характерной приметы... Кажется, он в черных очках... Но так ли на самом
деле? В памяти сплошные провалы...
Незнакомец обернулся, внимательно взглянул на меня. Он словно прочитал
мои мысли и усмехнулся. Но я опять ничего не запомнил, даже, кажется, этому
обстоятельству не удивился. Видно, так и должно быть, подумал я, уже не
стараясь найти причину столь странной своей забывчивости.
На перекрестке, где вихрь неистово швырял во все стороны мусор, мы
свернули на тесную улочку и вскоре вышли к старому парку, который размашисто
мел небо высоченными метлами полуобнаженных деревьев, и сквозь шум листвы
доносился резкий треск - где-то в глубине ломались хрупкие ветви. Улица
теперь шла с одной стороны, а парк, огороженный чугунной решеткой, как бы
посторонился, уступая узкое пространство мостовой, выложенной булыжником.
Время от времени налетала дождевая пыль, и камни лихорадочно блестели,
выискивая в небесной мути голубые прорехи.
- Пришли, - не поворачивая головы, объявил незнакомец и стал осторожно
спускаться по мокрой железной лестнице в подвал трехэтажного дома. Уткнулись
в массивную дверь. Незнакомец открыл ее ключом и пригласил следовать дальше.
А дальше оказалась еще одна дверь и лестница, ведущая вниз; тусклые лампочки
скупо освещали высокие, неудобные ступеньки.
В мрачном коридоре, куда привела лестница, незнакомец показал прямо:
- Идите до конца, а мне направо. - Он торопливо шмыгнул в боковое
ответвление, и мне теперь оставалось одно: преодолеть этот полумрак самому и
встретиться с теми, кто давно ждет меня...
Вперед! Шаги гулко отдавались; я старался ступать тише, осторожнее, но
гул не уменьшался.
Остановился, послушал: то приближаясь, то удаляясь, дрожало эхо - мои
шаги. А это что? Собственное дыхание, усиленное невидимыми мембранами, -
будто одновременно задышали сотни людей!
Не скоро кончился этот звуковой коридор. Я дважды останавливался, чтобы
перевести дыхание, и достиг, наконец, спасительного люка. Едва проник через
него в небольшое помещение, вежливый мужской голос пригласил в лифт и
попросил подняться на пятый этаж.
Кабина поднималась медленно, как бы нехотя, достигла заданной отметки,
и двери автоматически открылись.
В обе стороны от меня разбежались мягкие ковровые дорожки. Яркий
дневной свет; откуда-то доносится приглушенный разговор. Вдоль дорожек -
двери, двери... Куда обратиться? Ну конечно, сюда. Массивная дверная ручка;
темно-красная, с замысловатым тиснением кожа.
Я не ошибся. За дверью оказалась великолепная приемная. За полированным
столиком, в окружении мониторов, пудрилась миловидная девушка. Щелкнув
пудреницей, она поднялась навстречу и напевно произнесла:
- Наконец-то. Мы давно вас ждем. Входите!
Девушка грациозно распахнула дверь в кабинет.
Наконец я увидел того, кто с нетерпением ждал меня. Возраст
неопределенный; белесые волосы до плеч; бесцветные глаза и серое вытянутое
лицо. Он небрежно сидел в кресле, закинув ногу на ногу, за пустым столом в
виде буквы "т". С левой стороны серебрился экран монитора, поблескивал
телефонный комбайн; у стенки напротив окна пестрели золотыми корешками книг
высокие полки. Огромный почти пустой кабинет призваны были украсить лепной
потолок и старинная сверкающая люстра.
Субъект, похоже, попытался растянуть губы в улыбке и безразличным
жестом показал на кресло около стола. Я сел и сразу почувствовал, как от
усталости заныли ноги.
- А я внимательно слушал, как ты пробираешься ко мне, - доверительно
сообщил хрипловатым голосом хозяин кабинета. - Любопытно ты ходишь. Кстати,
я давно заметил: нет и двух экземпляров с одинаковой походкой. У каждого
свой темп, ритм, постановка тела и головы. Я серьезно подумываю над научным
трудом на эту тему... Но это потом, потом. Основная моя деятельность совсем
иная. Скажу сразу: я любопытен буквально ко всему. Я, так сказать, отдыхаю,
посвящая себя то одной, то другой проблеме.
Хозяин кабинета легко поднялся, мне даже показалось - вскочил, но сразу
же обрел солидность и не спеша направился к высокому, под потолок, окну. Он
пристально посмотрел куда-то вдаль и, внимательно что-то изучая, жестко
заговорил:
- Погода не должна действовать на самочувствие. Мне лично такая погода
нравится. Помогает сосредоточиться и принять оптимальное решение... Я
понимаю, что ты, - он повернул голову в мою сторону и на секунду замер, -
что ты облучен этим ненастьем и, возможно, прескверно себя чувствуешь.
Однако, повторяю, не только погода, но и ничто другое не должно поколебать
мои правила. Первое из них: когда я стою, никто не имеет права сидеть.
Последние слова он почти выпалил, и я не сразу уловил их смысл,
продолжая пребывать в кресле.
- Еще раз повторяю, - повысил голос хозяин кабинета. - Когда я стою...
Подчиняясь неведомому чувству, похожему на страх, я мгновенно встал и в
нерешительности замер.
- Нет, нет, не пойми меня превратно, - смягчился мой повелитель. Ну как
его еще назвать? - Мы должны быть друзьями. Отношения между нами - только
искренние, только честные. Фальши я не потерплю.
Повелитель не спеша вернулся за стол, удобно уселся (боже мой, я
продолжал стоять!) и как ни в чем не бывало по-свойски кивнул мне - мол,
усаживайся, какие тут церемонии.
- Ну, а теперь я должен объяснить самое главное. От надлежащего
понимания этого зависит и твое успешное функционирование, и перспективы
твоего роста, и наши общие дела. Сейчас ты на первой ступени деловой
проверки. Участок твой, подчеркиваю, в общей системе моих забот занимает
незначительное место, но для тебя, для делопроизводства имеет неоценимое
значение. Впоследствии, когда ты себя проявишь, перед тобой откроются новые
горизонты. Только старайся, только будь на высоте положения. Уж я-то тебя не
оставлю.
Повелитель, довольный, подмигнул и сразу же надел маску безразличия.
- Видел город? - спросил он.
Я кивнул.
- Видел парк?
Я снова кивнул.
- А небо видел?
Кивнул опять.
- Кому, по-твоему, все это принадлежит?
- Не знаю, - чистосердечно ответил я.
- Не знаешь? - Он от неожиданности приподнялся, и длинное его лицо еще
более вытянулось. - Не имеешь права не знать! И город, и земля, и вода, и
небо - все принадлежит мне. Теперь ты догадываешься, с кем имеешь дело и
кому будешь верой и правдой служить?
- Вы... король?
Мой нечаянный вопрос понравился повелителю. Серое лицо его просветлело.
- Вот именно - король! Если мыслить широко. А в сущности, ни один
король мне в подметки не годится. О, ты еще узнаешь степень моего
могущества! - Его длинные, почти прозрачные пальцы забарабанили по столу.
Когда дробь оборвалась, повелитель безразлично сказал:
- В тех случаях, когда возникнет необходимость обратиться ко мне,
называй меня "господин Карл". Со временем, когда ты положительно проявишь
себя, я разрешу сократить первую часть обращения, а пока... Субординация
неумолимо требует именно такой формулировки. Почему - Карл? Охотно поделюсь.
Во-первых, как ты гениально догадался, в честь всех королей земли. Известны
целые династии Карлов. Во-вторых, имя "Карл" предельно короткое, звучное.
Примерно с этих же позиций будет определено и твое имя. Мне безразлично,
каким словом обозначали тебя до сих пор. Это чистейшая условность. Я буду
звать тебя, ну, например, Че-ло-век. С одной стороны, нейтральное, простое
слово. А с другой... Ты ведь, я догадываюсь, придаешь большое значение
человеческому фактору. А я хорошо понимаю, что такое бремя "ч" - по
существу, самое тяжелое бремя. Ведь от человека никуда не денешься! Будь он
самый ничтожный, самый затюканный... А уж если не затюканный - тем более...
Итак, лучше не придумаешь - Че-ло-век!
Карл размеренно застучал по зеркальной полировке стола, и я вдруг
заметил: пальцы и отражение их были похожи на хищное чудовище - длинная
зубастая пасть широко открывалась, и зубы, в ожидании добычи, нетерпеливо
клацали...
Возникшее неприятное чувство погасила резкая мысль: Человек! Видимо, не
случайно Карл хочет дать мне такое имя. Я точно знаю: за этим стоит нечто
очень важное... Возможно, через это я сюда и попал... Вполне возможно. Ведь
я отрицал... Но что? Что-то ведь отрицал!.. Не пойму, что стало с моей
безукоризненной памятью...
- Ты что-то сказал? - прищурился Карл.
- Н-нет...
- Не советую лгать. - Карл проницательно усмехнулся.
- Я думаю... имя "Человек" вполне подходящее.
- Здесь думаю только я. Ты будешь думать, когда я прикажу. Че-ло-век!
Язык сломаешь, если произносить каждый день да по несколько раз... Нельзя
забывать и принцип экономии. Доли секунды, дополнительно затрачиваемые на
произнесение двух лишних слогов, только за год дадут ощутимую экономию
времени! Хочешь знать, сколько конкретно? Возьми и посчитай. Таким образом,
я естественно прихожу к более короткой, а следовательно - более удобной
форме: не Че-ло-век, а Чек. Можно было бы оставить апостроф, то есть
напряженную паузу после Ч, но не станешь же ты издеваться надо мной -
заставлять произносить неудобное Ч, эк, вместо плавного Чек. Этот
фонетический вариант близок мне и тем, что вызывает приятные ассоциации,
связанные с некоторыми банковскими операциями. Вот так-то, дорогой Чек. От
всей души поздравляю и перехожу к следующему ознакомительному этапу.
Карл нажал под столом невидимую кнопку - на стене вспыхнуло
изображение. И кабинет наполнился шелестом компьютерных клавиш. На экране
хорошо видны девушки - служащие огромного офиса; руки девушек безостановочно
взлетают, лица сосредоточены на выполняемой операции. Каждое рабочее место,
каждый монитор пронумерованы, цифры четко просматриваются вдоль длинных
рядов.
- Прекрасно работают, - усмехнулся Карл. - Потому что знают: на место
каждой из них претендуют десятки не менее умелых.
- Но почему так много?...
- Мне нравится вопрос. Ты думаешь, я кому-то покровительствую? Совсем
нет! Мне скучно, Чек. Я развлекаюсь.
Карл что-то заметил и сказал в пространство:
- Почему не работает сто пятьдесят четвертая? Ах, самочувствие...
Найдите здорового человека, а этой... дайте возможность лечь в больницу!
Плачущую девушку тут же вывел из зала длинный молодцеватый клерк, и
Карл удовлетворенно сказал:
- Она, конечно, милая особа. Но что делать! Не останавливать же
производство! Обрати внимание - на сто пятьдесят четвертое место спешит
новая девушка. Да как резво!
Карл говорит в пустоту:
- Отставить. Подыщите что-нибудь покультурнее. Солидное учреждение - и
такая беготня. Некрасиво!
Карл переключил экран, и я попал в другой, огромный и тихий зал, от
пола до потолка уставленный сложной, непонятной аппаратурой. И здесь
служащие сидели рядами, каждый за своим пультом; рабочие места были четко
пронумерованы.
- Мои глаза и уши, - с гордостью произнес Карл. - Без них мое
могущество было бы пустым звуком. Ну, теперь достаточно. Общее представление
имеешь.
Карл выключил экран и лениво поднялся из-за стола; я также, не
торопясь, покинул кресло.
- Ничего ты не понял, Чек, обозлился Карл. - Мне подражать не следует.
Ни в чем! У тебя должна быть своя скорость. Впрочем, я не хочу, чтобы ты
толковал о моих требованиях превратно. На древнем Востоке, заметь,
подчиненные ползли к повелителю на коленях. Подчеркиваю - на коленях. Я
этого не признаю. Каждый должен поступать в соответствии с убеждениями, по
доброй воле. Лишь одно я требую: дисциплину! Которая сочетается с
безусловным уважением к своему шефу.
Карл степенно направился к выходу. Он лениво потянул на себя дверную
ручку и поморщился:
- Опять ты сплоховал. Я, как последний швейцар, открываю перед тобой
двери. Учти, я помню все это и ничего не прощаю.
В прихожей навстречу Карлу выпорхнула та самая миловидная девушка,
которая несколько минут назад мне так понравилась. Она, как я понял, была
секретарем у Карла. Девушка вся лучилась, глаза ее говорили об одном - она
счастлива созерцать своего шефа.
- Что нового, Ри? - важно спросил у нее Карл. Вероятно, девушку звали
Рита, но, в соответствии с требованиями Карла, часть имени сокращена.
- О, нового много, - с радостью отозвалась Ри.
- Подготовься, я вызову, - распорядился Карл и проследовал дальше. -
Умнейший экземпляр, советую наладить деловые контакты, сказал он мне, когда
Ри вернулась на свое место, а мы вышли в коридор.
На ковровой дорожке Карл совсем сбавил шаг, Он откровенно прислушивался
к доносившимся обрывкам разговоров.
У двери с номером пять Карл заметил:
- Это твой доминион. Я скажу Ри - она познакомит с девушками моего
домашнего офиса. К ним ты успеешь. Важнее заглянуть сюда.
У двери с номером двенадцать Карл остановился, заложил руки за спину и
удивленно прикрикнул:
- Ну?
Я открыл дверь, удивился самому себе, и вслед за Карлом вошел в длинный
тесный кабинет. Разом с двух сторон из-за своих компьютеров вскочили все - в
черных костюмах и черных галстуках, с черными гладко зачесанными волосами.
Мне показалось - все они на одно лицо, с одинаковым
предупредительно-угодливым взглядом. Даже роста одного! Наверняка Карл их
путает и зовет одним обрубленным именем...
Карл придирчиво обозрел клерков и объявил, кивнув на меня:
- Прошу любить и жаловать. Наш новый служащий. Зовут его Чек. Офис
номер четыре.
"Не забыть бы, - номер четыре..."
Я слегка поклонился и услышал со всех сторон одобрительный гул.
- А это, - Карл изящно повел рукой, - мои первые помощники.
Персонально: Бо, Э, Ни, Ви, А, О, Ва, Ал, И, Се, Мо, Па.
Вот так память у Карла! Не забыт ни один из двенадцати клерков!
На стенах я заметил яркие лозунги. Да еще какие! "Оградим Ноосферу от
варварских вторжений!", "Создадим свою, самую надежную Иносферу - на все
грядущие времена!" Были и другие призывы, но Карл, поворачиваясь, нарочито
задел меня, и мое внимание переключилось на властелина.
- Интересуешься Ноосферой? - хмыкнул он. - Этим кладбищем иллюзий
почему-то интересуются все. Не понимаю - что интересного?
- Как - что? - искренне удивился я. - За тысячи лет жизни на Земле
человечество столько накопило!.. Все доброе, умное должно работать на
будущее.
- И ты туда же, - рассмеялся Карл. - Мертвая, гробовая романтика.
Реальная жизнь сказок не приемлет.
- Тогда зачем ограждать Ноосферу от варварских вторжений? - кивнул я на
лозунг.
- Зачем ограждать? - усмехнулся Карл. - От любопытствующих. Слишком
много их развелось. Ну, ну, не будем мешать труженикам громкими разговорами.
Под угодливыми взорами клерков он вальяжно вышел из кабинета, скромно
опустив глаза.
- Сейчас, - объявил он, - немного развлечемся, посмотрим фильм, а
потом... Потом и вникнем. Не будем забегать вперед.
В соседнем кабинете, с десятком кресел и телеэкраном на полстены, он
включил телеустановку и устало опустился на мягкое сиденье.
- Заранее похвастаюсь, - осклабился Карл. - У меня свой кинематограф,
свои принципы драматургии. Люблю кино обстоятельное, подробное. Зритель не
должен метаться от кадра к кадру. Образ обязан входить в него, как нож в
масло. Ну, ну, посмотрим.
Я осторожно присел на кресло позади Карла. Замечаний не последовало,
значит, веду себя как положено.
Вспыхнули титры - броские, поистине ошеломляющие: продюсер - Карл,
главный режиссер - Карл, главный герой - опять же Карл... Остальные
создатели фильма, обозначенные мелким шрифтом, были мгновенно зачернены
наплывом.
Крупно, во весь экран, развернулось название фильма: НЕПОВТОРИМАЯ
ЛЮБОВЬ.
Некто, с лицом Карла, в черном с мелкими завитками парике,
прогуливается в парке. Ему скучно, он томится от невеселых мыслей. Не радуют
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг