вписывались в утопическую картину.
Не вписываясь, они были таковыми изображены. Пресса торжественно
объявила о великолепной победе советского оружия, пионеры пели новую песню:
"На высоком берегу Амура часовые родины стоят...". Конфликт был преподнесен
как победа.
И тогда оказалось, что роман Павленко сыграл свою роль в этой победе,
предсказав и живописав ее. То, что описание не соответствовало
действительности, никого не беспокоило.
Очевидно, роман понравился Сталину. По крайней мере, с того времени
Павленко, ранее автор почти неизвестный, попадает в обойму ведущих
писателей страны. И все последующие его книги встречаются критикой на ура.
Когда были учреждены Сталинские премии за лучшие произведения советской
литературы, одним из первых был награжден именно этот роман.
П. Павленко повезло в пророчествах. Когда в 1940 году разгорелся новый
пограничный инцидент с Японией у Халхин-Гола, на юге Монголии, и когда
после двух месяцев тяжелых боев японская Квантунская армия была вынуждена
отступить, эта победа также легла в концепцию Павленко и привела к новым
массовым изданиям романа.
После того как военно-утопический роман был создан и опыт оказался
удачным, следовало ожидать, когда появятся последователи.
Ждать пришлось недолго.
3.
Эскалация военно-утопических произведений сопровождалась, эскалацией
сталинской утопии. Что бы ни придумали фантасты, в официальных речах и
статьях люди, облеченные властью, обгоняли их. Молодой писатель Леонид
Платов, получивший известность уже после войны, опубликовал повесть о боях
у озера Хасан. В ней, как заклинание, повторяется крылатая в те дни и
звучащая зловеще сегодня фраза: "Товарищ Ворошилов сказал, что мы победим
малой кровью - и на озере Хасан мы победили малой кровью". Все было
дозволено в сталинской утопии: можно объявить шпионами собственное
правительство, приговорить его по этому фантастическому обвинению к казни,
и при том обвиняемые будут всенародно каяться в своих несуществующих
грехах. Можно перебить командный состав армии и после этого утверждать, что
армия стала еще сильнее, что она малой кровью способна победить любого
врага.
А бумажные победы в бумажной войне давались еще легче. Один из вновь
пришедших в фантастику авторов - Николай Томан - выковал повесть "Мимикрин
доктора Ильичёва", которая увидела свет в начале 1939 года. Фашистская
Германия и ее верная союзница панская Польша нападают на СССР. Вот-вот в
дело должны вступить немецкие атомные пушки. Но наши уже изобрели
мимикрин - средство, делающее человека невидимым. Инженер Гвоздев
обмазывает себя мимикрином и, подойдя к этим проклятым пушкам, в два счета
выводит их из строя. Тут начинается наше наступление, атомные пушки молчат,
а советские бомбовозы стирают немецкую армию с лица земли.
Как только не расправляются наши фантасты с агрессорами!
У Александра Казанцева в "Пылающем острове" самолеты врага
уничтожаются нажатием кнопки в кабинете, у Григория Адамова в "Тайне двух
океанов" одна наша подводная лодка легко топит весь вражеский флот, в
повести Н. Автократова "Тайна профессора Машкеева" наши таинственные лучи
взорвали все боеприпасы у врага по всему фронту, а у Сергея Беляева... О
нем стоит поговорить особо.
На мой взгляд, роман Сергея Беляева "Истребитель 22" - средоточие всех
военных утопий, квинтэссенция жанра.
Этот писатель начинал во второй половине 20-х годов повестью
"Истребитель 17У", где в традициях того времени изобразил борьбу с
империализмом и мировую революцию. Вещь прошла совершенно незамеченной и
затерялась на страницах малоизвестного журнала "Авиация и химия". В том же
году им был написан и издан отдельной книжкой роман "Радиомозг" о
злодее-изобретателе (иностранце), который плохо кончил.
После этого С. Беляев надолго замолчал.*****
Но когда вошли в моду военные утопии, С. Беляев, видимо, вспомнил, что
основа для соответствующего романа у него есть - забытый "Истребитель 17У",
схему которого можно использовать, дополнив современным антуражем.
Писатель постарался вложить в новую версию старой повести все, чем
была богата его фантазия и наша фантастика тех лет: совместил роман-утопию
с романом о шпионах, наложил на это сцены из иностранной жизни и даже роман
приключений и тайн. Если прочесть этот опус сегодня, то заподозришь его в
пародийности. Но я убежден, что ни тогдашние читатели, ни сам автор
пародийности не чувствовали, иначе бы одни не посмели читать, а другой -
писать.
Роман вышел в свет в конце 1938 года. Сюжет романа Сергея Беляева
вполне отвечает духу времени. Наш летчик-испытатель Антон Лебедев готовится
к беспосадочному полету в Австралию на отечественном, лучшем в мире
самолете. В это время германские фашисты замышляют химическую войну, а
итальянский авантюрист Урландо строит свой непобедимый истребитель 2Z
(проницательный читатель уже догадался, что из двух таких знаков легко
сложить свастику).
К нам проникают шпионы и похищают у профессора Николая Петровича
множество секретов, в основном сельскохозяйственного характера, но очень
важных - если они попадут в руки фашистов, те используют их, конечно же, во
вред людям.
Вражеский агент Башметов, продавшийся фашистам, занимается фотографией
и попытками втереться в доверие к дочке профессора, чтобы украсть еще
больше секретов, а тем временем наши летчики отправляются в полет и над
Тихим океаном попадают в плен прямо к мерзавцу Урландо, у которого там
подводная база. Туда он затягивает пролетающие мимо самолеты. К этому
моменту читатель романа уже полностью запутывается в шпионах, фашистах и
происках западных агрессоров. Между тем шпиона Башметова удается
разоблачить и передать бравым чекистам, а Лебедев и его друг Гуров
продолжают томиться в подводном плену у Урландо, потом вместе с ним летают
на истребителе-убийце, который совершенно неуязвим. Во время этого полета
циничный Урландо уничтожает эфиопские деревни с мирными жителями.
Тут начинается война германского фашизма против Советской страны.
К счастью, тихоокеанские туземцы, подчиняясь чувству классовой
солидарности, выручают наших пилотов, и те на выкраденном самолете улетают
домой, чтобы включиться в войну. Здесь становится совершенно ясно, что
фашистские армии не годятся нам в противники - слабы. Но у агрессора
остается тайное оружие - истребитель 2Z. Этот, казалось, неуязвимый самолет
мы быстро обезоружили, окружили нашими истребителями, буквально засыпали
воздушными торпедами. Так что и истребителя у врагов не осталось. И все они
погибли, а немецкий пролетариат растворил двери тюрем и изгнал фашистов.
Дня не прошло, как враги были разгромлены.
Цитировать роман не хочется - так удручающе плохо он написан.
И главное в нем (а это свойственно всем без исключения романам
подобного рода) - удивительная глупость персонажей. Начиная с героев,
которые попадаются в элементарные ловушки и потом с риском для жизни из них
выбираются, и кончая их врагами, которые еще глупее, поскольку, даже поймав
героев в ловушку, не в состоянии их в ней удержать. А уж о глупости шпионов
и диверсантов и говорить не приходится. Становится понятно, почему в
литературе тех лет их ловили, в основном, пионеры и дошкольники.
И эта идея ведь тоже питалась утопической сказкой о пограничнике
Карацупе и его верной собаке Индусе, которые, если мне не изменяет память,
поймали более четырехсот шпионов. Чуть ли не по шпиону в день вылавливала
эта героическая пара. Еще лет десять назад в маленьком городке на трассе
Москва - Симферополь я видел сохранившийся бетонный монумент, изображавший
этого пограничника и его собаку.
Читателя не смущало, что он поглощает книгу об идиотах, сражающихся с
идиотами. Главное, что наши идиоты сильнее, ловчее и обязательно победят, а
победитель уже не идиот, а сталинский герой.
Избавиться от этого идиотического парада не сумел даже способный
Николай Шпанов, которому суждено было написать самый главный
военно-утопический роман 30-х - "Первый удар".
Николай Шпанов был известным журналистом. Совсем молодым он начинал
свою писательскую карьеру во "Всемирном следопыте" и писал репортажи об
экспедиции Нобеля. С авиационным делом он был немного знаком: это, видимо,
и определило судьбу его книги - новое руководство Наркомата обороны 15 мая
1936 года приказало отправить ее в типографию, а через неделю книга уже
вышла в свет. К 1939 году книга выдержала десяток переизданий.
Если Павленко разгромил Японию, то перед Шпановым стояла более важная
задача - разгромить фашистскую Германию, чего не смог сделать С. Беляев,
увлекшись приключениями, шпионскими погонями и атоллами Тихого океана.
Книга получилась деловая, строгая, способная послужить учебником для
красных командиров.
Именно так и воспринимался этот труд.
Знаменитый наш авиаконструктор А. Яковлев в своих мемуарах вспоминает:
"Повесть Шпанова рекламировалась как советская военная фантастика, но она
предназначалась совсем не для детей. Книгу выпустило военное издательство
Наркомата обороны и при том не как-нибудь, а в учебной серии "Библиотека
командира"******. Книга была призвана популяризировать нашу
военно-авиационную доктрину: наши воздушные силы за какие-нибудь полчаса
вытесняют вражеские самолеты из советского неба, через четыре часа после
начала войны наносят поражение немцам... вот каким рисовалось начало войны
Н. Шпанову".
Роман Шпанова посвящен летчикам. В отличие от иных повестей, он
исполнен с определенной степенью правдоподобия в описании действий авиации.
В романе гитлеровская Германия перетягивает на свою сторону Англию,
разделив с ней колонии, затем грозит напасть на Францию. Советский Союз
объявляет о своей готовности защитить Францию, но французское буржуазное
правительство охвачено капитулянтскими настроениями. И тогда Гитлер
нападает на Советский Союз.
Известие об этом летчики получают на митинге. Заканчивая свою речь,
один из героев восклицает: "С того момента, как враг попытается нарушить
наши границы, для нас перестанут существовать границы его страны. И первыми
среди первых будут советские летчики. Слава создателю советской авиации -
великому Сталину!".
Тут же громкоговоритель объявляет о том, что крупные соединения
германской авиации пересекли нашу границу и "повернули обратно,
преследуемые нашими летчиками".
В ответ на это известие один из летчиков поднимается в небо на
истребителе. "За ним тянулась струя дымного следа. Самолет развернулся,
взмыл выше. Родясь там, где он промчался, возникло гигантское слово:
СТАЛИН".
Несколько раз германские фашисты посылают на нас все более крупные
соединения авиации. Но каждая новая волна полностью уничтожается нашими
истребителями. Наши бомбардировщики берут курс на союзника Германии -
панскую Польшу и уничтожают ее авиацию, затем бомбят Нюрнберг и Мюнхен. А
немецкие пролетарии стоят посреди своих заводов и с нетерпением ждут
сладостного момента, когда на них начнут сыпаться советские бомбы. В
ожидании этого они хором поют "Интернационал"... Еще несколько часов - и в
Германии начинается восстание пролетариата. Пристыженная Франция вступает в
войну на стороне СССР. Теперь у наших бомбовозов новая задача: помочь
восставшим рабочим Германии...
4.
Представим себе масштабы влияния военно-утопической литературы.
Начнем не с фантастики. Она - лишь концентрированное выражение этого
вида творчества. Военная утопия выковывалась массой газет и журналов, в
которых повествовалось о подвигах наших воинов на озере Хасан и у
Халхин-Гола, в небе Испании, в буднях боевой подготовки и в разоблачении
шпионов и диверсантов. Никакая информация, кроме розовой, в массовую печать
не допускалась. Какими бы ни были трудности на Востоке, какими бы тяжелыми
ни были поражения в Испании, это проходило мимо сознания. И если в той же
Испании поражения признавались, то они объяснялись исключительно
предательством испанских троцкистов и мирового социал-демократического
движения. Фантастические военные утопии были лишь последней каплей в этом
море, впрочем, весьма важной. Определяется это простой арифметикой.
Поскольку тиражи книг и журналов перед войной снова выросли, то общий тираж
нескольких однотипных военно-утопических повестей, в которых наши славные
соколы в мгновение ока громят агрессоров, насчитывал многие сотни тысяч.
Вряд ли был в стране хоть один молодой человек, рабочий, инженер,
красноармеец, командир, который не прочел или не прослушал по радио хотя бы
две-три такие повести, и они не отложились бы в его сознании. Когда же
Наркомат Обороны стал распространять роман Шпанова как учебник для
командиров (а командиры, в основном, были молодые, малообразованные, так
как опытных к тому времени уничтожили), то и влияние военной утопии
возросло многократно. Кажется возможным утверждать, что в состоянии
общества в начале войны советская фантастика сыграла трагическую роль.
Представляется, что наибольший удар эти "первые удары" нанесли боевому духу
и боеспособности армии не столько в войне с Гитлером, сколько в прелюдии к
ней - зимней войне с Финляндией.
Ведь в тот момент все эти книги и повести были свежи в памяти, лежали
на столах военных и призывников.
Только по команде сверху оборвался этот славный поток.
Следует напомнить, почему и как он оборвался. Я недаром указывал сроки
выхода книг. Ведь летом 1939 года, перед самым вторжением фашистских войск
в Польшу, был заключен договор о ненападении между СССР и Германией.
Буквально в тот же день публикация новых и перепечатка старых
военно-утопических книг, где главными агрессорами выступали фашисты, стала
немыслимой. Тон в одночасье изменился. 1 ноября 1939 года В. Молотов уже
выступал с речью: "Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую
систему, можно признавать или отрицать... но любой человек поймет, что
идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной, поэтому
не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война на
уничтожение гитлеризма". А так как такую войну вели Англия и Франция, то
они тут же попали в число преступников. И вскоре Алексей Толстой разъяснит:
"Возглавляемая Англией мировая реакция готовит планомерное научное
истребление человечества... имя Сталина - надежда на избавление от
страданий и бедствий тех миллионов людей, кто волей Чемберленов загнан в
траншеи".
Новых книг писать нельзя... но старые никто не изымал. Примирение с
фашизмом не означало, что войны не будет, и это все отлично понимали, умея
читать между строк. Потому военно-утопические романы продолжали играть свою
пагубную роль. Тем более, что события вроде бы благоприятствовали:
присоединение Западной Украины, Западной Белоруссии и прибалтийских
государств прошло бескровно и не поставило под сомнение всемогущество нашей
армии.
Но тут началась Финская война. И утопия рухнула.
Она погибла в снегах у линии Маннергейма, в кровавых штурмах финских
дзотов, в тысячах обмороженных и замерзших бойцов.
Но сила утопии была столь велика и вера столь сильна, что, к удивлению
нашего современника, после подписания мирного договора, утопия начала
возрождаться: сообщения с финского фронта, и без того тщательно
отцензурированные и оптимистические, превратились в бравые воспоминания
участников войны, в громогласные похвалы в адрес наших воинов и
отечественной техники. Тихо и без открытых процессов снимали и
расстреливали новую волну военачальников, не забыв наградить орденами
героев. И тогда читатели вновь обратились к "Первым ударам" и глупым
"Истребителям". Павленко торжественно вручили Сталинскую премию. Новых
повестей уже не было - трудно было придумать некоего воображаемого
противника, когда все знали, что реальным противником остается немецкий
фашизм, а в то же время вслух говорили, что немецкий фашизм совсем не такой
плохой, как ошибочно сообщалось ранее. Воевать же с Чемберленом было
невозможно - для этого пришлось бы перепрыгнуть через Гитлера.
Военно-утопическая фантастика уже сделала свое дело. Мирно спали
советские люди, зная, что наши соколы за какие-нибудь полчаса нанесут
обнаглевшему врагу такой удар, что ему от него не оправиться. В это
верили... И в первые дни войны, в отступлении, в бегстве, в разгроме люди
смотрели с надеждой в небо, ожидая, когда же наконец шпановские воздушные
эскадры проплывут на Запад, чтобы разбомбить немецкие заводы в Нюрнберге и
вызвать тем самым в Германии пролетарскую революцию...
Заключение пакта с Германией и резкое изменение советской внешней
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг