- Дай клятву, Игнат Лунь.
- Я, Игнат Лунь, именем Объединенного Человечества кля-
нусь хранить в бескрайних просторах Вселенной верность Зем-
ле.
- Какую звезду ты избрал, Игнат Лунь?
- Мицар.
"Он прав, - с благодарностью и неожиданным чувством сим-
патии к звездолетчику подумала Мадия. - Надо выяснить все
обстоятельства гибели звездолета, "Уссури". Это сделает
Лунь".
А Лунь, оказывается, думал не только о таинственной гибе-
ли звездолета. Он стремился к большему.
- Игнат Лунь, почему ты выбрал Мицар? - спросил Козырев.
- Я верю в теорию Тарханова о существовании цивилизации
на Лории.
Свет в зале погас. Во всю стену засветился экран. Коммен-
татор объявил:
- Планетарные маршруты Игната Луня. Прошу обратить внима-
ние на посадку космоплана на Меркурий. Управлял кораблем Иг-
нат Лунь. По десятибалльной системе оценок он получил наи-
высший балл - десять. Картины штурма Полюса недоступности
Венеры. Жизнь на Венере. Экспедиция на Юпитер. Управляет ко-
раблем Игнат Лунь. Сорок восемь полетов за три года. Средний
балл - девять и семь десятых...
Козырев махнул рукой, и экран погас.
- Я предлагаю утвердить Игната Луня командором галакти-
ческого звездолета, - сказал он, обращаясь к членам Звездно-
го Совета. - У кого есть возражения? Вопросы? Нет. - Ученый
протянул руку космонавту. - Итак, Игнат Лунь, твоя планета -
Лория. Звездный Совет надеется, что ты в течение года предс-
тавишь обоснованный проект организации экспедиции на Ло-
рию...
Козырев поджидал Мадию у главного подъезда Звездного Со-
вета.
- Где мы ужинаем, дядя?
- В "Женьшене", - ответил Козырев, открывая дверцу каби-
ны.
Через несколько минут они уже поднимались в этот неболь-
шой ресторанчик. Козырев заказал ужин и, постукивая по столу
черенком ножа, заговорил об Игнате Луне:
- Мне понравился этот человек. Он может сделать многое...
Очень многое.
Мадия обрадованно прислушивалась к словам ученого. Ей по-
чему-то вспомнился давний рассказ Козырева о себе.
Было это много лет назад. Козырев любил девушку. "Я буду
тебя ждать", - сказала она, провожая его в полет. Он летел
один на новом звездолете собственной конструкции. В этом ис-
пытательном полете проверялась новая аппаратура.
Потом Земля дала еще одно задание. На исследовательской
станции случилась авария, и жизнь людей была в опасности.
Козырев полетел к станции, находившейся на краю Солнечной
системы. Шли дни, недели, месяцы... Электромагнитные бури
затруднили, а потом сделали невозможной радиосвязь с Землей.
Козырев оказался в полном одиночестве. Он не мог свыкнуться
с ним. Чтобы бороться с одиночеством, он учился музыке и по-
эзии, которые казались ему самыми далекими от его профессии.
Если говорить правду, он любил и то и другое с детства, но
подавлял в себе это влечение: космос требовал от него всей
жизни; он не имел права отвлекаться. Только теперь, в поле-
те, он понял свою ошибку. Оказалось, гармония музыки была
созвучна гармонии математики: и музыка и математика требова-
ли глубины мысли, а часто отрешенности, абстракции, или,
точнее, отвлеченности от привычного. Нет, музыка при этом не
отрывалась от своей основы - жизни. Просто она воплощала
жизнь в каких-то иных образах. В поэзии было другое. Поэзия,
наоборот, возвращала его к самому точному восприятию всего
того, что им было покинуто на Земле, и всего того, что окру-
жало его сейчас...
Потом была работа на станции. Вернулся он на Землю только
через девять лет. Любимая не дождалась его: она предпочла
другого.
Припоминая историю Козырева, Мадия, видимо, пропустила
многое из того, что говорил ей Председатель Звездного Сове-
та. А он вспоминал Сантоса:
- Ты, Мадия, будешь работать с ним. Твоя теория расшиф-
ровки космических сигналов очень заинтересовала его.
- Постойте, - сказала Мадия, поднимая руку. - Я не совсем
понимаю, как он, слепой от рождения, будет руководить Коми-
тетом галактической связи?..
- Слепой? - Козырев улыбнулся. - Мадия, ты просто не сле-
дишь за новым в науке, увлекшись галактическими проблемами.
Сантос с помощью своего изобретения видит.
- То есть?
- Он с помощью системы мельчайших электродов, подключен-
ных к зрительным нервам и прикрепленных к системе миниатюр-
ных зеркал, может видеть. И видеть больше, чем мы, - его
кругозор является действительно кругозором: он может видеть
и то, что происходит позади него. Это довольно просто. Даже
зрячие могут воспользоваться его изобретением, хотя, - он
улыбнулся, - кажется, у нас пока не возникала необходимость
иметь глаза на затылке. Но это не главное. Главное - Сантос
успешно разработал теорию восприимчивости импульсов.
- Я не совсем понимаю... - Недоуменный взгляд Мадии
встретился с добрым взглядом Козырева. - Чтение мыслей на
расстоянии?..
- Совершенно верно. Он может, нацелив созданную им аппа-
ратуру, - кстати, с нашей точки зрения, совершенно неслож-
ную, - читать мысли человека...
- Мысли?! Но ведь это ужасно! - запротестовала Мадия. -
Это значит, любой из нас обнажает перед Сантосом все свои
мысли, даже самые случайные, нелепо ассоциативные!..
- Ну, Мадия, не так громко, - засмеялся Козырев. - Ему
вовсе не хочется читать мысли молодых женщин, хотя, - он с
нарочитой шутливостью подмигнул девушке, - это и представля-
ет интерес для некоторых молодых представителей мужского по-
ла. - И перешел на серьезный тон. - Нет, Мадия, он полагает,
что биотоки человека, усиленные соответствующей аппаратурой,
могут пронзать пространство...
- Быстрее, чем свет? - Мадия откинулась в кресле, пора-
женная этой мыслью.
- Да.
- Но это же... Невероятно! - вырвалось у Мадии.
- Сегодня - да. А завтра?..
Они замолчали. Потрясенная Мадия невидящими глазами уста-
вилась в зал. В ресторане все места были заняты. Оркестр иг-
рал какой-то вальс; она ничего не слышала. Козырев попытался
отвлечь девушку:
- Мадия, а ты знаешь мой "Звездный блюз"?
- Послушайте, - вместо ответа сказала она, - но ведь Сан-
тос тогда сможет связаться с каждым звездолетчиком... Без
радио...
- Совершенно верно. Только не теперь... Все находится еще
в работе, Мадия... Так ты знаешь мой "Звездный блюз"?
Мадия с трудом оторвалась от своих мыслей и кивнула уче-
ному:
- Конечно... И мне думается, что вы писали его тогда... в
одиночестве... Я угадала?
- Да, Мадия! Мне так хотелось услышать праздничный шум
людской толпы, плеск волн, гул леса... Помнишь лермонтовс-
кое: "И звезда с звездою говорит"? Лермонтов думал об этом
или не думал, но утверждал: в космосе нет одиночества! Я,
конечно, утрирую, это понятно, и однако мне захотелось пере-
дать этот "звездный разговор"... Тем более - звезды были ря-
дом, вокруг, везде... Я очень хвастаю?
- Пожалуй, есть...
- Больше не буду, - весело заверил Козырев. - Но к своему
хвастливому монологу должен добавить одно обстоятельство: я
в ту пору был влюблен... Смешно?
- Нет... Кстати, а где сейчас ваша любимая?
- Она уже давно вышла из девичьего возраста.
- Вы с ней встречались?
Козырев покачал головой.
- А бабушка всю жизнь ждала его... - вздохнула Мадия.
- Хорошо, что не дождалась, - сказал Козырев. - Если жив
Тарханов, а я почему-то уверен в этом, то ветреча вышла бы
не из приятных. Вместо молодой, полрой сиженщины встре-
тить...
- Перестаньте. Это рядом с цинизмом...
- Нет. Время разъединяет людей. Мало ли звездолетчнков,
вернувшись на Землю через двадцать - тридцать лет, оставляют
старую семью и обзаводятся новой. Кого тут винить? Парадокс
смещения времени... Если Ритмин Тарханов вернется, то вер-
нется еще молодым.
- И всегда будет так?
- Пока не покорим время. - Козырев поднялся. - Мы, кажет-
ся, слишком много говорим. Может быть, потанцуем?
- Погодите... - попросила Мядия.- Я еще не пришла в се-
бя...
Оркестр играл модный блюз. Певица покинула эстраду и зак-
ружилась по залу. Красивая, высокая, стройная, она казалась
воплощением жизни, свежести и силы. Мелодичность голоса -
теплого, бархатного - усиливала ее обаяние, Взглянув на Ко-
зырева, Мадия не узнала его. Он весь преобразился. То есть
он оставался прежним Козыревым, но оловно бы прислушивался к
тому, что говорят ему воспоминания, голоса прошлого, былое,
- Мадия не имела времени искать точного определения. А Козы-
рев вспоминал... Это было здесь же, в "Женьшене", на пятом
месяце его пребывания в Хабаровске после того полета. Он
долго гулял по городу. Бушевал буран. Он смотрел на зимнее
небо, на заснеженный город, на людей - и не видел их. У него
было все: любимые занятия, любимая наука, любимые товарищи,
и все-таки он был одинок. Он не мог стряхнуть с себя недав-
него потрясения.
Почему он тогда избрал "Женьшень"? Наверное, потому, что
этот маленький ресторанчик как бы отставал от современности.
Козырев не знал, кому пришло в голову сохранить в "Женьшене"
так называемый "аромат старины", - так сообщалось в городс-
ком справочнике. Здесь не было роцев, хотя существовала от-
лично механизированная, как и всюду, кухня. Подавали блюда
милые, веселые женщины, шутя и смеясь над своими старомодны-
ми обяаанностями, - все это было очень похоже на игру. Ко-
нечно, они играли в старину, и это было не только забавно, -
это придавало "Женьшеню" какое-то особое очарование. Оно
усиливалось еще тем, что и сами посетители то и дело прини-
мали на себя роли официантов и официанток, благо это не
представляло для них особых трудностей: кухня работала бе-
зотказно, могла удовлетворить любое желание своих посетите-
лей и отличалась от других ресторанных кухонь разве только
тем, что в ее меню было несколько больше так называемых
"старинных блюд", чем в других...
Естественно, "Женьшень" отличался от других ресторанов и
тем, что здесь была эстрада, и тем, что на эстраде рядом с
современными песнями и мелодиями исполнялись песни и мелодии
прошлых веков, по каким-то обстоятельствам не забытые чело-
вечеством. Кстати, певцами и музыкантами всегда были сами
посетители. Недаром многие из них являлись сюда не только со
скрипкой, а даже с рожком или гуслями, как это однажды было
на памяти Козырева.
Что ж, человечество не хотело терять связи с прошлым. Лю-
бители старины не исчезают никогда, хотя их любовь вовсе не
требует полного восстановления былого. Живя в настоящем и
сражаясь за будущее, они порой хотят окунуться в аромат
прошлого. Зачем? Это необъяснимо...
В "Женьшень" Козырев пришел тогда в девятом или десятом
часу вечера. Певица исполняла арию из "Кармен". Он прошел в
зал и занял место, на котором уже сидел дважды или трижды, -
он не так уж часто посещал этот ресторан. Певица сошла с
эстрады и пошла от столика к столику, - так требовали тради-
ции "Женьшеня". Козыреву казалось, что она стремится к нему,
и он весь напрягся. В каждом ее движении, жесте, смеющихся
глазах сверкала молодость. Боже мой, как она похожа на ту,
что отвергла его! Но почему она тут? Может быть, это не она.
а ее двойник, живущий по ту сторону нашего мира симметрии?
Певица стояла перед ним. Глаза встретились.
Потом они танцевали, и на эстраде выступали уже другие
певицы, но это совершенно не интересовало тогда Козырева. В
нем жило в тот вечер что-то веселое, мальчишеское или юно-
шеское, и ему было удивительно легко с этой женщиной, и ему
не хотелось ни о чем расспрашивать ее...
Над рестораном была гостиница, и Козырев, неохотно прос-
тившись с певицей, поднялся в номер. Долгая ночь, оказывает-
ся, прошла. Ему казалось, будто он стоит на берегу и студе-
ная вода лижет его ноги. Тело обдает теплым утренним ветер-
ком. Он бросается в воду и плывет навстречу солнцу. Он сме-
ется и слышит тысячи звуков, звенящих в его душе. Напрасно
Козырев пытается разобраться в этом хаосе звуков - кружится
голова. Свободен. Свободен от мучительных переживаний, тос-
ки. Он сам не знал, как это произошло. Ему казалось, что он
вырос. Здоровая его натура одним порывом сбросила вчерашнюю
оболочку, в которой он задыхался...
Он сел за рояль. Аккорд. Еще аккорд. В музыке изливал Ко-
зырев всю свою душу. Сколько же прошло? Час, а может быть,
два?
На следующее утро он пошел поблагодарить певицу.
Ему ответили, что артистка уехала.
- Артистка? - растерянно спросил он.
- Да.
- Но... Куда?
- Она не сказала этого.
...И вот сейчас, как в те далекие годы, опять играл
ьркестр, и певица ходила между столами, и пела она вовсе не
арию Кармен, а "Звездный блюз", написанный им когда-то в да-
леком полете...
Козырев не заметил, как поднялась и отошла Мадия с ка-
ким-то рослым и самоуверенным молодым человеком, - кажется,
очень красивым. Он смотрел только на певицу. Конечно, это...
она! Однако певица не приблизилась к нему, а легко и гибко
проскользнула к пианисту и что-то сказала ему. Пианист,
вставая с места, поднял тонкую руку:
- Мы рады приветствовать автора "Звездного блюза" и поже-
лать ему счастья в жизни.
Козырев не сразу понял, что произошло. К нему подходили
люди, жали руку, что-то говорили. А он стоял и улыбался, ду-
мая о том, что многое в жизни может повториться, только не
эта встреча... "Кто сказал ей, что я - автор этого блюза?" -
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг