющая сталь. Но когда я вижу, как
она, чтобы недолго спать (ведь она все-таки поспать любит), подкладывает
под голову вместо подушки наволочку с острыми кедровыми шишками; когда я
слышу, как она отчитывает Мишу за неверие в успех, я готова расцеловать
ее: мне и самой делается легче.
Ну, вот, Степа, и все наши дела. Писала бы еще. но буквально
засыпаю. Завтра или послезавтра мы произведем последнюю попытку. У
Семена Игнатьевича возникла мысль, которая, как мне кажется, объясняет
все. Может быть, напишу тебе об этом подробнее.
Ах, как мне хочется видеть всех вас, мои дорогие друзья!
Таня".
Письмо было послано авиапочтой шесть дней тому назад.
Значит, та последняя попытка, о которой пишет Таня, уже произведена.
Чем же она окончилась?
От всей души Степан желал товарищам удачи. Но его тревожило окончание
Таниного письма. Почему "может быть напишу", а не просто "напишу"?
Да нет, Таня просто имела в виду, что они скоро встретятся, а потому и
писать не стоит.
И все же на душе у Степана было очень тревожно.
Глава XII
ПОБЕДЫ ДАЮТСЯ НЕЛЕГКО
Зима не торопилась. Иногда со стороны Охотского моря приползали туманы
и сразу же таяли, рассеиваемые яркими солнечными лучами. В Златогорске
стояла теплая мягкая погода, но все же чувствовалось приближение холодов.
Количество насекомых резко уменьшилось, уже свободно можно было
обходиться без противомоскитных сеток, однако, число заболеваний
увеличилось. Как свидетельствовали данные прошлого года, начинался самый
опасный период.
Профессор Петренко тщательно изучил эпидемиологическую карту и соединил
непрерывной линией точки заболеваний. Получилась странная картина: эта линия
совпадала с линией очертания болот. Действительно, это была "болотница".
Портативный электронный микроскоп не помог обнаружить заразного начала.
Отосланные в Московский микробиологический институт препараты были
подвергнуты всестороннему тщательному изучению, но безрезультатно:
возбудитель "болотницы" не был найден. И все-таки эта болезнь, безусловно,
имела инфекционное происхождение: процент лейкоцитов в крови больных
неизменно оставался высоким.
Каждый день, на рассвете, в глубь тайги отправлялся вездеход с
эпидемиологами и паразитологами. Исследователям почему-то казалось, что
именно там, вдалеке от человеческого жилья, должны находиться естественные
очаги инфекции. Но ни очагов инфекции, ни вирусоносителей обнаружить не
удавалось.
Участки поражения тщательно изучались: проверялся химический и
бактериологический состав воды и почвы, устанавливались климатические
особенности данного района, сличались показания заболевших, но никаких
закономерностей не было установлено.
В клиниках Златогорска над больными велось непрерывное наблюдение,
производились всевозможные эксперименты, чтобы установить способ передачи
вируса, - и все было безрезультатно. А тут еще экспедицию постигло
несчастье: заболел профессор Петренко.
Двадцать пятого сентября, ночью, вместе с двумя другими сотрудниками,
он исследовал участок, где внезапно вспыхнула сильная эпидемия, а уже
двадцать шестого утром у него появились первые симптомы "болотницы":
ослабление сердечной деятельности, головокружение, общая слабость.
Но все же исследования продолжались. Петренко приказал свернуть работу
на участках и сосредоточиться на основной базе. Теперь, когда исчерпались
все обычные способы изучения болезни типа энцефалита, он потребовал от
сотрудников в корне пересмотреть методику исследований.
Таежный энцефалит передавался определенным видом клещей, а клещи
всасывали вирус вместе с кровью небольших безвредных зверьков - бурундуков.
Малярия передавалась комарами одного определенного вида - анофелес. Но ни
комары, ни клещи не были повинны в передаче "болотницы". Может быть,
грызуны? Ведь именно грызуны переносят множество самых страшных болезней.
"Грызуны... Да, грызуны... - рассуждал Петренко. - Об этом надо было
подумать раньше... Но почему грызуны?.. Ведь если так, не было бы на
эпидемиологической карте резко очерченного контура болота... Может быть,
птицы? Тем более. Птицы разнесли бы инфекцию на многие километры... Но какие
же существа переносят вирус, причем не дальше двух километров от болота?"
Думать было трудно. Мысли приходилось переворачивать, как гранитные
глыбы. Большим усилием воли профессор Петренко раскрыл веки, поднял голову и
позвал:
- Таня!
Таня Снежко дежурила у его постели.
- Я вас слушаю, Семен Игнатьевич.
- Вот что, Таня... свяжись со Златогорском и запроси какие виды
грызунов обитают в окрестных болотах... Попроси от имени ЭОН прислать нам по
двадцать живых экземпляров каждого вида. А когда передашь, возьми,
пожалуйста, листок бумаги и напиши письмо моей жене. Ее зовут Машей...
Напишешь, что все, мол, в порядке, я сейчас не пишу сам потому, что нарыв на
пальце... Да, не забудь поздравить ее с пятидесятилетием. - Он смущенно
заморгал глазами: - Ну, в общем, напиши, что я ее люблю и целую... Вот и
все.
Семен Игнатьевич вновь откинулся на подушки и, казалось, уснул. Таня,
выйдя от него на цыпочках, бросилась к радиорубке. Мысль профессора Петренко
о возможности передачи "болотницы" грызунами ее поразила.
И вдруг Таня вспомнила незначительный эпизод: в ту ночь, когда она
искала исчезнувшую Лену, у одной из болотных ям, наполненных маслянистой
черной водой, проскользнул небольшой зверек и плюхнулся в воду. Таня
испуганно вскрикнула, но сотрудник, шедший с ней рядом, объяснил, что это
обыкновенная болотная крыса.
- Болотная крыса! Грызун!!
Именем ЭОН Таня передала в Златогорск радиограмму, в которой
предписывалось немедленно доставить на основную базу болотных крыс - причем
обязательно с участков поражения. Крыс предписывалось ловить при помощи
капканов, запрещалось прикасаться к капканам и крысам голыми руками, после
охоты участникам надлежало продезинфицировать одежду и принять ванну.
На следующий день в двенадцать часов утра доставили первую партию крыс
в отдельных клетках с указанием номеров участков. Именем Петренко Таня
отдала приказ проводить исследование крови и мозга крыс.
А профессор Петренко в это время лежал в полузабытье, не имея сил
раскрыть глаза. В его мозгу иногда мелькала мысль: "Грызуны!" Но что за
грызуны? К чему эти грызуны? - додумать не удавалось. Болезнь приняла
чрезвычайно острую форму.
Утро было холодное. Легкой изморозью покрылась трава. Тоненькой коркой
льда затянулись лужи. Солнце поднималось медленно - большое, красное.
Пробившись сквозь туман, оно вдруг ярко вспыхнуло. Его луч упал на подушку.
Профессор открыл глаза и тихо позвал:
- Таня!
Никто не подошел.
- Таня!
Он вновь впал в забытье, а когда проснулся, увидел, что Таня сидит
рядом и плачет.
- Ну отчего ты плачешь, глупышка? Грызунов привезли?
Таня быстро вытерла слезы:
- Привезли. Болотных крыс.
- Болотных крыс? - Петренко даже поднял голову. - Так исследуйте
немедленно!
- Уже исследовали... Ничего не обнаружено.
- Как исследовали?
- При помощи электронного микроскопа, а также на крысах, мышах,
кроликах...
- Э, не то, не то! - Профессор Петренко поморщился. - Надо на высших
животных... Хорошо бы на шимпанзе...
Он вновь поник головой. Таня несколько раз окликнула его, но он не
слышал.
"Почему не на крысах? Почему не на кроликах?"
И вдруг она поняла, что имел в виду Семен Игнатьевич: и кролики, и
белые крысы - грызуны. Они не заболевают, как не заболевают и водяные крысы,
они лишь являются вирусоносителями.
"Хорошо бы на шимпанзе, но где его взять? И кто знает, восприимчивы ли
шимпанзе к "болотнице"?"
И Таня решилась.
Она нашла Мишу Абраменко и приказала ему дежурить у постели профессора
Петренко; она попросила Лену исследовать кровь крысы с девятого участка - не
обнаружится ли в ней каких-либо других микробов? - и унесла банку с этой
крысой в радиорубку. Там, превозмогая отвращение, Таня сунула руку в банку.
Крысу, видимо, отпугнул запах дезинфицирующего вещества, и она отскочила в
сторону, но Таня резко ударила ее кистью руки по носу.
Лена ахнула и закрыла глаза, а когда она снова посмотрела, Таня уже
высоко держала руку, словно голосуя за что-то, и из ее прокушенного пальца
медленно текла алая струйка крови.
Лена перевела взгляд на крысу. Широкий чешуйчатый хвост, перепончатые
лапы, взъерошенная шерсть были настолько отвратительны, что вызывали страх и
тошноту. Но Лена переборола себя:
- Таня! Я тоже... Может быть, у тебя естественный иммунитет к
"болотнице"?
- Не делай глупостей, Лена! - сердито ответила Таня. Никакого
иммунитета у меня нет!
Глава XIII
ЧЕРНЫЕ ТОЧКИ НА ЗЕЛЕНОМ ПОЛЕ
Степан Рогов дни и ночи проводил в лаборатории профессора Кривцова.
В его распоряжении было первоклассное оборудование, неограниченное
количество экспериментального материала, обширная специальная библиотека;
Степан мог работать хоть двадцать четыре часа в сутки, мог производить любые
эксперименты, профессор Кривцов предоставил ему все условия для работы.
Казалось бы, осуществились мечты Степана. В лаборатории он занимался очень
серьезными, - уже не студенческими, - научными изысканиями. Но если раньше
ему научная работа представлялась именно такой, теперь он страдал от
одиночества.
Никогда он не был так одинок, как в это время. Друзья еще не
возвратились из экспедиции, профессор Кривцов уехал на Международную
конференцию онкологов, а Коля... Что ж, Коля приходил ежедневно, прилежно
помогал, но это была всего лишь помощь, а не совместная работа.
Ах, если бы Катя захотела стать вирусологом!
От Тани Снежко писем не было, и это беспокоило Степана. Экспедиция,
видимо, все еще бьется над загадкой "болотницы", как бьется он над вирусом
Иванова.
Степан привез препарат, в котором можно было надеяться обнаружить
неизвестный вирус, - четыреста доз по пяти кубических миллиметров, и
половина этого количества уже израсходована.
Вирус не прививался ни на каких средах - ни на естественных, ни на
искусственных. Болезнью Иванова не заболевали ни пресмыкающиеся, ни
членистоногие, ни млекопитающие. Видимо, и впрямь этот вирус был одним из
тех вирусов, которые в процессе эволюции максимально упростили свою
структуру и могли существовать лишь при строго определенных условиях.
Но каковы эти условия? Как передается и как воспринимается вирус? Перед
Степаном стояли те же вопросы, которые стоят перед каждым ученым,
встретившим что-то новое: "Как? Почему?"
Уже нельзя было рассчитывать, что ответ подскажут книги или профессор
Кривцов.
- Если бы я это знал, вирус Иванова был бы давно открыт, - ответил
полушутя Иван Петрович на один из вопросов Степана.
Профессор уже не мог указать конкретных способов действия, но те пять
лет, в течение которых он готовил Степана к научной работе, не пропали
даром. Теперь, прежде чем начать какой-либо эксперимент, Степан старался
представить, что предпринял бы в таком же случае профессор Кривцов, старался
найти в своей памяти какую-нибудь аналогичную работу, проведенную под
руководством Ивана Петровича. Ему стало понятно, почему профессор Кривцов
так строго добивался безукоризненности проведения опытов, которые казались
Степану примитивными и ненужными: всякий сложный эксперимент, как правило,
включал в себя ряд простых, но требующих острой наблюдательности и навыка в
их проведении.
Мысль еще цеплялась за виденное, слышанное, за цитаты и формулировки,
как цепляется за спасательный круг человек, не умеющий хорошо плавать, но
Степан уже начал вырабатывать в себе творческое дерзание, пытаясь каждое
явление рассмотреть под совершенно новым, необычным углом зрения. Всякий раз
он вспоминал о работе профессора Зернова: исключения дают начало правилам.
Когда-то давно Кривцов упомянул о "переживающих тканях", но упомянул
загадочно, неопределенно. Ну зачем нужна "переживающая ткань", если точно
установлено, что вирус не воспринимается организмом, включающим эту ткань?
Опыт прививки вируса Иванова на "переживающих тканях", как и следовало
ожидать, оказался неудачным. Проще всего забыть об этом опыте и заняться
чем-либо другим. Но Степан повторяет его вновь, - ему кажется, что в словах
Ивана Петровича был какой-то определенный намек.
И вновь Степан Рогов склоняется над стеклянной банкой, наполненной
мутноватой жидкостью. Сложная система питательных трубок поддерживает в этой
жидкости отрезанный палец это и есть "переживающая ткань". Человек умер, но
частица его живет, она выполняет свойственные ей функции, ее клетки могут
размножаться... Но может ли болеть эта частица? Да, может и болеть: один из
способов изучения рака заключается в том, что вырезанную опухоль выращивают
в искусственных средах.
- Мог ли данный организм заболеть болезнью Иванова? спрашивает Степан и
сам себе отвечает: - Мог.
- Как бы проявилась болезнь на этой частице организма?
- Поверхностный слой, видимо, подвергся бы изменению, получил бы
специфическую мраморную окраску.
- Мог ли этот участок кожи быть тем пунктом, откуда началось
распространение инфекции?
- Видимо, да. Ведь профессор Климов рассказывал, что врач Владимир
Введенский ввел себе водный раствор чешуек кожи больного в предплечье руки,
а мраморной окраской покрылось все тело.
Степан дискуссирует сам с собой, а в окна лаборатории вползают синие
сумерки, о стекла бьются дождевые капли, монотонно тикают часы.
Наконец, он зажигает электричество. У него уже выработался рефлекс:
темнеет - значит семь часов, сейчас придет Коля.
Однако в тот день Николай задержался. Он пришел только в десять и, не
снимая плаща, сел, печально склонив голову на руки.
- Таня заболела.
- Таня? - Степан вскочил с места и подбежал к другу. Откуда ты знаешь?
Коля протянул Степану сложенный вчетверо листок бумаги. Миша Абраменко
писал:
"Вчера Таня заразила себя вирусом "болотницы". Сегодня она уже не в
состоянии двигаться. Ты представь себе, Николай, нашу Таню: она бледна, как
мел, она лежит на койке неподвижно, с трудом шевелит губами и спрашивает
лишь об одном - как идут исследования.
Эх, Коля, какая тебя девушка любит! Гордиться должен! Ведь это она
раскрыла тайну "болотницы"! Инфекцию переносят болотные крысы: заразны их
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг