- Здесь на середине стоит золотой шар. Его должно сбросить вниз.
- Сеата, но это страшная тяжесть, это не под силу одному человеку.
- Толе! Ты умен, поищи, постарайся.
Царица села над обрывом, опустив ноги в пропасть, и задумалась. Я
подступил к шару. В нем было с виду пудов... Скоро я ощупью нашел, что ось
его составляет металлический стержень, который можно вынуть. Так у меня
оказалось в руках орудие. Я старался, действуя им как ломом, приподнять шар.
Это мне не удавалось. Потом заметил я, что некоторые камни на площадке легко
вынимаются. Я начал делать скат для шара. Работа подвигалась быстро. Наконец
я решился упереться в шар. Он неожиданно легко поддался. Я едва устоял на
ногах, а страшная тяжесть покатилась сначала по площадке, потом подпрыгнула
с края, и загрохотал страшный раскат от ее удара о крепкую стену Горы. Удар
повторился еще дважды, и долго замирали отзвуки.
- Свершилось, - торжественно сказала Сеата. - Вернемся.
Я повиновался Сеате как существу высшему.
Мы опять спустились в комнату с ладьей. Сеата нашла где-то кружку воды
и немного маису, видимо, приготовленного для нас. Я был очень голоден, но
Сеата почти не прикоснулась к пище. Порывы бодрости сменялись у нее полным
бессилием. Когда я подошел к ней, она что-то шептала. Я взял ее за руку -
рука была холодна и дрожала.
- Ты больна, Сеата. Ты должна лечь отдохнуть.
Она повиновалась и поникла на каменное ложе. Почти тотчас глаза ее
закрылись: то был свинцовый сон. Я благоговейно прикоснулся губами к ее
бледному челу, взял факел и вышел потайной дверью вниз, в другие этажи горы.
23
Я предчувствовал гибель, я хотел последний раз осмотреть Гору, эту
дивную Гору, у вершины которой хранится скелет странного существа. Был ли
прав старый помешанный ученый, умерший в степях Африки? Создание ли это
дерзких беглецов из другого мира? И, проходя опять по переходам лестницы, я
мог только дивиться на это создание. Вся Гора изрезана, изрыта залами,
комнатами и проходами сверху донизу. Иные залы были выше сорока саженей,
громадные арки поддерживали тяжелые своды, переходы шли уверенно, не
сбиваясь с принятого направления; нигде не заметно было никакого промаха; я
встречал статуи, высеченные из самой скалы, составлявшие одно с полом, так
что для них оставляли глыбу, когда пробивали самую залу. Я готов был верить,
что этот лабиринт был создан по единому плану великого зодчего, во власти
которого были целые века и миллионы работников. Я прошел по Области Тайны.
Все было там нетронуто. Золотой шар с тихим шумом продолжал катиться по
золотому желобу, как катился, может быть, много столетий. Пять старцев и
пять отроков лежали, простертые на полу. Я нагнулся к ним. Они были мертвы,
тепло медленно покидало их тела...
Осторожно стал я спускаться в Царский этаж. Там я мог повстречать
рабов. Но все было тихо. Я прошел средней витой лестницей и сразу вступил в
Звездную залу. Она была так же изуродована; изображения Солнца и Луны
сорваны со стены, и их пустые впадины зияли, как свежие раны. Но потолок был
слишком высок, и при свете моего факела засверкало искусственное звездное
небо - загорелся Южный Крест, красным светом загорелась священная Звезда.
Тихие стоны вспугнули меня, когда я сделал несколько шагов вперед. Я увидел,
что пол был устлан телами. То были лэтеи, павшие в последней схватке с
рабами. Но еще больше валялось рабов, разрубленных лэтейскими мечами. Где-то
были еще живые, только раненные, потому что я слышал зов. Я стал искать,
скользя в лужах крови. Скоро я наткнулся на тело Итчуу. Юноша был убит
наповал. Голова срублена до половины. Подальше у стены была целая груда
женских тел.
Я уже дошел опять до середины залы, когда один из лежавших вдруг узнал
меня и окликнул:
- Чужеземец!
Я остановился. Из груды тел привстал старик с седыми, но окровавленными
волосами. Он смотрел на меня огненным взором.
- Чужеземец! Зачем вернулся ты сюда? Ты ищешь проклятий, ты хочешь,
чтобы все мертвецы кричали тебе голосом бури: проклят, проклят! Нет! Ты
этого не услышишь. Я иное скажу тебе. Не ты погубил Гору, ты не был бы в
силах сделать это. Сама Звезда решила, что [наступил] ее последний час.
Слышишь, сама Звезда. И потому мы тебя прощаем.
Проговорив эти слова, старик опять откинулся навзничь. Я слушал его
слова, окаменев от ужаса, дикий бред уже готов был овладеть мной: по слову
старика мне уже казалось, что мертвецы кругом действительно приподнимаются,
встают, говорят мне... Страшным усилием воли я овладел собой и хотел подойти
к старику, чтобы чем-нибудь помочь ему. Но вдруг я ясно почувствовал, что
почва под моими ногами заколебалась.
От первого толчка я устоял. Но второй удар землетрясения был так силен,
что я упал в лужу крови, и факел мой погас. Затем началось равномерное
качание пола. Тела, лежавшие кругом меня, зашевелились как живые. Я был во
мраке среди двигающихся мертвецов. Ужас оледенил мое лицо, сердце перестало
биться.
Я полз среди груды тел, я ощупью искал дорогу. Я терял сознание.
Наконец я нащупал вход наверх. Я бросился бежать по скользким ступеням. Я
пробежал в полном мраке через комнаты музеев; я остановился только около
трупов жрецов, освещенных стоявшим здесь факелом. Тут я пришел в себя. Но я
не мог отдать себе отчета в своих мыслях. То было сострадание к умирающим
там, во тьме, одинокими, то был ужас и содрогание перед всем, что я сейчас
испытал, то было смятение всех чувств. А пол продолжал качаться под моими
ногами.
Я взял факел, освещавший мертвых жрецов, и пошел к Сеате. Она спала.
Я вышел на площадку Горы. Взошла луна в половину четверти. При слабом
свете ее смутно увидел я что-то необъяснимое. На том пространстве, которое
должна была занимать долина, странно сверкала полоса лунного света, словно
под нами была водная гладь. Я долго смотрел на переливы света в волнах,
потом я сошел на верхние ступени лестницы и, опустившись на них, тотчас
заснул.
24
Мне снилось, что я еще раб в стране Звезды, что я бежал, проник в
подземные проходы Горы и пробираюсь по ним, ища выхода. Переходы кружили,
извивались, убегали все дальше, и не было им конца. Присосавшись к стенам,
ждали здесь меня какие-то громадные слизняки, которые тянули ко мне липкие
руки. Я отбивался от них. Когда наконец я совсем изнемог, подземелье вдруг
кончилось. Мне глянул в очи океан. Я упал на гранитный выступ, а передо мной
расстилалось безграничное водное пространство; луч луны играл на волнах; вал
за валом разбивался о каменный берег, и страшен был гул набегающей пучины.
И в эту минуту подумалось мне, что я ушел из страны Звезды навсегда,
что мне больше нет пути назад, что больше я не увижу Сеаты никогда, никогда!
Эта мысль сковала меня невыносимым ужасом; я молил небо об одном - умереть,
не быть, чтобы только не испытывать этих мучений... Но солнечный луч вдруг
ударил прямо мне в лицо, и я проснулся на острых ступеньках лестницы.
Первое, что охватило меня, было чувство безмерного счастья, блаженство от
сознания, что Сеата близко, что она со мной, что я увижу ее. Но в то же
мгновение меня поразило, что рев набегающей пучины не смолк, и после
пробуждения я бросился наверх.
Гора медленно, но явственно опускалась. Я ощущал сотрясение площадки. Я
видел, что отдаленные края котловины как бы поднимались вверх. Внизу же
вместо долины, вместо лесов, полей и всей этой пышной карты расстилалась
серая, волнующаяся водная гладь. Пенистые волны ходили и качались везде,
куда достигал глаз. Какие-то жерла разверзлись за ночь, какие-то потоки
хлынули из недр земли, и вот вся котловина была уже затоплена наполовину.
Море поглощало Гору. Гора погружалась в море. Седые гребни волн уже
плескались о террасу третьего этажа. Пока я стоял в оцепенении со взором,
прикованным к невероятному зрелищу, на площадке показалась Сеата, бледная,
утомленная, но с горящим взором. В ней ничего не было земного, словно она
уже не принадлежала этому миру.
- Это Тайна Горы, - вдохновенным голосом сказала она мне, не ожидая
вопроса. - Вода поглотила всю страну; вода, служившая гробом для предков,
смоет и все создания веков, поверья прошлого и записи о грядущем. Ты вызвал
к жизни эту силу, дремавшую в оковах. Вода будет на месте моей страны, а
мы... У нас есть возможность пережить ее.
До нас смутно долетали стоны. Рабы так и не нашли прохода, ведшего в
четвертый этаж. Потому никого из них не было на четвертой террасе, она была
пуста. Зато весь народ рабов теснился, жался на третьей террасе, уже
омываемой волнами. От нас это было на расстоянии почти трехсот саженей, и
нам трудно было следить за ними.
Рабы были в паническом страхе. Они почти не двигались. Вся толпа -
тысячи в три человек - стояла неподвижно, обернувшись к воде, и смотрела,
как волны наступали на нее. Изредка у всех у них вырывался нечеловеческий
вопль, доносившийся до нас слабым стоном. Вот вода перехлестнула через
парапет. Рабы стали погружаться в губительную стихию. Я не знал, что
сделать, я хотел бежать к ним, указать им путь к нам, я что-то говорил
Сеате. Но она остановила меня, властно положив мне руку на плечо.
- Останься здесь. Если бы ты и привел их сюда, все равно их гибель была
бы неотвратима. Челнок сделан лишь для двоих, ибо Звезда знала, что нас
будет двое. Не пытайся бороться с велениями Звезды, мы слишком ничтожны,
наша участь - покориться.
Я упал ничком у края площадки и впился взором в ужасающую трагедию,
совершающуюся где-то в глубине. Вода подступила к груди рабов, постепенно
поглощая их. Матери поднимали грудных детей над головой, более сильные в
животном ужасе взбирались на плечи других, иные пытались взобраться вверх по
гладкой стене, но тотчас обрывались, некоторые, обезумев, бросались сами в
пучину. Вода повышалась со стремительной быстротой. Я видел, как волны стали
окатывать головы самых высоких. Я видел мгновение, когда поднятая рука
исчезла в пене прибоя. На поверхности виднелось несколько тел, боровшихся
еще со смертью. Но никто из погибающих не умел плавать. Через несколько
минут все было кончено. Ничто постороннее не нарушало более серой пенистой
глади.
Когда я приподнялся, помертвелый от ужаса, Сеата все еще стояла в
прежнем положении со взором, устремленным куда-то вдаль, прочь от земли.
- Все кончено, - хрипло сказал я.
Сеата обратилась ко мне.
- Мой милый, - промолвила она, впервые называя меня так, - надо
принести сюда челнок.
Я повиновался.
25
Гора опускалась медленно. В полдень исчезла под волнами терраса
третьего этажа. Солнце уже клонилось к горизонту, когда волны дошли до края
котловины. В то же время и вершина Горы уже почти касалась поверхности воды.
За этот день мы едва ли обменялись с Сеатой десятком слов. Она сидела на
груде камней, выбитых мной вчера из площадки, и загадочным взором смотрела
на водную поверхность. Иногда мне казалось, что она наслаждалась этим новым
для нее зрелищем. Иногда я начинал понимать, что за безумная тоска давит ей
сердце.
Я работал над лодкой, сколько мог приспосабливая ее для путешествия. На
Сеату смотрел я даже с некоторой робостью. Однажды я сказал ей, утешая ее:
- Мы скоро увидим с тобой новую землю и новое человечество. Думай о
будущем.
Она ответила мне:
- Мы с тобой величайшие убийцы на земле.
Я содрогнулся.
В другой раз мне пришла странная мысль в голову, и я опять обратился к
ней:
- Сеата, а как ты думаешь, не мог ли кто-нибудь из рабов проникнуть в
Царство Тайны? Может быть, они еще и теперь таятся там. Не пойти ли к ним?
Сеата холодно посмотрела на меня и сказала:
- Нет, надо, чтобы они погибли все.
И я содрогнулся снова.
Когда вода подошла к нам на расстояние двух саженей, я спустил лодку в
море: я боялся водоворота, который должен был бы возникнуть, когда пик Горы
погрузится в пучину. Лодка веревками была привязана к камням, бывшим на
середине площадки. По этим веревкам я спустился в лодку и ждал. Когда
расстояние между лодкой и площадкой еще уменьшилось, я быстро помог сойти
Сеате, перерубил веревки своим лэтейским мечом, оттолкнулся от стены и всей
силой налег на весла, спеша уйти от тонущей Горы.
Через несколько минут вершина Горы с каким-то свистом погрузилась в
пучину. Некоторое время мне приходилось бороться с волнами водоворота, но
наконец мы могли считать себя в безопасности, и я огляделся.
Котловины уже не существовало. Вода перелилась через край и затопляла
Проклятую пустыню, не переставая прибывать, грозя превратить всю Африку в
дно морское. Течение несло нас от центра, и весла были не нужны.
Я посмотрел на Сеату, Сеата смотрела на меня.
- Мой милый, - сказала она мне, - нас двое во всем мире. Мы первые люди
и последние люди. С нами кончается жизнь Земли. Нам надо умереть.
Я пытался ее успокоить:
- Земля велика еще. Есть много-много людей в мире. Ты найдешь новую
родину, ты найдешь то, что искала.
Сеата молчала, устремив взор за нашу корму, туда, где возвышалось
недавно Царство Горы. Теперь со всех сторон от нас, куда только хватал взор,
были небо и вода. Ярко-красное солнце закатилось в обагрившиеся волны.
Настала ночь и прохлада. Я хотел подкрепить силы. С нами было очень немного
маису, но совсем не было воды. Со страхом и горестным предчувствием
зачерпнул я воду за бортом. Увы! Худшие предчувствия исполнились. Вода была
горько-соленая, негодная для питья, поистине морская.
Весь ужас нашего положения ясно представился мне. Предстояло проехать
или снова пройти всю ту же Проклятую пустыню, по которой мы шли с Мстегой,
почти не имея ни малейшего запаса воды. Я ничего не сказал Сеате, но она все
поняла.
- Не пугайся, милый, - сказала она, - для меня теперь ясно, что все
создано волей Звезды. Я прежде смеялась над суевериями отцов, но теперь
понимаю, как была я безумна. Позволь мне принести мольбу Звезде.
Она стала на колени, обратив свое лицо к Красной Звезде. И я тоже
преклонил колени рядом с ней, молился впервые после многих и многих лет. И в
молчании пустыни наш утлый челнок уносил нас в неведомую даль...
26
Ночью я греб, направляясь по звездам. Под утро утомление одолело меня.
Проснувшись, я увидел, что Сеата лежит на дне лодки с закрытыми глазами. В
испуге я наклонился к ней. Она взглянула на меня и слабо улыбнулась.
- Я очень слаба, мой милый, - сказала она мне, - мне кажется, это
смерть.
Я был так потрясен последними днями, что эти слова не ужаснули меня.
Только слезы полились из моих глаз. Я прикоснулся губами к ее руке.
Не лишения, не трудности пути губили Сеату. Зной также не был силен,
так как воздух был полон водяными парами. В полдень мне удалось поймать
орла, спасшегося от потопа, но теперь упавшего в воду. На время мы были
спасены от голодной смерти, могли даже утолить жажду его свежей кровью. Но
Сеата не хотела ни пить, ни есть. Внутренняя скорбь убивала ее. Днем я
продолжал грести, придерживаясь того направления, которое я дал лодке с
вечера, но далеко не был убежден, что мы плывем верно. Разве можно было
определить направление в этом океане без берегов? Вода перестала прибывать.
Волнение утихло. Сквозь прояснившуюся воду мне было видно дно - поверхность
каменистой пустыни. Глубина нового моря была всего аршина полтора. Я мог
достать веслом до солончака. Весь день Сеата лежала как в забытьи. Несколько
раз я смачивал ей губы кровью убитой птицы, но, приходя в себя, она не
хотела пить. К вечеру она совсем очнулась и позвала меня:
- Мой милый! Мой дорогой! Нам осталось немного говорить с тобой. Я
умираю.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг