и сейчас ясно вижу их лица. Совсем как ваше, сэр... Вы все защищаете
интересы своего класса...
- Я привык к ненависти, - согласился Боби.
И тут грохнуло. Не очень громко, но прилично: зазвенела посуда,
качнулась над головой люстра. Где-то прозвучал сдавленный крик. Боби
первым сориентировался в обстановке, бросился со всех ног по служебному
коридору. Я бежал за Боби с камерой наперевес, снимая его широкую спину и
мелькавшие подметки, пока не очутился на кухне.
Здесь были уже люди Боби. Они провели шефа к взорвавшейся
электроплите. В углу стонал, закрыв обожженное лицо руками, повар,
случайно оказавшийся у плиты. Голдрин направился к нему.
- Крепись, сын мой, - сказал он громко. - Они по глупости обычно
начинают со своих.
Негр отнял на мгновение ладони, уронил голову на грудь. Его унесли на
носилках.
После моего утреннего звонка шеф полиции прикинул несколько точек,
где может быть скопление народа в субботний день. Его люди дежурили в
коридорах, ведущих к ресторану. И хотя в зал было допущено всего несколько
человек, весть о взрыве на кухне немедленно разнеслась по небоскребу.
В своей редакции Нэш непрерывно получал по телефонам информацию.
Возникли общественные комитеты по спасению Большого Джона. По
квартирам и номерам собирали требуемый террористами выкуп: с каждого
жителя две тысячи долларов.
Утренняя служба в церковных помещениях привлекла небывалое количество
народа.
Кафе и бары переполнены. Обсуждается один вопрос: взорвут небоскреб
или не взорвут.
Лавина звонков из Большого Джона обрушилась в конторы составителей
гороскопов и предсказателей будущего. Доходы разного рода астрологов за
несколько часов резко возросли.
На всех этажах дети играли в террористов. Возникло несколько
случайных поджогов.
Зарождалась паника - самая опасная болезнь при большом скоплении
народа.
Штаб полиции Чикаго обосновался в редакции "Джон таймс". Боби и Нэш
дружески поделили помещение: редакции оставили кабинет ее шефа, остальные
комнаты заняли люди Боби со своими аппаратами, проводами, сигаретами,
кофе, сэндвичами; совсем близко - над ними - была вертолетная площадка.
Они сосуществовали на творческих началах: в первый час Боби
заглядывал к редактору и был очень вежлив, затем Нэш нырял в соседние
комнаты, где полиция снабжала его за аренду помещения своей информацией. К
полудню был готов экстренный выпуск "Джон таймс" с шапкой: "Полиция напала
на след террориста, произведшего взрыв".
- Вы действительно знаете его? - подошел я к Боби с телекамерой.
- Знаю, - он подмигнул мне.
Я понял его, выключил камеру. Боби действительно что-то знал. Не
стоило приставать в суматохе, надо было выждать удобный момент для
продолжения репортажа.
Этот день прошел как весьма приличная телепрограмма.
Сэр Крис звонком из Лондона подтвердил намерение Би-Би-Си заплатить
мне миллион. При этом он просил пленки. Я ответил, как и прежде, что
накапливаю материал, что пришлю репортаж, когда сочту дело сделанным.
"О'кей", - ответил деловито потомственный лорд и тотчас поинтересовался,
какая у нас погода.
- Дрянь, - ответил я, взглянув в окно, и поежился, вспомнив двух
новобрачных у гондолы шара.
Мимо моего этажа проплывала серая мокрая вата; окно было зашторено
чем-то веселым, пестрым, как, вероятно, и у сэра Криса в его кабинете.
Впрочем, ни Крис, ни весь остальной мир не вспоминали больше уютную
электронную гондолу, покоившуюся в самой что ни на есть глубокой тишине
Атлантики...
В двенадцать началось совещание в конторе администрации.
Присутствовали мэр города и личный представитель губернатора. Кроме меня,
в комнату, обставленную по европейскому образцу восемнадцатого века, были
допущены два репортера из "Чикаго трибюн", одной из старейших газет. Мне
нравилось здесь все - резные кресла, бронза, хрусталь, фарфор; захотелось
даже спокойно устроиться на твердом сиденье, опереться о музейную спинку,
вытянуть и положить на столик одного из Людовиков ноги. Но я должен
работать для своей фирмы, точнее, для Би-Би-Си.
Администратор - тот самый черный грач - от имени хозяев Большого
Джона разъяснил, что жизнь небоскреба протекает в соответствии с
установленным порядком, что на всех ста этажах не должно быть места ни
панике, ни суете, а тем более распространению каких-либо домыслов (одним
глазом администратор взглянул на ребят из "Чикаго трибюн") и что он лично
имеет свидетельство пострадавшего повара о том, что плита взорвалась по
причине технической неисправности.
- Так, так, - произнес в тишине Боби. - Значит, ничего не случилось?
- Случился обычный акт хулиганства, если вы имеете в виду угрозу
террористов. Вот и все, господа! - Администратор попытался на минуту стать
этаким своим парнем, но, по-моему, роль ему не очень-то удалась. И он сам
догадался, взмахнул фалдами своего рабочего фрака, продолжил с пафосом: -
Большой Джон есть Большой Джон. Это марка нашей компании. И именно в силу
исторической репутации Джон может привлечь внимание любых нарушителей
общественного порядка! Надеюсь, - он нагнулся к главе города, - вы не
возражаете против такой формулировки, господин мэр? Разве не случаются
время от времени в Чикаго разные мелкие неприятности?
Господина мэра я взял крупным планом, и он сразу это уловил,
внутренне насторожился. Не было в нем ничего привлекательного: оплывшее
маслянистое лицо, утопленные, как патроны в патроннике, глаза. Вот,
пожалуй, глаза... Они стреляют всякий раз на любой вызов, но по-разному...
- В Чикаго все бывает, - просто сказал мэр и подмигнул в глазок моей
камеры. - Верно, Джон? Ты ведь не первый раз в Чикаго... Да? А теперь еще
и отвечаешь за судьбу этого Джона... - Он обвел руками помещение,
обернулся к газетчикам и неожиданно рассмеялся. - Да, да, друзья, в
Чикаго... в Чикаго... вы знаете... все может ведь случиться...
Администратор визгливо поддакнул. Газетчики никак не прореагировали
на грубую хитрость. Представитель губернатора вообще не проронил ни
слова - сидел как истукан. Боби сопел носом, как преодолевающий
пространство паровоз на картине Тёрнера. Я взглянул на него с удивлением:
неужели опытный шеф полиции накаляется? И Боби, опередив движение моей
камеры, успокоился, вытянул и положил на столик одного из Людовиков ноги в
наимоднейших ботинках. Я снял его суперботинки.
Все поняли, что хозяин положения здесь Боби, и приумолкли. И он
молчал. Даже задремал и уже начал чуть похрапывать. Что ж, бывает так, что
человек в самые напряженные минуты проваливается в короткий внезапный
сон...
- Скажите, дружище, - спросил шеф полиции, не поднимая век, - сколько
стоил тогда Большой Джон?
- Разрешите разузнать, - нервно каркнул администратор, - когда -
тогда?
- Ну при постройке... - Шеф приоткрыл один глаз.
- Девятьсот сорок миллионов долларов!
- Тех самых долларов? - уточнил Боби. - Еще до девальвации?
- Девятьсот сорок миллионов полноценных долларов, - педантично
уточнил администратор.
- И вы жалеете пяти? - Шеф открыл второй глаз. - Пяти нынешних?.. При
всей-то вашей прибыли?
Администратор понял наконец, что попал в обычную сеть для ловли
дураков.
- А вы хотите, чтоб мы поддались шантажу? - Он говорил это Боби, а
обращался ко мне, к моей камере. - Чтоб мы сдались черномазым?.. Кинули им
в зубы всю эту мелочь?
Он и в самом деле рассердился, сжал кулаки, встал перед спокойно
развалившимся Боби, словно желая вызвать его на бой.
Назревал конфликт. Очень интересный для телерепортажа. Под белой
сорочкой, скрытой черным фраком, билось сердце тайного расиста.
- Кто это вам сказал, что пять миллионов - мелочь? - Боби осторожно
снял ноги со столика. - Про черномазых? У вас есть данные? Вы их что,
видели? А?
- Конечно, не видел... Извините... Просто сорвалось с языка.
- Ну, что вы, друзья... - попытался вмешаться мэр, но Боби отмахнулся
от него.
Он достал из кармана носовой платок и вытер стол Людовика.
- Я спрашиваю! - Боби вошел в свою роль. - Кто сказал?
- Компания.
- Точнее!
- Правление...
- Что же они болтали о взрыве?
- Что это обычная история в Чикаго... - администратор развел
руками. - Что они надеются на полицию...
- Конечно, мы все надеемся на старину Боби, на его колоссальный опыт.
Как обычно, шеф наденет наручники и на этих хулиганов. - Мэр лениво
поднялся с кресла, обратился к губернаторскому советнику: - Не желаете
аперитив?
Тот промолчал.
- Хулиганов? - переспросил шеф. - Так вот... Примите к сведению
анекдотец, а может быть, и просто забавный случай... - Боби начал рассказ,
и мэр плюхнулся опять в кресло, а администратор склонился в немом
почтении. - Некоторое время назад... одна дама... как мне стало
известно... звонила астрологу. Мол, что станет со мной в самое ближайшее
время?
Все понимающе улыбнулись.
- Эта дама, к вашему сведению, с шестьдесят первого этажа, номер
квартиры... ну, это неважно, - продолжал Боби.
- И что сказал астролог? - заинтересовался мэр. - Что все будет в
порядке?
- Не так-то просто... Он сказал, конечно, что звезды зодиака в ее
пользу... - Все заулыбались. - Именно сегодня, в этот вечер, не надо ни о
чем беспокоиться... Я цитирую астролога, - уточнил Боби. - Все, с кем вы
встретитесь, будут полны особого внимания именно к вам, мадам. Особенно,
прибавил по телефону этот тип, люди противоположного пола.
Боби остался доволен реакцией присутствующих.
- Ха-ха! - кричал довольный администратор. - С шестьдесят первого?
Это такая тощая блондинка? Припоминаю! Ей лет эдак тридцать! С хвостиком!
- Семьдесят девять, - спокойно ответил шеф полиции, и администратор
поперхнулся.
- А вам сколько? - спросил Боби администратора.
- Мне - сорок четыре.
Мне даже стыдно стало снимать этого вытянувшего по засаленным швам
руки парня - такого административного... И мэра, стрелявшего в нас
холостыми патронами, но все же хранившего про запас свое мэрство,
знавшего, очень точно знавшего, что взрыв будет, но не сейчас, не
сегодня...
- Так вот! - Боби встал с кресла. - Сколько лет в среднем вашим
компаньонам?
- Нашим? - нервно спросил администратор.
- Вашим! Правлению вашей компании, которая уклоняется от уплаты пяти
миллионов долларов.
- А вы считаете, что надо заплатить? - растерялся администратор. -
Разрешите, я уточню про возраст. - Он ринулся к телефону.
- Не надо!
Боби остановил его движением пальца и направился к двери.
- Передайте этим людям, что мне семьдесят... как вы выразились, с
хвостиком... Пора подумать о пенсии. Я улетаю... Пусть ваше правление
прибудет сюда завтра и попытается остановить взрыв.
В полной тишине Боби (я снимал его спину) направился к двери. Как
вдруг остановился, резко повернулся, приказал:
- Включите радио!
Мэр - именно мэр - первый дотянулся до радиоприемника. Передавался
очередной выпуск "Джон таймс":
"...И мы, дети Америки, обездоленные дети, отвергнутые Америкой, мы
обращаемся именно к вам: не допустите взрыва. Глупости этой не простят ни
ваши дети, ни внуки, ни те, кто еще не родился от них!.."
Я сразу узнал голос: говорит Голдрин.
Говорит своим спокойным грудным голосом, очень далеким по настроению
и мыслям от всех нас.
Почему-то мы побежали. Вот так - снялись вдруг с места и побежали. По
бесконечным коридорам. Потом почему-то остановились в поисках лифта и
никак не могли его обнаружить. Не помню, снимал ли я этот безумный бег.
Все мы ехали навстречу Голдрину.
А в ушах застряла жесткая фраза Боби, обращенная неизвестно к кому:
- Эй вы, заткните его!
Но и в лифте звучал Голдрин: "Я обращаюсь к вам, несчастные дети..."
- Заткните! - ревел Боби.
- Да заткните вы его! - вдруг пробудился личный представитель
губернатора, и Боби удивленно взглянул на этого господина, словно
припоминая, кто он такой.
Глава шестнадцатая
В "Джон таймс" произошла приличная потасовка. Пол был покрыт рваными
бумажками. Мебель раскидана. Нэш и Голдрин сидели, как манекены, в
креслах, оплетенные электрическим шнуром. Возле них застыли ребята Боби.
Такое превращение редакции в полицейский участок застало всех
врасплох. Я даже снимать начал с замедленной реакцией.
- Я протестую! - громко сказал Нэш, когда мы возникли в дверях. Мне
показалось через глазок телекамеры, что каждая веснушка на его лице
светится.
Голдрин был похож на черное изваяние.
Газетчики фотографировали.
- Что это значит? - хриплым шепотом спросил шеф и вдруг заорал во всю
силу своих легких: - Болваны!.. Я сказал "заткнуть", но не более!.. Гари,
ты всегда был идиотом и служакой!..
Гари, потирая распухший подбородок, мрачно посмотрел на полицейских,
и те развязали пленников.
Нэш поднялся, раскинул в стороны руки, присел.
- Не забудьте упомянуть о свободе слова в нашей стране, - сказал он с
усмешкой газетчикам. - И вы, Бари! Если, конечно, включите в репортаж эти
кадры...
- Включу, - пообещал я.
- Как вы могли поднимать панику в нашем доме? - накинулся на него
администратор. - Я велю немедленно вас выселить!
Нэш невозмутимо возвышался перед ним. Розовые мальчишеские щеки его
пылали.
- Моя редакция арендует это помещение, и срок контракта не истек...
Посему, - он указал на дверь, - попрошу вас вон...
Администратор попятился.
- Зачем молоть всякую чепуху! - вмешался энергично мэр, покосившись
на Голдрина. - Кого надо спасать именно сегодня?
- Это началось не сегодня, - уточнил писатель.
- Когда же?
- Это началось в семнадцатом веке, когда первых рабов-негров привезли
в Вирджинию...
На него смотрели как на сумасшедшего.
- Кого же мы спасаем, господин проповедник? - повысил голос мэр. -
Жителей Чикаго или бандитов?
- Мы спасаем Америку, - прогудел из кресла Голдрин.
Мэр и представитель губернатора иронически переглянулись.
- Об Америке позаботятся и без вас, - холодно сказал представитель
губернатора.
- Благодарю! - Голдрин поднялся. - Если вы, господин, имеете в виду
цветных, то о нас заботятся ежедневно. - Он направился к двери. На минуту
задержался, оглянулся, увидел искаженные ненавистью лица. - Что ж вы не
кричите "грязный ниггер", господин мэр? Я к этому привык.
Мэр побагровел. Из его легких вырвался хрип, и мне явственно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг