Сестры были из этого рода. Шумело в голове от водки, немного смещался
вокруг мир, а Павел налил вторую стопку - за помин души неведомых ему людей,
имена которых только Ты, Господи, веси.
ГЛАВА 16
Идиллия в разбойничьих тонах
29 мая 1998 года
Женька резко повернула попку, задвигала мышцами в промежности, и Ваня
Простатитов мучительно, протяжно застонал, стараясь удержать оргазм. Стало
трудно дышать, восторг как будто распирал, рвался наружу.
В полутьме Женька оперлась на руку, повернула к губернатору лицо,
совсем белое в этой полутьме.
- Резче, господин губернатор! Ну, еще резче, еще... Господин
губернатор...
Ваня собирался ей сказать: с каких это пор он ей господин и губернатор?
Но, подхваченный потоком оргазма, смог только второй раз простонать, почти
не в силах говорить или дышать.
- Господин губернатор, вам письмо...
Простатитов слышал голос, словно бы с другой планеты. И вообще - свет,
кресло, зеркало, очки... Ох... Оказывается, это Ваня спал в кресле, в
собственном кабинете. Будь прокляты эти дурацкие необходимости - например,
работать по ночам. Когда же все кончится! Когда же - в задницу все это, в
задницу!
Референт подавал ему папку. Как всегда - аккуратный, тихий, чисто
одетый. Сердиться на него было бессмысленно. Павлик - такая же часть
интерьера, как диваны и кресла. Пришел, разбудил, подал. Ваня взял, и живой
робот сверкнул огромными круглыми очками, неслышно выскользнул из кабинета.
А в папке-то было всего несколько листочков. И главным из них был самый
первый - записка о том, какие розыскные меры были приняты и какие результаты
они дали. И эти результаты оказались настолько невероятны, так фантастичны в
самом главном, что Простатитов удивился им еще сильнее того, что от Фрола
пришел к нему Павлик. Всегда аккуратный и тихий, осторожный и дипломатичный,
он как будто родился чиновником.
Порой Ваня развлекался, представляя, кто же к нему подойдет и каким
образом, откуда. Десятки разных вариантов он представил себе, физиономии
почти всех сотрудников управы подставил на роль связных Фрола. Может быть,
Муталлимов? С Фролом он связан, это известно. А случаем, это не Сикоров? Он
подозрительно себя сегодня вел - вроде хотел остаться один на один.
Подозревать были основания даже секретаря, Анну Сергеевну, она на письмах,
всегда и всех знает, а подозрительное поведение... Было бы желание, а
истолковать поступки всегда можно. Но этот! Павлик был последним, на кого
могло пасть подозрение. Вот уж кто-кто, а Павлик сильно удивлял.
Но документы в папке были еще более странными. Меньше всего мог бы
связать губернатор смерть Жени и деловые интересы этого человека. Но все тут
было доказуемо, на все приведены справки, выписки и ксерокопии. А в конце
стоял простейший деловой вопрос - как, мол, хочешь, хозяин? Отдать тебе
нехорошего человека или пусть себе живет? Простатитов как-то не верил, что
можно вот так взять и написать, подставляясь всем, кому не лень. Он не мог
допустить, чтобы подставился Фрол, который и жив-то был до сих пор только
потому, что невероятно проницателен и хитер.
Интуиция подсказывала губернатору, что с документиком что-то нечисто.
Чем больше на него смотрел Простатитов, тем сильнее было у него желание
отксерокопировать документ. Благо, ксерокс стоял тут же, в приемной. А? И
Павлик тут, никуда и не думал уйти! А ведь, наверное, он ждет ответа,
Павлик, вот оно что! Фрол продемонстрировал силу, длину своих рук и теперь
спокойно ждет ответа. И уж, конечно, вокруг него, Простатитова, есть еще
куча таких же, и куда важнее Павлика. Вряд ли Фрол стал рисковать самым
ценным из своих агентов...
...Все это думал Простатитов, подходя к включенному ксероксу, проверяя,
заряжен ли он бумагой. И уже намеревался вынуть первую бумажку из папки, как
почувствовал, что папочку явственно тянут из рук. Повернувшись, губернатор
встретился со стальным взглядом собственного референта.
- Позвольте... Не надо ничего ксерокопировать, - тихо, непреклонно
сказал Павлик.
Простатитов рванул на себя папку. Он был сильнее Павлика и потянул
парня за собой, потому что тот вцепился в папку с отчаянием голодной пиявки.
Он даже выронил из-под мышки другую папку и вцепился обеими руками в эту,
жизненно необходимую; он даже пошире расставил ноги, чтобы лучше
получалось... Не его это была вина, что Простатитов так и тащил его, делая
круг за кругом вокруг ксерокса.
- Не надо. Не надо, - постанывал Павлик сквозь стиснутые зубы, словно
он был юной красоткой, влекомой Простатитовым на диван. А тот только злобно
сопел, раздувая крылья носа от бешенства. И мысли неслись вихрем в бедной
головушке горе-губернатора, что у Павлика вполне может быть оружие, что
нельзя позвать на помощь, что как раз Павлик вполне может и позвать на
помощь, что здесь еще и Анна Сергеевна, и черт ее знает, что она подумает и
сделает...
Павлик впал в полное отчаяние, видя, что он не в силах отобрать
заветную папочку. Продолжая приговаривать "Не надо...", он ловко лягнул
Простатитова, ухитрившись попасть ему очень высоко, в середину бедра. Ваня
взвыл; папочку он с самого начала держал и тащил только одной рукой. И
теперь он быстро сменил руку (Павлик успел пнуть еще три раза) и с правого
плеча двинул противника уже в полную мужскую силу и не размышляя о
последствиях. Что называется, на полную катушку. Что-то лязгнуло в мгновенно
захлопнувшемся рту бедного Павлика. Издав какое-то уханье, он улетел в
противоположный угол. Простатитов еще раз убедился, что на связь Фрол не
послал своих самых ценных боевиков.
- Ох, что же это... Иван Валерьевич... Павлик... Ой... "Скорая"...
Может быть, йодом... - лепетала Анна Сергеевна, всплескивая пухлыми руками,
закатывая томные глаза. "Да она же наслаждается всем этим...", - дошло до
Простатитова, и он грозно рявкнул:
- Сидеть! - И тоном ниже: - Запереть дверь. Никому не открывать.
Ваня вложил бумагу в ксерокс, нажал кнопку, аппарат тихо запел. И он
еще раз кинул через плечо Анне Сергеевне:
- И чтобы тихо мне! Хватит тут скулеж разводить!
Павлик поднимался, как сомнамбула или как зомби, рывками, тряся
головой. Изо рта у него текло, пиджак был заляпан отвратительными бурыми
пятнами. Павлик, слегка покачиваясь, двинулся к Ване, выбросив вперед руку с
загнутыми, предназначенными царапать пальцами.
Ваня быстро сменил бумагу, снова нажал кнопку. Было весело, просто и
ясно. Павлик двигался вперед, вдруг остановился, порыскал глазами вокруг и
внезапно вцепился в спинку стула. Взвизгнул, завертел стул над собой, снова
двинулся, оскалившись, к Ване. Тот ухитрился сунуть последний, третий
листок, нажать на кнопку, и сразу же пришлось реагировать совсем на другое.
С уханьем уэллсовского марсианина Павлик обрушил на него свой стул. Ваня
шарахнулся, удар пришелся по ксероксу. Простатитов двинул сбоку, целясь в
ухо, и Павлик опять сполз на пол, хотя стул не отпустил. Ксерокс, к
удивлению Простатитова, выплюнул и третью копию. Павлик нежно прижал к груди
стул и стал подтягивать под себя ноги, собирался, видно, встать. Ваня ударил
ногой, целясь Павлику в голову. Тот заслонился стулом и опять упал навзничь,
Простатитов скорее толкнул его, чем ударил.
Ваня наскоро собрал бумаги, сунул в папку, и вдруг его поразило зрелище
как раз того, о чем он смутно подозревал. Бумага-подлинник, который принес
Павлик, стала какой-то странной, вроде склизкой. Она буквально расползалась
на глазах, превращалась в отдельные обрывки, и эти обрывки скукоживались,
заворачивались, растекались жирными гнусными пятнами. И скоро вообще их не
было, ни одной бумажки из принесенных референтом Павликом. Правда, были
ксерокопии.
Но и это не самое главное. В конце концов, зачем ему бумажки? Главное
он и так помнит. Хорошо, что подтвердилась сама по себе его интуиция. Теперь
он будет верить себе куда больше. И в сто раз важней всяких копий получить у
Фрола скальп обозначенного им человека.
Анна Сергеевна сидела, засунув пальцы себе в рот, и тихо, сладострастно
попискивала. Только теперь Ваня оценил, до какой степени она упивается
происходящим. И велел:
- Никому. Ни слова. Нигде. Понятно? Произойдет утечка - зашибу.
Анна Сергеевна часто, мелко затрясла головой, расширяя глаза до самой
полной невозможности, на пол-лица.
- Павлик, пройди в мой кабинет.
Тот явственно вздрогнул, глаза его забегали, и Простатитов не
удержался:
- Не бойся, бить больше не буду.
А в кабинете кинул Павлику носовой платок:
- Останови кровь!
- Там щека прокушена и зубов нет! - провыл бедный Павлик, и Простатитов
понял, что не отделается платком, который было жалко гниде.
Ваня шарахнул по столу, рявкнул:
- Сам виноват. И не зли меня больше, ну!
Павлик замер по стойке "смирно", зажав в зубах набухающий кровью
платок.
- Значит, так. Ксерокопии я, брат, пока придержу. На тот случай, если
меня кое-кто обидеть захочет. Ясно?! - не выдержал и снова рявкнул всегда
тихий до убожества Ваня. - И нужен мне скальп. Ясно?! Скальп нужен.
Простатитов достал нужную ксерокопию, помахал перед носом референта
Павлика с напрочь утраченной фамилией. Ксерокопию той самой бумажки, где ему
задавали вопрос, а как тут насчет нехорошего человека, будем брать или не
будем? Павлик смотрел преданно и тупо. Но Простатитов не выдержал, написал
Фролу письмецо. Не преминул заметить, кстати, что пишет на обычной бумаге, и
просил довести дело до конца. Тогда будет полный расчет.
Спустя двое суток один очень богатый, крайне влиятельный человек поехал
смотреть, как идет строительство дачи. Это была очень хорошая, трехэтажная
дача из красного кирпича, и занималась ею очень солидная фирма.
Каждый вечер, часов около пяти, во двор въезжали два автомобиля. Из
первого выходили, занимали стратегически важные позиции сразу несколько
охранников. Из второго выходил только сам важный, очень почтенный человек.
Бригадир - почтенный, седоусый, всю жизнь строивший дома начальству, выходил
навстречу такому уважаемому гостю, вел его показывать, что сделал. Гость
хотел убедиться, что не зря платит хорошие деньги, и, право же, он мог себе
это позволить. Деньги были уж очень хорошие.
И на этот раз во двор так же въехали две машины. Но только на этот раз
не вышел бригадир навстречу гостю. И не было в доме ни одного каменщика,
укладчика и штукатура. Совсем другие люди выступили вдруг из дверных и
оконных проемов. Они не делали решительно ничего, только стояли, сунув руки
в карманы кожаных курток с поднятыми воротниками. Но высокий гость почему-то
сразу дернулся в сторону своей второй машины.
Однако в этот день все было не так и не как надо. Из машины, всегда
въезжавшей первой, на этот раз никто не вышел. И эта машина вдруг сделала
большой круг по двору и выехала за ворота, вон со стройки. А другая машина
вдруг полувъехала в ворота и встала так, что нельзя было ни выехать, ни
въехать, и из нее вышли еще несколько таких же "кожаных" ребят.
Двое из них подошли к машине приехавшего, что-то сказали шоферу. Мужик
затравленно уставился на них, потом на своего хозяина.
- Я вам честно служил, Анатолич, - просипел шофер, развел руками с
жалким видом. После чего вышел из машины, нетвердой походкой направился в
сторону трассы. Не надо думать, что с шофером случилось что-то нехорошее.
Уже за воротами его догнал "кожаный" мальчик, остановил жестом и протянул
толстую пачку.
- За что?!
Мальчик молча приложил палец к губам. А хозяин недостроенной дачи
остался там, внутри двора, и уже совсем собрался задать естественнейший
вопрос, что, собственно, происходит, как из дверей его же собственной
стройки вышел еще один человек, и вот уж его-то хозяин дачи никак не ожидал
здесь видеть, это точно.
Простатитов долго смотрел на человека, которого вытащил из полного
ничтожества. Который благодаря ему и только ему мог сейчас построить эту
дачу. С которым они вместе шли ко всему, что имели сейчас. О котором он, как
ему казалось еще неделю назад, знал больше, чем жена или любовница.
И задал вопрос, который Асанов ожидал еще меньше его появления:
- А помнишь, как ты поддержал меня... Когда я пришел?
И у Асанова отхлынуло от сердца. Потому что действительно именно он
первым принял нового губернатора, а положение у этого новичка было
непростым, повернуться все могло очень по-разному.
И было очень хорошим признаком, что Простатитов спросил именно про это,
хотя и держится отрешенно, и смотрит, словно на чужого.
- Помню, Ваня, - разлепил губы Сергей Асанов, когда-то неплохой поэт,
геодезист и кандидат наук, поднявшийся на волне экологических митингов. В
областной управе он со страшной силой боролся за экологию, то есть выяснял
обстоятельства захоронения ядерных отходов, степень чистоты всех предприятий
и производств по добыче полезных ископаемых, а особенно золота и драгоценных
камней. Ядерные отходы, само собой, как ввозились в Карскую область, так и
продолжали себе ввозиться. И добыча золота и драгоценных камней не стала
намного экологичнее. Разве что изменился реестр акционеров и список
собственников этих предприятий.
- А помнишь, как валили Дедушку? - так же тихо продолжал Простатитов.
Дедушкой звали директора совхоза Кабанова, которого Ельцин лично
назначил главой Карской области. При нем в неустойчивом 1991 в управу
просочились и Асанов, и Простатитов под общим псевдонимом "демократов".
Потом, естественно, выжимали, выживали Кабанова, ставили своего человека, и
им оказался Простатитов.
Удивительно, что Ваня Простатитов вспомнил именно про это: потому что
именно Сергей Асанов очень помогал ему тогда.
- Помню... Ваня, а ты помнишь, как не пустили "Зеленый мир" в Карск-15?
Асанов вспомнил это не случайно. Если бы "Гринпис" - "Зеленый мир"
попал бы в атомный городок Карск-15, особенно сделал бы там снимки,
наверняка полетел бы Ваня Простатитов из губернаторов. А кто не пустил-то?
Он, Сергей Асанов, не пустил.
- Я помню, Сергей. Я все помню. Это и странно - мы с тобой... - Голос
Простатитова прервался на какой-то тоскливой ноте. - Ты только скажи мне...
Скажи честно, Сергей, перед смертью врать нехорошо. Ты мне скажи, зачем ее
убил?
- Кого, Ваня? Я много кого убил, и ты тоже многих убил. И мы вместе
многих убивали. В смысле, не сами, конечно. - Тут Асанов криво усмехнулся,
признавая, что сам, своими руками, очень может быть, убить бы и не смог. И
еще в этой наглой улыбке было признание себя человеком совсем иного круга.
Теми, кто сам не убивает, зачем?! Есть исполнители, и люди этого круга
только отдают распоряжения.
И еще тоньше - был в улыбке намек, что убивают, не только всаживая
пули. И правда, отстраненный от власти, раздавленный Кабанов умер сам.
Убивать его было бы лишней тратой времени, сил, боеприпасов, а все-таки
главное - денег.
Строго, непонятно смотрел на Асанова Ваня Простатитов.
- Ты Женю Шашкину помнишь? - все так же строго, без улыбки спросил он.
- Это кто?
Асанов спрашивал всерьез. Простатитов смотрел на человека, с которым он
работал много лет. Иван Валерьевич не верил, что тот может ему врать.
Слишком уж он хорошо знал Асанова, слишком...
- Ты сделал на нее заказ Миловзорову. Дал двадцать тысяч долларов. Ты
можешь толком объяснить, зачем?
Он объяснил, назвав имя значимого человека, сумму, и прояснилось лицо у
Сергея Асанова. Простатитов видел - он не лицемерит, он не врет. Про Женьку
он действительно забыл. Другое дело - двадцать тысяч долларов.
- Ваня, я и правда виноват... Но к чему вся эта канитель, а?! - звонко,
весело говорил, широким жестом показывал на вооруженных людей Асанов. - Я бы
тебе про все и сам рассказал...
И Сергей Асанов широко шагнул, улыбаясь старому коллеге, другу,
протягивая руку с такой же широкой улыбкой. И остановился. Потому что, не
меняясь в лице, так же серьезно и холодно Ваня вынул из кармана пистолет.
- Не подходи. Я должен знать, зачем ты ее убил. Отвечай.
Асанов долго вглядывался в отталкивающее, серьезное, холодное лицо.
Потряс головой. Постоял. Происходило то, чего не могло быть. Не мог себя так
вести губернатор... и вообще деловой человек. Так просто не бывает никогда.
- Ваня, ты же сам хотел бежать... Подумай, что было бы со мной, и не
только со мной, между прочим. Ты несостоявшийся предатель, Ваня. Ты это
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг