ЧАСЫ И ЗАПАХИ
Дневник Веригина
- Но почему вы так упорно говорите со мной о походках? -
удивился я.
- Тс-с-с... одну минуту, - сказал старик, широко раскрыл
глаза и поднял вверх указательный палец. Прислушался к шуму
ветра.
По-прежнему все кругом стонало, грохотало, выло. Симон
Бургонь все прислушивался. Медленно качнул пальцем. Миг один
- и откуда-то сверху раздались, потекли тяжелые, долгие уда-
ры. Смешно даже думать, чтоб кто-либо слышал, как бьют часы
на башне в такую мутную ночь. Но все же в ту самую минуту,
когда часы на башне стали отбивать свой счет, в эту же мину-
ту в домике старого часовщика, который стоял в переулке -
далеко и от озера, и от городской башни,- в ответ на удары
башенных часов зазвонили на свои голоса часы.
Голоса часов - и в домике Симона Бургоня, и на городской
башне - звучали и умолкли почти одновременно.
По губам старика проскользнула странная улыбка:
- Я доволен исполнением. Оркестр работал дружно. Я всегда
наблюдаю походку часов. Ах! О чем я мечтаю... Создадут ли
когда-нибудь люди такие часы, которые будут настроены на за-
пахи? Пусть люди сговорятся: определенному времени суток бу-
дет отвечать определенный запах. Конструкция таких часов бу-
дет совсем особая: нажал кнопку - и разнесся запах ландыша.
Значит - семь часов утра. Запах розы укажет на полдень, а
если запахло ночною фиалкой - значит, полночь. Ведь на каж-
дый час суток можно подобрать свой запах. Их, этих запахов,
так много, в разное время суток.
Бургонь умолк и откинулся на спинку кресла.
Слова Бургоня о настройке часов на запахи заставили
меня достать из моей библиотеки "Музыкальные новеллы"
Э. Т. А. Гофмана. И на странице 67-й прочел: "...я на-
хожу известное соответствие между цветами, звуками и
запахами... Особенно странную, волшебную силу имеет на-
до мной запах темно-красной гвоздики, я непроизвольно
впадаю в мечтательное состояние и слышу словно издалека
набегающие и снова удаляющиеся звуки бассет-горна".
ЧЕЛОВЕК О РЫСЬЕЙ ПОХОДКОЙ
Я тихонько тронул Бургоня за руку:
- Мосье Симон! Простите, но вы спрашивали меня о походке
человека. Че-ло-ве-ка. А не часов.
На лицо старика набежала тень. Он тревожно качнул голо-
вой. Придвинулся ко мне.
- Вы были очень больны, мосье. Гнилая горячка. Сюда при-
ходили ваши друзья. Кормили вас, лечили. Тревожились за вашу
жизнь. Вечером все уходили. Я оставался с вами. До утра. Но
когда вам было особенно трудно (вы ночами были в беспамятс-
тве), стал приходить один человек.
- Ночью? Кто же?
- Такой высокий, красивый, седой. И голос у него ровный,
тихий. Глаза светлые, смотрят в упор.
- А-а-а... Припоминаю. Святошин! Мне еще в Женеве говори-
ли о помещике Святошине. Будто бы в нем заговорила совесть и
он хочет весь свой капитал передать Герцену на революцию.
- Он вам знаком, этот Святошин? Тогда другое дело, - не-
доверчиво продолжал Бургонь. - Но со мной этот ночной гость
был крайне молчалив. Отсылал меня спать. А сам садился за
стол подле вас. Вынимал бумагу и писал, писал. Всю ночь нап-
ролет. Даст вам лекарство и опять все пишет. У меня сон
очень чуткий, мосье. Сквозь дрему мне слышалось... простите,
может быть, мне это только казалось, но я явственно слышал,
как почему-то тихонько скрипели ремни и осторожно щелкали
застежки на вашем чемодане, шуршали бумаги, и снова тишина.
Шорох пера, которое все бежит и бежит по бумаге. Этот ваш
"ночной" друг совсем другой, он не такой, как ваши "дневные"
друзья. Его походка...
- Какая же у него походка?
- Бесшумная. Он не касается пола каблуком. Мягко вытяги-
вает носок и бережно опускает его на землю, словно боится
оставить полный след. У него какая-то лисья... нет, рысья
походка. Понимаете? Походка рыси.
- Рысья? Вы говорите: рысья походка?
- Именно. И мой сенбернар Пасс всегда недоволен, ворчит,
когда этот человек переступает порог моего дома. - Старик
вдруг встал со стула. - Я слишком много говорю с вами,
мосье. Ведь вы не успели еще окрепнуть после болезни. Я уда-
ляюсь. Спокойной ночи!
И старик снова церемонно поклонился. Ах, как хорош бы он
был в затканном золотом камзоле, при шпаге и в треуголке с
пером! Совсем кавалер Глюк, как его описал Гофман.
ФАРФОРОВАЯ МИНИАТЮРА
Вот и окончена первая папка.
Я не заметил, что небо посветлело. В окно подул предрасс-
ветный, бодрящий ветерок. Я встал и прошелся по комнате.
Как неожиданно и прочно вошел в мою жизнь Веригин, этот
безвестный искатель!
Деревья за окном вдруг зашумели, залепетали, потревожен-
ные порывом ветра. Опять затихли.
Скорее за стол. Что еще готовит мне следующая папка?
Что это? Какой-то конверт без надписи. Внутри - голубые
листки почтовой бумаги. Почерк не Веригина. Явно женский,
мягкий, аккуратный.
"Дмитрий, друг мой бесценный!
Наконец-то представился случай, чтобы переслать тебе
письмо с верным человеком.
Можешь ли ты понять, как я и мои друзья бесконечно благо-
дарны тебе за твой самоотверженный поступок! Я плакала и
гордилась тобой, когда слушала, как ты на суде обвинял себя
в том, чего не совершал.
Я думала, что разлучаюсь с тобой на долгие годы, а может
быть, навсегда, - вот откуда мои слезы. Позднее я узнала,
что друзья поклялись помочь твоему бегству за границу.
Как я была счастлива, когда мне сообщили, что все уда-
лось!
Эту фарфоровую миниатюру я заказала для тебя, чтобы ты не
забыл меня, мой друг! Не правда ли, похожа?
Когда же мы свидимся с тобой? Разве что сумеешь продлить
наши жизни на тысячу лет, о чем ты мечтаешь. Прости меня,
Дмитрий, но эта твоя мысль меня пугает.
Людей станет так много - новые родятся, а старые не будут
умирать.
Как же они будут жить? Где найдут работу? Как прокормят
себя и семью?
Ведь начнут убивать друг друга. А знатные и богатые будут
истреблять ненужных им лишних бедняков. Ведь у них армия,
полиция. В жизни каждой семьи могут возникнуть трагедии. Не-
терпеливые наследники, например. Голодные дети. Надоевшие
жены. Невыносимые мужья.
Прости меня, Дмитрий, я так боюсь, что при твоей одарен-
ности и настойчивости, ты добьешься этого тысячелетия.
Может быть, я не права, может быть, ты сумеешь объяснить
мне, доказать, как это будет?
Ах, Дмитрий, а пока годы летят, а ты так далеко!
Не забывай меня.
Твоя Наташа.
Р. S. Как ты просил, мы навели справки о твоем знакомом
Сумбатове. Печальные вести, друг мой. После твоего ареста у
него был обыск, и все его записки и рисунки увезли. Черепки
же потоптали и выбросили за окно в бурьян.
Так рассказал нам слуга Сумбатова Петр.
Он же и похоронил своего барина, который не вынес гибели
всех своих научных работ и открытий.
Ты знаешь, Дмитрий, этот Сумбатов, как видно, был отлич-
ный человек. Он дал вольную не только Петру, но и всем своим
дворовым, А поместье со всеми постройками и крестьянами про-
дали еще его родители. Дом же, что на Плющихе, пошел с мо-
лотка.
Как жаль, что мы его не знали!
Н.".
Так вот каков Веригин! Ценой своей свободы спасал
людей от царской расправы. Ни суд, ни ссылка, ни разлу-
ка с родиной и любимой девушкой не испугали и не оста-
новили его. Ах, Веригин, Веригин, куда же ты пропал?
Найду ли я твои следы, твои пути? Твой конец?
А где же миниатюра? Где портрет Наташи? Я лихорадоч-
но роюсь в портфеле. Нет миниатюры. Может быть, Веригин
взял ее с собой? Как жаль! Мне так хотелось увидеть ее
лицо!
Еще листок, но почерк уже Веригина. Как много попра-
вок, зачеркнутых слов... Это какой-то черновик, по-ви-
димому.
"Душа моя Наташа,
безмерно обрадовала меня весточка от тебя! Чудесный подарок
- фарфоровый твой портрет.
Гляжу не нагляжусь.
Теперь поговорим о другом.
Очень меня огорчает твое отношение к моей мечте, которую
надеюсь скоро осуществить.
Да, да, душа моя, больше чем надеюсь - уверен. Но ты пра-
ва в одном: при теперешнем положении человечества всеобщее
долголетие привело бы к страшному самоистреблению.
Но, милая моя Наташа, ведь ты-то хорошо знаешь, народы
пробуждаются. Лучшие люди отдают свои силы, свой ум, свою
жизнь за светлое будущее человечества. И оно придет. И я хо-
чу из страшного, несчастного мира, в котором мы живем, пос-
лать им, тем людям будущего, мой подарок - тысячу лет
счастья.
Когда народы будут свободны и сольются в одну человечес-
кую семью, разве не хватит места, работы, пищи для всех?
Я передам мое открытие вам, борцам за это будущее.
Вы сумеете сохранить и донести до свободного человечества
то, что ему необходимо: долгие годы для накопления знаний,
для творчества и счастья.
Верь мне, Наташа, я добьюсь этого, обязательно добьюсь, и
скоро.
Твой Дмитрий".
Комната уже вся залита светом. Я выключаю настольную
лампу. Птицы встретили солнце целым оркестром. Теперь
они заняты своими хлопотами. Порхают, перекликаются.
Ветер затих. Так тепло, светло, хочется петь, сме-
яться. Но я устал... устал. Спать... спать... спать...
До завтра.
Но ведь уже "завтра".
Ах, все равно. Как хорошо!
ЧЕЛОВЕК В ЧЕРНОМ СЮРТУКЕ
Карлсбад. 20 августа
Дневник Вершина
Вот уже несколько дней, как я живу в добром старом Карл-
сбаде, в пансионе "Черный лебедь". Из Праги сюда я ехал в
дилижансе. Он тихо и непрерывно поскрипывал в лад песенке,
которую напевал возница на своих высоких козлах. Совсем как
у Диккенса с его веселыми, добрыми возницами и чудаками-пас-
сажирами. А ведь когда-то по той же дороге, направляясь в
этот город, ехали и смотрели на эти мягкие очертания гор и
Гоголь, и Паганини, и Мицкевич, и Гете, и Бетховен, и Шопен.
Из окна пансиона вижу, как под большой полной луной чер-
неет громада леса. Она спускается с Крушных гор.
Вчера весь день я был в лесу. Там застала меня ночь. Све-
тила луна.
Карлсбад. 24 августа.
Дневник Веригина
Вчера вечером со мной приключилась странная история. Я
медленно поднимался в гору к пансиону "Черный лебедь". Нео-
жиданно из-за одного дома появился какой-то высокий человек
в черном длинном сюртуке, в котелке и с тросточкой в руке.
Он, видно, шел от источника. Я разглядел его спину.
Походка этого человека и удивила и поразила меня. Я не-
вольно пошел за ним. Вспомнил разговор со старым часовщиком
Симоном Бургонем о походках людей. А этот незнакомец шагал
так осторожно, словно сомневался, не растопчут ли что-либо
его ноги. Вот он остановился, - видно, какая-то неожиданная
мысль или воспоминание обожгли его сердце. Нерешительно сде-
лал шаг... другой...
И вдруг походка человека резко изменилась. Словно в нем
развернулась какая-то пружина. Шаг его стал твердым и стре-
мительным. Он внезапно оглянулся - видно, почувствовал мой
взгляд - и быстро исчез за поворотом. Я остановился в раз-
думье. Кто это? Может быть, он болен и ему трудно? Уж не
должен ли я был подойти к нему? Помочь? Но чем? И с этой
мыслью я направился к пансиону.
Я был уже у лестницы пансиона, когда оглянулся. Из пере-
улка неожиданно появилась темная фигура и стала медленно
приближаться.
Он! Это был он, человек в черном сюртуке, тот незнакомец,
чья походка вызвала во мне ряд догадок и размышлений. Я ос-
тановился в тени колонны и стал присматриваться. Действи-
тельно, всеми его движениями управляет какая-то внутренняя
пружина: то толкает, то отпускает его. Конечно же, какое-то
глубокое душевноз беспокойство владеет им. Походка его про-
тиворечива и мучительна.
Он прошел мимо меня, совсем рядом, но даже не посмотрел в
мою сторону. Поднялся по ступенькам пансиона. Легко постучал
молотком в дверь "Черного лебедя". Так, значит, он живет в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг