подопечные на этот счет иного мнения.
- Час до утра... Лучшее время. - Голос отразился от черного неба и
холодными лучиками звезд осыпался вниз, такой же холодный и такой же
обжигающий... - Когда этот мир создавался, он создавался утром.
- Откуда ты можешь это знать?
- Ну, лоа все знают... Те, кто уцелел. Вы, люди, на редкость непостоянны
в своих пристрастиях и готовы идти за тем, кто громче крикнет. Как стадо... - И
он засмеялся.
Я смотрел, как, вторя его смеху, ярче заискрились звезды. А ведь это все
неспроста.
- Зачем я тебе нужен?
- Ты - мне? Хм... Вообще-то это я нужен тебе. Впрочем, нет... Наверное, это
выгодно нам обоим. Я твоя проекция веры. Образ. Объект, который доказывает тебе
осмысленность существования одним своим присутствием.
- Бред...
- Совсем нет. Ты знаешь, что все в мире, все события и действия отдельных
людей и сообществ подчинены чьей-то воле и замыслу. Чьей? Одна это воля или нет?
Вам, цивилизованным, долго вдалбливали в головы, что Бог един. Потом - что Бога
нет... Потом на все это забили толстый болт и бросили вас на произвол судьбы.
Хотите - верьте, хотите - нет. Вы запутались, напридумывали массу всякой
всячины, потом отвергли ее... Но так и остались неуверенными в себе,
неуверенными в мире... Во всем цивилизованном мире. А тут, где человеческая
печень такое же естественное блюдо, как и гроздь бананов, тут, где вода
несовместима по ценности с жизнью человека, тут, где миссионеры становились
язычниками от одного дыхания древнего ветра, тут сохранилось то, что когда-то
поддерживало веру и жизнь твоего народа. Всех людей. Сохранилось то, что
наполняло смыслом все, питаемое верой и питающее веру. Я нужен тебе, потому что
ты знаешь (как лисица знает, что в норе прячется мышь), что за этой войной стоит
Нечто, для которого все цари и президенты всего только фигуры для очередной
шахматной партии. Ведь знаешь? И тебе нужна твердая почва под ногами. Я даю тебе
эту почву...
Я молчал.
Не дождавшись ответа, Легба продолжил:
- И ты нужен мне... Нужен, чтобы понять, кто вздумал играть на моей
доске...
Моя голова снова упала на грудь, и я проснулся.
Небо зеленело на востоке. Пока едва заметно, чуть-чуть, но через час новый
день полновластно объявит о себе. Пора будить солдат.
Мы шли вдоль дороги уже четыре часа без остановки. Палило немилосердно.
Черт знает что за дорога... Пустота, тишина... Только когда мы проходили мимо
скрюченного высохшего дерева, над ним тяжело поднялись в воздух три грифа. На
суку болтался повешенный. С виду целый, что меня удивило, но, когда подошли
ближе, я разглядел: из выклеванной глазницы торчат тонкие проводки, а оголенная
кость отсвечивает металлом.
Повешенный кибер... Такого я еще не видел.
Грифы снова уселись на дерево, продолжая сосредоточенно и удивленно
рассматривать несъедобную добычу. Бедолаги...
Грузовик показался через час. Устроившие было привал мои солдаты спрятались
за камнями. Я вышел на дорогу...
Водитель вел себя неуверенно. С одной стороны, его явно подмывало раздавить
странного человека в камуфляже, без знаков отличия. С другой стороны, автомат
этого человека очень многообещающе нацелен в лобовое стекло...
Он остановился, не глуша двигатель. Я шагнул в направлении кабины, когда к
дверце подскочил Абе и, не давая водителю опомниться, выволок его наружу.
Водила что-то орал по-португальски и прикрывал голову руками. Знал, что,
сопротивляясь, можно схлопотать прикладом по затылку.
Ламбразони и Коваленко быстро обыскали старенький ЗИЛ, но ничего, кроме
полуголой подвыпившей негритянки, не обнаружили. Подруга водителя оказалась
бабой горластой, но покладистой, она устроилась на обочине рядом с водителем и
уставилась на нас осоловелыми, но настороженными глазами.
- Вода в машине есть? - спросил я Коваленко.
- Есть, - радостно ответил он. - Целая цистерна. И жрачка.
- Вытащи, оставь этим...
- Есть. - Коваленко был уже в машине.
- Только наши фляги наполни!
- Есть! - глухо донеслось изнутри. Когда внутри машины зажурчало, водила
снова начал что-то голосить, а его подруга попыталась встать.
- Аб, заткни их.
- Понял, мой генерал, - без эмоций ответил Абе и тут же пальнул в
воздух.
После выстрела наступила тишина. Водитель снова упал в пыль, прикрываясь
руками, а его подруга удивленно поглядела на нас и вздрогнула. Полные груди
томно качнулись.
Тем временем Коваленко выкатил канистру. Установил ее рядом с хозяином
грузовичка, туда же кинул какой-то пакет, видимо с едой.
- Аб, скажи им, что, мол, конфискуется... Именем великой мозамбикской
революции конфисковал лично комиссар Мозес.
Абе перевел. Последние слова он говорил, уже запрыгивая в кабину.
Когда мы отъезжали, я видел в боковое зеркало, как водитель вскочил и
принялся что-то орать вслед. Подкидывая над головой какую-то тряпку. Кажется, он
был даже рад... А чего ему не радоваться? Вода есть, еда есть, женщина есть. И
при всем этом великолепии еще и жив остался. А что грузовик украли, так не
впервой. Он и сам, наверное, его угнал...
- Почему революции? - тихо спросил Абе.
- Шутки у меня такие... Дурацкие... - невпопад ответил я. - Коваленко!
- А? - свесился откуда-то сверху Сергей. Потом опомнился и поправился: -
Я, мой генерал!
- "Стингеры" там пошевели. Состояние боевой готовности номер один. И
Ламбразони передай. Хотя от снайпера при такой тряске проку никакого... Но пусть
будет готов. Ясно?!
- Так точно! Коваленко исчез.
- Ожидаете неприятностей, мой генерал? - спросил Абе.
- А ты их не ожидаешь? Он пожал плечами.
- Тот факт, что мы еще живы, объясняется только нашим везением. Если до
Камбулацици доберемся... будет хорошо, - неопределенно закончил я.
- Ясно, мой генерал, - Абе достал дополнительный рожок и начал набивать
его патронами.
Я крутил баранку, стараясь не попадать во все выбоины подряд.
Сергей снова свесился сверху. Было уже два часа дня.
- Мой генерал, за нами идут.
- Кто? - Я глянул в зеркало заднего вида. За нами шел грузовик, не
старенький ЗИЛ, а что-то посущественней. Побыстрее и помощнее. Хорошо шел, не
обращая внимания на ямы и горбы дороги. Не оторвемся - вижу.
- Не только грузовик, мой генерал. Вместе с ним вер-толет. Метрах в
шестистах...
- Предельная для нашего "стингера" дистанция?
- Так точно.
- Понял. Готовься к стрельбе. - Я высмотрел на дороге поворот.
- Там пулемет. На вертушке... Дальнобойный, - тихо сказал Абе.
- В курсе. Без паники. Если бы они могли нас сейчас зацепить, мы бы уже не
ехали, а летели, - ответил я, начиная разгон.
- К стрельбе готов, - донеслось из кузова.
- Понял... Понял...
Мы затормозили на крутом повороте, холм закрывал нас от преследовавшего
грузовика. Пилот вертушки, увлекшись погоней, оказался в пределах
досягаемости...
Две ракеты, распустив дымные хвосты, почти одновременно умчались в небо из
кузова нашего ЗИЛа.
Пилот был ас. Или кибер.
Он даже ухитрился уйти от первой ракеты, которую выпустил Ламбразони.
Вторую запустил Коваленко, человек, наверное, родившийся с ПЗРК в руках...
Я еще видел, как брюхо большого десантного вертолета лопнуло перезрелой
дыней, выпуская огненно-дымную мякоть. Он пошел вверх... Потом вниз...
Больше я ничего не видел. Я гнал "зилок" по ухабам, стараясь оказаться как
можно дальше от места падения.
В кузове что-то матерно орал Коваленко и что-то быстро лопотал Ламбразони,
вероятно, тоже ругался...
Только Абе молчал, ожесточенно набивая уже четвертый рожок патронами.
Грузовик так и не появился из-за поворота. Думаю, он остался возле места
падения вертушки. Ведь можно было кого-то спасти. Теоретически.
Еще час я гнал машину по пыльной дороге.
Заканчивалось топливо, двигатель дико грелся. ЗИЛ шел на последнем
издыхании. Я затылком чувствовал, что тот грузовик нас не оставит.
- Впереди пост, - сказал Абе.
- Знаю, знаю...
Абе сунул мне на колени два автоматных рожка.
Разрушенный блокпост догорал. Жарко коптила небо бывшая точка с
крупнокалиберным "Дегтяревым", рядом пылал наш ЗИЛ. Тихо стонал Коваленко,
подавивший огонь пулеметного гнезда последними уцелевшими гранатами, но
оставшийся без прикрытия и получивший очередь в грудь. Он остался жив каким-то
чудом и сейчас лежал возле второго пулемета, прислонив голову к прохладному
прикладу, весь перебинтованный, еще больше похудевший и осунувшийся.
Ламбразони занял позицию за аккуратно уложенными в ряд мешками с песком.
Дуло его винтовки смотрело в сторону дороги, тускло поблескивал прицел.
Абе с рукой на перевязи сидел возле Коваленко.
Из всей нашей маленькой команды без единой царапины остался только я.
Небольшой состав блокпоста разбежался. Кто смог.
Уйти отсюда мы не могли. Уйти - означало бросить Коваленко. А с ним мы
станем слишком легкой добычей.
Когда за холмом показалось облако пыли, я занял свою позицию.
Грузовик приближался...
Вдруг сквозь африканскую жару я почувствовал, как нездешний холодный ветер
прошелестел за моей спиной. Где-то там, на холме, я различил черную, чернее
ночного неба, фигурку. Он сидел на камне, что-то держа в руках... И словно бы
увидел я этот предмет. Куколка? Маленькая тряпичная куколка. В какую втыкают
иголки... Или, наоборот, кладут в крепкий ларец...
И кажется, не одна.
Нечто древнее поднялось во мне. Нечто черное взмахнуло за моей спиной
крыльями...
Я понял: если я не выиграю этот бой, то уж точно через меня никто не
переступит сегодня.
Винтовка в руках Ламбразони дернулась. Лобовое стекло грузовика покрылось
трещинами. Машина вильнула, но устояла. Водитель был не дурак. Ламбразони снова
выстрелил.
Лениво заговорил "Дегтярев"...
13. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ
Лейтенант Национальной армии Мозамбика
Когда упал вертолет, я ожидал, что второй удар достанется нам. Но ничего не
случилось. Грузовик все так же мягко катился по пыльной дороге, рядом причитал
свернувшийся в увесистый клубок Карунга, а Фиси азартно палил из турельного
пулемета до тех пор, пока Лонг Джон не отодрал его от рукояток и не дал ему
пощечину.
- У него там брат, - пояснил мне Джонни.
- Где? - не понял я.
- В вертолете. Пилот.
Грузовик наконец остановился, мы попрыгали из кузова и побежали к горящему
вертолету. Против ожидания он не пылал и не чадил, хотя в момент попадания
казалось, что от боевой машины не останется ничего. Он лежал среди раздавленных
стволов, истекающих пахучим соком, словно гигантский перезревший банан,
треснувший вдоль и поперек, и источал жар. Но не пылал.
Фиси обогнал бегущих, но его оттащил в сторону все тот же Лонг Джон и
врезал еще пару раз, на этот раз уже кулаком.
- Не подходить! - крикнул Индуна. - Боекомплект! Подтверждая его слова, из
нутра вертолета со свистом умчалась в небо ракета, затем вторая, затем три
сразу.
- Никого там нет живых, - убежденно сказал Сингве. - Потому он и "морг".
Непробиваемая животина, другой раз дюжину попаданий держит.
Индуна пополз к вертолету, крича:
- Кто-нибудь жив? Жив кто-нибудь?
В небо устремилась еще одна ракета, трещал от высокой температуры негорючий
пластик, и всем было ясно, что в вертолете живых нет. И Федор, и Войт, и брат
Фиси, и рассудительный Мерв, и остальные члены отряда Эймса
Индуны - мертвы. Вопреки своему же приказу лейтенант вскочил на ноги,
подбежал к вертолету и сунул голову в жерло отлетевшего люка, но тут же
отшатнулся.
Нет Федора. Нет Войта. Нет людей, к которым я успел привыкнуть и за которых
чувствовал себя ответственным.
Я снова теряю СВОИХ людей.
Снова теряю.
Когда Индуна подошел к нам, я увидел, что ресницы и брови его обгорели, а
курчавые волосы приплавились к обручу на голове. По лицу расползались ожоги.
- Все, - сказал он коротко. - Грузимся. На дороге впереди - пост Малави,
может быть, там их задержат. Хотя бы на время.
То, что малавийского поста больше не существует, мы поняли, как только
увидели жирный столб дыма. А потом все стали прыгать на дорогу, по грузовику
ударили очереди, и он врезался в заросли низеньких пальм. Из кабины вывалился
Макс, пополз, потом ткнулся головой в протектор и затих. Я нагнулся к нему, но
заметил пулевое отверстие за ухом и понял, что полз уже не человек, полз кибер.
Человек умер еще в кабине.
Мы рассыпались по зарослям. Индуна крикнул мне:
- Он будет держаться до последнего. Убегать им некуда и незачем, так что
мы их прихлопнем. Жаль, мало нас...
Нас было мало, но их, кажется, было еще меньше. Стреляли четверо. Я полз по
жесткой траве, следом полз Карунга, причитая и цепляясь автоматом за кустарник.
Над головой несколько раз прожужжали пули, слева что-то рвануло.
Мы залегли за глинистым пригорком, причем Карунга уткнулся лицом в мой
ботинок. Что ж, если ему так спокойнее, черт с ним. Все равно боевая единица из
толстяка никакая.
Я осторожно выглянул из-за пригорка. Пост, на котором мы находились, с
холма хорошо просматривался. Толку от этого было ноль из-за дыма и из-за того,
что у них там был внушительный бруствер из мешков. По мне сразу ударили из
пулемета, но неприцельно, так, чтобы напугать.
- Не суйся! - заорал Фиси, падая рядом. - Не суйся, белый лейтенант.
Слева снова рвануло - то ли гранаты, то ли минное поле. Не хотелось бы,
чтобы кто-то из наших нарвался... Почему-то меня больше не трогала гибель ребят
в вертолете. Все выгорело, наверное, внутри.
Мы укрылись за стволами деревьев и неровностями почвы. Мы - громко сказано,
я видел только Карунгу, Фиси слева и Индуну справа. Индуна то и дело смотрел на
свою карту и чертыхался. Изредка мы постреливали в сторону поста, оттуда тоже
стреляли, и так прошло около получаса. Потом стало смеркаться, причем
неожиданно, словно опустился мутный туман. Вначале я подумал, что это дым, но
дым имеет запах, а туман запаха не имел.
По часам до сумерек тоже было далеко. Это заметил и Индуна, в очередной раз
выругавшийся. Он подполз ко мне, и я спросил:
- Что это?
- Откуда мне знать. - Его белки сверкали среди серого тумана. - Не
понимаю. Ничего не понимаю.
- Плохо... Это плохо... - затрясся у моих ног Карунга. Фиси деловито
щелкнул фиксатором, вставляя новую обойму, и прикрикнул на него:
- Не трясись, жирный! Все нормально!
- Нет, нет, - шептал Карунга, стискивая руками мой ботинок. Автомат он
бросил. - Это плохо, господин, надо уходить... Уходить...
- Попробуем сыграть на этой дряни, что бы там это ни было, - решительно
сказал Индуна и поднялся.
Действительно, стало уже так темно, что с поста нас не видели и стрелять
могли разве что наугад.
- Фиси, давай на правый фланг, скажи, что по трем моим выстрелам атакуем,
- велел лейтенант.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг