нечно, что мне приходится объяснять такие простые истины. Вы
врач звездолета. Я прощу прямо и откровенно сказать - может
ли кибернетик работать?
Иван Васильевич вздохнул.
- Всегда почему-то на первом плане работа, дела, а не че-
ловек, - с горечью сказал он. - Ян Юханен работать может,
это верно. Но так же верно и то, что он может остаться пси-
хически искалеченным до конца дней своих.
- Так лечите же!
- Боюсь, это поздно... - Иван Васильевич уиахнул рукой и
вышел.
Астрофизик у иллюминатора перебирал монеты из своей кол-
лекции. Вид у него был такой, словно он ничего не слышал.
- Антони, что вы об этом думаете?
Итон не сразу оторвался от созерцания своей коллекции и
протянул Тарханову какую-то монету:
- Интересная вещь, командор. Смотрите. Ее я приобрел за
неделю до старта "Уссури". Это последняя монета последнего
английского короля Артура Десятого. Он родился гениальным
гравером, а стал бездарным королем. Какая ирония судьбы!
Когда короли вышли из моды, король английский Артур уединил-
ся в загородной вилле. Нет, нет. Его не казнили. Для Объеди-
ненного Человечества он не представлял опасности. Все свое
свободное время бывший король посвятил граверной работе. Он
нашел свое призвание на закате лет. Смотрите, вот какие сло-
ва выгравировал он на этой монете...
Тарханов поморщился. Какое ему дело до какого-то английс-
кого короля?
- Что же там выгравировано?
- "Если жизнь мне не удастся, то смерть удастся наверня-
ка!"
Тарханов взял монету, долго разглядывал ее, не ничего не
мог разобрать.
- Смешно все-таки. Социальное неравенство сделало обыкно-
венного человека властелином, хозяином миллионов людей... Не
кажется ли вам, Итон, что я рассуждаю, как лицеист первого
курса? Так где же эта странная надпись?
- Видите пунктирную линию под изображением?
- Вижу...
- Вот это и есть надпись. Она читается при десятикратном
увеличении. Возьмите настольную лупу.
Тарханов долго и сосредоточенно изучал монету. Потом
отодвинул лупу и рассмеялся:
- В истории человечества, очевидно, это был единственный
король, который в своей жизни сделал что-то полезное.
- К сожалению, мои коллеги - нумизматы Земли - не скоро
узнают об этой надписи, - вздохнул астрофизик.
- Вы сожалеете, что мы отложили старт?
- Никакого сожаления, командор. - Астрофизик поднялся и
прошелся по салону. - Не сожалею, командор. Я надеюсь, что
пополню свою коллекцию лорианскими монетами. - Он рассмеял-
ся. - Представляете, первые монеты инопланетной цивилизации!
Вы не знаете нумизматов, командор. Когда я вернусь на Землю,
они провозгласят меня не только королем, но и самим богом.
Тарханов пожал плечами:
- Не совсем понял вашу мысль. Какое отношение имеет наш
кибернетик к бывшему английскому королю?
- Я думаю, самое прямое. Обитатели бледно-зеленого дворца
хотят посадить нашего кибернетика на престол.
Тарханов удивленно посмотрел на астрофизика.
- Странная мысль...
- Нисколько. Мы находимся вдали от Земли, в мире, незна-
комом нам. Этот мир нами не разгадан... И вы слышали, о чем
говорит Юханен...
Кибернетик появился за столом на следующий день. Он был
весел, ел с аппетитом, запивая каждое блюдо вином. Раньше
этой привычки за ним не наблюдалось. Но вино, кажется, не
действовало на него. Утром Иван Васильевич сообщил Тархано-
ву, что он видел на рассвете кибернетика, возвращающегося
откуда-то из поездки. Это встревожило командора. Такое бесп-
рецедентное нарушение Звездного устава нельзя было оставлять
безнаказанным. Тарханову не хотелось портить настроение Юха-
нену. Но долг есть долг.
- Ян Юханен, - сурово сказал Тарханов, - вы сегодня ночью
покинули звездолет. Звездный устав в таких случаях требу-
ет...
- Звездный устав потерял для меня силу закона.
- Зачем вы это сделали?
- Чтобы познать жизнь, - серьезно, даже торжественно от-
ветил кибернетик. - Я пять часов провел в бледно-зеленом
дворце. Я там учусь великой науке жизни. Я долгие десятиле-
тия жил в узкой каюте звездолета, ел хлореллу, терпел лише-
ния. И что же я за это получил?
- Радость познания. Самую великую радость, которую может
испытывать человек в жизни.
Кибернетик с сарказмом сказал:
- Это иллюзии, командор. За все, что я сделал, я хочу
жить так, как жили мои предки, - иметь власть, богатство. Я
хочу повелевать людьми. Я...
Тарханов с холодным любопытством рассматривал кибернети-
ка. Если бы ему на Земле сказали, что людей с высоты двад-
цать пятого века можно "спустить" до уровня девятнадцатого,
он едва ли поверил бы в такую', возможность. По-видимому,
долгое пребывание в космосе ослабило у кибернетика любовь к
Земле. Очевидно, нельзя так долго оставлять человека в кос-
мосе.
- Он действительно хочет быть королем, - сказал Итон.
Кибернетик засмеялся:
- Черт возьми! А почему бы нет? Первый король Лории Ян
Юханен! А вы мои вассалы. Приказываю тебе, Антони Итон, от-
чеканить монеты с моим изображением, а тебе, мой командор,
повелеваю...
И вдруг осекся, встретив холодный неподвижный взгляд Тар-
ханова.
- Юханен, - очень тихо сказал Тарханов. - Приказываю...
Ты слышишь?.. Приказываю сегодня же сжечь бледно-зеленый
дворец излучателем антиматерии. Ты слышишь? Приказываю!
Кибернетик поднялся. Лицо серо-свинцовое. Крупные гороши-
ны пота на нем.
- Я это предвидел, командор. Весь запас антивещества
уничтожен, командор. Я ухожу, командор. - Юханен поклонился
и покинул салон.
Итон кинулся в отсек, где хранились баллоны с антивещест-
вом. Через полчаса он холодно-невозмутимым голосом доложил
командору:
- Баллоны с антивеществом исчезли.
Тарханов понял, что путь на Землю отрезан.
Глава третья
"СОЛНЦЕ ИЛИ ВСЕЛЕННАЯ?"
"Мы одиноки во Вселенной" - так называлась книга Чарлза
Эллиота. Написанная превосходным языком, она убеждала и до-
казывала, разрушая извечную веру человека в возможность
встречи с инопланетной цивилизацией.
Свое исследование Эллиот начал с туманных идей древних
индийских Ведов о множественности обитаемых миров; выдержка-
ми из сочинений древнегреческих философов Фалеса, Анакси-
мандра, Эпикура; отрывком из поэмы "О природе вещей" Лукре-
ция: "Весь этот видимый мир вовсе не единственный в природе,
и мы должны верить, что в других областях пространства име-
ются другие земли, и другие люди, и другие животные". Он на-
поминал об учении Птоломея и о мрачных столетиях господства
христианской религии: Земля - центр Вселенной. Потом -
"атомная бомба" поляка Николая Коперника, взорвавшая Птоло-
мееву систему; первые телескопические наблюдения Галилея;
планеты похожи на Землю. Джордано Бруно. "Имеются бесчислен-
ные солнца... Бесчисленные земли... На этих мирах существуют
живые существа..." Величайшее преступление церкви: судом
святейшей инквизиции Джордано Бруно признан еретиком и сож-
жен заживо. Но вот - капитуляция религии: она признает мно-
жественность разумных миров, она приспосабливается к новому
мировоззрению... Ломоносов, Кант, Лаплас, Вольтер, Циолковс-
кий, Эйнштейн, Лангер, Ма Цзи, Тарханов...
Мадия закрыла глаза. Мысли снова и снова возвращались к
эпохам, событиям, датам, фамилиям. Как долго и трудно шло
человечество к пониманию простой, в сущности, истины, что
Вселенная бесконечна - бесконечны и разумные миры! Подняв-
шись в космос, люди поняли еще одну простую истину: что им
принадлежит не Земля, не Солнечная система, а бесконечный
звездный мир.
В памяти Мадии возникали картины далекого прошлого. Инду-
сы в белых одеждах, приносящие жертву божествам и поющие
гимны из Ригведы... Площадь цветов в Риме. Толпы людей.
Кольцо из черных одеяний инквизиторов вокруг костра. Черный
столб дыма над костром. Человек, привязанный к столбу. Пламя
жадно лижет его тело. Человек тихо стонет. Глаза смотрят в
высокое. синее небо. Бруно... Городок в старой России. Мол-
чание и тишина на улицах под жарким июльским солнцем. Город,
застывший и тихо стареющий. На многих домах пожелтевшие от
времени объявления: "Сей дом продается". На колокольнях
церквей часы отмечают четверти, некоторые - минуты. Тихо
умирает городок, и над ним - каждую минуту - тихий стон ко-
локола. Еще минута прожита... На тишину, на город, на церкви
наплывает худое, энергичное лицо в русской косоворотке.
Константин Циолковский. В руках - объемистая тетрадь в кле-
енчатой обложке. Крупно: "Исследование мировых пространств
реактивными приборами".
Ученый смотрит в звездное небо. Мадия видит Млечный Путь,
"чечевицу", как называли студенты нашу Галактику. Сверху она
похожа на спираль, а сбоку - на веретено. В центре белые
точки, прижатые одна к другой. Циолковский показывает рукой
на это звездное скопление. И летит туда звездолет...
Мысли Мадии бегут, как поток воды в горах; поток, который
несется через долины и равнины, увлекая властным течением
мелкие ручьи. Книга Чарлза увлекает властно, как поток. Все-
ленная. Звезды. Чужие солнца. Планеты. Еще галактики, еще
туманности. И нет им конца, и нет там жизни...
"Выдающиеся ученые прошлых времен, - писал Эллиот, - за-
ложили фундамент, на котором покоится современная наука о
происхождении миров. Мы, потомки, благодарны им за великие
деяния, за подвиг. Их имена вечно живут в наших сердцах,
сердцах внуков, правнуков... Это они, наши великие предки,
открыли последующим поколениям дорогу в звездный мир. Изум-
ляет глубина научного предвидения ученых минувших времен. И
это при столь мизерном количестве знаний о Вселенной. Апри-
орные утверждения наших предков о множественности обитаемых
миров мы приняли как аксиому. Она, как эстафета, передается
из поколения в поколение. С детства мы знаем, что дважды два
четыре, что скорость света постоянна, что энергия покоя рав-
на массе на квадрат скорости света, и Земля - не единствен-
ная носительница разумной жизни во Вселенной.
В середине двадцатого века человек вышел в космос. За
пять последующих веков Мы поднялись на великие вершины жиз-
ни. Человек, изучив планеты Солнечной системы, полегел за ее
пределы. Фантасты были посрамлены - ни на Марсе, ни на Вене-
ре не удалось обнаружить разумную жизнь".
Эллиот не обошел молчанием и таинственный "Шар Тархано-
ва", переданный в Музей космонавтики погибшим академиком -
звездолетчиком Тархановым.
"Кто может доказать, - писал далее Эллнот, - что шар при-
был из космоса, если на нем - изображение нормального чело-
веческого тела? Если допустить множественность миров, то
следует допустить и многообразие форм жизни. На других пла-
нетах невозможно повторение эволюционного пути, приведшего к
происхождению человека. "Шар Тарханова", созданный неизвест-
но для какой цели, - дело рук землян."
Пять столетий человек скитается по неведомым звездным до-
рогам. Пять столетий человек простирает руки к звездам: ра-
зумная жизнь, отзовись! Звезды молчат. Молчат звезды. Пять
веков Земля посылает к звездам сигналы: Вселенная, отзовись!
Молчит Вселенная. Молчит..."
Откинувшись на спинку кресла. Мадия пытается привести в
порядок свои мысли. Книга Эллиота действовала подобно анес-
тезии: парализовала критические доводы разума и в то же вре-
мя унифицировала мозг. Сейчас она во всем была согласна с
профессором. Да, Вселенная молчит. Да, призывы Земли остают-
ся без ответа. Мадия знала это, но, как и миллиарды землян,
верила, что во Вселенной множество разумных миров и со вре-
менем человечество найдет своих далеких братьев. Эллиот ста-
вил ее веру под сомнение.
Мадия включила телеэкран, чтобы отвлечься от книги, Хоте-
лось музыки. Какую-нибудь старинную мелодию. Но вместо музы-
ки она услышала английскую речь. Неужели и тут Чарлз? Экран
медленно засветился, и наконец появилось изображение Эллио-
та.
Сильно развитый интеллект, высокая образованность всегда
налагают на лицо печать резкой индивидуальности. И Мадия лю-
била таких людей и не любила ходячую интеллигентность, сгла-
женные лица. Мадия, не отрываясь, смотрела на Чарлза. Очень
красивое и правильное лицо. Но чем-то оно ей не нравилось
сейчас.. Быть может, своей сглаженностью. Не лицо, а отраже-
ние сотен лиц, нечто неуловимое, как мерцание звезд. - "Я
несправедлива к нему", - подумала Мадия.
Эллиот рассказывал о своей книге.
- Веками человечество живет мечтой о встрече с разумными
существами. Но где они? Я вас спрашиваю, земляне, - где они?
- Эллиот простер руки, как бы вопрошая небо. - У нас нет ни-
каких доказательств существования разумной жизни на других
планетах, и вряд ли появятся такие доказательства. Я пришел
к выводу: наша планета - единственная обитель разумной жизни
в Галактике. Мы одиноки во Вселенной. И не пора ли нам прек-
ратить тратить материальные ресурсы планеты на полеты за
пределы Солнечной системы и обрекать лучших людей на мучи-
тельные десятилетия одиночества...
Мадия выключила экран. Неужели Чарлз прав и мы одиноки во
Вселенной? Сигналы, принятые станциями Комитета галактичес-
кой связи, оказались магнитной записью старинной песни кос-
монавтов. То, что не могли разгадать современные электронные
машины, расшифровал магнитофон двадцатого века. Расшифровка
расстроила Мадию. Шутку радиолюбителя она приняла за сигнал
инопланетной цивилизации. Работник музея - старик с усталым
лицом - порекомендовал ей обратиться в Институт математичес-
кой лингвистики. А стоит ли идти?
Солнце заливало улицы Москвы. Мостовая из мягкой пруплас-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг