состоялся разговор с матерью. Она пытливо всматривалась в
него: "Ну как, Саша, что у тебя в душе, говори".
Он отвернулся.
Мать бросилась к нему. "Где я тебя потеряла, Саша? - с
болью вырвалось у нее. - Нет, нет, не верю, Саша! Правда?.."
Он делал вид, что не понял слов матери. "Все будет хоро-
шо, - говорил он. - Успокойся, мама. Я могу сделать очень
много. Я буду работать. Преподаватели сулят мне большое бу-
дущее. Я верю в свои силы, и я добьюсь своего". Мать со
страхом посмотрела в его лицо: "Боже мой, Саша, ты говоришь
только о себе. Ты думаешь только о себе... - И повторила го-
рестно: - Я потеряла тебя..."
Она обняла сына. По лицу ее текли слезы. "Нет, - говорила
она, - ты мой, Саша, мой! Ты не такой, каким кажешься. Ведь
правда, ты не такой? Ты лучше, чище, добрей..." Он не преры-
вал ее. Ему было жалко мать, ко он не находил слов утешения.
Он стоял в неудобной позе, и ему хотелось, чтобы эта затя-
нувшаяся сцена скорее кончилась и чтобы его оставили в по-
кое, наедине с его мыслями и планами. И мать словно поняла
это. Поникшая, печальная, она вышла из комнаты, даже не
взглянув на него.
Так она ушла из его жизни.
А потом? Потом все это скоро забылось. Александр депко
взял жизнь за горло. Он научился изворачиваться не хуже от-
ца. Обманывал. Лгал. Загребал деньги. Но он все время чувс-
твовал, что благодатной почвы для тех хищнических дел, кото-
рые роились в его голове, нет в стране, где он родился, вы-
рос, получил образование...
Холостов поднялся. В это время скрипнула дверь.
- Вы? - воскликнула Таня Чигорина.
- Представьте себе... Здравствуйте, - это прозвучало
очень искренне. Холостов был благодарен ей за то, что она
оторвала его от тяжелых воспоминаний о прошлом. И почему-то,
глядя на нее, он подумал: "Письма надо было сжечь не читая".
Мысль эта возникла и тут же исчезла. Он вновь устроился в
качалке. Цепкий взгляд скользнул по стройной фигуре девушки.
Таня была в простеньком ситцевом халате и туфляхшлепан-
цах, теплая, уютная, домашняя. Пожалуй, он мог бы полюбить
ее. А она? И опять смутное недовольство собой на секунду ох-
ватило его.
Таня включила радио. Послышалась музыка. Приглушенные
скрипки и пиччикато на арфе. Пел бархатный мужской голос:
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно...
Таня легко скользила по комнате и тихо подпевала. Песня
звучала необычно жизнерадостно здесь, в доме на острове Семи
Ветров, затерявшемся в просторах Тихого океана.
Холостов смотрел в потолок. Свет люстры мерцал в его гла-
зах. Обычная ирония вернулась к нему.
- Что значит любить жизнь? - спросил он. - Вы любите свою
жизнь, объясните?
Таня пожала плечами:
- А зачем объяснять, если вы не понимаете такой простой
вещи.
- Только в глазах посредственности, Таня, - засмеялся Хо-
лостов.
- Благодарю за комплимент. Я за такую посредственность, -
сказала Таня. - Что занесло вас на наш остров?
- Хотя бы желание повидаться с вами. Вы разве не рады ме-
ня видеть?
Она молча села за стол.
- Я случайно сегодня в вашем доме, - и Холостов рассказал
ей о гибели траулера.
- Когда же кончится разбой? - воскликнула она. - И что
это было? В кого или во что вы стреляли?
- Понятия не имею, - Холостов развел руками. - Но стоит
ли из-за этого волноваться?
- Я удивляюсь вам. Вы же могли погибнуть.
- Я не намерен жить вечно, - усмехнулся Холостов. - Люди
забывают о быстротечности жизни, они прячут головы, как
страусы, делая вид, будто обладают секретом бессмертия. Ка-
кое заблуждение! Надо уметь ценить каждое мгновение.
Он встал, подошел к ней. Таня увидела в зеркале лицо Хо-
лостова и руки, которые он положил ей на плечи.
- Одна моя подружка ответила бы так; если жизнь - мгнове-
ние, зачем же философская база под свинство? - усмехнулась
она.
Он обошел кресло:
- Вы мне нужны, Таня.
- А вы мне - нет.
- Это неважно. Главное... - он обнял ее.
- Уберите руки, - она сказала это с таким убийственным
равнодушием, что он невольно отпрянул назад, испытывая почти
физическое чувство неловкости.
- Сядьте, Александр Федорович, и давайте закончим наш
мужской разговор.
- Странная вы девушка, - сказал он, набивая трубку. -
Скоро два года, как мы знакомы... И чем вы околдовали меня -
не знаю. Другие по сравнению с вами для меня теперь то же
самое, что лубочные открытки по сравнению с "Девушкой, дер-
жащей солнце", - Холостов кивнул на стену, где висела одна
из работ художницы Сенатовой.
Таня повернула голову. Океан. На берегу силуэт девушки в
купальнике. В вытянутых руках - солнце. Фигура девушки едва
намечена несколькими уверенными, удивительно гибкими линия-
ми.
- Человек, достающий солнце. В картине каждый может уви-
деть свою мечту, - сказал Холостов. - Впечатление такое,
будто картина не завершена. В этом, очевидно, ее обаяние.
Таня налила стакан чаю.
- Видимо, никогда не следует делать последний мазок на
картине, иначе не будет простора для фантазии. Человек дол-
жен всегда оставаться пленником своей мечты.
- Она у вас есть?
Вошел Мика Савельев и сказал, что пришел катер с острова
Туманов. Холостов быстро направился к выходу.
- О своей мечте я расскажу вам, когда вы станете моей, -
сказал он, стоя в дверях. У него был странно напряженный
взгляд. Таня отвернулась. - Вы меня поняли?
Холостов ушел. Таня продолжала сидеть на месте. Она эябко
поежилась, почему-то вспомнила разговор с Парыгиным и вздох-
нула.
В прихожей Таня сняла с вешалки плащ и накинула на плечи.
В сочетании с домашним халатом плащ выглядел явно необычно.
Однако ей не хотелось переодеваться. Она вышла из дома...
Глава шестая
В ПОРТУ, ПОТОМ НА ПЛЯЖЕ
- Вернулся, значит? Прямо с поезда? Так, - сказал Василий
Иванович. - Как самочувствие?
- Скучал по крану, - чистосердечно признался Щербаков.
Василий Иванович пристально посмотрел на него.
- Так, - опять повторил он свое любимое слово. - Между
прочим, твое предложение пробило брешь. Пошли.
Еще в начале навигации в порту начались острые разговоры
об увеличении цикличности использования кранов. Щербаков на
одном из производственных совещаний высказал мысль - обраба-
тывать два трюма одним краном. Идея была подхвачена. Горячим
ее поборником выступил Василий Иванович. Но где-то в верхних
инстанциях идея затерялась. Щербакову объяснили, что в раз-
гар навигации изменения в технологии погрузочных работ при-
ведут к простоям оборудования. Возражение было резонное. Но
Щербаков не отказался от своей идеи. Скоро представился слу-
чай осуществить ее на практике.
Шла разгрузка теплохода с зерном. Вдруг неожиданно вышел
из строя соседний кран. Грузчики нехотя стали расходиться.
Щербаков предложил им оставаться на местах. Он передвинул
кран, установил его между двух бункеров, чтобы обрабатывать
оба трюма, и высыпал по грейферу сначала в один, а затем в
другой бункер. Из его затеи ничего не вышло: зерно быстро
пересыпалось из бункера в вагон, грузчики простаивали в обо-
их вагонах, показывая Щербакову увесистые, как кувалды, ку-
лаки.
Вспомнив свою неудачу, Щербаков вздохнул. Нет, два трюма
- не один трюм. Это ясно и ребенку. Напарник Щербакова, уз-
нав о неудаче, сказал: лучше таскать по мешку, чем по два, -
не надорвешься. Напарник подростком работал на хозяина. Для
того времени подобный взгляд понятен. Но почему он сейчас
так косо смотрит на попытки Щербакова работать по-новому?
Ведь не на хозяина они работают, черт возьми, а на себя!
Самое обидное было то, что его высмеяла и Аня. "Зачем ты
взялся за это дело, - говорила она. - Есть начальники, пусть
они и беспокоятся о погрузо-разгрузке. Тебе-то что?"
Как могла Аня говорить подобное? Она же выросла в наше
время, когда человек с молоком матери впитывает в себя и
чувство хозяина жизни, и пьянящий аромат труда. Как же можно
пройти мимо красоты жизни?
- Что замолчал? - спросил Василий Иванович.
- Мысли разные...
- О ней?
- И о ней.
- Так. Значит, нелегко рубить?..
Щербаков промолчал.
Они вошли на территорию грузового порта. Склады с серыми
крышами из гофрированного железа. Горы мешков и ящиков. Со-
леный запах моря. Крики чаек. Щербаков вздохнул и широко
улыбнулся. Здесь все знакомо м все дорого. Все-таки он здо-
рово сроднился с портом.
- Примечаешь? - спросил Василий Иванович.
Он весь как-то загорелся, глаза заблестели. Голос стал
молодым и мальчишески задорным.
- Пока ты пионерлагерь ремонтировал, все краны перестави-
ли. Простор. Теперь-то уж развернемся.
Щербакову казалось, что кранов в порту стало больше.
Подсчитал. Десять. Столько же было и раньше, но сейчас ин-
тервалы между ними увеличились: краны стояли не так кучно,
как несколько дней назад.
- Ну, желаю удачи, - сказал Василий Иванович, протягивая
руку.
- Я волнуюсь. Однажды я уже пробовал работать на два трю-
ма.
- Знаю. Ты ссыпал по грейферу в бункер, и зерно быстро
пересыпалось в вагон. А попробуй по три-четыре грейфера в
один бункер. Потом столько же в другой. Понял?
Щербаков поднялся в кабину. Сверкало утро. Впереди лежал
океан. Справа тянулась узкая полоса пляжа. Олег сел в крес-
ло. Внизу зияли два раскрытых трюма с зерном.
Щербаков не заметил, как прошла смена. Он давно не рабо-
тал с таким увлечением.
- Поздравляю, - сказал Василий Иванович. - Окаывается,
получилось, Олег.
- Получилось.
С радостным чувством хорошо поработавшего человека он
направился в проходную. Его окликнула вахтерша.
- К телефону.
Звонила Панна. Она чем-то была взволнована. Встречу наз-
начили на пляже.
Олег Щербаков вылез из воды и растянулся на песке. Тени
облаков плыли над пляжем. Чайки. Слабо шумел прибой.
- Старик, прополощи рот.
Щербаков открыл глаза. Полукругом стояли знакомые парни с
Приморского бульвара. Ему протянули раскупоренную бутылку
пива.
- Не хочу, - сказал Щербаков. "А не так просто вырваться
из этого круга", - подумал он. - Дымите, ребята, без меня.
- Киснешь, старик. Ну, будь.
Щербаков смотрел им вслед. Развинченные походки. Что же у
него общего с ними? Он опять во весь рост вытянулся на горя-
чем песке. Хорошо так лежать, наслаждаться солнцем, песком и
морем.
Да, не случись этой истории, может быть, жизнь сложилась
бы совсем по-иному...
...Сданы последние экзамены за первый курс. Впереди лет-
ние каникулы. Одни собрались домой. Другие бегали по городу
и устраивались на работу. В полдень все ввалились на пляж и
буйно штурмовали море... Загорали, дурачились, ныряли до са-
мого вечера. Щербаков лежал на песке. В ушах отдавался шум
слабого прибоя. Вдруг над бухтой взвился отчаянный крик:
- Спасите!
Щербаков прыгнул в воду. Женщина то появлялась, то исче-
зала в волнах.
- Что случилось? - крикнул он.
- Ноги... судорога, - ответила она и тут же с головой
погрузилась в воду.
Он подхватил ее и выволок на берег. Она открыла зеленые
глаза. Анна Рутковская - так она назвала себя... Это было
год назад...
- Олег! - вдруг крикнул женский голос.
Щербаков поднял голову, не сразу соображая, где он. Вся-
кий раз, когда его одолевали воспоминания о первой встрече с
Рутковской, он забывал обо всем. Из воды выходила Панна Ло-
бачева. За ней убегала вдаль золотистая солнечная дорожка.
Девушка молча опустилась рядом на песок.
- Ну, говорите, - сказал он.
- Аню арестовали...
Ни один мускул не дрогнул на лице Щербакова.
- Что же молчите? Вы же любите ее.
Он молчал.
- Как-то нелепо складывается жизнь, - с тоской сказала
Панна. - Вчера зашла в универмаг купить шляпку из морской
капусты. Около прилавка две девушки. Одна из них, взяв шляп-
ку, предложила другой: "Давай купим эту. Ее, возможно, я са-
ма делала". И шляпка в ее руках мне показалась особенно на-
рядной. А как здорово она сказала это, с какой гордостью! Я
от души позавидовала ей. Вечером рассказала об этой сценке
Ане. Она подняла меня на смех. А ночью ее арестовали. - Пан-
на, очевидно, пыталась разобраться в самой себе. - Почему-то
этот случай не выходит из головы. Вы тоже гордитесь своей
профессией? - она приподнялась и посмотрела на Олега.
Он кивнул головой.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг