А Локен Палит продолжал:
- Если энциклопедист-гений, способный в одиночку оперировать всеми
известными человечеству знаниями, - невозвратимое прошлое, то
энциклопедист-коллектив, думающий как один огромный мозг, - реальность.
Совершен качественный скачок в развитии разума на Земле, и могущество наше
становится почти безграничным. Всемирный Совет поздравляет вас, друзья, с
началом новой эры в развитии человечества!
Вновь все за круглым столом поднялись, аплодируя, а экраны-малютки
горели уже не красным, а ослепительно белым светом. Валентин лишь теперь
догадался, что миллионы слушателей Земли присоединяют свой восторг и
одобрение к овациям тех, кто присутствует в студии...
- Надо спуститься к Илье Петровичу... У меня неспокойно на душе, -
вновь напомнила Клавдия Михайловна.
Илья Петрович жил на сотом этаже по соседству с Валентином и Халилом.
Автомату, открывающему дверь, он, видимо, приказал никого не впускать. Халил
в нерешительности оглянулся:
- Быть может, он спит?
Клавдия Михайловна покачала головой.
- Нет, он не хочет омрачать общее торжество... Илья Петрович! - громко
позвала она. - Ты слышишь меня, Илья Петрович? Разреши войти к тебе... Нет,
я не одна...
Клавдия Михайловна шагнула вперед, и теперь створки двери бесшумно
растворились.
Илья Петрович, выглянув из комнаты с видеопанорамой, пригласил туда и
гостей.
- Космосвязь... Марсианский сеанс.
Экран видеопанорамы был черным и глубоким. Среди редких звездочек одна
пульсировала красноватым светом.
Илья Петрович сидел, не спуская с этой звездочки глаз. Она казалась
исчезающе маленькой: сверкающая пылинка в безграничном черном пространстве.
Но именно она и была планетой Марс. А что же тогда в этой бесконечности
человек?
Валентину понятней стала тревога Ильи Петровича.
- Земля... Земля... Говорит Марс... - раздались отчетливые слова. -
Земля... Срочное сообщение, Земля... Сведения из сектора поисков
"Артура-9"... Экипаж ракетоплана М-371 обнаружил станцию "Артур-9" и идет на
сближение с ней. Земля! Повторяем срочное сообщение... Экипаж ракетоплана
М-371...
Илья Петрович оставался все в той же оцепенелой позе, и только лицо его
словно отмякло; а глаза уже не блестели болезненно горячо.
- Ну вот... Наконец-то... Ну вот... - забормотал он счастливо. Все
бросились поздравлять его, а он радостно повторял все то же: - Ну, вот...
Наконец-то... Ну вот... - А спустя несколько минут он уже грозился: - Ох, и
задам я ей, когда вернется!.. Она с детства своевольница и теперь вот
тоже... Однако почему они не передали, как на "Артуре", все ли благополучно?
А?
Он с надеждой поглядел на экран; но тот уже погас. Халил сказал:
- Илья Петрович, дорогой, зачем опять страхи? Станция цела - это важно.
Не было еще такого, чтобы станция невредима, а с людьми беда... А помнишь
Амера? Как можешь не помнить?.. А с ним вот что случилось, - Халил обращался
теперь в первую очередь к Валентину, потому что он один не знал этой
истории. - Амер еще практикантом был. В наш отряд планетолетчиков прилетел.
Выбрался посмотреть дюзы двигателя. Никакой опасности не было. Рядом
орбитальный ракетодром. Земля тоже рядом, тридцать шесть тысяч километров.
Но отказал у Амера регулятор в ракетном поясе. Амеру к хвосту надо, а его
потащило к носу корабля. Амер скомандовал крутой поворот на сто восемьдесят
градусов, а его умчало прочь от корабля. Двое суток искали. В кислородном
аппарате запас на двадцать четыре часа. Все считали: конец Амеру. А он хоть
и полузадохнудся, а живой. И теперь живой. Командиром стал... Как же ты,
Илья Петрович, забыл об Амере?
Халил и еще вспоминал разные удивительные случаи в космосе, когда
положение, в котором оказывались люди, было неизмеримо опаснее, чем теперь.
Илья Петрович в конце концов рассмеялся:
- Да ведь и сам знаю, что ничего опасного, раз станция цела! Но ведь
переволновался... Задам я девчонке, когда прилетит!.. - снова пригрозил он,
однако совсем не сердито.
Он походил сейчас на всех пожилых отцов, которых Валентин знал
когда-то, и так же, как те, прежние отцы, суетился, чтобы скрыть свою
глубоко личную радость. Валентину было очень важно - убедиться в сходстве
чувств у прежних и нынешних людей.
- Извините, если помешал... - в гостиной появился Локен Палит.
- Зачем извиняешься, отец? Садись, пожалуйста, - Халил придвинул к
Локену Палиту кресло. - Разве можно не радоваться гостю? Я правильно говорю,
Илья Петрович?
- Я не просто в гости, - Локен Палит словно не заметил кресла у своих
ног. - У меня к тебе, Илья Петрович, дело... Есть известия об "Артуре".
- Мы уже слышали, - сказала Эля, - и рады, что все благополучно.
- Да, мы слышали, - подтвердил Илья Петрович. - Или есть еще что-то?
Они заговорили?
Локен Палит молчал. На губах Ильи Петровича еще была улыбка, но в
глазах появился страх.
- Они заговорили?! - обратилась к Локену Палиту Эля. Почему же ты
молчишь?
Лицо Локена Палита стало утомленным и старым. Резкие морщины
обозначились под глазами и в уголках возле губ.
- Мне легче было бы умереть, чем явиться к тебе с такой вестью, -
сказал он Илье Петровичу. Тот шагнул, к председателю Всемирного Совета,
хрипло вымолвив:
- Ну!..
- Случилось несчастье, Илья...
- Но они... - Илья Петрович не смог закончить. Нет-нет... Она... Они
живы... Не должно быть, чтобы я... чтобы мы все...
- Они отдали жизнь во имя людей, - глухо произнес Локен Палит.
Илья Петрович отшатнулся.
- Да, да, во имя людей... Да, да, - повторил он. Лицо его
морщинилось. - А я - то... я...
Все в комнате встали. А Илья Петрович, ни на кого не глядя, сказал:
- Я должен быть с матерью до того, как... это... как об этом сообщат
всем...
- Сообщение будет задержано, - пообещал Локен Палит.
- Мы отправимся с тобой, - сказала Клавдия Михайловна. Мы не оставим
тебя сейчас...
Илья Петрович не расслышал или не понял ее слов.
- Твое горе - наше горе, - уже настойчивее заговорила Клавдия
Михайловна.
- Она права: тебе лучше не оставаться одному, - обратился к Илье
Петровичу Локен Палит.
- Нет, нет... Я сам... Благодарю, но я сам...
Он направился к лифту.
- Я все-таки поеду с ним! - Клавдия Михайловна бросилась вдогонку.
Локен Палит опустился в кресло. Потом сказал, обращаясь к кому-то
далекому:
- Да, я... Да, отсюда... Он в дороге... К жене, ты прав. Попроси
информационный центр не передавать до утра известие об "Артуре". Свяжись с
председателями Советов городов, где живут родители погибших... Да, они
должны узнать не просто из нашей общепланетной передачи. Им надо помочь.
Он повернул голову к окну, и оно, прежде непрозрачное, стало вдруг
ярко-зеленым, потом желтым. Столица еще не знала о трагедии.
- Такая жизнь: радость и горе - рядом, - с грустью промолвил Локен
Палит. - К сожалению, в борьбе не обойтись без поражений...
- Что произошло на "Артуре"? - спросила Эля.
- Их больше нет с нами...
- Но причина смерти какая, отец? - с обычной горячностью заговорил
Халил. - "Артур-9" - это же астероид... Пусть маленький, но астероид. Много
камня, замечательная защита от ударов, от излучений... Как же так?..
- Астероид оплавился, Халил... Чудовищная вспышка, и он оплавился...
- Но что с людьми? - опять спросила Эля о самом главном.
- Они сгорели, девочка...
Эля бросилась прочь из гостиной. Халил поспешил за ней. Валентин тоже
поднялся, но Локен Палит остановил его.
- Мне надо посоветоваться с тобой, сын... Не сейчас, нет. Я приду к
тебе утром. Мне очень нужно посоветоваться с тобой... А теперь иди. Горе
легче переносить сообща. Ну, что же ты?
Он был печален и строг, его названый отец и председатель Всемирного
Совета.
ПРЕДНАМЕРЕННОЕ УБИЙСТВО ИЛИ СЛУЧАЙНОСТЬ?
Валентин спал в ту ночь беспокойно и утром проснулся с тяжелой головой.
Подниматься не хотелось, но он заставил себя вскочить и тотчас увидел
шагнувшего к нему робота Саню, готового исполнить любое, самое трудное
поручение.
- Мне ничего не надо, - сказал Селянин.
Робот молча отступил в свой угол. А Валентин услышал, что его окликают,
и повернулся:
- Кто здесь?
- Здоровья и больших открытии тебе! - донеслось приветствие, которое
уже не раз слышал Валентин. - Я Чичерин, Филипп Чичерин, профилактор жилого
сектора. Разреши подняться к тебе. Понимаю: рано и ты не одет. Но мне надо
именно сейчас увидеть тебя.
Селянин наконец догадался, что голос раздается из микростанции.
- Что ж, приходи... - не очень уверенно ответил Валентин, удивленный
настойчивостью неизвестного профилактора.
Чичерин был очень молод и держался явно застенчиво. Впрочем, он с ходу
объяснил, что, как и всякий врач-профилактор, обязан предупреждать болезни.
- Ты плохо отдохнул ночью. Удивлен, что я догадался об этом? Но разве
тебе не объяснили, как охраняется здоровье каждого человека на Земле? О, я с
удовольствием расскажу тебе! Вчера у тебя было слишком много впечатлений.
Пусть ярких и радостных, но и радость может утомить...
Валентин подумал вдруг об Илье Петровиче и о несчастье в космосе. И еще
о том, как вчера Эля без конца повторяла: "Они же все... они же мне
ровесники... и конец... и сгорели". В новом для Валентина мире тоже были
несчастья и было горе, способное сломить человека или, наоборот, сделать его
мужественным. А Илья Петрович, Эля, Халил - умеют ли они не согнуться, быть
сильными? И этот словоохотливый профилактор - какой он? Знает ли о судьбе
экипажа "Артура-9"?
А Чичерин продолжал объяснять, что автоматические датчики, которые есть
в любой кровати, передают сведения о состоянии человека в
электронно-медицинский пункт; что там сведения сопоставляются с нормой,
которая свойственна этому человеку; что в случае каких-либо отклонений от
нормы автоматы подают сигнал тревоги, а после этого за дело берутся они,
врачи-профилакторы: сегодня было несколько таких сигналов, и один из них
привел Чичерина к Валентину.
Нет, профилактор еще не знал о трагедии на "Артуре-9".
- Биологическая норма каждого человека вложена в память его
микростанции. У тебя то же, что у всех, - говорил Чичерин. - О, медицинские
науки - самые уважаемые на Земле! Только педагогику почитают больше. Но это
и в твое время, наверное, было так...
- В мое время, - не без горечи повторил Селянин. - Нет, тогда самой
важной считалась совсем не педагогика.
- Важной? Извини, но я говорил не о важности, а об уважении. Важны все
науки. А все-таки, в первую очередь отбирают людей в воспитатели, потом во
врачи. Я, понимаешь, тоже мечтал стать воспитателем. Но меня не взяли. Нет,
говорят, задатков. Зато посоветовали стать медиком. Не жалею, поверь. А ты
был доволен своей профессией?.. Заболтался я... Тебе давно пора заняться
утренней гимнастикой. Если хочешь, отправимся в спортивный зал. Этажом ниже.
А не хочешь, я тебе покажу упражнения здесь. Где твой робот?.. О, у тебя
самая последняя модель!
- Да уж, последняя! Мне иногда не по себе: слишком он на человека
похож, - признался Селянин.
- Я понимаю: требовать, чтобы тебе, сильному и здоровому, прислуживал
словно бы такой же, как ты, человек - неприятно и унизительно, - согласился
Чичерин. - Но такие роботы ухаживают за маленькими детьми и за больными. Они
и внешне похожи чаще всего на милых, добрых, терпеливых наших женщин. Есть,
конечно, и совсем как твой робот... Его зовут Саней? Чичерин повернулся к
роботу. - Пожалуйста, Саня, место для занятий!
Робот произнес обычное: "Задание понято" - и направился к панели с
кнопками на одной из стен. Мебель в комнате неожиданно пришла в движение.
Овальный стол и кресла сами собой отодвинулись в сторону. На полу появился
не то ковер, не то спортивный мат.
- Довольно! Ты свободен... Начнем?
Чичерин преобразился на глазах, стал подтянутым, уверенным. Видимо,
лишь теперь он окончательно справился с волнением, которое владело им в
начале встречи и проявлялось в словоохотливости.
Нет, Валентину было недоступно изящество, с каким делал упражнения
Чичерин. Досадуя на себя, он не повторил движений. Но Филипп с таким
огорчением посмотрел на него, что Валентин опять стал послушно поднимать
руки, сгибаться, подпрыгивать...
А потом Чичерин повел его в душевую. Чуть солоноватая, упругая вода
приятно щекотала кожу, прибавляя бодрости.
- После тихого часа непременно повторный душ. Пожалуйста, - сказал
Чичерин. - Сегодня так надо. Потом будешь заниматься гимнастикой и плаванием
в бассейне. Как все. Но это после установления нормы.
Опять услышав о норме, Валентин нахмурился. Чичерин сказал:
- Извини, но досаждать всякими требованиями - моя обязанность...
Конечно, я неспособный психолог, поэтому меня и не взяли в воспитатели. Но
как же быть?..
- По-моему, ты неплохой парень, Филипп, - возразил Валентин. - Если
никуда не торопишься, оставайся завтракать. Только пригласим еще Халила. А
твои указания... Что от меня зависит, выполню. Ты не знаешь всего, что было
вчера. Видимо, известий об "Артуре" не передавали.
- Об "Артуре"? А что об "Артуре"? - Чичерин тотчас прислушался к своей
микростанции. Лицо его вытянулось и потемнело. Валентин подумал о
всепланетной передаче и сразу услышал ясное и скорбное:
- Все люди Земли с печалью склоняют головы над их прахом...
- Что же, пригласим Халила? - первым заговорил Валентин.
- Да, да, конечно... - Чичерин смотрел на Селянина так, словно тот мог,
больше того, должен был сообщить что-то, способное примирить с несчастьем...
А Валентину вдруг вспомнилось, как когда-то, во время боя, он сам
угнетенно думал о своей собственной и чужих судьбах... Все взрывалось -
земля и небо. Не существовало никакой логики в том, что погибали люди в
окопах, а те, кто лежал рядом на открытой земле, оставались целыми, что
умирал этот, а не другой. Ужаснее всего была необъяснимость того, что
вытворяла смерть, убивающая по собственной прихоти, по капризу...
Но Чичерин не догадывался об этих мыслях и ждал помощи или хотя бы
объяснений...
Завтракали вчетвером. Кроме Халила, пришла и Эля. На ее приглашении
настоял Халил.
- Друг дорогой, неужели она тебе не по душе? Ах, какая девушка! Лучшая
из всех девушек! Ты присмотрись, сам убедишься. Она к тебе очень
расположена, готов поклясться, дорогой!.. А сейчас ей очень нужны дружеские
руки, дорогой. Ах, как нужны! Не только из-за несчастья с "Артуром"...
Недавно выступал Ричард Бэркли, руководитель Элиной лаборатории. Не видел?
Интервью было. Он о проекте "Циолковский" говорил...
Валентин вспомнил первую в своей жизни видеогазету и усталого мужчину,
который вел речь о судьбах человечества...
- По-моему, я слышал... Этот... как его?.. Бэркли - он член Всемирного
Совета.
- Правильно, дорогой!
- И он жаловался еще, что не разрешают какой-то эксперимент, - уже
вполне уверенно сказал Валентин. - Но я не предполагал, что это Элина
лаборатория.
- На беду как раз Элина, - Халил вздохнул. - Эля с этим таится, но я
вижу: черная ночь у нее на душе. Не надо бы ей прибавлять огорчений...
Во время завтрака говорили мало, да и то о пустяках. Саня неотлучно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг