послышался в нем привычный удар в спину: "Ниггер".
- Вы доказали мне, - сказал со спокойной улыбкой Голдрин, - что
плантаторская психология пережила века.
- Прошу внимания! - Боби держал в руках какую-то записку. -
Информирую всех, что после состоявшейся передачи одна из жительниц
выбросилась из окна. Боюсь, мистер Голдрин и мистер Нэш, что вам придется
отвечать перед законом.
Голдрин пожал плечами, вышел.
- Надо еще доказать... - Нэш тоже пожал плечами и попросил не мешать
ему работать.
Ребята из "Чикаго трибюн" незаметно исчезли. Материалов у них было на
целую полосу.
Мы перешли в комнату, занятую временно Боби.
Представители власти явно нервничали, тихо переругиваясь в углу. Боби
беседовал со своими ребятами, давал различные поручения. Наконец мэр
подошел к шефу полиции, положил руку на его плечо.
- Что будем делать, Боби?
Шеф поднял усталое лицо.
- Выход единственный. Эвакуировать людей... Не снимайте, пожалуйста,
Джон.
Я опустил камеру.
- Как так? - Администратор с трудом осознавал важность лаконичного
сообщения.
- Пусть взрывают пустую коробку, - спокойно ответил шеф.
- А мы успеем? - спросил мэр.
- Должны успеть.
Через два часа на совещании у мэра Чикаго (я туда не ездил) было
решено эвакуировать жителей Большого Джона. Администрация сделала
заявление по внутреннему радио и объявила план вывозки людей с личными
вещами вертолетами и автобусами. Телевидение подхватило новость: прямой
репортаж велся из вертолета, кружившего над небоскребом.
Миссия моя заканчивалась. Я должен был снять эвакуацию, пустой дом
перед взрывом и уйти одним из последних. Вот и все. Звонок Нэша ошеломил
меня:
- Они не хотят уезжать, Бари... Мне не с кем больше посоветоваться...
Извините, ради бога... Что делать, Бари?
- Кто не хочет?
- Очень многие семьи... Мои сотрудники едва успевают отвечать по
телефону.
- Массовый психоз?
- Хуже. - Нэш кашлянул. - Они сознательно. Привыкли. Не хотят и не
могут уходить из этого дома.
- Не хотят и не могут, - повторил я тупо. - Понятно, Нэш. - И
процитировал чью-то фразу: - "Жизнь пуста, если она не имеет цели".
- Не шутите, пожалуйста, Бари. Что же делать?
- Вы пропагандист, Нэш, а я - всего-навсего репортер. Убеждайте.
- Они не послушаются, слова бесполезны. - Нэш тяжело вздохнул.
- Тогда записывайте номера квартир и передайте их Боби. У него
энергичные ребята, вы знаете.
- В самом деле, полиция стара, как и государство. - Обрадованный Нэш
процитировал Маркса. - Как мне не пришло в голову, что это прямая
обязанность полиции?!
Через час-полтора я мог приступить к съемкам. Прилег на постель,
забылся в коротком сне. Но отдохнуть мне не дали: кто-то звонил.
Чертыхаясь, открыл я дверь, увидел разодетого Боби.
- Вы собрались на свадьбу? - спросил я.
- Я к вам, дружище. Не возражаете? - Он сел. - Все суетятся, а вы
дремлете.
- Суматошный день...
- Правильно делаете. - Боби зевнул, прикрыв ладонью рот. - Хочу
немного поболтать, дружище. И еще пригласить вас на обед.
- С удовольствием. После съемок.
- Хотя платить придется скорее всего вам, - шеф хитровато поглядывал
на меня из-под косматых бровей. - С вас причитается, старина...
- То есть?..
- Вероятно, в ближайшие часы ваш гонорар удвоится.
- У вас есть новости? - Я потянулся за камерой.
Боби остановил меня жестом.
- Я удивлен вашей прозорливостью, мистер Бари. Они действительно
угрожают Чикаго. Впрочем, это не новость. Наверное, уже передают.
Он включил телевизор. Диктор читал экстренное сообщение, поступившее
на телевидение, радио, в редакции газет.
"Адская кнопка" поставила ультиматум Чикаго. Большой Джон, говорилось
в ультиматуме террористов, будет взорван в назначенный срок. Это серьезное
предупреждение городу. Если через сутки не будут удовлетворены требования
группы, то несколько бомб уничтожат Чикаго.
- Сумма выкупа? - спросил я Боби.
- Копейки, - махнул он рукой. - По полторы тысячи с носа.
- Десять миллиардов, - прикинул я. - Это с лихвой окупает их расходы.
И дает очко в игре остальным!
- Вы настоящий политик, Джон. В отличие от всех болтунов - мэра,
губернатора и прочих... - Боби улыбнулся. - Я редко кому говорю
комплименты.
Условия игры были обычные: заправленный, готовый к взлету самолет;
требуемая сумма в купюрах и золотых слитках на борту; полная безопасность
проезда на аэродром и полета.
- Придется дать им почетный эскорт, - усмехнулся Боби. - Ничего не
попишешь, буду сам сопровождать и следить, чтобы какой-нибудь идиот не
выстрелил по этим чернокожим. Иначе всем нам крышка.
- Они действительно цветные?
- Да, Бари. И это самый большой секрет. Социальный динамит опаснее
всего... Узнай раньше времени мэр или кто-то другой, и в Чикаго начнется
новая гражданская война. Вы, надеюсь, понимаете...
Я выразительно посмотрел на телефон, и Боби, перехватив мой взгляд,
сделал официальное заявление, что отныне ни одно слово не вылетит за стены
моего номера, не попадет ни в одно любопытствующее ухо.
- А Голдрин? - спросил я. - Администратор?
- Этот просто негодяй с рождения... Что касается вашего писателя, то
он догадывается, но его никто не принимает всерьез... Я же, - Боби
невесело рассмеялся, - знаю всех двенадцать в лицо.
- И вы...
Боби помрачнел.
- Кнопка... Я говорил уже... Ее можно нажать даже в самолете. - Боби
по-стариковски покряхтел, положил большую ладонь на мое плечо, - Джон,
если бы ты родился в Америке, - глаза его стали строгими, - ты давно был
бы президентом США... Забудьте об этом, пожалуйста, старина.
Я почувствовал серьезность момента. Понимающе улыбнулся, махнул
рукой.
- Уже забыл... За что такая честь?
Шеф расслабился в кресле, с минуту молчал.
- Я проверил вашу сумасшедшую версию. К сожалению, вы оказались
правы.
Он протянул мне бумажку. На ней была напечатана одна строка:
ОСВОБОДИТЬ ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ ЗАЛОЖНИКОВ!
Я несколько раз перечитал строку, мучительно соображая, почему именно
двадцать пять миллионов. И вдруг вспомнил свою шутливую фразу: "А если они
хотят освободить всех?" Двадцать пять миллионов - да ведь это все
негритянское население Америки! От кого их освободить? Напрашивался
примитивно-дикий ответ: от белых. Но как? С помощью шантажа и взрывов?
Кажется, последнюю фразу я произнес вслух:
- Черт их знает, - пробурчал Боби.
Мы тупо смотрели друг на друга, понимая, что влипли в идиотскую
ситуацию. Освободить двадцать пять миллионов? А они спросили у этих
миллионов, нужно ли их освобождать?
- Могут взорвать! - сказал я.
- Могут! - согласился шеф.
- Что ж, - я выключил болтливый телевизор, - пусть Америка
раскошелится, а журналисты заработают свое. При чем здесь удвоение моего
гонорара?
Боби встал, застегнул пиджак.
- Я обещаю вам, Джон, - в голосе его прозвучали торжественные
нотки, - что вы один снимете арест банды...
Я молчал.
Боби подошел ко мне вплотную, положил огромные ручищи на спинку
стула.
- Я чувствую, Джон, что вы... именно вы способны помочь мне
обнаружить кнопку.
Я спокойно взглянул в глаза.
- Кнопку - нет. Исключено, Боби...
- Значит, сами эти штуки?
- Не знаю, - сказал я.
Боби подвел меня к окну, отодвинул пеструю штору.
- Взгляните сюда, Джон. Видите эту штуковину?
Внизу напротив нашего небоскреба высилась, как небольшой рыцарский
замок, старая водонапорная башня - единственное здание, уцелевшее после
знаменитого пожара 1871 года.
- Рекламная знаменитость, - узнал я. - Водокачка.
- Я ее помню с детства, - продолжал задумчиво шеф. - Она казалась мне
замечательней любого небоскреба. Здесь работала моя мать, и я знаю каждый
уголок внутри. Когда я воевал во Вьетнаме, бессмысленно сбрасывал бомбы на
джунгли, мечтал только о том, чтобы выжить, вернуться, потрогать ладонью
старый камень водокачки...
Я смотрел на него с удивлением.
- Да, Джон, это было, - подтвердил он кивком. - Когда-нибудь расскажу
подробнее... Я был ранен, вернулся, поступил в полицию. Не представляете,
Бари, какой я был тогда. Пропорционально сложен, крепкой кости, в меру
мяса - я сразу стал рядовым с популярной фамилией... И вот - все
бессмысленно...
- Почему? - спросил я.
- Я не хочу, чтоб ее разрушили, - просто сказал Боби. - Чикаго без
этой старушки не Чикаго.
Он отвернулся к окну.
- Я подумаю о вашей просьбе, - тихо проговорил я.
И Боби сразу понял меня, на цыпочках удалился в угол, затих, словно
испарился.
Я думал про своего единственного друга Аллена.
В школе его звали Вилли. Вилли Копфманн. Но он-то любил, чтобы его
называли Алленом. Кажется, так звали его деда по материнской линии,
который в детстве, как и мой дед Жолио, столкнулся лицом к лицу со смертью
в лагерях третьего рейха. Мы с Алленом дружили по-настоящему: делились
секретами и никогда не выдавали друг друга.
Тихий, застенчивый Аллен оправдывал свою фамилию: он был настоящим
головою-человеком. Прежде всего - человеком! Вилли Копфманн стал
знаменитым физиком и остался прежним Алленом. Он приезжал к нам с Марией в
гости, когда мы были молодые, не разъехались еще в разные концы света,
разделял наши хлопоты, играл с Эдди и непрерывно шутил. Кажется, не было
более коммуникабельного человека. Но я-то знал, что Аллен всегда одинок,
замкнут. Временами мне казалось, что он влюблен в Марию.
Когда он уехал в Америку, где ему были предложены любые условия для
работы, Вилли Копфманн исчез из всех справочников, появился физик Аллен.
Через несколько лет исчез и профессор Аллен.
Всего несколько человек в мире знали, что Аллен существует, что он
продолжает свои исследования. Из этих нескольких один я был уверен, что
мой друг осуществил мечту своей жизни - обрел одиночество.
Он жил над Землей, облетая ее каждые полтора часа. На новейшей
американской космической станции "Феникс", которая была самой
комфортабельной станцией для труда и отдыха. Техническая часть была
отработана великолепно: в жилом отсеке станции путем вращения сфер создана
нормальная тяжесть (я даже подозревал, что там среди современной мебели,
стояли в кадках карликовые пальмы, которые Аллена всегда успокаивали), а в
спутниковых отсеках царила обычная невесомость, где Аллен мог заниматься
своими давними увлечениями - выращивать редкой красоты и большой стоимости
кристаллы, варить незнакомые для Земли сплавы металлов, искать победителей
непобежденных на планете болезней, исследуя под микроскопом на
молекулярном уровне свою кровь.
И все же Аллен скучал. Получив через одного из его коллег секретную
записку с указанием радиоволны, я тотчас вышел на связь со станцией
"Феникс". Нередко у Аллена или у меня являлась острая потребность в
общении, и я болтал с ним о разных земных и космических мелочах, не
вдаваясь, разумеется, в подробности того дела, которое осуществляла самая
секретная космическая лаборатория США.
У меня всегда была с собой карманная рация для вызова Аллена. При
включении она неизменно давала сигнал, когда Аллен пролетал в космосе над
тем местом земного шара, где я находился. Сигнал прозвучал совсем недавно,
и ждать облета "Фениксом" Земли было нецелесообразно.
- Боби, - негромко позвал я, и он тотчас материализовался из угла. -
Кажется, я постараюсь помочь вам. За результаты не ручаюсь... Вы ничего не
слышали и ничего не знаете...
В ответ на эту шаблонную фразу шеф полиции так энергично стал трясти
головой, что я понял: не выдаст.
- Мне нужен мощный передатчик.
- Он к вашим услугам! - сразу же отозвался Боби. - Можно
распорядиться?
- При одном условии: о моих действиях никто не должен знать... Это
очень серьезно, Боби!
- Я сам буду вас сопровождать.
Через четверть часа мы были на городской радиостанции. Я заказал
нужную волну и остался один в студии. Боби дежурил по ту сторону толстой
двери.
- Вы отчаянный парень, - сказал он перед этим. - Будьте осторожны.
Они, - он подчеркнул это слово, - записывают все радиопереговоры.
- Знаю. Пока они поймут, что к чему, мы спасем город.
Довольно долго вызывал я Аллена. "Феникс" был вне зоны слышимости.
Наконец раздался знакомый глуховатый голос:
- Шестой слушает.
- Вилли, это я, - сказал я, дрогнув от радости, словно друг вошел
сейчас в комнату. - Привет!
- Привет, Жолио! - Он называл меня в целях конспирации именем деда. -
Как поживаешь?
- Как на горячей сковороде...
Я торопливо объяснил Аллену ситуацию, спросил:
- Скажи, ты сможешь засечь плутоний? Их три или четыре штуки, очень
компактных. Где бомбы, никто не знает...
- Когда намечен первый взрыв? - спросил Аллен.
Я взглянул на часы: 19.10.
- Через тридцать три часа пятьдесят минут.
В наушниках потрескивал космос. Аллен молчал. Я знал, что друг
оценивает обстановку, считает, пока его станция с огромной скоростью мчит
вокруг шарика.
- У меня здесь есть один аппарат, - сказал после затянувшейся паузы
Аллен. - Вскоре я буду над Чикаго, сделаю снимки... Надо будет с ними
основательно поработать. Словом, Жолио, я тебя вызову через десять -
двенадцать часов. Ты откуда говоришь? Слышимость такая, словно ты в
соседнем отсеке.
Я пояснил, как вышел на связь.
- Хорошо... Ты получишь снимки, но поступай по обстановке. Для связи
достаточно твоей рации...
- Все понял, Вилли!
- Как там Мария и Эдди?
- Мария, как обычно, путешествует. Эдди на съемках в Голливуде.
- Поклон им от меня.
- И тебе от них!
- Береги себя, Жолио.
- И ты, Вилли!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг