Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
Настоящий  москвич,  он  соблюдал традиции старинного русского гостеприимства.
Двери  его  дома были широко открыты для всех, кто нуждался в советах и помощи
ученого.  Впрочем,  это  был не дом, а квартира на пятнадцатом этаже высотного
здания  у Калужской заставы. По установившемуся обычаю, вечером каждую субботу
здесь  собирались  несколько  близких  друзей.  Все  это  были  ученые  разных
специальностей,   но   разносторонне  образованные.  Может  быть,  именно  эта
разносторонность  и  объединяла  столь разных по характеру людей. Здесь каждый
понимал другого с полуслова, а интересные темы для беседы находились всегда.
    За  много  лет  установился  твердый  и строго соблюдавшийся порядок таких
собраний.  Гости  являлись обычно часам к семи. Ясными летними вечерами сидели
сначала  на  балконе  и  любовались  красавицей  Москвой,  то  залитой  лучами
заходящего  солнца,  то  утопающей  в  синеве сумерек. Внизу, за зеленью Парка
культуры,   блестела   лента  реки,  а  левее  поднималась  лиловатая  громада
университета.  В  холодную  пору  года  или в ненастные дни гости оставались в
кабинете  академика,  где  было тепло и уютно. Обычно возникала непринужденная
беседа.  Часам  к  девяти  переходили в столовую. Там гостей ждал легкий ужин.
Виктор  Петрович  любил  чай,  придерживаясь  в  этом  отношении самых строгих
правил.  К  чаю  непременно  подавалось  варенье,  лимон,  домашнее  печенье и
неизменная халва, к которой у академика была слабость. Серьезные темы во время
ужина категорически запрещались. Все отдыхали, говорили о театральных новинках
или   новых   книгах,  иногда  слушали  радио,  если  передавали  какой-нибудь
интересный концерт.
    В  тот  вечер  первым  пришел  Иван  Платонович  Красницкий,  старый  друг
академика  и  в своем роде тоже весьма примечательный человек. Среднего роста,
широкий  в  плечах,  голубоглазый  и  белокурый,  он  был  силен физически, но
несколько прихрамывал на правую ногу. Характером Иван Платонович был незлобен,
но замкнут и молчалив. Таким его сделала жизнь.
    Гостя встретила Надежда Павловна, многолетний секретарь академика.
    - Здравствуйте,   Надежда   Павловна!   -   глуховатым   голосом  произнес
Красницкий.
    - Здравствуйте, Иван Платонович! Очень рада вас видеть.
    - У себя? - кивнул Красницкий в сторону кабинета.
    - Нет,  Виктор  Петрович  еще  не  приехал,  но  просил передать, чтобы вы
обязательно его подождали. Он должен прийти с минуты на минуту.
    Красницкий поблагодарил и прошел в рабочую комнату академика.
    Сын  моряка,  Иван  Платонович  родился  и вырос в Севастополе, где прошли
семнадцать лет его беззаботной юности. Пришла война. Отец командовал эсминцем,
и  сын  без  всякого  раздумья пошел добровольцем на флот. За три года трудной
морской  службы  молодой  матрос  стал судовым механиком, хорошо изучил минное
дело,  связь  и вообще сделался мастером на все руки. Будучи отважным моряком,
он не раз принимал участие в десантных операциях.
    Однажды  его судно наскочило на мину, и в штормовую ночь, в осеннюю стужу,
раненный  в  ногу,  Красницкий остался один среди волн. Правда, он плавал, как
рыба, - и спасся. Наутро его нашли на берегу, где-то около Тамани, еще живого,
но без сознания от потери крови. Эвакуировали его в глубокий тыл.
    А  когда  через год навсегда охромевший моряк был демобилизован и вернулся
домой,  то  узнал,  что  остался на свете один как перст. Родной город лежал в
развалинах,  отец  погиб вместе со своим кораблем, мать и сестра были убиты во
время  сильной  бомбежки. Красницкий постоял на месте, где некогда был их дом,
повернулся  и  пошел  прочь,  с  трудом  волоча еще не окончательно залеченную
ногу... С тех пор Иван Платонович стал молчаливым и замкнутым.
    Служить  на  флоте он уже не мог - пришлось начинать жизнь сначала. Дальше
была  Москва,  где  двери  учебных  заведений широко раскрылись для участников
войны.
    У одаренного юноши ничего не осталось в жизни, кроме науки. Физических сил
было  еще достаточно, а воли хоть отбавляй. Он быстро подготовился на аттестат
зрелости,  в  1945  году  поступил  в  Химико-технологический  институт  имени
Менделеева  и  через пять лет получил диплом инженера-химика. Затем работал на
производстве,  добился  аспирантуры.  И  уже  в  1958  году  Ивану Платоновичу
присвоили  звание  кандидата  химических наук. Потом - десять лет практической
работы  по  специальности.  Молодой  ученый проявлял особенный интерес к химии
металлоорганических  и  высокомолекулярных  соединений. В 1969 году он был уже
известен не только на своей родине, но и за ее пределами.
    К  несчастью,  тяжелые  потрясения  юности  сделали  его  нелюдимым. Даром
красноречия  он  тоже  не  обладал.  Личная  жизнь не удалась. Иван Платонович
остался  одиноким  и  жил  замкнуто,  если  не  считать двух - трех друзей, из
которых самым близким являлся академик Яхонтов.
    Красницкий   был   очень   скромный,   спокойный  и  выдержанный  человек,
медлительный  в  движениях из-за поврежденной ноги. Впрочем, ходили слухи, что
он  не  только  выдающийся  ученый,  но  и  тонкий ценитель живописи и что все
свободное   время  отдает  искусству.  Эта  сторона  его  деятельности  как-то
оставалась  в  тени,  хотя  в  доме  академика  Яхонтова нередко говорили и об
искусстве.
    Почти  вслед  за  ним в приемной показался профессор Московского института
геофизики Михаил Андреевич Шаповалов.
    Вопреки   распространенному  представлению  об  астрономах  как  о  людях,
отрешенных  от  мира  и  занятых  только  созерцанием  звездного  неба, Михаил
Андреевич  имел  вид  совершенно земного человека. Весельчак, большой любитель
острого  словца  и  шутки, подвижной, несмотря на свою полноту, с практическим
складом  ума,  он  тотчас  обнаруживал  свое  присутствие  громким  голосом  и
заразительным  смехом.  Будучи весьма деловым человеком, он никогда не упускал
из  виду  практических сторон жизни - делал "большую карьеру". Однако никто не
мог отрицать его исключительных знаний и проницательного ума.
    Едва  успев  поздороваться,  он  уже  подсел  к  Надежде  Павловне и начал
рассказывать   что-то  смешное.  Почтенная,  уже  седовласая  женщина  сначала
сохраняла  важный  вид,  но  затем  на ее строгом лице появилась улыбка, и еще
через  минуту  она  уже  весело  смеялась. Ей вторил басистый смех Шаповалова,
заставлявший колыхаться его упитанное тело.
    Потом профессор проследовал в кабинет и поздоровался с Красницким. Зная по
опыту,  что с Иваном Платоновичем не очень-то разговоришься, Шаповалов не стал
беспокоить  читавшего книгу ученого, а начал просматривать лежавшие на круглом
столе  газеты  и  журналы.  Сперва  он делал это нехотя, едва пробегая глазами
страницы, потом заинтересовался и погрузился в чтение.
    Стенные часы пробили семь, и в дверях показался хозяин.
    - Здравствуйте, друзья мои! - приветствовал он сидевших в кабинете гостей,
как  всегда  оживленный,  помолодевший  от  воздуха  и  прогулки, полный сил и
мыслей.  - Чуть-чуть не опоздал. Дорогой Иван Платонович!.. Михаилу Андреевичу
почтение!
    Гости  чувствовали  себя здесь как дома, и у каждого было свое излюбленное
местечко.  Михаил Андреевич устроился на диване. Рядом, на высоком постаменте,
стояла   лампа,   освещавшая  кабинет  мягким,  отраженным  светом.  Спокойное
голубоватое  сияние  разливалось  отсюда  по  всей  комнате,  позволяя  видеть
картины,  экран  телевизора  и  книги  в  огромных  шкафах из красного дерева.
Небольшая  лампа  под  зеленым  абажуром  освещала  письменный стол, массивный
чернильный  прибор  из  уральского  камня  и  разложенные  листы незаконченной
рукописи.
    Иван Платонович опустился в глубокое кресло недалеко от письменного стола,
на котором академик стал наводить порядок.
    Как  всегда,  беседа  началась  с  разговора  о мелких житейских событиях,
повседневных академических делах и новостях.
    Воспользовавшись  случаем,  Михаил  Андреевич  тут  же  рассказал  смешную
историю  про  одного  знакомого  профессора,  славившегося своей феноменальной
рассеянностью. Все посмеялись. Потом разговор перешел на более серьезные темы.
    - Читали? - спросил Виктор Петрович, постукивая пальцем по газете, которую
положил на стол профессор Шаповалов.
    - Прочел, - ответил астроном.
    - Ваше мнение?
    - На мой взгляд, ерунда! Совершенно несерьезная затея.
    - Гм... Почему?
    - Речь  идет  о  полете  на Венеру. И не когда-нибудь, а в самое ближайшее
время.  Слов нет, астронавтика - наука интересная, многообещающая, но ведь она
еще  в зачаточном состоянии. Тут надо двигаться весьма осторожно. Должна быть,
во-первых, известная логическая последовательность. Во-вторых, к чему все это?
Ни с того ни с сего лететь на Венеру! Рисковать человеческими жизнями...
    - По-моему,  в  статье  об этом сказано довольно ясно, - с улыбкой ответил
Яхонтов.  -  Высадиться  на Венере - примерно то же самое, что переместиться в
древнейшие   эпохи   Земли.  Можно  очень  близко  подойти  к  моменту,  когда
зарождалась жизнь. Разве это неинтересно?
    - Я  понимаю. Но лучше подарить такую идею авторам фантастических романов.
Человек  с  трезвым  взглядом  на  вещи должен понимать, что тут тысячи всяких
"но".  Я,  например, убежден, что на Венере нет и не может быть никакой жизни.
Ядовитая  атмосфера, высокие температуры, вечная завеса облаков. Ни одно живое
существо не вынесет таких условий!
    - Положим,  никто  не  знает  температуры  на  самой поверхности Венеры, -
бросил Иван Платонович и снова замолчал.
    - Можно не знать, но обоснованно предполагать! - отрезал астроном.
    Академик поддержал Красницкого:
    - Есть  много  примеров,  когда  весьма обоснованные предположения начисто
опровергались  последующими фактами. Вспомните, как долго мы были уверены, что
Земля  раскалена  внутри. В сущности, мы знаем очень мало. Даже о Земле. А что
достоверно  известно  о  происхождении  жизни?  И вряд ли мы скоро продвинемся
вперед, если будем идти старыми путями.
    - Именно это и хочет доказать автор статьи, - сказал Иван Платонович.
    - А  что  же?  Разве  это  не  так?  -  продолжал академик. - Возьмем, для
примера,  наши  знания  о  Земле.  Если  вдуматься, то они достоверны лишь для
периода, когда состав нашей атмосферы, температура, влажность и другие условия
жизни  были  такими  же,  как  сейчас. Когда же мы делаем попытки проникнуть в
более  отдаленные времена, то приходится довольствоваться гипотезами и идти по
пути  догадок.  Что  мы  знаем,  например,  об  архейской  эре, о космическом,
догеологическом  времени?  В  сущности,  ничего. Потому что от археозоя и даже
протерозоя  не  сохранилось  почти  никаких  ископаемых. Однако уже древнейшие
обнаруженные   останки   говорят   о   сравнительно   высоко  развитых  формах
органической   жизни,  начало  которой  навсегда  скрылось  от  нас  в  тумане
времени... Лично я не вижу никаких возможностей для получения подлинных знаний
об этих утерянных страницах истории Земли, если идти прежними путями.
    Виктор Петрович сделал длительную паузу, как бы выжидая ответа.
    Но   все  задумались,  потому  что  его  слова  затронули  один  из  самых
животрепещущих вопросов науки.
    Заложив  руки  за  спину, Виктор Петрович ходил из угла в угол и продолжал
высказывать свои заветные мысли:
    - Наши знания ограничены физическими и химическими явлениями, протекающими
в  привычных  для  сознания  человека условиях температуры, давления и состава
атмосферы, существующих на Земле. И притом в наши дни.
    Академик остановился и многозначительно поднял палец:
    - Прошу  не  забывать!  Эти  явления  должны  протекать иначе не только на
Солнце  или  звездах,  но  и на других, сравнительно близких к нам космических
телах.  Например,  на  Юпитере,  на Венере, на Марсе и даже на Луне и в недрах
Земли.  Но  мы можем лишь предполагать, как протекают эти явления, и наблюдать
за  ними  издалека,  что ставит серьезные преграды для науки. Например, синтез
белка  и  другие  сложные  химические  процессы, в результате которых возникла
жизнь,  бесспорно  протекали иначе, чем сейчас, в условиях первичной атмосферы
Земли  при  более  высоких температурах. Мы до сих пор даже не знаем более или
менее  точно ни состава той атмосферы, ни тогдашней температуры, ни напряжения
электрического и магнитного полей Земли.
    - Совершенно верно, - кивнул головой Красницкий.
    - Что? - не расслышал академик.
    - Я говорю, что состав тогдашней атмосферы безусловно был иным.
    - Конечно!  Не  знаем  мы  и  спектрального  состава солнечного излучения,
достигавшего в те времена нашей планеты. Все это оказывало огромное влияние на
химические  реакции.  Мы  лишены  возможности  полностью  приблизиться  к этим
условиям и в наших лабораториях.
    Привыкший  читать  лекции,  академик  говорил  так обстоятельно, как будто
делал очередной доклад.
    - Видимо, вас очень заинтересовала эта статья, - заметил Шаповалов.
    - Вы  правы... - улыбнулся Яхонтов. - На чем это я остановился? Да. Я, так
сказать, проверяю вслух свои мысли.
    - Говорите,  говорите,  Виктор Петрович, мы слушаем вас. - Астроном сделал
жест рукой. Академик продолжал:
    - Например,  сверхвысокие давления, порядка пятисот миллионов атмосфер, мы
можем  получать  только  на  ничтожные  доли секунды. И пока мы не в состоянии
глубоко  изучить  поведение  вещества в этих условиях, если они сохраняются на
длительное время.
    - Несомненно, что многие физико-химические процессы должны протекать иначе
на других планетах, чем в наши дни на Земле, - согласился Красницкий.
    - Понимаете!  -  обрадовался  академик.  - Ведь обычное представление, что
жизнь  ограничена  температурными пределами примерно от 260 градусов ниже нуля
до  точки  кипения воды и требует наличия кислорода, тоже условно. Быть может,
на других космических телах существует жизнь в иных, еще неведомых нам формах,
далеко  за  этими  пределами.  Вполне  возможно,  что в нижних слоях атмосферы
какой-нибудь  планеты-гиганта ядовитые, с нашей точки зрения, газы находятся в
жидком  состоянии,  как  вода  на  Земле. И в этой жидкости может существовать
своеобразная фауна и флора, химическую основу которой составляет не углерод, а
кремний.   Наше  познание  и  здесь  натыкается  на  преграду,  вытекающую  из
необходимости  воспринимать явления природы в том виде, в каком они происходят
на Земле.
    Шаповалову, очевидно, не сиделось на месте.
    - И  вы хотите доказать, что полет на Венеру и является той новой дорогой,
которая нужна науке? - спросил он, подозрительно поглядывая на хозяина дома. -
Признайтесь, Виктор Петрович, что статья написана не без вашего влияния.
    Широкая  улыбка  появилась  на  лице  академика. Он остановился и смущенно
развел руками:
    - Вы  очень близки к истине, Михаил Андреевич. Откровенно говоря, я и есть
тот самый автор, который пишет подобную ерунду...
    Профессор  астрономии  растерялся. Он почувствовал себя весьма неловко, но
отступать было некуда. Пришлось принять бой.
    - Что  делать,  Виктор  Петрович, - заерзал он в кресле. - Меня приперли к
стене  и  заставили говорить слишком прямо. Жалею, что мое мнение расходится с
вашим,  но как говорил Аристотель: "Платон - мой друг, но истина - еще больший
друг".  Хе-хе!  Как  вам  угодно,  но  полет на Венеру, так сказать, чистейшая
фантазия. Просто странно слышать о таких вещах из ваших уст.
    - Фантазия, вы говорите? - задумчиво произнес академик. - Предположим, что
фантазия.  Но разве это плохо? Бывают моменты, когда ученый должен отбросить в
сторону  строгую  дисциплину  ума  и дать волю свободному полету фантазии. Она
позволяет  проникнуть в завтрашний день, установить вехи, обозначающие дорогу,
по  которой должна идти наука. Фантазию отнюдь нельзя противопоставлять точным
знаниям.  Наоборот,  она  является  особым проявлением творческих сил. Нередко
бывает,  что  развитие  положительных  знаний  только  подтверждает гениальные
догадки.  И  каждый большой ученый должен быть непременно немножко фантазером,
иначе он навсегда останется в плену ограниченных представлений.
    Виктор  Петрович  снова  принялся ходить из одного конца комнаты в другой,
как  делал  всегда,  когда был погружен в размышления. Спокойными и уверенными
жестами он подчеркивал наиболее важные положения.
    Неторопливо,  как  будто с кафедры, Виктор Петрович рассказал о том, как у
него   возникла  мысль  о  научной  экспедиции  на  планету  Венеру.  Все  это
действительно  походило на несбыточную фантазию, осуществимую только в далеком
будущем. Но, разбирая одно возражение за другим, академик доказывал, что наука
и  техника  уже  теперь  позволяют  поставить  такую задачу и разрешить ее. Он
говорил:
    - Условия  жизни  на  Венере  близки к земным. Очень возможно, что планета
находится  в  той  стадии  развития,  какую  Земля  переживала в самые древние
геологические   времена.  Именно  там  следует  искать  начало  длинного  пути
эволюции,   уже   утерянное   на  Земле.  Экспедиция  на  эту  планету  вполне
осуществима, хотя и связана, конечно, с серьезными трудностями...
    - Попытки  в этой области уже делались, - перебил его acтpoнoм - да что-то
ничего не получается.
    - Согласен!  Попытки  действительно  были.  Астрофизики  стремились узнать
поближе,  что  происходит  на  Венере,  путем посылки туда управляемых с Земли
космических  ракет-автоматов.  Результаты  действительно неудачные. Две ракеты
прошли  на  расстоянии  около  5000  километров  от  Венеры  за  пределами  ее
атмосферы,  и записи приборов ненамного расширили наши знания. Третья проникла
в атмосферу Венеры, скрылась в ее облаках, но назад не вернулась. По-видимому,
только  космический  корабль,  управляемый  человеком,  может  раскрыть тайну.
Возможен  ли  такой полет? Вполне возможен! И он даже проще, чем экспедиция на
другие  миры. Вы, Михаил Андреевич, лучше меня знаете, что Венера более других
планет  похожа на Землю. Это очень важно. По своим размерам Венера почти равна
Земле.  Ее  диаметр  по  экватору  составляет что-то около 12400 километров. А

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг