самом деле наводнена вредителями и диверсантами. Сегодня мы можем
обращаться к той эпохе с объективностью историков, но когда Г. Адамов
изображал шпиона Горелова на подводной лодке, то, скорее всего, искренне
верил, что ни одна лодка без шпионов не обходится. Найти и разоблачить их -
вот наша задача!
Так как известность писателей того поколения была широка, а их
современники воспитывались на этих книгах сами и воспитывали на них своих
детей, то неудивительно, что "Пылающий остров" и "Тайна двух океанов"
многократно переиздавались вплоть до семидесятых годов, став своего рода
классикой советской фантастики, наряду с "Человеком-амфибией", "Аэлитой" и
"Гиперболоидом инженера Гарина", несмотря на несомненную разницу
литературного уровня этих произведений.
Однако влияние романов 30-х годов на последующее развитие нашей
литературы невелико. Мне представляется, что послевоенная советская
фантастика берет начало от Александра Беляева и, как бы игнорируя
двадцатилетие, последовавшее за 1930 годом, в качестве следующей точки
отсчета принимает первые рассказы Ивана Ефремова.
Зато другой, военный аспект предвоенной советской фантастики сыграл
куда большую роль.
Отношение к вражескому окружению как к силе, способной лишь вредить,
было недостаточным и не могло удовлетворять задумавшегося над этой
проблемой писателя или редактора.
Утопия светлого танцевального будущего среди фонтанов ушла в тень. Но
утопические тенденции в фантастике оставались.
Можно сконструировать ситуацию, в которой оказался умный
писатель-фантаст. Я намерен писать о советской утопии. Но я понимаю, что на
пути к ее осуществлению стоят не только вредители и троцкисты, но и
реальные фашисты. Мы пишем о них, говорим о них, мы опасаемся их нападения
и делаем все возможное, чтобы укрепить нашу армию. Более того, будущая
мировая война принимает все более угрожающие формы. Японские войска уже
вторглись в Китай, уже горит Испания и захвачена Абиссиния...
Образ грядущей войны настолько пронизывает жизнь советского
гражданина, что оттесняет на периферию сознания белогвардейцев и
троцкистов. Человек начинает задумываться, чем же грозит ему война. Не
только государству в целом, но и ему лично, его детям, его родственникам.
Следует заметить, что этот размышляющий человек живет в утопическом
обществе, счастливом, монолитном, строящем фабрики-кухни и светлые
общежития. Этот человек знает, что Красная Армия непобедима, что за рубежом
у него союзники - иностранные пролетарии, которые только и ждут момента,
чтобы свергнуть власть фашизма и капитализма. Вернее всего, враг и не
посмеет напасть на наше государство. Но если все-таки посмеет, то...
И тут начинались сомнения.
Первое сомнение исходило из противоречия между провозглашенной утопией
и окружающей действительностью. Ведь несокрушимость несокрушимостью, но мы
только еще догоняем Запад. Мы счастливы, но каждый колхозник знает, что
колхоз его беден и на трудодни только-только можно свести концы с концами;
рабочий понимает, что завод его далеко не чудо промышленности; горожанин
видит, что везде очереди и нет простых товаров; военный осознает, что армия
перевооружается медленно и пока еще не достигла западных образцов. Правда,
эти сомнения в значительной степени минимизирует разделение общества на
"ячейки". То есть колхозник знает, что у него в колхозе плохо, но кино и
газеты убеждают его, что где-то в других колхозах хорошо, на заводах
замечательно, а в армии превосходно. Общественное сознание выделяет в
категорию "плохо" тот уголок общества, где существует индивидуум, но
уверено в том, что за пределами уголка дела обстоят лучше.
Но даже если человек безусловно верил в непобедимость Красной Армии и
могущество нашей державы, его не могли не грызть сомнения, рожденные той же
пропагандой. Ведь вокруг шпионы и вредители - шагу нельзя ступить, чтобы не
встретить врага. Враги повсюду! Не ведет ли это к ослаблению страны? И
другое сомнение: где же международный пролетариат? Почему он не встал на
защиту Испании, почему он позволил фашистам захватить власть в Германии,
почему он не борется против японского милитаризма? Почему он не всесилен?
На эти сомнения должна была дать ответ именно фантастическая
литература, потому что внутренние вопросы советского гражданина были
направлены в близкое будущее, то есть в область гипотетическую.
Следовательно, перед писателем, если он намерен был попытаться как
гражданин дать ответы на вопросы, важные для общества, стояла задача
нарисовать неминуемый военный конфликт, не выходя из рамок утопии, то есть
нарисовать конфликт идеального и могучего советского государства и злобных
империалистов и фашистов, которые посмеют в слепоте своей поднять на него
меч.
Чтобы сделать такой шаг, нужна была определенная решительность. Или
указание свыше. Без него фантасты, которые, возможно, и задумывались над
этой темой, приступить к творчеству не могли. Во второй половине 30-х годов
плата за ошибки была слишком велика.
2.
Первым на этом поприще выступил не фантаст, а писатель, имевший
большие связи в верхах, автор реалистических и публицистических
произведений - Петр Павленко.
Не знаю, насколько тема романа согласовывалась, но полагаю, что
основание было.**** Уже в 1935 году начали печататься первые главы, а в
1937 году вышла книга сначала в Хабаровске, потом - многократно - в
центральных издательствах.
Роман П. Павленко назывался "На Востоке" и представлял собой как бы
переходное звено между фантастикой второй половины 30-х годов, рисующей
идеальный облик индустриального будущего и активно борющейся со шпионами, и
новой разновидностью фантастической литературы - военной утопией. Причем
водораздел этих "жанров" проходит почти посередине романа. В первых частях,
посвященных событиям 1932-1934 годов в Приамурье, развивается идея
преображения Дальнего Востока, превращения его в мощный индустриальный
район и неприступную крепость на пути японских империалистов,
оккупировавших в 1932 году Маньчжурию.
Несмотря на очерковый, порой телеграфный стиль повествования,
отрывочность сцен и перегруженность романа действующими лицами,
литературный уровень его намного превосходит то, что писали в те годы
фантасты-"специалисты". Люди в романе вступают в отношения между собой,
переживают, спорят, борются со шпионами и диверсантами, разоблачают
вредителей, помогают китайским братьям-партизанам, стараются населить
Дальний Восток выходцами из европейской России. Правда, с каждой новой
страницей все больше осознаешь, что это не реалистическое повествование,
хотя автор уделил немало внимания именно реалистической части романа.
Тем не менее Павленко писал утопию. Перед читателем предстает какой-то
странный край, в котором живут в большинстве своем энтузиасты, не думающие
о куске хлеба, а движимые лишь высокими патриотическими соображениями, и
все они что-то созидают. Действие перебрасывается с Колымы во Владивосток,
от пограничной зоны до сибирских глубин, но во всем этом мире нет ни одного
несчастного, ни одного заключенного, ни одной жертвы. Более того, автор не
ограничивается утопическим преобразованием Сибири и Дальнего Востока, он
перебирается на территорию Китая, где, помимо японских милитаристов,
шпионов и недобитых белогвардейцев, подробно описывает операции китайских
партизан, к действительной обстановке в Китае тех лет отношения не имевшие.
Тон и лексика романа отлично иллюстрируются такими, например,
высказываниями автора: "Страна обживала новые города, ходила по новым
дорогам, пела новые песни, и любила, и мыслила, как только раз или два в
истории удавалось мыслить великим людям. И этот маленький красноармеец был
одним из рядовых великанов начинающейся великой жизни".
Разумеется, не мог Павленко не отдать долг и традиционной шпиономании.
Шпионы и диверсанты в романе обыкновенны, как мухи. Автор даже делает
открытие: шпионаж для России традиционен. Вот как излагается задача для
диверсантов: "В бумаге перечислены были задания первой очереди:
ликвидировать председателя колхоза Богданова, начальника укрепрайона
Губера, комиссара Шершавина, инженера Зверичева, секретаря районного
комитета партии Валлеша".
Во второй половине романа японские милитаристы решают завоевать
Дальний Восток.
С этого момента можно исчислять историю нового вида фантастики -
военной утопии.
Эта разновидность литературы генетически восходит к разудалым
произведениям 20-х годов, в которых небольшого удара по прогнившей
капиталистической системе оказывалось достаточно, чтобы восстал весь
зарубежный пролетариат и наступила эпоха социализма. Но исходные мотивы в
военной утопии совсем иные; для того, чтобы понять их, следует рассказать,
как же в воображении писателя Павленко разворачивается военный конфликт.
Истинной причиной войны послужили не только милитаристские устремления
к экспансии и ненависть реакционеров к Стране Советов. Павленко рисует в
романе, хотя и в скорректированном виде, реальную международную ситуацию
середины 30-х годов, в преддверии мировой войны. "Одряхлевшую японскую
империю" охватывает страшный голод, что смущает коварных англичан, которые
полагают, что необходимо подтолкнуть Японию к агрессии против СССР и таким
образом поправить ее экономическое положение. Японские армии движутся к
границам нашей страны. В наступлении участвуют четыре отборные армии и
морской флот. Удар наносится сразу по Приамурью и Владивостоку. При
известии о подходе к нашей границе японских армий трудовой народ охвачен
боевым энтузиазмом, во главе его становятся бывшие красные партизаны.
Вначале японцы хотят разбомбить советские города. Но навстречу им
поднимаются краснокрылые истребители и советские воздушные крейсеры. В
воздушных боях Япония теряет свою авиацию, безнадежно уступающую советской.
Следующий шаг неугомонных японцев - наступление на суше. И там японские
армии никак не могут преодолеть колоссальный укрепрайон, воздвигнутый
инженером Губером. Японцам приходится выкуривать советских стрелков,
закопавшихся в землю. Когда же японские армии, совершенно истощенные этим
наступлением, выдыхаются, сотни ранее замаскированных советских танков
бросаются на японскую пехоту (у японцев нет своих танков), и она позорно
бежит с поля боя. Тут советские воздушные эскадры поднимаются в воздух и
летят на Токио. Ничто не может их остановить. Когда под крыльями наших
воздушных гигантов открывается японская столица, она беззащитна.
Начинается апофеоз романа. Павленко восклицает:
"Продлись, мгновение войны!
Над кварталом внизу - огонь. Горят пристани, доки, пакгаузы. Между
полосами огня движется что-то черное, плотное - возможно, толпа. С высоты
семи тысяч метров город мал...
Залп третьей волны!
Внизу кипит, клубится дым, течет огонь. Пустыри открываются в центре
города, иногда видно, как исчезают, сливаются с землей здания...
Прими желанную войну, Токио! Воюй, купец! Надень противогаз и стань на
защиту своей наследственной лавки, заройся с головой в ее дымящиеся
развалины... Война пришла к тебе на дом.
Она отнесется к тебе гуманно. Разрушит банк, сожжет дом, искалечит
твоих детей, а самого тебя выгонит, обезумевшим, на токийские улицы!"
Таковы мысли Евгении, прекрасной девушки, командира советского
бомбардировщика.
После этого налета почти все самолеты благополучно возвращаются домой.
Правда, Евгении повезло менее других: ей пришлось опуститься в горящий
Токио на парашюте, но японские коммунисты спасли ее, и те несколько дней,
что прошли до гибели японского империализма, она спокойно пребывала в
дружественном доме, читала новым друзьям лекции и вела с ними задушевные
беседы.
Постепенно победа советского оружия на границе с Маньчжурией приводит
к победе пролетарских революций на планете. Война еще продолжается, но
пленные японцы начинают строить новые дома во Владивостоке, а им помогают
привезенные туда же китайские и корейские партизаны.
Кульминацией романа становится появление Сталина.
"Толпа кричала и звала: "Сталин! Сталин! Сталин!" - и это был клич
силы и чести, он звучал как "Вперед!". В минуту народной ярости толпа звала
своего вождя, и в два часа ночи он пришел из Кремля в Большой театр, чтобы
быть вместе с Москвой...
Его спокойная фигура в наглухо застегнутой шинели, в фуражке с мягким
козырьком была проста до слез.
...Слова его вошли в пограничный бой, смешиваясь с огнем и грохотом
снарядов, будя еще не проснувшиеся колхозы на севере и заставляя плакать от
радости мужественных дехкан в оазисах на Аму-Дарье... Это был голос нашей
родины, простой и ясный, и бесконечно честный, и бесконечно добрый,
отечески неторопливый сталинский голос".
Роман оставляет странное впечатление своей моралью - и в этом я не
знаю ему последователей в нашей литературе, которой свойственны некоторые,
скажем, гуманистические табу. Ни один из последователей Павленко, ни один
из реалистических писателей ни разу, даже во время войны, не воспевал
уничтожение беззащитного, хоть и вражеского города и убийство его
населения. Причем делается это в романе с каким-то садистским наслаждением.
Даже появление Сталина сродни появлению вагнеровских языческих богов - ведь
оно вызвано именно народной яростью, для которой, впрочем, в романе
оснований нет, так как к тому времени пограничный конфликт локализован,
японцы бежали и везде торжествует революция. Сталинская доброта и
спокойствие даются именно на фоне народного возмущения, которое только что
музыкально проиграно писателем в сцене налета на Токио.
Любопытно отметить и то, что революция в Японии вызвана истреблением
сотен тысяч мирных токийцев. Но гнев японского народа обращен не против
варварски уничтожавшей их эскадры, а против императора и японских
капиталистов.
Эта черта книги Павленко более ни в одном романе не отыщется, но зато
все остальные "указания", которые автор дал своим коллегам, будут
реализованы.
Павленко, наиболее ярко воплотив идею военно-утопического
произведения, не только избрал, но и разработал его основные ходы и даже
типы характеров. Пожалуй, принципиальных изменений в этот новый жанр не
внес больше ни один писатель.
Если до Павленко существовала утопия современная, то есть
фантастическое отображение окружающей действительности, а также родившаяся
в начале 30-х годов утопия "коммунистического завтра", происходившая из
утопии современности и количественно развивавшая ее, то утопия военная
генетически связана с двумя уже описанными типами утопии.
Не следует, по-моему, как это порой делается, относить военную утопию
к пропаганде. Это явление куда более широкое и неизбежное. Ведь если мы
живем в лучшем и самом счастливом государстве, если наша армия - самая
передовая и великая, то понятно, что любая попытка посягнуть на нашу страну
будет немедленно сорвана. Описание характера такого военного конфликта
проистекает не из реальности (что является законом научной фантастики,
которая обязательно берет за исходное окружающий мир), а из того образа
реальности, который к ней имел лишь опосредованное отношение - реальности
утопической, изобретенной прессой и литературой.
Сама концепция войны будущего в Советском Союзе всегда была
оборонительной. Вы не отыщете ни одного романа или рассказа, в котором СССР
выступал бы агрессором. Это всегда "ответный удар". Но ответный удар
обрушивается на территорию врага. И если Павленко уничтожает в своем романе
врагов, как муравьев, не обращая внимания на женщин и детей, то остальные
писатели благоразумно ограничивают "ответный удар" армиями противников.
Военно-утопические произведения были по-своему логичны. Утопическое
государство нельзя победить. Ему нельзя даже нанести какой-либо серьезный
урон. Любая война против СССР неизбежно заканчивалась на границе страны, и
действие переносилось в тылы противника. Что неудивительно: ведь по законам
"современной советской утопии" наши самолеты были лучшими в мире, танки -
лучшими в мире, пушки - лучшими в мире, и в эпоху танков и самолетов даже
кавалерия Буденного оставалась непобедимой.
Я не знаю, насколько бы прочно укоренился в нашей литературе
военно-утопический роман, если бы не последующие события, которые создали
Павленко великую славу, а военно-утопическому роману дали надежду на
превращение в роман пророческий.
В 1938 году, через год после выхода "На Востоке", японские части
нарушили нашу границу у озера Хасан. Правда, конфликт этот был сугубо
локальным, ни о каких бомбардировках Токио речи не шло, да и Владивостоку
ничто не угрожало, но бои оказались тяжелыми. К тому времени уже
развернулась кампания по уничтожению командного состава Красной Армии. Бои
не показали явного преимущества Красной Армии, и эти события никак не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг